Читать книгу: «Порочная клятва», страница 3

5. Уиллоу

Слова Мэлиса бьют в цель, в самое сердце, да и в другие места.

Когда он заканчивает говорить, я смотрю в его грозные глаза, всем сердцем веря, что он говорит искренне. Несмотря на то, что я все еще напугана и не в себе от всего происходящего, убежденность в его тоне помогает мне успокоиться.

Он говорит серьезно и готов отвечать за последствия. Они все готовы.

Я киваю, подтверждая его слова.

Мэлис удерживает мой взгляд еще одну долгую секунду, затем медленно высвобождает пальцы из моих волос, позволяя мне почувствовать силу и контроль в его хватке.

– Ладно. Тогда решено, – говорит Рэнсом, откидываясь на спинку дивана. – Это не самый лучший план, но…

Он пожимает плечами, слегка морщась.

– Но у нас не так много вариантов, – со вздохом соглашается Вик. – Когда мы только пытались выяснить, кто такой Икс, было уже сложно. Теперь, когда мы знаем, ставки еще выше.

– Мне жаль, – бормочу я, чувствуя, будто в этом есть моя вина. В конце концов, это я привела Оливию в нашу жизнь. Возможно, если бы я отказалась от встречи со своей биологической бабушкой в больнице несколько недель назад, мы бы не оказались в такой ситуации – хотя, судя по тому, как Оливия относится к отказам, я уверена, что это маловероятно. В ту секунду, когда она поняла, что я жива, упала первая костяшка домино и не было никакой возможности остановить то, что последовало дальше.

Вик поднимает на меня глаза, и на его лице на несколько секунд появляется хмурое выражение.

– Это не твоя вина, – говорит он мне серьезным тоном. Его манера говорить не такая напористая, как у Мэлиса, но я могу сказать, что он тоже не раскидывается словами. – Твоя бабушка воспользовалась тобой, мотылек. И мы сделаем все возможное, чтобы не стало хуже.

Я с трудом сглатываю и киваю ему.

– Хорошо.

Он кивает в ответ, его ясные голубые глаза, кажется, видят меня насквозь.

– Нам, наверное, лучше уйти, – говорит Рэнсом после недолгой паузы. – На всякий случай, если охранник начнет обход или типа того. Будет совсем не классно, если нас тут найдут.

Лицо Мэлиса мрачнеет, но Вик снова кивает, уже поднимаясь с кресла.

Рэнсом и Мэлис целуют меня еще раз, и хотя Вик этого не делает, он бросает на меня многозначительный взгляд, после чего они направляются к двери.

– Дай нам знать, если тебе понадобится помощь в поисках компромата на Оливию, – говорит он. – Мы сделаем все, что в наших силах.

– Спасибо, – говорю я ему. Всем им.

Глядя, как они покидают меня, я чувствую себя так, будто разрываюсь надвое, будто мое сердце уплывает вместе с ними. С практической точки зрения это хорошо, что они ушли, ведь я переживала, что парень, следящий за моим домом, найдет их здесь, но как только они уходят, я начинаю по ним скучать.

Чувство, что эта квартира слишком большая и пустая, усилилось с момента переезда. Особенно теперь, когда я знаю, что это был не столько подарок, сколько роскошная тюрьма, в которой Оливия будет держать меня, пока не заставит выйти замуж за Троя. Возможно, она и не решилась бы заставить меня жить под ее крышей до свадьбы, но это ненамного лучше. Просто еще одно проявление ее власти, еще одно доказательство того, что я ей с самого начала была безразлична.

С минуту я стою посреди гостиной, собираясь с силами, а затем принимаюсь за обычные дела, которые хоть как-то могут помочь отвлечься от паники, таящейся на задворках моего сознания. Желудок громко урчит, и в этот момент я осознаю, что ничего не ела с момента похорон.

Просто безумие, что сегодня тот же самый день. Мне кажется, будто та девушка, которая больше всего заботилась о том, чтобы похоронить свою приемную мать, была совершенно другим человеком, нежели я нынешняя.

Я иду на кухню и разогреваю консервированный суп, наблюдая, как жидкость пузырится в кастрюле. К нему готовлю тосты, как делала в детстве, но к тому моменту, как сажусь за кухонный стол с дымящейся тарелкой, мне даже есть их не хочется.

Я чувствую голод, но желудок скручивается в узел, а аппетит пропадает.

Но я заставляю себя есть маленькими кусочками, макаю хлеб в бульон и съедаю половину, прежде чем сдаюсь и выбрасываю все в раковину. После этого я запускаю измельчитель мусора, и у меня в ушах отдается резкий скрежещущий звук, затем я выключаю его.

Я возвращаюсь через гостиную в свою спальню и выключаю свет. Уже вечер, на улице стемнело, и я надеюсь, что, если внутри тоже будет темно, охранник на улице не будет слишком пристально наблюдать за мной. Одна только мысль о том, что он где-то там, возможно, докладывает о моих передвижениях Оливии, заставляет меня содрогаться и чувствовать тошноту.

А еще я чувствую себя грязной после долгого дня и всего, что случилось, поэтому включаю душ с максимальной температурой, какую только могу выдержать, и встаю под струю, тщательно отмываясь.

На самом деле это не помогает. Все, о чем я могу думать, – это о том, что если мне придется выйти замуж за Троя, я никогда больше не почувствую себя по-настоящему чистой.

В своей старой квартире, когда чувствовала себя паршиво, я вставала под горячую воду до тех пор, пока она не холодела и не давала мне понять, что я проторчала там слишком долго. Теперь подобного сигнала у меня нет, так как водонагреватель в этой квартире работает намного лучше. Поэтому мне приходится заставить себя выйти. Дрожа, я вытираюсь полотенцем, а после возвращаюсь в спальню и надеваю пижаму.

Одеваясь, я бросаю взгляд на те места, где установлены камеры. Я знаю, что они все еще включены, и надеюсь, что Вик наблюдает за мной. Мне становится не так одиноко, когда я думаю о том, что он находится своей комнате и, сидя за столом, смотрит на меня.

Я ложусь в постель и, достав телефон, открываю переписку с Виком. Но вместо того, чтобы отправить ему сообщение, решаю позвонить. Мне просто хочется услышать его голос.

– Уиллоу, – бормочет он, поднимая трубку после первого же гудка. – Что-то не так?

– Привет, – шепчу я. – Нет, все в порядке, я просто… ну, многое не так, но ничего нового, если ты об этом.

– Хорошо. Думаю, ты сыта по горло всеми этими «не так».

Я испускаю сокрушенный вздох.

– И не говори. – Я снова бросаю взгляд на камеры. – Ты смотришь?

– Да, – говорит он. – Я всегда хочу смотреть на тебя, но сейчас чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

Его признание согревает мое сердце. Трудно поверить, что когда-то я считала Вика холодным роботом. Он чувствует так же глубоко, как и его братья, – просто у него меньше идей, что с этими чувствами делать.

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох и выдыхаю, все еще прижимая телефон к уху.

– Повисишь на линии, пока я не засну? – тихо спрашиваю я, и щеки слегка краснеют. – Нам не обязательно разговаривать. Просто хочу слышать тебя на другом конце провода. Одной сейчас быть совсем нет желания.

– Конечно. Тебе нужно отдохнуть, если сможешь.

– Знаю. Я постараюсь. Спокойной ночи, Вик.

– Спокойной ночи, мотылек.

Я ерзаю на кровати, устраиваясь поудобнее, и сжимаю в руке телефон, словно это мое самое дорогое, что у меня есть. Звук его ровного дыхания успокаивает, как я и надеялась, но я по-прежнему слишком взвинчена и напряжена, чтобы заснуть.

После минуты или двух молчания я снова заговариваю:

– Эй, Вик?

– Хм?

Я открываю рот, но из него ничего не выходит. Мне так много всего хотелось бы сказать. Например, как сильно я его ценю, или как рада, что узнала его лучше. Я могла бы сказать, что до сих пор вспоминаю тот раз, когда он поцеловал меня, и как бы я хотела, чтобы он сделал это снова. Или что, кажется, влюбляюсь в него. Слова вертятся у меня на языке, но я трусиха и ни за что не признаюсь.

Вместо этого я просто с трудом сглатываю и шепчу:

– Спасибо тебе. За все.

– Конечно, – повторяет он, будто все, что он и его братья сделали для меня, так естественно.

Я слышу, как он печатает на клавиатуре, и представляю себе, что он делает то, что у него всегда получается лучше всего, – работает за компьютером, чтобы помочь своим братьям и мне. Ровные щелкающие звуки сливаются с мягким ритмом его вдохов и выдохов, и через некоторое время мои глаза закрываются.

Но даже когда усталость накрывает меня, спокойствие так и не приходит.

6. Уиллоу

Мои странные и бессвязные сны перескакивают с одного на другое.

Во всех них главную роль играет моя бабушка, стоящая, словно статуя, с прямой, как шомпол, осанкой и холодным взглядом. Когда она улыбается, у меня мурашки бегут по коже, и куда бы я ни пыталась убежать, она всегда рядом.

Мне снова снится больница, но на окнах решетки, а дверь заперта снаружи. И вот я вижу, как полиция проводит Оливию через дверь в мою палату.

Сердце бешено колотится в груди, меня охватывает паника. В отличие от того случая, когда я встретила ее в реальной жизни, на этот раз, просто взглянув на нее, я понимаю, что она нехороший человек.

– Подождите! – кричу я, когда полицейский уходит. – Не оставляйте меня с ней. Она убийца. Воплощение зла.

Полицейский хмурится, бросая на меня взгляд, полный жалости, как будто думает, что я потеряла связь с реальностью.

– Она твоя бабушка, – говорит он умиротворяющим и покровительственным тоном. – И она желает тебе только лучшего. Она никогда не делала ничего плохого.

– Это ложь! – воплю я, пытаясь сбросить простыни. – Она убила мою мать. И пыталась убить меня. Уведите ее от меня! Пожалуйста!

Я пытаюсь спрыгнуть с больничной койки, отчаянно желая убежать, но обнаруживаю, что прикована к ней. Толстые стальные наручники обхватывают мои запястья и лодыжки, и когда я пытаюсь пошевелиться, они с грохотом ударяются о толстые прутья по бокам кровати.

– У нее истерика, – говорит Оливия полицейскому. Ее голос звучит не так холодно и резко, как когда она говорила, что мне придется выйти замуж за Троя, а по-доброму, как вначале, когда она хотела заманить меня и заставить доверять ей. – Она пережила ужасное испытание, но сейчас ей больше всего нужна ее семья. Я позабочусь о ней. Не волнуйтесь.

Полицейский кивает, а я качаю головой, дергаясь всем телом и пытаясь высвободить запястья из наручников.

– Нет, пожалуйста! Не верьте ей! Помогите мне!

Оливия подходит ближе к кровати, и я сопротивляюсь сильнее, лязг металла о металл наполняет мои уши, цепи гремят и трясутся.

Но деваться некуда. Она приближается ко мне.

Наклоняется и…

Мои глаза резко открываются, и я делаю прерывистый вдох. Я ворочаюсь в постели, и меня охватывает холодное облегчение, когда я понимаю, что не прикована к ней. Вместо жесткой больничной койки я лежу на мягких простынях из египетского хлопка, которые выбрала для меня Оливия, и, честно говоря, чувствую себя ненамного лучше.

Сердце бешено колотится; из-за ночного кошмара я испугана, вся на нервах.

– Уиллоу?

Сначала я вздрагиваю, услышав далекий голос где-то рядом с ухом, но потом понимаю, что это Виктор. Телефон все еще лежит на подушке, и, хотя в окно уже льется утренний солнечный свет, он еще на связи. Как и обещал.

– Ты в порядке? – спрашивает он, когда я сильнее прижимаю телефон к уху, и пусть его голос звучит в основном нейтрально, я могу представить, как бы Вик посмотрел на меня, если бы был здесь.

– Мне… приснился кошмар, – говорю я ему, проводя свободной рукой по лицу. Когда он рядом, я чувствую себя лучше. Даже если мы не в одной комнате, я знаю, что он слышит и видит меня, что присматривает за мной.

– Хочешь поговорить об этом? – спрашивает он.

Я качаю головой и с трудом сглатываю.

– Нет. Ты вообще спал? Или всю ночь просидел, согнувшись над компьютером?

Он издает негромкий смешок, и я улыбаюсь, представляя, как его губы растягиваются в улыбке.

– Немного, – говорит он. – Вскоре после того, как ты заснула.

Это заставляет меня чувствовать себя еще лучше. Я думаю о том, что мы вроде как были рядом всю ночь. Возможно, это было самое близкое к «обнимашкам» с Виктором.

– Как поживают ребята? Мэлис вчера был… сильно взбешен.

– Да уж, – отвечает Вик. Как и все они, но он этого не говорит, хотя я все слышу в его тоне. – И он все еще в бешенстве. Хлопает дверцами шкафчиков на кухне. А Рэнсом… ну, он тоже не в духе. В гараже торчит, но я не слышу, чтобы он над чем-то работал.

Я определенно могу себе это представить. Мэлиса, топающего туда-сюда, будто у него над головой витает грозовая туча ярости. Его личный локализованный ураган, бушующий вокруг и делающий опасным приближение к нему для кого-либо, кроме немногих избранных.

Немного сложнее представить не в духе Рэнсома, ведь он обычно такой жизнерадостный, по крайней мере, по сравнению с двумя его братьями. Однако ситуация у нас серьезная и странная, так что вполне логично, что он ведет себя иначе.

– С ними все будет в порядке, – обещает Виктор, отвлекая меня от мыслей. – В любом случае, мы больше беспокоимся о тебе.

– Со мной тоже все будет в порядке. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал убедительно. – Я собираюсь сделать все, что в моих силах, и…

Меня прерывает звуковой сигнал, означающий, что мне звонят по другой линии. Когда я отрываю телефон от уха, чтобы посмотреть на экран, то вздрагиваю, увидев, что это Оливия.

– Мне нужно идти, – торопливо говорю я Вику. – Оливия звонит.

– Хорошо, – говорит он, но я слышу напряжение в его голосе. – Береги себя, мотылек. И будь осторожна.

– Взаимно.

Он кладет трубку, а я отвечаю на звонок бабушки, и вся приятная, теплая энергия, которую я почувствовала во время разговора с Виком, исчезает меньше чем за секунду.

– Что? – спрашиваю я, даже не утруждая себя притворной вежливостью.

– Ты больше не станешь так отвечать на звонок, – говорит Оливия, голос ее звучит четко и по-деловому. – Тебе повезло, что у меня сейчас нет времени разбираться с твоим неуважением, но ты научишься вести себя как светская дама. Я не позволю тебе позорить меня.

Я сжимаю челюсти и вдыхаю через нос, пытаясь справиться с гневом. Я нужна Оливии для этой сделки, поэтому остается только гадать, что она со мной сделает, если я разозлю ее слишком сильно. Или с парнями, которые ей вообще не нужны для процветания ее империи.

– Извини, – бормочу я. – Чем могу быть полезна?

– Так-то лучше, хотя лишь слегка. Тебе сегодня нужно приехать ко мне, – говорит она. – Оденься во что-нибудь подходящее и спускайся вниз. Джером отвезет тебя.

Я так сильно хочу послать ее ко всем чертям. Сказать ей, что у нее нет надо мной власти и я не обязана делать то, что она говорит. Но все это неправда. Если я не сделаю того, что велит старая ведьма, пострадают люди, которые мне небезразличны.

– Ладно, ладно, – бормочу я.

Я правда не хочу заставлять ее ждать и определенно не желаю, чтобы Джером поднимался сюда, поэтому делаю все быстро: надеваю один из костюмов, которые Оливия купила для меня какое-то время назад, и расчесываю волосы.

Когда я спускаюсь вниз, Джером уже ждет меня у двери. Он ничего не говорит, просто ведет к своей машине, открывая для меня заднюю дверцу. Я сажусь, и мы молча едем к особняку Оливии.

Всю дорогу у меня внутри все сжимается, когда я думаю, что за чертовщину бабушка планирует мне сегодня устроить. Не могу представить, что весь этот ужасный сценарий когда-нибудь изменится к лучшему. По крайней мере, не в том, что касается ее.

Конечно, когда я добираюсь до дома и следую за одним из ее работников в гостиную, Трой уже ждет там. Сердце пропускает удар, а шаги замедляются, как только я его вижу. Я знала, что это произойдет, но, увидев его воочию, кошмар становится намного реальнее, чем был раньше.

Он сидит на диване с бокалом в руке и выглядит так, словно возомнил себя королем на троне. Но как только наши взгляды встречаются, выражение его лица меняется с нейтрального, даже скучающего – видимо, болтовня Оливии его утомила – на похотливую ухмылку, которую я так чертовски ненавижу.

Мои пальцы сами собой сжимаются в кулаки, и я прячу руки за спину, пытаясь дышать сквозь отвращение, которое испытываю к этому человеку.

– А-а. Моя дорогая невеста, – произносит он, растягивая последнее слово. – Вот и ты.

Я сглатываю желчь и, свирепо смотря на него, не отвечаю. Его улыбка становится еще шире от того, как очевидно я стараюсь себя сдержать.

– О, не будь такой, – упрекает он. – Твоя бабушка сообщила мне хорошие новости. Мое предложение жениться на тебе было принято. Мы должны отпраздновать.

Я сильно прикусываю язык, не желая выпускать поток слов, которые хочу сказать.

Но, похоже, ему не требуется от меня никакого словесного подтверждения. Трой встает со стула и подходит ко мне. Медленно обходит вокруг, рассматривая меня так, словно я новая машина, которую он хочет купить, или что-то в этом роде.

– По крайней мере, она знает, как одеваться, – комментирует он, обращаясь к Оливии так, словно меня здесь нет. – Цвет волос хороший, но их должен укладывать тот, кто знает, что с ними делать. – Он теребит пальцами один из моих светлых локонов, и я борюсь с желанием отпрянуть, поскольку мне не хочется доставлять ему удовольствие. – Мягкие. Приятные. Следит за собой тоже неплохо. Никогда не скажешь наверняка насчет людей, что выросли в той части города, верно? Некоторые из них вылезают из своих трущоб и думают, будто могут просто смешаться с обычными людьми.

Во мне закипает ярость, но я по-прежнему не отвечаю. Смотрю прямо перед собой, не отрывая взгляда от цветочной композиции в углу и жалея, что не могу поджечь ее взглядом.

– Конечно, ее происхождение снижает ее ценность на пару пунктов, – продолжает Трой.

– Но ее родословная добавляет гораздо больше, – возражает Оливия.

Трой кивает, и когда бросает взгляд на мою бабушку, его классически красивые черты озаряются легкой улыбкой.

– Согласен.

Он завершает свой круг и снова встает передо мной, протягивая руку, чтобы взять меня за подбородок. Я отдергиваюсь, и он ухмыляется.

– С огоньком девочка. Мне нравится. Итак, я знаю, что ты не девственница. Этот корабль давно отплыл и, вероятно, уже пошел на дно морское, верно? Но я хочу знать, когда это началось.

– Что? – спрашиваю я, свирепо глядя на него. – Что это вообще значит?

– Когда ты впервые начала спать со всеми подряд? Когда превратилась в маленькую шлюшку, что сейчас стоит передо мной? – задается он вопросом, и в его карих глазах вспыхивает веселье. Трой наклоняет голову. – Твоя мать стала твоей сутенершей, как только ты достаточно подросла? Предлагала и тебя в довесок, чтобы суметь заплатить за аренду?

Эти слова бьют меня, словно пощечина. Я слышу, как стук сердца отдается в ушах. Конечно, это неправда, но мне вспоминается, как некоторые клиенты Мисти прикасались ко мне, когда заканчивали с ней или пока ждали, когда она закончит с другим клиентом. Она никогда не давала им разрешения напрямую, но и не делала ничего, чтобы защитить меня от них.

– Нет, – выплевываю я. – Она не предлагала меня в довесок.

– Жаль, – ухмыляясь, отвечает Трой. – Готов поспорить, ты этого хотела. Наверняка ты слушала, как ее трахают, и жалела, что это не ты на ее месте. Так и случился твой первый раз? Как ты лишилась своей сладкой вишенки? Услышала, как сношают твою мамочку, и захотела узнать, каково это, поэтому взяла что-нибудь продолговатое и сымитировала?

В его глазах светится сочетание безумного веселья и того, что я называю похотью. Он получает удовольствие от того, что унижает меня и пытается заставить говорить унизительные вещи о себе. Для него это просто игра. Больная и извращенная шутка.

Когда я не отвечаю на его вопрос, Трою, похоже, плевать. Он снова принимается за осмотр, снова хватает меня за подбородок и притягивает ближе. Он поворачивает мое лицо так и этак, затем пальцами приоткрывает мне рот, чтобы заглянуть внутрь.

Я в таком шоке, что даже не реагирую. Сердце бешено колотится в груди, и я пытаюсь сглотнуть.

– Неплохо, – бормочет он. – Могло быть и хуже, учитывая, откуда ты.

Щеки вспыхивают от подобного унижения. Он обращается со мной так, словно я какая-то призовая кобыла, домашний скот, который он собирается объездить.

Трой поднимает одну мою руку, затем другую, проводя по ним пальцами.

– Никаких следов. Хорошо. Если только ты не прячешь их где-нибудь в другом месте?

– Я не употребляю наркотики, – огрызаюсь я.

– О, в этом нет сомнений, – встревает Оливия. – Какими бы дурными делами ни увлекалась ее мать, Уиллоу, похоже, умудрилась подобным не заинтересоваться.

Раньше я бы восприняла ее слова как комплимент, но сейчас слышу в них только снисходительность.

Трой медленно проводит пальцами по моей руке, удерживая мой взгляд.

– Замечательно. – Затем его взгляд опускается на мою грудь, и мне приходится бороться с желанием прикрыть ее. – Классные сиськи. Хотелось бы чуть побольше, но это может подправить хирург. Мне нравятся, когда у девушки есть за что подержаться.

Он подмигивает и подходит еще ближе.

– Итак, осталось проверить еще кое-что, – говорит он, понизив голос. – Прежде чем я полностью соглашусь на этот брак.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он засовывает руку мне в штаны.

Я задыхаюсь, застигнутая врасплох, и не могу даже пошевелиться. Трой проводит пальцами по половым губам, а после глубоко проникает одним из них внутрь. Мне больно, и я содрогаюсь от отвращения, пока он ощупывает меня, словно хочет убедиться, что у меня действительно нет девственной плевы, или хочет посмотреть, насколько я тугая, или… черт, даже не знаю, что еще.

К горлу от тошноты подкатывает комок желчи. Если меня вырвет прямо на него, так ему и надо. Однако мне не хочется иметь дело с последствиями, поэтому я проглатываю желчь, пытающуюся вырваться наружу. Щеки горят, внутри все кипит от гнева и унижения.

Оливия просто сидит на своем месте, спокойно потягивая чай, будто не у нее на глазах происходит настоящий кошмар или будто ей абсолютно плевать.

После еще одного долгого прикосновения Трой вынимает пальцы из моей вагины, затем из штанов и, наконец, отступает на шаг, увеличивая между нами столь необходимую дистанцию. Он ухмыляется мне, проводя языком по губам, а после переводит взгляд на Оливию.

– Она не так уж и испорчена, – говорит он. – Честно, даже удивительно. Я ее беру.

Бабушка улыбается, ставя свой чай на маленький поднос.

– Отлично. Тогда сделка заключена.

Эти слова говорят о том, что черта пересечена, и мой желудок, наконец, бунтует, игнорируя все попытки сдержать рвотный позыв. Я разворачиваюсь и выбегаю из комнаты, давясь, пока несусь по коридору в ванную. Когда я падаю на колени перед унитазом, меня тут же рвет.

Каждая клеточка моего тела чувствует себя отвратительно. Я словно до сих пор ощущаю призрачные следы прикосновений Троя на своей коже и между ног. Жаль, что я не могу принять душ. Жаль, что не могу вернуться в прошлое и убедиться, что ничего этого не случится.

На глаза наворачиваются слезы, но я смаргиваю их и с тихим стоном качаю головой. У меня нет времени раскисать. Если я задержусь в ванной слишком надолго, Оливия, скорее всего, пришлет кого-нибудь за мной. Может, даже Троя, а он, черт возьми, последний человек, которого я хочу сейчас видеть.

Еще я не хочу, чтобы он видел меня такой. Наверное, было бы плохой идеей позволить ему увидеть во мне хоть какую-то слабость.

Поэтому я глубоко вдыхаю и поднимаюсь, стараясь не показывать, как сильно это выбило меня из колеи. Я мою руки и прополаскиваю рот в раковине, пытаясь собраться с мыслями.

Я неохотно выхожу из ванной и направляюсь обратно по коридору в гостиную. По пути мое внимание привлекает открытая дверь с одной стороны коридора. В ней щель шириной в несколько дюймов, поэтому я приоткрываю ее пошире и заглядываю внутрь. Комната выглядит более практично, чем остальная часть дома, хотя по-прежнему украшена изысканно, с большими картинами на стенах. В одном углу стоит дорогой на вид деревянный письменный стол и пара стульев, вдоль стен – несколько картотечных шкафов и книжных полок.

Это, должно быть, кабинет Оливии. Когда я приходила к ней, дверь всегда была закрыта, поэтому я никогда раньше не видела, что внутри.

В моей груди загорается искра надежды, прогоняющая часть страха. В этой комнате, наверное, десятки бумаг и документов. Может, даже есть что-то, что мы сможем использовать. Что-то, что свяжет ее со всем тем ужасным дерьмом, которое она натворила, и с тем, что она заставила братьев Ворониных сделать для нее.

По крайней мере, хорошее место для начала поисков. К тому же от этого визита я многого не ожидала.

Я слегка прикрываю дверь и возвращаюсь в гостиную, где оставила Троя и Оливию, но, войдя внутрь, понимаю, что Оливии уже нет. Там лишь Трой, который откидывается на спинку кресла и допивает свой напиток. Он ухмыляется, когда я вхожу, и у меня возникает внезапное желание сбежать.

– Знаешь, ты должна быть благодарна, – самодовольно растягивает он слова. – Я оказываю тебе огромную услугу.

– Поверь, это не так, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, размышляя, можно ли уйти уже сейчас, пока он наслаждается своей маленькой победой и пока Оливия меня не заметила.

– Немногие мужчины захотели бы связаться с кем-то вроде тебя. – Он встает и подходит ближе, снова кружа вокруг меня, будто голодная акула. – Но мне нравится вызов. Я знаю, что о тебе говорят. Все эти перешептывания среди светских дам… Но знаешь, есть что-то забавное в идее превратить шлюху в домохозяйку. К тому же… – Он протягивает руку, хватает меня за задницу и крепко прижимает к себе. – У меня особые… аппетиты, скажем так. И я думаю, что дочь проститутки отлично с ними справится. По крайней мере, лучше, чем любая из этих фригидных сук из загородного клуба.

– Отвали от меня, – рычу я, пытаясь оттолкнуть его. Он на удивление сильный и не сдается ни на секунду.

– Может, стоит попробовать тебя прямо сейчас, – шепчет он, наклоняясь и проводя языком по моей шее. У него изо рта пахнет виски и чем-то несвежим, и от этого у меня снова сводит желудок. – Устрою тебе маленький тест-драйв, а? Чтобы убедиться в выгодности этой сделки.

Трой толкает меня назад, и когда я спотыкаюсь, он использует это в свою пользу, бросая меня на диван. Я не успеваю отползти, как он уже оказывается на мне сверху. Его вес придавливает меня, и когда он прижимается своей промежностью к моей, по моим венам, словно поток ледяной воды, разливается адреналин.

– Какого хрена ты делаешь? – кричу я, извиваясь под ним. – Я сказала, отвали от меня!

Я изо всех сил пытаюсь найти способ отпихнуть его или выбраться из-под его тела. Сердце колотится как сумасшедшее, и я протягиваю руку, собираясь ударить его, но он быстрее меня. В мгновение ока Трой хватает меня за запястье и заводит руку мне за голову.

Его жуткая ухмылка не сходит с лица, он смотрит на меня так, словно его еще больше заводят мои тщетные попытки бороться с ним.

– О, да, – бормочет он себе под нос. – Это будет весело.

Раздаются шаги, и мое сердце замирает. Я поворачиваю голову и вижу, что возвращается Оливия, ее каблучки легко стучат по полу. Я почти рада ее видеть, поскольку думаю, что она отчитает Троя или типа того, но она ничего не говорит. Просто приподнимает бровь и стоит, не делая ни малейшего движения, чтобы остановить его. Ненависть к ним обоим кипит у меня в крови, смешанная с каким-то болезненным отчаянием.

Неужели она будет просто смотреть, как он насилует меня? Как далеко она позволит ему зайти?

Но, к счастью, Трой воспринимает ее появление как сигнал слезть с меня. Он еще раз больно сжимает мое запястье, затем отпускает его, поднимается на ноги и поправляет свой дорогой костюм. На его щеках легкий румянец, его обычно идеально уложенные волосы немного растрепаны.

– Ну что ж, – говорит он, поворачиваясь к Оливии и приглаживая волосы. Его тон совершенно непринужденный, как будто он только что не пытался изнасиловать ее внучку прямо в гостиной. – Теперь, когда сделка заключена, нам нужно устроить вечеринку по случаю помолвки.

Оливия кивает.

– Безусловно. Такое событие заслуживает того, чтобы его отпраздновать. Я свяжусь с тобой, чтобы согласовать список гостей. Важно, чтобы мы пригласили все лучшие семьи Детройта. Я хочу, чтобы они узнали о вашем союзе.

– Отлично. Скоро обговорим детали, – соглашается Трой.

Он ухмыляется мне в последний раз и уходит. Как только его шаги отдаляются, Оливия смотрит на меня. Я не двигаюсь и могу только представить, как ужасно выгляжу, развалившись на диване.

– Ты хорошо справилась, – говорит она. – Или настолько хорошо, насколько можно было ожидать.

Я даже не знаю, что на это сказать, поэтому просто поднимаюсь и пытаюсь дышать.

– Теперь я могу идти? – спрашиваю.

– Сможешь уйти, когда я скажу, – коротко отвечает она.

Я стискиваю зубы.

– Я думала, у тебя сегодня есть другие дела.

– О, да. У меня большие планы. На тебя и на твоих ручных мальчиков.

– Что? – У меня кровь стынет в жилах. – Мне казалось, ты с ними покончила. Я думала, в этом и был смысл моей сделки.

Оливия улыбается, холодно и жестоко.

– Нет, смысл был в том, чтобы ты наконец-то сделала что-то на благо своей семьи. И, как я полагаю, для того, чтобы я не отправила братьев Ворониных в тюрьму. Но это не значит, что я собираюсь так легко отпустить их с крючка. Они весьма полезны, и у меня для них припасено еще много всяческих заданий. Они привязаны к тебе, что делает их очень податливыми. Так почему бы мне ими не воспользоваться?

Желудок сжимается, конечности становятся тяжелыми и онемевшими. Я смотрю на нее, и у меня снова перехватывает дыхание от осознания ее злобной натуры. Как я была так слепа раньше? Как не видела, насколько эта женщина искусна в манипулировании? Неужели я действительно была так ослеплена своей потребностью в семье, надеждой, что наконец-то обрела ту связь, о которой так долго мечтала?

– В наши дни так трудно найти хорошую прислугу, – продолжает Оливия. – Поэтому я планирую выжать из этих братьев все до последней капли. А когда они умрут, я найду кого-нибудь другого, кого смогу использовать.

– Ты не можешь этого сделать, – хрипло говорю я, качая головой. – Это не было частью нашей сделки. Это не…

Оливия поднимает руку, мягко прерывая меня.

– Мы договорились о том, что ты выйдешь замуж и убережешь своих ухажеров от тюрьмы. А о том, что Икс перестанет пользоваться их услугами, речи не было. – Она снова берет свою чашку с чаем, подносит к губам и кивает подбородком в сторону двери. – Теперь ты можешь идти.

У меня сжимается челюсть. Ноги дрожат. Я кое-как встаю и выскальзываю из комнаты. Голова кружится, а сердце сжимается от тревоги.

Я согласилась выйти замуж за монстра, чтобы защитить братьев Ворониных.

Но действительно ли мне удалось их защитить?