Читать книгу: «Порочная клятва», страница 2

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем мы подъезжаем к роскошному комплексу, где Оливия помогла мне снять квартиру.

– Выметайся, – говорит мне Джером, вырывая меня из моих мыслей.

Я вяло подчиняюсь, но когда выскальзываю из машины и направляюсь к входной двери дома, замечаю, что автомобиль продолжает стоять на месте. Джером просто сидит внутри, и мне приходит в голову, что ему, скорее всего, было приказано наблюдать за этим местом, чтобы убедиться, что я под охраной. Благодаря этому и маячку, который она в меня запихнула, Оливия не позволит мне легко ускользнуть.

Ноги сами несут меня к квартире, и как только я вхожу внутрь и закрываю за собой дверь, тяжесть всего произошедшего обрушивается на меня со страшной силой.

Я делаю резкий вдох, потом еще один, но мне кажется, будто в легких застряло стекло, которое пронзает меня снова и снова. Я продолжаю видеть перед глазами жестокую улыбку Оливии, слышать ее угрозы и тон. Кроме того, я думаю о своей родной матери, погибшей в пожаре за грех любви к мужчине, матерью которого была злобная гарпия.

Оливия хотела моей смерти. Она назвала меня проблемой, которую ей нужно было решить. Но теперь, когда я выросла и вернулась живой и невредимой, она хочет использовать меня. Эта женщина никогда не заботилась обо мне и моем счастье. Никогда не хотела быть моей семьей. Не в прямом смысле этого слова. Ей просто нужна была еще одна пешка. Кто-то, кого она могла бы использовать на своем пути к еще большим деньгам и власти.

Она никогда не любила меня.

Первое рыдание пронзает меня насквозь, и я закрываю лицо руками, чувствуя, как по щекам текут слезы, а плечи трясутся. Тело дрожит от испытываемого горя, я рыдаю снова и снова, а когда делаю наконец прерывистый вдох, внимание привлекает тихий звук справа от меня. Я вскидываю голову, паника тут же берет надо мной верх. Я почти ожидаю, что это Джером или какой-нибудь другой наемник моей дорогой бабули, посланный сюда, чтобы затащить меня обратно в ее дом.

Но вместо этого я оглядываюсь и вижу Мэлиса, пролезающего в окно, а за ним – Рэнсома и Виктора.

3. Уиллоу

Я потрясенно смотрю на трех братьев, в глазах все еще стоят слезы.

– Что вы здесь делаете? – спрашиваю я, голос звучит хрипло и болезненно.

Все трое – это шквал движений. Вик закрывает окно, Мэлис кивает Рэнсому, а тот ему в ответ, направляясь в мою спальню.

– Мы заберем тебя отсюда, – мрачно говорит Мэлис. – Не позволим тебе этого сделать. Увезем тебя прочь, и ты сможешь избежать этого брака.

– Я…

Прежде чем я успеваю произнести хоть слово, Рэнсом кричит из спальни:

– Модные шмотки тут оставлю. Знаю, они классные, но не думаю, что тебе захочется носить то, что купила эта старая тварь, верно?

– Путешествовать налегке – хорошая идея, – вмешивается Виктор, заходя в ванную. – Возьми только самое необходимое.

– Подождите, – заикаюсь я. – Вы не можете этого сделать.

– Солнышко, я знаю, ты считаешь, что должна защитить нас, но…

– Остановитесь! – практически кричу я. Мой голос эхом разносится вокруг нас, и Мэлис с Виктором удивленно моргают, глядя на меня. – Я никуда не пойду. Не могу уйти.

Лицо Мэлиса каменеет, в его темно-серых глазах светится гнев. Вик тоже выглядит раздраженным. Из спальни выходит Рэнсом, ероша свои растрепанные каштановые волосы.

– У нас сейчас нет времени спорить об этом, – говорит он, и колечко в его брови поблескивает на свету, когда он качает головой. – Займемся этим, как только вытащим тебя отсюда, ладно?

– Вы не понимаете, – говорю я ему, отходя от двери. – Уходите. Сейчас же.

Это, кажется, еще больше бесит Мэлиса. Он, как и раньше, смотрит на меня со злостью, с которой не в силах совладать.

– Нет, это ты не понимаешь, – огрызается он. – Ты должна пойти с нами. Я знаю, ты пытаешься быть благородной или что ты там себе напридумывала, но мы не позволим тебе выйти замуж за этого сраного козла только ради нашей безопасности. Мы не позволим тебе пожертвовать собой ради нас!

– Послушай его, мотылек, – тихо шепчет Вик. – Пожалуйста. Никто из нас не хочет, чтобы с тобой подобное случилось.

– Я тоже этого не хочу, – в отчаянии говорю я. – Но у меня нет выбора.

– Еще как есть, мать твою! – взрывается Мэлис. Он держит меня, вжимая в угол комнаты, пока моя спина не упирается в стену. – Не тебе за нас решать, солнышко. – В его голосе слышится низкое рычание, гнев и разочарование берут верх. – Мы ни за что, черт возьми, не позволим тебе этого сделать. Я убью любого, кто попытается прикоснуться к тебе.

Я качаю головой, пытаясь собраться с мыслями. Все перепуталось, все эмоции от того, что я узнала от Оливии, борются с простым фактом – я и правда хотела бы сбежать с братьями.

Мэлис пользуется моим оцепенением, хватает меня за руку и тащит прочь из угла.

– Возьми сумку, – бросает он Рэнсому, а затем начинает тянуть меня к двери.

Это приводит меня в чувство, и я борюсь с ним, пытаясь вырвать руку. Он сильнее меня, но я упираюсь пятками в плюшевый ковер на полу и ударяю его по руке. Затем цепляюсь ногтями, делая все, что в моих силах, чтобы помешать ему вывести меня из квартиры. Дыхание становится прерывистым.

– Нет, – хриплю я. – Нет. Нет!

Мэлис наконец останавливается и поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

Наверное, я выгляжу жутко напуганной, но именно так я себя и чувствую. Во мне нарастает истерика, от которой комната немного кружится, пока я пытаюсь набрать воздуха в легкие. Каждый вдох кажется мне слишком поверхностным, кислорода, чтобы продолжать двигаться, не хватает, и стресс этого дня обрушивается на меня, как тонна кирпичей.

На лице Мэлиса мелькает беспокойство, между его темными бровями пролегает небольшая морщинка, и он опускает голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Солнышко, что…

Его хватка на мне немного ослабла, когда он остановился, и я пользуюсь этим, чтобы высвободить руку и, спотыкаясь, отойти от него.

– Остановись! Пожалуйста, просто остановись. Я не могу пойти с вами. Не могу… Ты не понимаешь, я…

Это звучит как ломаная тарабарщина, и я понимаю, что по моему лицу текут слезы. От тяжелого дыхания у меня болит грудь, и я дрожу с головы до ног, как будто замерзаю.

Я обхватываю себя руками, пытаясь собраться, хотя чувствую, что разваливаюсь на части. Братья обмениваются взглядами, между ними происходит невербальная беседа, но Мэлис не делает попытки снова меня схватить.

– Уиллоу, – мягко произносит Рэнсом, делая несколько осторожных шагов в мою сторону. – Что случилось? Что она с тобой сделала?

Я качаю головой, и мне требуется несколько попыток, чтобы выдавить из себя хоть какой-то звук. Мне трудно говорить, слова застревают в горле, как осколки стекла, но я должна сказать им, чтобы они не сделали все еще хуже, чем есть.

– Снаружи охранник, – начинаю я. – Он… он высадил меня здесь и все еще сидит в своей машине.

Мэлис поворачивается к ближайшему окну, пристально глядя на улицу внизу.

– Черт. Значит, старуха наблюдает, – рычит он, сжимая руки в кулаки.

– И это еще не все. – Я показываю свое запястье, в которое тот мужчина воткнул маячок по просьбе Оливии. – Она следит за мной. Если я покину определенный район, она сразу узнает и тут же отыщет меня.

От того, что я произношу это вслух, становится еще больнее. Запястье пульсирует в том месте, куда вставили трекер. Слезы быстрее бегут по щекам. Я даже не стираю их, просто шмыгаю носом, пытаясь сдержать себя.

– У нее есть целый план, – объясняю я. – Как пройдет помолвка с этим… этим козлом. Как мы поженимся. – Я снова сглатываю.

– Вот же мразь, – взрывается Мэлис. Он отворачивается от окна, его кулак с глухим стуком обрушивается на стену. – Она не может этого сделать.

– Может, – шепчу я. – Уже делает. Оливия сказала, что если мы попытаемся сбежать, она придет за нами. И она может. Ее состояние, возможно, уже не то, что раньше, но я знаю, у нее есть ресурсы, и она бы так разозлилась, что…

Я качаю головой, и рыдание вырывается из моего горла прежде, чем я успеваю закончить фразу.

Но мне это и не нужно.

Все в этой комнате знают, на что способна Оливия Стэнтон, а ее угрозы вполне реальны.

– Это ничего не меняет, – говорит Мэлис, поворачиваясь ко мне лицом. – Мы все равно должны вытащить тебя отсюда. Если она думает, что может заставить тебя выйти за кого-то замуж, чтобы спасти свою гребаную империю, ее ждет неприятный сюрприз.

– Он прав. – Вик кивает, его лицо серьезнее некуда. – Мы можем опередить ее.

Слезы текут все сильнее и быстрее. Я смотрю на них, а они – на меня. Парни все еще полны глупой решимости вытащить меня отсюда.

– Нет, не можем, – шепчу я. – Вы не понимаете. Она уже пыталась убить вас однажды. Она убила бы и меня, если бы решила, что я бесполезна.

– Не думаю. Ты нужна ей, – возражает Рэнсом. – Ты ее семья.

– Да срать она хотела на эту семью. – Это звучит резко, с нотками гнева, обиды и слез. – Она сама мне сказала. Сказала, что убила мою маму.

– Что? – спрашивает Вик, его глаза резко сужаются.

– Мою настоящую маму, – отвечаю я. – Оливия рассказала… когда мы впервые встретились, она сказала, что моя биологическая мать была неуравновешенной и у нее были проблемы с психикой. Мол, это моя мама устроила пожар в нашем доме, из-за которого у меня остались эти шрамы. Но это была Оливия. Мама была «недостаточно хороша» для моего отца, сына Оливии, поэтому та от нее избавилась.

Я заканчиваю говорить и оглядываю себя. Один только взгляд на мое тело заставляет меня содрогаться от отвращения. Оливия убила мою мать. Пыталась убить меня. И я ношу шрамы, подтверждающие это.

– Она думала, что и меня убила в том пожаре, – бормочу я. – Понятия не имею, почему я не умерла. Может быть, мама смогла как-то вытащить меня, или, может, кто-то нашел меня среди обломков и сохранил это в тайне. А потом я оказалась в приюте, где меня удочерила Мисти.

После того, как я произношу это вслух, сердце будто разрывается на части. Тяжесть этого горя, этой боли, давит на меня, словно бетонная плита. Я качаю головой, стискиваю челюсти и крепче обхватываю себя руками, защищаясь от всех аргументов, которые, я знаю, попытаются привести парни.

– Я не могу допустить, чтобы это случилось с вами, – говорю я. – Не могу позволить ей добраться до вас. Не могу потерять и вас тоже. Она уже отняла у меня семью, и я не… Пожалуйста. Прошу, не делайте этого.

Пульс бешено скачет в груди, и я смотрю на парней, пытаясь заставить их понять, насколько это важно. Я знаю, они могут быть импульсивными и безрассудными, знаю, что они привыкли к опасности, но это слишком важно. Если они пострадают, если Оливия убьет их или отправит в тюрьму, я не знаю, смогу ли пережить это.

Братья Воронины уставились на меня, выражение их лиц так схоже, несмотря на различия в чертах. Взгляды напряженные, но, по крайней мере, я могу сказать, что они слушают меня. Понимают, насколько для меня это серьезно.

Молчание затягивается, а затем Мэлис делает шаг вперед. Он тянется ко мне, и я почти ожидаю, что он снова попытается потащить меня к двери. Но вместо этого он заключает меня в объятия, его сильные руки обхватывают меня, крепко прижимая к себе.

Мэлис держит меня крепко, и как же это хорошо, в разы лучше моих тщетных попыток поддержать саму себя. Я сразу же растворяюсь в нем, цепляясь за его футболку. Он такой сильный и уверенный, и от него, как всегда, приятно пахнет кожей, специями и каким-то дымом.

– Все хорошо, – хрипло бормочет он, проводя рукой по моей спине и целуя в макушку. – Все хорошо.

Он произносит только эти два коротких слова, но этого достаточно. Я не выдерживаю и рыдаю у него на груди. Стресс, гнев и ужас прошедшего дня берут надо мной верх, и я плачу, пока у меня не пересыхает в горле.

Рэнсом и Виктор подходят поближе, а Мэлис просто продолжает обнимать меня, сильный, молчаливый и такой надежный.

4. Мэлис

С тех пор, как я впервые встретил Уиллоу, я несколько раз менял свое мнение о ней.

Сначала я думал, что она была каким-то хрупким созданием, оказавшимся не в том месте, не в то время и обреченным расплачиваться за это. Это была не моя проблема, и я был готов сделать все, что должен, чтобы защитить своих братьев.

Потом я понял, что она сильнее, чем мне казалось, и эта сила стала чертовски опьяняющей, притягивающей меня к ней, как мотылька к огню, неоспоримой.

И теперь, пока она в моих объятиях, я чувствую, что она смесь этих двух качеств. Хрупкая, плачущая у меня на плече девочка, и в то же время сильная женщина, готовая противостоять мне и моим братьям, лишь бы защитить нас.

Ее гребаная бабуля, эта мерзкая тварь, хочет использовать ее как пешку, но она не понимает, что Уиллоу никогда не смогла бы стать пешкой. Ей всегда предназначалась роль королевы.

Я прижимаю мое солнышко еще крепче к себе так, что почти душу ее в объятиях. Я ничего не могу с собой поделать, да и Уиллоу, кажется, не возражает. Чем крепче я прижимаюсь к ней, тем сильнее она отвечает мне тем же, ее пальцы впиваются в ткань моей футболки, держась за меня, как за спасательный круг.

У меня кружится голова, эмоции в полном беспорядке. Потребность защитить ее и увезти отсюда борется с необходимостью заставить исчезнуть это страдальческое, отчаянное, истеричное выражение с ее лица.

Каждый раз, когда ее тело сотрясается от рыданий, я провожу рукой вверх и вниз по ее спине, пытаясь успокоить ее. Шепчу всякую успокаивающую чепуху, обещая, что все будет хорошо, что мы с парнями здесь ради нее, но в то же время в голове крутится один вопрос.

Как?

Как, черт возьми, нам обеспечить ее безопасность, пока она пытается сделать то же самое для нас, а в это время какая-то сумасшедшая мразь с манией величия дергает за ниточки?

Похоже, придется делать это шаг за шагом, мать вашу. Или умереть, пытаясь.

В данный момент я сосредоточен на том, что происходит здесь и сейчас: я держу Уиллоу в руках и позволяю ей выплакаться.

Рэнсом стоит слева от нее и гладит по руке, проводя пальцами по волосам. Он ничего не говорит, что на него не похоже, но на его лице отражается буря противоречивых чувств, так что я понимаю.

Вик стоит с другой стороны и протягивает руку, словно хочет дотронуться до нее, но никак не может дотянуться. Он подходит так близко, как только осмеливается, и, наконец, позволяет пальцам запутаться в ткани платья Уиллоу. Что ж, достаточно близко.

– Мы что-нибудь придумаем, – обещает он ей, и от меня не ускользает тяжесть этих слов. Вик всегда так говорит, когда планирует вложить во что-то всего себя, а для кого попало он такого не делает.

В конце концов, дрожь и всхлипывания утихают, и Уиллоу отрывает лицо от моей футболки. Ее щеки покраснели, а глаза припухли от слез, но она кажется более спокойной, чем раньше.

Я неохотно отстраняюсь, на самом деле не желая отпускать ее.

По ее щекам все еще текут дорожки от слез, и я протягиваю руку, чтобы большим пальцем смахнуть их.

Даже в таком состоянии она по-прежнему кажется мне чертовски красивой. Она самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо знал, и всегда будет такой.

– Послушай меня, солнышко, – говорю я ей, понизив голос. – Мы не планируем позволять этой гребаной старухе убить нас или отправить в тюрьму. Но еще мы не можем допустить, чтобы тебя насильно выдали замуж. Особенно за того, кого эта тварь для тебя выбрала, прекрасно зная, что он кусок дерьма. Так что придется придумать третий вариант.

– Какой третий вариант? – бормочет она хриплым от слез голосом.

– План «Б», – говорю я. – Нам просто нужно что-то придумать.

В ее глазах расцветает надежда, и хотя это всего лишь крошечная искорка, почти потушенная болью и страхом, она все еще там. И за этим чертовски приятно наблюдать.

– Знаешь, мы ведь в таких делах преуспели, – с улыбкой вставляет Рэнсом. – Мы всегда на ходу придумываем новый план, меняем ситуацию, находим способ обойти препятствия. Если бы мы не были хороши в этом дерьме, нас бы уже давно не было в живых. Мы и теперь сможем это провернуть.

В глазах Вика что-то мелькает, после чего он отделяется от нашей маленькой группы и, проходя через гостиную, внимательно осматривает вещи. Почувствовав себя удовлетворенным, он переходит в другие комнаты, тщательно осматривая их так, как умеет только он, и, скорее всего, подсознательно убираясь по пути.

– Ладно, – объявляет он, когда возвращается. – Все чисто.

Уиллоу озадаченно смотрит на него, и он поясняет:

– Я проверял, не установила ли она здесь «жучков». Чтобы прослушивать тебя.

– Только тебе могло бы подобное прийти в голову, – бормочет Уиллоу. – Видимо, исходишь из собственного опыта, а?

Ее губы растягиваются в нерешительной улыбке, но приятно снова слышать, как она шутит.

Вик улыбается в ответ, наклоняя голову, и его голубые глаза встречаются с ее.

– Возможно.

Рэнсом подходит к окну и выглядывает наружу, стараясь держаться в тени.

– Черная машина? – спрашивает он. – Внедорожник?

– Это тот парень, который привез меня домой, – подтверждает Уиллоу.

– Рэнсом?

Я приподнимаю бровь, глядя на него, и он слышит мой невысказанный вопрос, тут же выдавая мне вслух то, что я хочу знать.

– Один парень, сидит за рулем. Скорее всего, вооружен, но трудно сказать наверняка. По пути сюда мы больше никого не видели, но не факт, что Оливия не наставила еще кучу своих людей по периметру или в самом здании.

Уиллоу потирает то место на запястье, куда, по ее словам, какой-то мужик вставил ей под кожу маячок.

– Ей не нужны другие люди, – бормочет она. – У нее на руках все козыри.

– Ага, но только пока, – говорю я ей. – Мы можем придумать, как подпортить жизнь этой старухе.

Я подвожу Уиллоу к дивану и усаживаю ее. Мы с Рэнсомом опускаемся по обе стороны от нее, а Вик устраивается в кресле и придвигает его поближе к дивану. Именно так мы с братьями всегда и строим планы: садимся втроем в нашей гостиной и готовимся препираться, выдвигать идеи, пока не найдем то, что устроит всех.

Еще до того, как мы начинаем говорить, Рэнсом усаживает Уиллоу к себе на колени, и она легко поддается, тая от его прикосновения, а мой младший брат тихо вздыхает, как будто эта близость помогает ему сохранять спокойствие.

Мои собственные ладони покалывает от желания прикоснуться к ней, снова заключить ее в свои объятия. Но я знаю, что ей это нужно – почувствовать поддержку со стороны всех нас любыми способами.

Рэнсом всегда был добр к ней. Добрее, чем я в большинстве случаев. Он умеет заставить ее раскрыться, почувствовать себя комфортно, а сейчас ей как раз и нужно подобное утешение. Особенно после того дня, что у нее был. Я хочу этого для нее.

– Давайте сначала обсудим факты, – говорит Вик, переходя к делу. – Сегодня случилось… много всего. Много новой информации. И у нас еще не было возможности во всем этом разобраться.

– Ну, мы знаем, что Оливия, мать ее, Стэнтон – это Икс, – фыркает Рэнсом. – Сюрпризец дня, я бы сказал.

В этом он прав. Все это время мы представляли себе некоего человека с хорошими связями, который сидит в тени и дергает за ниточки. Предполагали, что это был кто-то, кого мы знали лично, кто-то, кто был заинтересован в нашей жизни и знал, как надавить на наши слабые места.

Но мы никак не могли даже подумать, что этим человеком окажется бабушка Уиллоу.

– Есть ли шанс, что она блефовала? – спрашивает Вик. – Может, она солгала?

Я смотрю на него, понимая, что он спрашивает об этом, только чтобы досконально разобрать каждую деталь, однако все мы знаем ответ.

– Нет, – говорю я. – Она точно Икс. Слишком много знает. И если только она не кто-то еще более важный, чем Икс, перед кем он мог бы отчитываться, то тогда старуха сказала правду.

Вик кивает, его темные волосы блестят в свете ламп.

– Тогда она определенно не блефует. У нее есть возможность отправить Мэлиса обратно в тюрьму и, возможно, посадить всех нас, если она того пожелает. Мы понятия не имеем, насколько обширной может быть ее сеть, как в криминальном мире, так и в законной сфере, но нам известно, что она собирается пристально следить за Уиллоу. Она упоминала переезд к ней в дом?

Он адресует этот последний вопрос Уиллоу, а та качает головой и слегка выпрямляется, прислонившись к груди Рэнсома.

– Нет, – бормочет Уиллоу. – Но думаю, она захочет, чтобы я жила с Троем после того, как мы поженимся.

Последнее слово звучит горько, и это заставляет меня стиснуть челюсть, а руки неосознанно сжимаются в кулаки. Вик колеблется, и я вижу, что он тоже пытается осмыслить то, что она только что сказала. Затем он прочищает горло и отвечает:

– Ну, она явно предпринимает шаги, чтобы убедиться, что ты не сможешь сбежать, даже если пока она позволяет тебе оставаться одной. В любом случае, побег был бы опасен, и, как ты сказала, у Оливии есть ресурсы, чтобы выследить нас.

– Да ты просто лучик надежды во плоти, Вик, – бормочет Рэнсом, притягивая Уиллоу к себе. Он прижимается к ней, а она кладет голову ему на плечо, и они оба смотрят на Вика, чтобы понять, к чему тот клонит.

Мой близнец закатывает глаза, хотя в остальном выражение его лица почти не меняется.

– Я излагаю факты, – говорит он. – Мы должны знать, против чего сражаемся, если хотим разработать план.

– Логично, – бормочет Уиллоу. – Я не хочу что-то упустить из-за того, что мы… не изучили все факты.

Вик бросает взгляд на Рэнсома, и наш младший братишка гримасничает, но кивает. Дело в том, что места для маневра у нас маловато. Оливия Стэнтон – злобная сука, но она злобная сука со связями и ресурсами, о которых мы можем только мечтать.

– Мы могли бы просто убить ее, – бормочу я себе под нос.

– Нет, – тут же отвечает Уиллоу. – Она не такая, как Карл или другие люди, которых вы убрали. Ее смерть так просто не скроешь. Она видный член общества, и даже если люди в ее окружении такие же двуличные, как она, они будут задавать вопросы. Нельзя этого делать.

Я пожимаю плечами, еще сильнее съезжая на диване.

– Да я пошутил. В некотором роде.

Ведь, черт ее дери, я был бы просто счастлив замочить эту тварь после всего, через что Уиллоу пришлось пройти из-за нее.

– Никаких убийств, – соглашается Вик. – Но в том факте, что она Икс, может скрываться нечто, что мы сможем использовать в своих интересах.

– Ты про что? – спрашивает Рэнсом.

– Она угрожала использовать работу, которую мы выполняли для Икса, против нас, но, возможно, мы можем сделать то же самое с ней. Можно попытаться найти доказательства, которые свяжут Оливию со всеми преступлениями, которые она заставляла нас совершать.

– И потом выдать ее? – интересуется Уиллоу. – А разве вас это не разоблачит?

Вик качает головой.

– Нет. Мы не выдадим ее. Используем шантаж. Такие люди, как Оливия, дорожат своей репутацией больше всего на свете, поэтому мы пригрозим разоблачить ее, если она тебя не отпустит…

– Тогда, возможно, она согласится сделать это, не попытавшись нас поиметь, – заканчиваю я. – Неплохая идея.

– Как нам раздобыть необходимые доказательства? – спрашивает Рэнсом.

Вик переводит взгляд на Уиллоу.

– Ты единственная, у кого есть доступ в ее дом. Да и к ней в общем-то. Тебе придется найти способ проверить ее особняк, может, удастся что-то найти.

Глаза Уиллоу наполняются решимостью, и в моей груди возникает какое-то успокоение. Ее безнадежный, панический взгляд наконец-то начинает исчезать, и я рад этому. Она никогда не должна была испытывать ничего подобного.

– Это я могу, – соглашается она, кивая, и в ее тоне ясно слышится решимость. Меня переполняет гордость. Наша девочка сделана из стали, и она найдет выход.

Пальцы так и чешутся прикоснуться к ней, и в этот момент я решаю, что у Рэнсома было достаточно времени, чтобы потискать ее или типа того. Я пересаживаю ее к себе на колени, и она охотно подчиняется, устраиваясь поудобнее и приобнимая меня.

Черт. Как же я от этого тащусь.

Она такая теплая, родная, и я обнимаю ее, зарываюсь носом в ее волосы, вдыхаю аромат ее шампуня и кожи.

– Это лучшая идея, которая у нас есть, – бормочу я через мгновение, соглашаясь с планом Вика. – Но нужен запасной вариант. Если этот план не сработает, мы все равно не позволим Уиллоу выйти замуж за этого Тони.

– Его зовут Трой, – поправляет Уиллоу, скривив губы.

– Да срать мне на его имя, – отвечаю я. – Ты не выйдешь за него. Мы свалим подальше, а потом будем разбираться с последствиями, какими бы они ни были.

– Мэлис, – начинает Уиллоу, немного отстраняясь, чтобы посмотреть на меня. – Мы не можем…

– Нет, солнышко. Не обсуждается, – отрезаю я, обрывая ее. – Этого, мать твою, не случится.

Она какое-то время смотрит на меня. Я позволяю ей пялиться столько, сколько влезет, но по выражению моего лица становится ясно, насколько серьезно я к этому отношусь. Через мгновение Уиллоу вздыхает, кивая в знак согласия.

– Хорошая девочка, – хрипло произношу я. Обхватив ладонью ее затылок, я притягиваю ее для поцелуя.

Похоже, когда дело касается этой девчонки, я никогда не смогу себя сдерживать. Я начинаю понимать, чего Уиллоу от меня хочет, а чего нет. Она отвечает на поцелуй, совсем не обращая внимания на грубую, собственническую манеру, которую я использую, и на то, как мой язык нагло проникает в ее ротик. Уиллоу чуть подрагивает напротив меня, но в этот раз не из-за паники, как раньше. Она издает мягкий звук, и я чуть прикусываю ее нижнюю губу, а затем отстраняюсь.

– Ты выйдешь за другого только через мой труп, – рычу я. – Я убью его, даже если он попытается.

Я запускаю руку в ее мягкие светлые волосы, придерживая их у корней, и заставляю ее посмотреть на меня. Ее зрачки расширяются, отчего карие с золотыми крапинками радужки становятся темнее. Ее губы розовые и влажные. Она выглядит просто идеально.

– Ты наша, – напоминаю я ей твердым и напряженным голосом. – Что бы ни случилось, это никогда не изменится. Мы никогда не позволим тебе принадлежать кому-то другому.