Отзывы на книгу «Рождественские каникулы», страница 3

Несмотря на заглавие, праздничной атмосферы в "Рождественских каникулах" нет. Никакого чуда не будет и в конце. Да и о каких чудесах можно говорить в 1938 году? В романе упор делается на другое. Аллегория на поколение людей, которые жили во времена между двумя мировыми воинами.

Ярким представителем Великобритании и английского общества стал Чарли Мейсон. Моэм довольно подробно рассказывает о семье главного героя, чтобы погрузить читателя в ту среду, в которой живет Чарли. Он жил в своем уютном мирке не обращая внимание на то, что происходит в континентальной Европе.

На рождественские каникулы Чарли отправляется в Париж, где встречает своего друга Саймона Фенимора. И тут начинает прорисовываться тот самый контраст между островной Англией и континентальной Европой. Саймон увлечен идеями революции. Много говорит о России, русских эмигрантов, большевиках.

Саймон журналист. Возможно, Моэм неслучайно "наградил" своего героя этой профессией. Саймон погружает Чарли, который и не хотел бы обо всём этом знать, в реальный мир. Пусть с весьма специфическим уклоном, но именно Саймон становится проводником для изнеженного английского аристократа.

На этом удивительные приключения Чарли не заканчиваются. Саймон приводит его в публичный дом, где знакомит с русской девушкой Лидией. Она рассказывает Чарли о своем муже Робере Берже. Он оказывается довольно харизматичным персонажем, хотя читатель знакомится с ним только через рассказ Лидии. Мошенник, вор и убийца. Когда его арестовали, Лидия оказалась на обочине жизни.

От ее рассказов идеальный мир Чарли всё больше даёт трещину.

"Лишь одно с ним случилось - довольно странно это, если подумать, он не очень и понимал, как с этим быть, - весь его прошлый мир рухнул."

Это довольно емкое описание того, что происходит с главным героем.

Хоть Чарли совершенно точно планировал не так провести свои рождественские каникулы в Париже, но определенно ему теперь есть над чем подумать. Кто знает, если бы таких Чарли было больше, кому вовремя смогли открыть глаза, то может и 40-е годы прошлого века прошли бы как-то иначе, а может и нынешнее время было бы другим.

Люблю героев Моэма, они обычно настоящие "герои". Но не люблю его героинь. Здесь та же история.

С одной стороны можно объяснить поступок героини... вернее нет, нельзя. Я не понимаю, каким образом она может искупить вину мужа, унижая себя. Я не понимаю, как она может продолжать жертвовать своей жизнью, счастьем, чувством собственного достоинства, ради человека, который, она сама это понимает, скоро ее разлюбит и для которого она была лишь временным увлечением. Может быть это все объясняется загадочной русской душой... Но моя не русская душа этого не понимает и не принимает.

Заинтересовала увлеченность одного из героев Дзержинским. В январе была на его исторической родине (в Беларуси недалеко от этого места сейчас живет Дед Мороз, что сразу вызывает подозрение, что он тоже чекист, иначе откуда чекисты знают все мои мысли и желания, если не из писем к Деду Морозу??). Так вот экскурсовод нам его представляла, как очень образованного и интеллигентного человека, в книге же увидала воплощение дьявола. Истина наверняка, как всегда, где-то посередине. И увлекла идея, что если человек сможет подчинить себе все свои желания и потребности, то в итоге сможет подчинить и весь мир. Хотя пытаться не буду. Этот мир уж слишком б/у.

Книга, как всегда у Моэма, неторопливая и затягивающая. И да, повторюсь, понравился главный герой. Вот бы и в б/у мире таких побольше было!

Прочитано в рамках Минского книжного клуба! Люблю этот клуб!))

Когда человек взрослеет? Где та грань, которая отделяет нас от беззаботности и беспечности детства и отрочества, от бесшабашной и вольной юности, до осознания, что мир непрост, и белое не всегда белое, как и чёрное - это всего лишь оттенок цвета, которого в природе не существует. Одни взрослеют, когда теряют близкого человека, другие, пережив глубокое чувство, выныривают на поверхность сложившимися и устоявшимися личностями, третьи черпают мудрость в книгах, а есть такие - которым взрослеть не суждено. Так и проживают жизни за розовыми очками, за какой-нибудь псевдофилософией или вымышленной идеей.

Чарли Мейсон повзрослел за одно рождество. Аристократ, красавец, богатый наследник, он посчитал что уже вырос из домашних празднований и решил провести свои рождественские каникулы в Париже. Тем более, что там обитал его давний друг. Но кто ж знал, что Саймон изменился, стал ещё циничнее и грубее. Что его сердцем завладела политика, а душа зачерствела даже к лучшему, единственному другу. То ли ради забавы, то ли для насмешки, этот так называемый друг знакомит Чарли с очаровательной «княгиней Ольгой», вообще то русской эмигранткой Лидией и по совместительству ночной бабочкой. Но эффект этой встречи не мог предугадать даже прозорливый Саймон. Чарли и Лидия не стали любовниками. Добрый и чуткий Чарли на несколько дней словно взял опеку над этой сломленной женщиной. А она в ответ опустила его с небес на землю. Лидия открыла ему мир, абсолютно противоположный его устроенной и благополучной жизни. Мир нищеты и безысходности. Мир, где можно любить по-настоящему и искупать несуществующий грех, занимаясь проституцией. Когда не на что жить и нечего кушать, особо выбора то и нет для молодой, очаровательной женщины, которая не блещет особой красотой, но имеет некую изюминку - русскую странную душу.

В Париж уехал славный, но наивный и ищущий приключений почти мальчишка. Домой возвратился спокойный и серьёзный мужчина. «Весь его прошлый мир рухнул», пламенные революционные речи Саймона и спокойное равнодушие к собственной судьбе Лидии не прошли даром. Он понял, что жил всего лишь в театре теней, а настоящая жизнь проходила за его пределами. А он всего лишь один из немногих счастливчиков, выигравший счастливый билет, наконец-то снял розовые очки, и увиденное его совсем не порадовало.

Грустный и тоскливый роман. Моэм затронул много тем, причём разобрал их подробно и скрупулёзно. И все они навевали грусть и меланхолию. Пылкие политические речи и мечты (мы уже знаем, к чему всё это привело) ничего кроме раздражения не вызывали, материнская любовь была какой-то болезненной и неправильной, как и страсть между Лидией и Робером. Мужская дружба оказалась односторонней, Саймон злил, а Чарли вызывал сочувствие. И только странная дружба между Чарли и Лидией, хоть и казалась неестественной, но всё же вызвала приятные эмоции. Эти два одиночества поняли друг друга. Может местами Лидия и раздражала, но не признать того, что она сильная личность, я не могу. Да уж, воистину, наша жизнь - театр. И предугадать, какая нам уготована роль, порою трудно, почти невозможно.

Весь его прошлый мир рухнул...

Моэм - мастер обнаженки. Душевной. Он так виртуозно снимает маску за маской со своих героев, показывает ту сердцевину, то самое сокровенное, что есть у каждого человека, переворачивает с ног на голову и обратно наше представление о людях... Люблю Моэма, что тут еще скажешь...

Молодой англичанин Чарли впервые приезжает в Париж без родителей. На носу - рождество, в мечтах - планы хорошо покутить со старинным другом Саймоном и какими-нибудь симпатичными француженками... Юноша, глядящий на мир сквозь розовые очки, даже не мог предположить, что всего-то за пять дней эти осколки розовых стеклышек будут валяться на парижской мостовой, а он сам, Чарли, будет непонимающе хлопать глазами, разглядывая ту серую и мрачную действительность, которой на самом деле является мир.

Что мне особо понравилось в "Рождественских каникулах", так это то, что Моэм здесь отлично разыгрывает карту случайных людей, которые посланы нам чтобы поднабраться опыта, лучше понять окружающий нас мир и людей, с которыми сводит сама судьба. Для Чарли этими людьми-откровениями стали старинный приятель Саймон и странная русская Лидия, с которой юноша познакомился в борделе. Своего старого друга Чарли едва узнает, настолько Саймон изменился за те несколько лет, что юноши не виделись. И раньше не особо компанейский, сейчас парень превратился в пренеприятнейшую личность, революционного фанатика, который ради своей цели стать английским Дзержинским готов перешагнуть через кого угодно и через что угодно. Но намного больше меня тронула Лидия - русская, которая никогда не была в России, но плачет под звуки русской музыки. Которая любит подлеца и убийцу какой-то страшной, отчаянной любовью. Которая пошла в работать в бордель, считая, что так сможет искупить вину мжа перед обществом. Но в то же время Лидия умеет делать то, чему Чарли не научили его интеллигентные и малость рафинированные родители - она умеет чувствовать искусство. Умеет делать это так, как умеют только те люди, к которым жизнь не была столь благосклонна как к Чарли. Ведь тот, кто никогда не голодал, никогда не поймет всей красоты просто деревенского натюрморта с буханкой хлеба... И через историю Лидии Чарли узнает об этом мире намного больше, чем раньше видел из окон пульмановского вагона: о несчастных спившихся иммигрантах, о преступниках, которые провели большую часть своей жизни в ссылке, об отчаянии, о боли... И все это буквально ломает Чарли, заставляет его переосмыслить свое понимание мира.

Эх, а интересно все-таки было бы узнать, дождется ли Лидия своего мужа-убийцу с каторги? И помогли ли Чарли пять рождественских дней, проведенных в Париже, стать настоящим человеком? Или он так и остался избалованным тепличным мальчишкой? Жаль, но Моэм не говорит об этом ни слова. Хотя, так, наверное, даже правильнее - ведь мы тоже не всегда знаем, как сложилась судьба людей, вихрем ворвавшихся в нашу жизнь, оставивших в ней неизгладимый след, и умчавшихся дальше по своей орбите...

Хочу теперь "Бремя страстей человеческих" и "Театр" прочесть. С чего посоветуете начать?)

040/300

Каким грустным в этот раз был Моэм. Но как же он хорош! Предельно откровенный, идущий от самого сердца рассказ русской проститутки Лидии о своей сильной, нерадостной, неправильной любви. Любви к недостойному мужчине, который до сих пор является для неё центром Вселенной. Любви, из-за которой она стала на свой неправедный путь. И пусть этот путь ведёт к разрушению, пусть она скатилась на самое дно, чем ей хуже — тем для неё лучше. Не так-то легко понять эту женщину, но вот такая она. И дело не в загадочной русской душе, она просто по типу своему — жертва. Страдания и истязания для неё — смысл жизни. Я больше чем уверенна, что если бы её не попался на пути её муж, то была бы другая трагедия. Она и плачет без конца, потому как не может не страдать. И радости жизни не для неё. Я не то, чтобы оправдываю Лидию, но вот встречала в жизни подобных людей, поэтому вижу её насквозь. А что же другой главный герой? Милый, милый Чарльз! А вот его мне жаль. Отправился в самый романтичный город мира на самые сказочные Рождественские каникулы, а попал в душные тоскливые воспоминания женщины, которую и видит-то впервые в жизни. Для неё — он просто жилетка для слёз, случайный попутчик, возможность выговориться. Для него — наивного, неискушенного, очень доброго — она часть другого мира, в котором нет приятных и красивых вещей, где много горя и нужды, где каждый молится о своей несбыточной мечте. Хотя... Не всё так просто. В этом романе столько полутонов, столько несказанного и непрочувствованного, такие богатые характеры, что в коротком отзыве просто нереально рассказать и раскрыть все нюансы. Чудный роман! В любимые.

Что ж, Сомерсет Моэм в силу одной из своих профессий, Россию успел узнать довольно неплохо. Понял ли он нашу страну, наших людей? Скажем так, приблизился к понимаю немного глубже большинства своих соплеменников. Судя по этому его произведению, Моэм внимательно читал Достоевского, Тургенева, Чехова и даже Чернышевского. Из Рахметова и Базарова слепился образ Саймона Фенимора. Хотя здесь еще идет явная отсылка к Фенимору Куперу. Сомерсет Моэм очень любил подобные литературные мостики. Итак, Саймон Фенимор. Вроде бы персонаж второго плана. Но именно он и есть тот, кому Моэм доверяет высказать свои собственные размышления, без опасения попасть под секиру тогдашней британской цензуры. Здесь есть три немаловажные и даже в чем-то провидческие детали. Во-первых, Саймон журналист. И уже тогда, в конце тридцатых, писатель понимает, что есть информация и какую силу ей предстоит обрести в самое ближайшее десятилетие. Во-вторых, когда писалась книга, на дворе уже стоял 1939 год, и мир стремительно погружался в пучину войны.

Жалость вызывает нищий, ведь нет у него ни силы воли, ни трудолюбия, ни мозгов, чтоб заработать на сносную жизнь. Жалость — это лесть, которой жаждет неудачник, чтоб сохранить самоуважение. Жалость — это ничтожная подачка потерпевшим крушение, которая позволяет преуспевающей публике с чистой совестью наслаждаться своим преуспеванием.

По-моему, вот такое более, чем красноречивое высказывание Саймона даже в комментариях особо не нуждается. Чистой воды Йозеф Геббельс. Вот не зря я всю жизнь испытывала неприязнь к Евгению Базарову! Ведь самые страшные диктаторы всегда получаются именно из таких вот фанатиков-аскетов, отвергающих все. От любой любви, до элементарной гигиены, не говоря уже об искусстве и культуре в целом. Но что же и кто же противостоит Саймону в книге Моэма? Добропорядочный английский буржуа-аристократ? Да, он чист душой и свободен от вечного и неколебимого снобизма своего семейства. Но способен ли он хоть на какой-то действие, помимо почти что стерильной порядочности? На этот счет большие сомнения. Третий персонаж - русская по происхождению, но не знающая России, Хотела написать "женщина с низкой социальной ответственностью" и споткнулась. Потом почти что напечатала слово "продажная" и вновь споткнулаь. Ибо Лидия - ни то, ни другое, хотя и работает в борделе. Карты ее судьбы легли совсем плохо, но при этом она не утратила внутреннего жизненного стержня, который и делает человека человеком. Мы так до конца и не поймем готова ли Лидия помочь супругу бежать с каторги, но ели она это и сделает, то рассчитывая только на свои силы и возможности. А кто же у нас муж? Пожалуй, самый яркий персонаж во всей книге - вор, мошенник и убийца. Робер Берже собственной персоной. Он появляется в книге лишь ретроспективно, через рассказ Лидии о ее злоключениях. Но запоминается как ни один другой персонаж этого романа. И... никакой к нему антипатии лично я не почувствовала. Ни на минуту не перестаешь верить, что Лидия его любила, любит и будет любить до гробовой доски. кто бы сомневался, что только таких русские женщины и могут полюбить! Моэм бы не был до мозга костей англичанином, если бы позволил себе до конца разобраться в русском вопросе и не плюнуть в этот непонятный для его соплеменников колодец.

От каши, которую заварили в России, толку явно нет; в мире всегда были и всегда будут богатые и бедные.

Понимаете, всем обрыдли русские, обрыдли русские рестораны и русские оркестры

С тех пор Париж наводнили князья, и графы, и гвардейцы — и либо стали таксистами, либо занялись физическим трудом. В русских все видели людей ленивых и ненадежных

Ну и так далее вот в таком духе. Лидия кажется рафинированному британскому денди какой-то варварской экзотикой, пришедшей из русских лесов и степей. чуть ли не наследницей древних язычников. Но смешнее всего в романе - разговоры о русской революции и, в частности, о Дзержинском. Ну, здесь уже полновесно налилась соком голливудская. да и западная вообще, ягода-клюква. Особенно "чудесно" читать о том, как Дзержинский, оказывается, правил Россией. Финал романа закономерен. : англичанин вернулся на родину, в родные пенаты, к семье. Где только и можно дышать свободно , где нет никаких французов и никаких русских. Но осадочек все-таки остался. ..

Читаь/не читать. Мой вердикт - читать. Язык легкий, сюжет достаточно интересный. Да и наблюдать, как англичане пытаются понять Россию, упорно ломая зубы об этот Орех Кракатук, весьма любопытно.

Начало показалось мне немного скучным, но с момента начала "исповеди" Лидии события романа меня захватили и понесли за собой. Интересно было прочитать о посещении Лувра семейством Мейсонов. Некоторый снобизм при оценке картин и внимание к колориту и композиции заставили улыбнуться, они не видели смысл картины, для старших Мейсонов была важна только ценность картины в обществе, её оценка экспертами. А потом показано как воспринимает картину Лидия. И даже не важно что подразумевал автор работы, но эта молодая женщина увидела в натюрморте целую историю, полную эмоций.

– Потрясающе, да? – сказал наконец Чарли, ласково сжав ее локоть. – Да, ничего. Но вам-то что до него? Чарли круто повернулся к ней. Никогда еще никто не спрашивал его так о картине. – Бога ради, что вы хотите этим сказать? Это же один из лучших портретов на свете. Тициан, не кто-нибудь. – Еще бы. Но вам-то что до него? ... – Картина может быть значительной, даже если для меня она ничего не значит. – Но тут важны только вы сами. Когда вы смотрите на картину, она что-то значит, только если она чем-то вас задевает.

В романе наблюдаются два противопоставления: Чарли и Лидия, благополучный буржуа и бедная, перенесшая много несчастий русская эмигрантка, а также Чарли и Саймон - его друг-сирота, решивший отказаться от всех слабостей, в число которых включил, не только удовольствия или достаток, но и дружбу и любовь.

При выборе книги на декабрьское чтение было упомянуто, что у этой книги непраздничное настроение, хоть действие и происходит на рождество. Но в какой-то мере настроение у нее все-таки рождественское, точнее новогоднее, только это праздник не христианский, а языческий. Здесь настроение тех древних зим, когда люди поклонялись жестоким божествам и приносили им жертвы, чтобы их умилостивить. В кельтской мифологии был дух зимы, который ловил в лесу припозднившихся путников и развешивал их кишки по заснеженным елям или по другой версии кишками ель украшали люди для почитания духа зимы с просьбой не заморозить их насмерть (первые гирлянды). Так и Лидия приносит себя в жертву для искупления греха своего любимого мужа. Да и русский Мороз Иванович был вовсе не добрым дедушкой только и одаривающим всех подарками. И хотя для Чарли эта встреча оказалась словно выход без верхней одежды из теплого уютного дома на улицу, где жалит злая пурга, что ж... вскоре он вернулся в теплый дом, к своей обычной жизни. Зато для Лидии пара дней в его обществе стали настоящим подарком, этакими рождественскими каникулами от её горькой жизни. Так что Чарли стал для нее добрым Санта Клаусом. А данная фраза по моему полностью выражает отношение героя к случившемуся с ним и всему о чем он размышлял за время парижских каникул:

Чарли зашел в купе. Он был непривычно, до глубины взволнован. Но сытный обед с полубутылкой посредственного «Шабли» вернул утраченное спокойствие; а пообедав, он закурил трубку и принялся читать «Таймс». И утешился.

Правда последний абзац говорит о том, что все-таки на него повлияли его рождественские каникулы. Но в целом роман мне показался достаточно ироничным.

За что я люблю Моэма, так это за то, что даже про сложные, неоднозначные материи он пишет легко и не занудно, чем часто грешат многие классики. Так и здесь: сюжет, пронизанный глубочайшим психологизмом, он преподносит в такой подкупающе искренней и доступной форме, что читается чуть ли не как остросюжетный роман. Сравнительно небольшое по объему произведение наполнено невероятно богатой проблематикой. Здесь и вопросы любви и преданности, преступления и его искупления, чести и морали, социального устройства общества и еще много-много других ярких и вечных тем. А какие исключительные по своей неординарности персонажи дарит нам писатель… Интересные, пронзительные, мятущиеся, они могут вызвать гнев, жалость, раздражение или презрение, но вряд ли могут оставить равнодушными. Вместо веселого, беззаботного Рождества в компании друга детства, на которое рассчитывал главный герой, он проводит время в компании странной русской девушки Лидии, изломанная судьба которой и жертвенность характера удерживают молодого англичанина рядом с ней часто даже против его воли. Да и друг детства еще больше сгущает атмосферу ирреальности, излагая Чарльзу свои взгляды и устремления: жесткие, циничные, расчетливые. Обрушившиеся на героя откровения, случившиеся встречи и неожиданные разговоры настолько глубоко проникают в его душу, что на месте прежнего умиротворенного и добродушного обывателя постепенно появляется кто-то иной, по-новому глядящий на мир, и иначе его оценивающий. И нет больше душевного покоя, нет уверенности в завтрашнем дне, нет былой радости жизни… остались только сомнения, терзания и вопросы, на которые нет ответов.

Вот и прочитана очередная книга моего любимого Моэма. Как всегда, все опять превосходно выписано, отточено. Но это меня и не удивило, я уже забалована его прекрасными романами и боюсь только одного: в один далеко не самый прекрасный день они кончатся.

Итак, рождественские каникулы молодого Чарли в Париже. Как часто бывает, что отправляясь куда-то за одним, мы возвращаемся совсем с иным опытом в личной копилке.Чего ждал Чарли от Парижа? Времяпрепровождения похожего на праздник, встречу с лучшим другом, богемной жизни латинского квартала, гостиницы, где комнатка хранит историю предыдущих жильцов и, конечно, пикантной истории с женщиной. Получил он вовсе не то, чего ожидал. 

Чарли, милый Чарди знакомится с  Лидией.  Не знаю как уж там сам Чарли или Моэм, но я лично против этой дружбы. Лидия ворвалась в его мир, в уютный, хорошо обставленный, пусть пустой по мнению Саймона, но комфортный для самого Чарли, и все переворошила. Конечно, она ничего не навязывала ему, не заставляла его слушать ее, проводить с ней время, но все же когда Чарли выразил такое желание, слишком уж она бесцеремонно себя вела. Чарли слушает Лидию, Чарли заботится о Лидии, Чарли то, Чарли сё . В перерывах Чарли пытается общаться с Саймоном. А получает удар. Почему никто из них не попытался  что-то сделать для него? Потому что им и так досталось в жизни? Ну так не от него же персонально, почему на добром парне нужно вымещать свой эгоизм? 

Я знаю, я сейчас вижу их знакомство однобоким, просто слишком уж ярко я сейчас чувствую ТАК. И в свете рождественских каникул Чарли, я даже не скажу ни одного плохого слова о его родителях. Да, они снобы, они рисуют свою жизнь как картинку-мозаику, делая то, что положено, чтоб стать леди и джентльменом, несмотря на происхождение. Пусть так, но ведь их картинка сложилась, маска за годы жизни стала лицом, а детей они вырастили хороших. Так в чем же такой уж их грех?

Хотя, что я пишу? Ведь всё не то. Просто Саймон и Лидия выросли, а Чарли еще нет. То есть и он повзрослел за эти несколько дней в Париже, но чуть более резко, чем я бы ему пожелала. К Чарли у меня чуть ли не материнские чувства, так и охота взять его, "обуютить" и пытаться дарить ему радость всеми возможными способами. Грустно мне немножко, но это очень светлая грусть. Наверное, то же чувствуют родители, когда ребенок заканчивает школу. 

Чем я недовольна:

В какой-то момент Лидия вспоминает о Джержинском и говорит: — "Он был главой Чека.". Какого чека? Может все же ЧК?!  Небрежность автора или переводчика? И еще в другом месте та же Лидия называет Раскольникова незаконнорожденным.  Насколько я помню это ни разу не так. Да, его отец умер, семья была бедной, провинциальной. Но при чем здесь незаконнорожденность? Странно как-то. Не ожидала я этого от С.М.