Пару лет назад позвонила знакомая. Из разряда «расставаться с тобою мне жаль». Есть такая категория любимых, так и не ставших бывшими. Уж больно хороши.

С Никой мы каждый раз впадаем в блуд, независимо от семейного положения, уровня алкоголя в крови и места встречи.

Собственно, я даже изменой-то это не считаю. Традиция-с.

Тем более, ну невозможно ж оторваться от такой оторвы. Типаж «Лара Крофт», но сама Лара нервно курит папирус в углу.

– Салют, хороший мой..

– Что голос хмурый?

– Да тут…

– Говори.

– Рассталась намедни с одним… достал.

– Давно?

– Два месяца.

– Однако. И что?

– Звонит, грозит. Дверь изрезал. Сегодня на машине «Сука» нацарапал гвоздем.

– Детский сад. Азият, что ли?

– Татарин.

– Еб… Ник, ну что за все флаги в гости к нам?

– Да он клевый. Был. Поначалу.

– Поначалу все мы клевые.

– Макс, что делать? Я боюсь.

– Трахаться похуже. Лежи бревном, лущи семечки. Зевай. Чешись внезапно с собачьей истовостью в пиковые моменты. Тогда не будут так фанатеть.

– Не ну серьезно…

– Куда серьезней то. Знаешь, как по татарски будет «роковая женщина»?

– ?

– Кирдык-манда.

– Тебе все весело?

– Он совсем ебанат?

– Видимо, да.

– Ебанаты терроризируют только нормальных. С братьями по безумию они стараются не связываться. Убеди его, что ты ебанутей -отвяжется.

– Но как?

– Да мало ли… Под дверь ему нагадь…

– Ты прикалываешься? Мне не до шуток.

– Ладно. Диктуй адрес.

– Люблю тебя. Ты лучший.

– Знаю. Дай образ.

– 36 лет, на стиле, в образе, костюмы, экономист в банке, Бмв, подкачан, умен, начитан, истерик, но с выдержкой, убежден в своей крутизне. Постоянно думает, как выглядит со стороны. Он вообще из богатой семьи, отец из Татнефти, но рулит всем мать-деспот. Водит, как сумасшедший. Вечно всех «учит» на дороге.

Но всерьез, кажется, не получал ни разу.

– Истероид или паранояльный?

– Ближе к истероиду. Но там и от эпилептоидного много. Педант, болезненно чистоплотен.

– Возбудимый или застревающий?

– Первое.

– Мда. Ты не ищешь себе легких путей. Наркотики?

– Кокаин. Но это, скорее, для понта.

– Скинь его данные.

– Только не…

– Не учи ученого.

Сижу перед компьютером, размышляю. Я б не вписался, но азият… Двоих моих знакомых черноглазые порезали. А ведь поначалу тоже… манеры, образование. А как поковыряешь ногтем-кочевник вылезет. И давай Отеллу включать.

Сижу, размышляю, как нагадить чингизиду. Понятно, что лучший способ отвлечь его от надуманных проблем-создать ему проблемы реальные. Когда Кхултху начинает заниматься твоей задницей, тебе не до уязвленного самолюбия брошенного альфача.

Как говорят наши меньшие братья: «Коли свиню палять, їй не до поросят»

Оппа. Большой брат наблюдает за тобой. Объявление в Авито вылезло.

«Нагажу вашему врагу под дверь» С фото… Мда. Внушает. Добросовестный исполнитель. Ответственный.

Для мутных дел у меня всегда под рукой телефон с симкой на сгинувшего киргиза. И карта Сбера к нему привязана.

– Алло? Я по объявлению вас беспокою.

Отвечает на удивление интеллигентный баритон.

– Добрый вечер. Что вас интересует?

– А у вас что- ассортимент услуг имеется? С прайслистом можно ознакомиться?

– Вы по делу звоните или позубоскалить изволите?

– По делу. По большому. У меня комплексный заказ.

– Я вас слушаю.

– Записывайте.

Собеседник внемлет. Пару раз одобрительно хмыкает. Иногда перебивает.

– Олименты? – но почему через «О»?

– Потому же, почему скАтина, через А.

– Желание клиента-закон.

– Итак. Во сколько мне это обойдется?

– Минуточку… 30000. Но для вас я пятерку скину. Вы мне тут идей накидали-я, пожалуй, использую.

– Десятку. Оплата револьверная. Поэтапно. 5, 5 и 10. А то вдруг у вас запор случится.

– Разумно. Установочные данные жертвы скиньте на вотсап.

– Извольте. Номер карты к телефону привязан?

– Разумеется.

– Держите оплату. Когда…?

– Сегодня и начнем, благословясь, Быгымбай Турдбекович.

– Ну, ни пука, не пера…

Утром получаю фотоотчет. Минут через 10 звонок. Ника.

– Ты что наделал?

– Это не я.

– А кто?

– Неважно. И как?

– Это писец. Он визжал как резаный. Я так ничего и не поняла. Истерика. Все, что я услышала из его воплей- что то про какое я говно. И причем тут анализы?

– Это не ты. Это буквально.

– ?

– Ему насрали под дверь. Положили сверху газету и подожгли. И в дверь позвонили.

– Макс, ты сдурел?

– Подожди, это не все. Под окнами написали крупно-краской.

«РАВИЛЬ! У ТЕБЯ СИФИЛИС! ПОЗВОНИ БАБУШКЕ!»

– Бгг… он же помешан на здоровья… А почему бабушке?

– Так трогательней.

– Макс, хорош. Он меня убьет.

– А ты свали ненадолго в закат. Ты ж в Питер собиралась, вроде? Вот и кочуй туда. Пакуй манатки, кирдык-манда, и айда в шайтан-арбу. Пока я твоему саксаул-батыру мала-мала сыктым-башка буду делать.

Проходит пара дней.

Опять Ника.

– Ты как умудрился?

– Это не я.

– И как?

– Клизма, трубка, моча. Замочная скважина. И провод с 220 под дверь. Из щитка. Соляной раствор, понимаешь. Проводимость. Хорошо его тряхнуло?

– Видимо, да. Я и не знала, что у него контральто. Вопил голосом Монсеррат Кабалье. Чуть хуже. Он опять в дерьмо наступил…

– Какой забывчивый.

– Слушай, а это не слишком?

– Вполне. По Лермонтову. Помнишь:

«Под ним струя светлей лазури,

Над ним луч солнца золотой…

А он, мятежный, просит бури,

Как будто в бурях есть покой!»

Просил бурю-пожал ветер. Все ровно.

– Хррр… Не перебор?

– Неа. Надо создать твоему татарину новую реальность. Внести некую непредсказуемость в бытие. Что б, знаешь, поменьше на приключения тянуло.

Ему ж еще на двери написали. «Хорэ бодяжить кокос!»

– А менты?

– А вот про кокос как раз, что б ментов не тревожил. Зачем их от дела отрывать?

Третий акт.

Отзвонился мой засранец. В голосе-нотки уважения.

– Проект завершен.

– Клиент впечатлен?

– Не то слово. Стоял полчаса, руку грыз. Потом по земле туда-сюда катался.

– Красиво получилось?

– Новаторски, я б сказал. Пурпурное на белом… Позвольте осведомиться, уважаемый Быгымбай Турдбекович…

– Зовите меня просто- хозяин.

– Поделитесь, хозяин, все же, почему с ошибками? «ГДЕ ОЛИМЕНТЫ СКАТИНА!!!» – на новом БМВ? Мне прям заставлять себя пришлось.

– Именно потому, что на БМВ. Для контрасту. И что б стыдно стало. И за неуплаченные олименты, и за обрюхаченную им Дуньку с мыльного заводу. На БМВ денег хватило, а бабе на букварь, да робятенку на агушу -нет. Жадина. Кстати-коли вы наблюдали эту пантомиму, кто же ему на коврик то-гадил?

– Я не один работаю.

– Уфф. Я уж заволновался. Понимаете, у человека нелегкая пора.

– Кто б спорил.

– Не перебивайте. Все вокруг него становится зыбким, неопределенным, устои рушатся, привычное становится непривычным, а непривычное-привычным. И единственное, что должно быть незыблемым в этом урагане перемен- это обосранный порог. Всегда, всюду, неизменно. Должны же мы дать его мятущемуся духу хоть одну точку опоры?

Хоть одну неизменную константу!

– Благодарю, Учитель, за то, что внесли в мою работу столь глубокий сакральный смысл.

– Дело здесь скорее в желании возвысить до искусства даже самую далекую от него деятельность. Понимаете ли, если вы просто гадите под дверь, а в ответ получаете невесть как заработанные деньги, то вы не сильно отличаетесь от канализационной трубы. Но если вы срете под дверь людям, про которых вам известно, что после вас они никогда не станут такими, как прежде, то простой акт дефекации возвышается до искусства и приобретает совсем другое качество. Не для них, конечно, – для вас.

– Глубоко. Это все?

– А вы как считаете? Достиг наш мальчик Самадхи? Вступил ли он розовой пяткой на последнюю ступень восьмеричного пути, подводящую человека вплотную к нирване?

– Боюсь, что вряд ли, Учитель. В нем еще слишком много земного. Страсти не дают юнцу узреть истину. Вы бы слышали, какую он изрыгал хулу, когда смог разверзнуть уста! Ай-яй-яй. А какое кощунство он озвучивал у своей двери, как вернулся от машины!

– Вы и это слышали?

– Весь двор это слышал.

– Тогда надо еще раз наставить неразумного на верный Путь. Прочистить ему кундалини.

Обратимся к помощи коллектива. Я всегда верил в групповые медитации.

– Внемлю.

– Вы в детстве в казаки-разбойники играли?

– Имею представление.

– Так вот…

…

– Знаете, Быгымбай Турдбекович, у меня такое впечатление, что вы мне сейчас душу продать предложите.

– Полноте, голубчик, мне от вас и задницы довольно. Не поймите превратно.

Наутро.

– Все прошло по плану? Я же догадываюсь, что любопытство вас погнало на место преступления.

– Даже лучше!

– Рассказывайте.

– Когда весь подъезд обнаружил под своими дверями наши подарки, а потом увидел эти стрелки, ведущие к его квартире…

– Под все удалось?

– Почти.

– А как?

– Сядь да покак. У нас свои профессиональные секреты.

– Хорошо. Вернемся к соседям. Они удивились?

– Это не то слово!

– И все понесли дары волхвов нашему мальчику?

– Практически и стар и млад!

– А что наш лучезарный вьюнош? Владел ли он собой среди толпы смятенной,

его клянущей за смятенье всех?

– Боюсь, что нет, учитель. Он, разве что был, честен, говоря с толпою…

– Был прям и тверд c врагами и друзьями?

– Боюсь, что да.

– Это он зря.

– Не то слово! Они швырнули ему свои ковры в лицо! А потом долго били дерзкого, хохоча, как Боги!

– Прекрасно. Дело сделано. Извольте принять премию.

– Премного благодарен. Однако, позвольте полюбопытствовать-за что вы его- ТАК?

– За Рязань. Евпатий Коловрат ему в жопу…

– Аааа, за поруганы святыни?

– И за это тоже.

Больше мы о Равиле ничего не слышали. Он исчез в поволжских ковылях. Наверное где то там, в дымной мгле степей, он рассказывает на курултаях багатурам о коварстве и жестокости проклятых урусов.

ОСТОРОЖНО, ЙУРИК!

Йурика приволок один из многочисленных одноклассников Бегемота. Тот был его сводным братом по 2му отчиму от первой жены… или троюродным племянником снохи его деверя…

В общем, что-то очень сложное для славянина из Средне-Русской возвышенности, но вполне ясное родство для выходцев из Ашхабада. Там русские люди быстро переняли местное кумовство. Забегая вперед, могу сказать, что по результатам Йуриных свершений мы не раз интресовались, в какой школе для дефективных детей они с Бегиным свели знакомство? Их портреты рядом на доске почета висели? Ими гордилась школа? Бегемот вяло отбрехивался, что в детстве Йура так ярко не блистал умом и сообразительностью. «Бедный Йурик- кивали мы- он знал его ребенком»

Судьба понаехавшего Йуру не жаловала. Дело в том, что он был беспримесной, кристаллический дурень, и при этом еще и дико невезуч.

Йура умудрялся цепануть жесточайший триппер за день перед соревнованиями, из за чего его вазюкали по борцовскому ковру, как Тузик-Мурзика.

От Йуры залетали все телки, мимо которых он проходил с эротическими мыслями. Глядя на эдакую фертильность, я понимал почему на Руси дурачья на 300 лет вперед припасено. Они ж как грипп. Чихнул-и нате.

Причем, некоторые бабы от Йуры перлись. Вспоминалась цитата из «Гаваны» Поллака. «Ничего нет лучше женщины. Или двух. Они любят мужчин. Даже круглых дураков. У самого большого, абсолютного идиота есть женщина, которая его таковым не считает»

Но и тут у Йуры все выходило по йуриному.

Как-то Йурик попал в амор-де-труа. Затургенился парень. Как известно, Иван Сергеевич жил дружной семьей с Полиной Виардо, ее мужем Луи и рандомными детьми, которых хрен разберешь- Иванычи они али Луивичи.

Муж местной Полины Виардо вяло сопротивлялся разврату, видимо, и не без основания, опасаясь йуриного помета в своем гнезде. Ну и его несколько напрягало то, что зубоскалы с Соколиной горы (его малой родины) Луем кликать начали. Спрягая.

Так и говорили, мол, где этот Луй с горы? Не заходил?

В результате долгих интриг супруг Луи (в миру -Петрович) таки почти сплавил Йуру в Вятку. Дал денег на билет. И всей семьей поехали Йурика провожать.

Возвращается одна Света (Полина Виардо которая).К Смолину. Там все мы, как обычно:" Живем в достатке, пьем сладко, хороним совести остатки»

Света смотрит в наши сальные рыла и вдруг начинает рыдать взахлеб.

Мы сочувственно молчим. Не знали, что расставание с нашим дурнем так ее заденет.

Бегемот бормочет «Ум -хорошо, а хуй-лучше»

Света воет. Просит воды. Наливаем водки. Стучит зубами по стакану. И выдает, икая от хохота, историю прощанья. Оказывается, это она так ржет, а не воет по дроле.

«Едем. Везем наше семейное достояние. Петрович (муж) за рулем извелся весь. Аж жопой по сиденью елозит.»

– Йура!

– Ы?

– Ты билет взял?

– Ну.

– Поезд точно в час-пятнадцать уходит?

– Ну.

Петрович нервно смотрит на часы. Пятый раз за две минуты. Успокаивается. Секунд на 30.

– Вагон проверил?

– Ну.

– А поезд точно в Вятку?

– Не.

– ЧТО ЕЩЕ?

– В Киров он.

– Фффу… День точно тот?

– Ну.

– Хуле-ну! Проверь еще.

Йура послушно проверяет.

Петрович никак не угомонится.

– Йура!

– Ы?

– А паспорт ты взял?

– Ну.

– А поезд номер тот?

– Ну.

– А отправление..

– Ну.

– Нет, проверь еще раз!

Опять- «господа офицеры, сверим часы»

Проверяет.

И так всю дорогу. Петрович суетится так, будто его замуж выдают. И он Грейс Келли.

– Приезжаем…

Света опять воет. Суем стакан. Не может попасть в него ртом. Тушь течет ручьями.

– Света-не томи! Что было то?!

– ВОКЗАЛ НЕ ТОТ!!!!!

Тут уже начинаем подвывать мы.

Бегемот, всхлипывая, запевает- «На палубу вышел, а палубы нет»

С трудовыми свершениями у героя все было так же, как с личной жизнью.

Сплошные успехи и достижения.

Какой-то Йурин дружбан-огнепоклонник устроиил Йуру водилой на БЕНЗОВОЗ.

– Ну все. Пропал Калабуховский дом- пригорюнились мы с Бегемотом.

Но запасливо купили канистры.

Наивные.

Спереть бензину у Йуры выходило крайне редко- его нонстоп ловили мусора. Брали отступного бензином.

Йурик, кстати, порассказал много интересного.

Оказывается- торговля топливом это одно большое наеДалово. Изначальное. Почему?

Потому что топливо продается не в килограммах. А В ЛИТРАХ. Понимаете? В ЛИТРАХ.

А закона сохранения объема в природе нет.

Потому под многими бензохранилищами на заправках стоят нагреватели. Поняли?

«Партия учит нас, что тела при нагревании расширяются»

Вот и…

В Йуриной машине искрило отвсюду и жутко воняло бензином. От постоянного воздействия паров на и без того ослабленный мозг, Йурик водил машину в полубреду.

Мы ждали огненной драмы.

Вышла комедия.

Йура слил 10 тонн 95го в чужую заправку. В чеченскую заправку, уточню. То есть вернуть свой бензин из черной дыры шансов было б поболе, чем оттуда. «Что с лоха снято, то свято»

Наверное, он представился тамошним бензопродавцам неким подобием Спасителя с его хлебами и рыбами. Или антропоморфным лотерейным билетом. Сосудом Грааля.

Лохом повышенной сладости.

Как это чудо вышло?

Да как обычно. Ну ошибся человек. С кем не бывает.

Мы с Бегиным рыдали друг у друга на плечах.

– ААААААА!!!! – аакал Бегемот.

– ЫЫЫЫЫЫ!!!! – ыыкал я в ответ.

– Вввввыыдители ящично-разливочной тары Ларионов и Кутько! Ик! -орал Бегемот.

– Тоже взяли на себя… Завозить точно в указанный в путевом листе магазин с максимальным попаданием в него! -выл в ответ я.

– Ну чо вы- смущался безработный Йура. Он, наверное, ждал сочувствия.

– Водители Ларионов и Кутько, используя слабые места и встречный план!!!

– А также порожняк! -хрипел я в ответ.

– Где и ночуют, не заходя домой уже второй месяц!!! -икал Бегемот.

– Обтирая самосвал ветошью из своих одежд!!!!

– ААААААА!!!! – аакал Бегемот.

– ЫЫЫЫЫЫ!!!! – ыыкал я в ответ.

Йуру, понятно, выпнули из нефтерынка кхуямъ. Отобрав его ВАЗ 2101. Правда, он был не его, а бывшего друга. Друг, понятное дело, стал бывшим сразу после утраты.

– Йуродивого обидели, отняли копеечку! – прокомментировали мы сие безобразие, утирая слезы.

Но Москва недолго смогла обходиться без трудовых навыков такого ценного специалиста.

Йура, будучи в состоянии «положения риз» на своей «Четверке (ВАЗ 2104) " впиливается в машину попа. Поп, поглядев, да послушав Йуру, совершает череду христианских деяний, не сходя с места.

А именно: отказывается вызывать ментов. И берет Йуру на работу. Водителем.

Поступок, достойный «Жития святых». Вот, что такое настоящее «Credo quia absurdum!», а не это вот все.

Вряд ли Тертуллиан осилил бы такой крестный подвиг.

Возил Йура каких-то радиопопов (Пастыри окормляли мятежные народы через бесовское изобретение Маркони)

Уверовали все. Те, кто верил ранее Йуриного трудоустройства, утвердились в вере несказанно. Еще бы!

С Йурой за рулем и язычник к Богу придет кратчайшим путем, а уж священнослужителю-так вообще деваться некуда. Особенно после того, как Йурик заново крестил духовенство. В ноябрьской Яузе. Впятером.

Йурик их туда бултых на повороте-святые отцы не токмо «Господипомилуй!» – «мяу» сказать не успели. Но выжили все. Правда, из реки они вылезли обновленными. По воде, аки посуху прошедшими. Не такими, как прежде. Прозревшими.

Йуру они крыли богомерзкими словесами на три голоса и акафистом. В ля-мажоре.

Отжимая друг дружке рясы и бороды. Менты прыскали в кулаки при виде влажного клира, изрыгающего хулу.

Но!

Йуру главпоп не уволил! Объяснил клиру, что йуродивый сей дан им во искупление грехов тяжких и ради испытания крепости духа.

Советовал бороться с наваждением постом и молитвой. Попы резко схуднули ликами.

Мы с Бегиным бились в пароксизме.

– ЫЫЫЫОаннн Креститель ты наш, плакал Бегемот в стену…

Сгубили Йурину карьеру бесы. Ну, то есть опять же мы.

Сначала маечку ему «Алисы» подогнали. С пентаграммоЙ, РАЗУМЕЕТСЯ.

Пусть на работе атмосферу чутка взбодрит.

Потом в салоне святой колесницы малеха серу пожгли. Для пущего аромату. Чертика с качающеся башкой на торпеду прилепили. Дали кассету группы «Хуй забей»

Ну что б святые отцы были в курсе новых веяний в молодежной субкультуре.

Попы, и раньше садившиеся в машину со словами «Со святыми упокой!», на трясущихся устах- тут начали терять дар речи. После покатух на этой адовой колеснице с посланником аццкого сотоны за рулем, да под «Хуй забей» один проповедник онемел.

Буквально.

Всю передачу интервьюер заливался соловьем, пытаясь выдавить из отца Прокопия хоть звук-и не преуспел вы этом. Тот не разомкнул уста. Только трясся. И молчал.

Как паркопану отведамши. Отец Паркопий.

В секту шейкеров, видать, подался, что в нашем Богоспасаемом отечестве «Трясунами-молчальниками» звались.

В конце авторской передачи хитрожопый диджей заявил, что все мы, мол, получили ответы на многие волнующие нас вопросы, ибо сказано, что «Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого.»

А отец Прокопий, епта, и дальше пошел, ибо в душе каждый знает ответ- «Да» или «нет» на любой вопрос бытия и мироздания.

Спас передачу, молорик.

Почти.

Йура внизу, за баранкой, нетерпеливо поглядывал на часы. Интервью затягивалось. А жрать хотелось все сильнее.

Рещил поглядеть, долго ли там, в студии, пастыри еще пиздеть будут. Зашел.

Услышал монолог. Неожиданно вспомнил вчерашние затольные беседы с бесами. (нами)

И влез в прямой эфир.

– А у меня есть предложение!!!! – неожиданно ворвался Йурин жизнерадостный баритон в благостный монолог православного бубнилы.

Тот онемел вслед за Прокопием. Прокопий так вообще превратился в Лотову жену. Только солено потел и глаза на Йуру пучил.

– Я ПРИДУМАЛ НОВОЕ НАЗВАНИЕ ДЛЯ НАШЕЙ ПЕРЕДАЧИ! -заливался никем не останавливаемый кретин.

Ведущий в ужасе закрыл глаза. Вознес молитву, что б эта мудила заткнулась.

Не помогло.

– ХРИСТАРАДИО!!!

За сценой глухо, по деревянному, рухнул звукорежжисер. Завыл матерно Отец Прокопий. Он неожиданно резво отринул аскезу и попытался лично преподнести Йуре добро с кулаками. А так же Благую Весть и Тяжкие Телесные.

Но Йура уже мчался на воздуся. Ему было рано надевать на себя клобук.

Мирская жизнь еще не опостылела подвижнику.

Бой идет не ради славы…

Торгуя запчастями регулярно приходится отправлять оные в регионы. Сейчас-то транспортных компаний развелось полно, а в 90е с этим напряги были. Потому, по старой советской традиции, передавали железяки через поездатых проводников. Деньги-так же.

В принципе-удобно. Клиент пришел, железяку осмотрел, деньги проводнику вручил, проводник не в накладе, да и клиент не боится швырялова.

Но.

Советский проводник -это особая формация людей. Нечто среднее между управдомом и контрабандистом. Редкая смесь державного хамства с пройдошистой хитрожопостью. «Проводники из всех пролетариев – самая гнусная мразь. Человечьи очистки – самая низшая категория» -сказал бы Булгаков, поработав с этими рожами.

Я завязал с ними сотрудничество после того, как один ухарь, спасаясь от проверки, выкинул двигатель на ходу. А потом включил дурака-мол, знать ничего не знаю. Двигло было не мое, соседей, потому к метателю я был без претензий.

Но в тот раз клиент попался упертый. Мол-только через проводников и точка.

Напрягало то, что в последнее время участились пропажи денег. Приходит человек к проводнику за своими грошами, называет пароль, а тут выясняется, что денюшки тю-тю. Мол, перед вами пришел тип и все забрал. Да, с паролем, вот те крест!

Народ включил конспиролога, начал гадать-мол, небось хакеры почты вскрывают, разговоры слушают итд.

Я же, согласно Бритве Оккама, не плодил сущностей без необходимости и сразу заподозрил передастов в покраже.

Тем более, что пропажи эти, в основном, происходили на одном направлении. Ростовском.

Клиент был как раз оттуда.

Груз был большой, сборный, отправили мы его вскладчину со Славой, хмыреватым типом со следами легкой дебильности и участия в боевых действиях на лице. Две контузии славик получил в Приднестровье, но, подозреваю, что и до сотряса мозг Славика гениальностью не страдал.

На беду собеседника, Славик имел свое, единственно-верное мнение на любой предмет и охотно делился этим мнением (щедро усыпанной непечатным) с окружающими. Во всем у Славы были виноваты явреи. Вообще во всем. Динозавров тоже пархатые сгубили.

Заткнуть этот поток шепелявой мудроты возможным не представлялось, Славик работал в режиме столбового репродуктора.

Так звучало бы, наверное, радио «Общества Память», если б диктора перед передачей отоварили ржавой трубой и выбили половину зубов.

– И вось, сыды парсатые, ещесь сывыссс аям хуяк, блядь!

– Чего?!

– Сасам сыды сыписсиль аяк Ельцин пидарас кукум аса уюк…

– Слава, ты на румынском сейчас глаголешь?

– Саебал.

– Я заебал?!!!

«Сыды парсатые» в Славинои сознании обладали поистине сверхчеловеческими способностями и сатанинским нравом. Оттого в быту и работе Слава без проблем контактировал с евреями. Он их просто за жидов не держал. Не видел связи между титанами злодейства, парящими на крыльях ночи в его воображении, с привычными обывателями, мельтешащими перед глазами.

Таким образом, Слава был даже не антисемит. Те инфернальные твари, козни коих он разоблачал, были столь могущественны, что сама мысль о сопротивлении казалась абсурдной.

Мне кажется, Слава, в глубине души мечтал о теплом месте гауляйтера после неизбежной капитуляции матушки-Руси перед пархатым воинством.

Я трижды проклял себя за идею ехать встречать поезд со Славиком. Обстоятельства заставили- бабки отправили в одном конверте, а я не люблю. когда моих денег касаются лишние руки.

Поехали на метро, ибо поезд приходил в час пик, а со стоянкой возле Трех Вокзалов всегда было напряжно.

На перрон я вышел в полубессознательном состоянии. В голове гудело от злодейских происков моего племени. Поезд причалил, Слава в вагон, и там проводница встретила его сказкой про «вот-вот ушедшего» типа с нашими деньгами. И захлопнула дверь купе перед Славиным носом.

С учетом, что Славик был первый, кто зашел в вагон, версия подкупала своим правдоподобием.

– Ты со, сукас сасаная, осуела со ли?! -взвился Слава и я поволок его на воздуся.

– Заткнись, мудак, зло прошипел я в Славино ухо- в мусарню захотел?!

Действительно, истерить на перроне Казанского вокзала было верхом легкомыслия. Да и проводницу я эту мельком разглядел-такую на рры не возьмешь. Самка кубаноида- в чистом виде. Центнер сала, наглости, нахрапистости и непоколебимой уверенности в собственной правоте. Эти тетки легко узнаваемы везде по арнольдовым бицепсам, торчащим из неизменного халата с рюшами. Обязательна грудь 10го размера, плавно перетекающая в тулово. Благодаря трем подбородкам тушка представляет единую головогрудь без четких границ между частями тела. При этом, несмотря на тумбообразность, эти кобылы обладают прекрасной рысистостью и тягловитостью. Исключительно плодовиты и правят своим пометом железной рукой. О крикливости кубаноидих слагают легенды. Ходят слухи, что две самки кубаноида могут легко перелаиваться между Краснодаром и Ростовом без использования технических средств. Рождаются уже сформировавшимися, ибо я ни разу не видел этих баб личинками или гусеницами. И не умирают, кажется, никогда.

Достойный противник. Такая без боя бабло не вернет.

– В отстойнике договорим, тяну я упирающегося Славу с перрона. По дороге зачем-то покупаю у лотошников ментовскую фуражку советского образца.

Едем в отстойник. Это в районе рижской эстакады. Находим родимый поезд. Залазим с двух сторон от вожделенного вагона и сходящимися курсами идем на сближение с супостатом. В душе теплилась надежда, что удастся решить дело угрозами. Ну, максимум, двумя-тремя шлепками по роже.

Наивный.

Натягиваю фуру поглубже и…

И Славик первый обнаруживает жертву в тамбуре. Проводница, не говоря худого слова тут же отоваривает Славика по тыковке кочергой и с размаху вламывает ему по яйцам стальным копытом 45го размера.

От воя Славика у меня зазвенело в ушах.

Тетка сноровисто выпрыгивает на меня, замахивается кочергой, но, увидев ментовскую фуру на секунду задумывается.

Ой зря.

«Что же вы, гражданочка…", не успеваю я начать беседу, как озверевший Славик сзади одевает ей на голову ведро с углем.

– А вот ее сапоцка! -орет Владислав в исступлении. Дальнейшая битва напоминала ад кромешный. Инфернального антуражу добавляла угольная пыль, столбом стоявшая над полем брани. Само сражение помню отрывочно. Вот, Славик в исступлении душит тетку, а та крутит ему яйца. Оба хрипят, катаясь по полу, что мол, пусть я умру, но и ты, гнида, жить не будешь.

Проводница начинает закатывать глаза, изо рта валит густая пена, но хватку не ослабляет. Бультерьерша прям. Я с трудом отрываю побелевшие Славиковы пальцы от ее выи.

А вот Слава возюкает проводницыну харю по стеклу, за которым на нас с испугом глядят другие поездные пролетарии.

Таких гримас на лике коллеги, ручаюсь, они доселе не видели.

– Что там?!

– Тоньку убивают!

– Милицию! Милицию!

– Так ее менты и убивают! (спасибо фуражке).

– А, ну давно пора! (Видать, Тоня и коллегам крови попила изрядно)

А вот Антонина решила идти на прорыв, но, споткнувшись, сошла в партер и поскакала на четвереньках. Попутно сбив поднимающегося с колен Славика.

Тот на пару секунд оказался верхом на этой кобыле. Задом к направлению движения. Картина была столь комична, что меня пробрало на ржач.

Где еще увидишь такое родео? Слава мотылялся сверху огромной жопы, напоминая детеныша шимпанзе, доверчиво обхватившего удирающую мамку.

Но не падал! Настоящий джигит!

Надо заметить, что побоище сие сопровождалось исключительно эмоциональным звуковым фоном: баба верещала басом не переставая, Слава подвывал ей тенором, иногда давая петуха посредине фиоритуры. Когда же Антонина вцепилась зубами в Славино ухо, тот выдал чистое сопрано на выходе. Музыка небесных сфер звучала крещендо. То есть по-нарастающей.

Если поначалу уши закладывало только у меня, то ближе к катарсису концерту стали подвывать окрестные собаки.

Если проводницыно либретто не отличалось разнообразием, то Славины вопли играли маршевыми смыслами.

Судя по бравости изложения, Христолюбивое Славино войско наконец-то нашло главную «самку Жидовина», и билось с ней за свободу своего Отечества.

В Тониных песнях главным мотивом звучало изумление ни разу не битого существа, которое всю жизнь, всеми своими поступками и мыслями стремилось к пиздюлям, но не получало искомого.

Сам я особо в побоище участия не принимал, стараясь не дать жадине сбежать и не позволить Славе ее угробить.

То есть играл роль пристрастного рефери.

Наконец, после ритмичных посткукиваний рылом об пол (что служило аккомпанементом к арии Антонины «Ах дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить») – страх победил жадность. Завывая, тетка полезла по нычкам, выгребая оттуда пакеты, свертки, конверты и старушачьи тряпочные денежные завертки. Слава продолжал ее мудохать по чему ни попадя. Я поначалу пытался остановить экзекуцию, но тут заметил закономерность- опиздюленная Тоня резво прыгала по щелям, меча в нас уворованным непосильным трудом, стоило же мне оттянуть карающую длань, как рог изобилия тут же иссякал.

Наконец, Антонина выгребла последнее. Это стало понятно по некой отрешенности ее воя.

Выбирать было некогда, и похватав хабар, мы пошли на выход. Я зашел в туалет и окаменел: из зеркала на меня пялился негр-людоед только что отобедавший белым миссионером.

Черная угольная пуль, перемешанная с кровью и соплями, разлетавшимися от сражающихся, покрывали мой вдохновенный лик ровным слоем. Мало того- Антонина умудрилась зубами располосовать мне штанину, соорудив кокетливый разрез до самого бедра.

Идти в таком виде по улице было немыслимо.

Это прямой путь в мусарню.

Попытался отмыться- ага, как же. Только размазал грязь.

Радовало только то, что полоса отчуждения железной дороги-это постоянное прибежище бомжовы, и на их фоне мы не сильно выделялись.

Однако пора было сваливать. Уж больно громко мы пошалили.

На глаз разделили навар. Вышло жирно. Оказалось, что Антонина поставила дело на поток: швыряла вся бригада ее поезда, а Тоня была у них за казначея. Таким образом, мы ненароком подломили проводниковый общак за несколько рейсов.

Радость наживы меркла перед перспективами ареста. Такси ловить-без толку. В электричку? Тут же заметут.

Куда податься?

И тут я вспомнил одну из знакомых дам, живущих прям рядом с железкой.

Дева эта работала в госорганах, и часто пользовалась мной, как средством выведения из запоя. Несчастная девка: стоило ей накатить 50 грамм и начинались крестные муки. Не выпьет 10 минут -ломки страшные, выпьет- на 5 минут отпустит, потом ломает еще сильнее.

Каждый раз попадала в больницу с жутким отравлением. Я жалел дуру и лечил ее как мог. Там была целая метода: от заныра в купель Саввино-Сторожевского монастыря (температура воды 4 градуса), до ночного секс-марафона.

За сутки обычно выводил ее в люди.