Отзывы на книгу «Подросток», страница 3

Изумительное произведение, пожалуй, самый сильный, самый масштабный по рассматриваемым проблемам, и наиболее тяжелый для восприятия роман Достоевского (ИМХО).

Я склонна воспринимать этот роман как горькую исповедь-терзание автора, нарисовавшего в «Подростке» своеобразную энциклопедию современного ему, стоящего на перепутье общества, преисполненного лицемерия и гнили.

Филигранно прорисованные образы на гнетущем фоне противоречий, сумасбродств, грязи и психологических клубков режут глаза, резко меняя окрас от черного до невыносимо светлого. Здесь смешаны в удивительный сплав романтика и пошлость, боль и злопамятность, страсть и неуклюжесть, слепота и зрячесть, любовь и неприятие, самоуверенность и всепоглощающий страх, искренность и страдания, банальность и своеобразность, мечущиеся души и закоснелые черепки, заменяющие сердца, псевдоисключительность и продажность, нравственность и порочность, деньги и жестокая игра, юношеский максимализм и даже некоторый намек на юродивость,..

Совершенно для меня невообразимо, как я могла раньше не то что не читать, но даже не слыхать об этом романе Федора Михайловича, хотя его творчество нежно люблю, обожаю даже за каждую отдельно взятую фразу и за все в целом. Тем более, что "Подросток" ничуть не менее сильное произведение, нежели всем известные "Преступление и наказание", "Бесы", "Идиот" и "Братья Карамазовы". Тут даже, возможно, больше заложено и намешано.

О себе самом рассказывает нам Аркадий Макарович Долгорукий, получивший свое отчество вместе с фамилией от законного мужа матери, старца-странника, но на самом деле являющийся сыном Андрея Версилова, дворянина, вот уже более 20-ти лет поддерживающего отношения с матерью Аркадия. Судьба этого юноши 20-ти лет сложилась столь непросто, была преисполнена таких обид и унижений, что чувства его к отцу смешались в страшную гремучую смесь, по сравнению с которой коктейль Молотова - разбавленный килограммом льда стопарик вермута. Он и обожает его, и ненавидит так сильно, что жаждет отправить на казнь, распять, а перед последним издыханием снять с креста, простить и стать любимым им.

Аркадий, после лет и лет в пансионах, где к нему относились крайне гнусно, наконец, получает от папы приглашение приехать в Петербург. Он отправляется туда, имея в руках очень важный документ, который может повлиять на судьбу его родителя самым кардинальным образом. И там, в Петербурге, разворачивается такой вихрь событий, который увлекает за собой десятки людей, ломая их судьбы и переделывая их от начала до конца.

Конечно же, в "Подростке" раскрываются идеи Федора Михайловича и о революции, и о судьбах России, и о богатстве, и подробно развитая потом в "Братьях Карамазовых" идея двойника. Но главное, пожалуй, это то, что никогда нельзя судить родителей своих, не зная их жизни и чувств от начала и до конца (а это невозможно, особенно для детей), потому что их стремления, их страсти не меньше, чем твои, не скуднее, не жиже. Наоборот! Иногда в их душах творится такое, что не дай Бог пережить никому.

Помню картину из каких-то исторических книжек: человека в громоздком скафандре, с огромным шлемом, в центре которого зияет окошко иллюминатора, спускают на дно моря-океана. От шлема к поверхности воды тянется шланг, через который человек дышит. И вот этот несчастный искатель приключений бродит по дну, пытаясь хоть что-то разглядеть в мутное стекло - а вокруг темень, облака песка, вздымаемые сапогами пятьдесят пятого размера, ил; а еще стекло, наверняка, запотевает - а протереть нечем, капли конденсата серебрятся перед глазами, голова идет кругом от давления и духоты, а еще надо держать равновесие, не дергать шланг и бороться с первобытным ужасом, нашептывающим истории о чудовищных обитателях моря. В ушах шумит, из мутной тьмы показывается вдруг чей-то белый бок, мерцают сквозь пелену то ли светящиеся головешки, то ли затерянные сокровища, то ли... чьи-то глаза? И самый громкий звук - собственное дыхание, а все остальное тонет в массиве сине-зеленой воды, искажается, истончается и принимает невиданные очертания - если так можно говорить о звуках.

Вот что примерно представляет из себя чтение "Подростка".

Мы как бы невзначай попадаем в голову некоего юноши, берущегося излить на бумагу собственные переживания. Внутренний мир юноши представляет собой долину вулканов, в которой сплетаются воедино черты подпольного героя, Раскольникова (?), Алеши Карамазова, Мити Карамазова и - внезапно - Смердякова. И, вероятно, многих других персонажей ФМ. Юноша растянут между небом и землей - его рвут на части злые страсти и тянет вверх чистота и жажда правды. Он мечется из крайности в крайность, забывая обо всем - и читателю приходится метаться вместе с ним.

Юноша, он же Аркадий "Просто" Долгорукий, едет в Петербург и везет в себе хаос. По прибытии его встречает хаос же - но уже внешний; подростка захватывает вихрь интриг, раздоров, конфликтов и тайн. Соприкосновение двух хаосов - внутреннего и внешнего - создает эффект разорвавшейся бомбы - и герой окончательно "теряет берега", буря подхватывает его как щепку, и принимается швырять из стороны в сторону - от волны к волне. В какой-то момент у читателя начинает рябить в глазах и возникает стойкое ощущение морской болезни.

Достоевский разворачивает перед читателей масштабную картину с целой армией действующих лиц, в которой есть место роковым письмам, самоубийствам, политике, двойникам, святым, "идеям", религиозным поискам, шантажу, фальшивомонетчеству, безумию, изменам и Бог знает чему еще. Мы наблюдаем поистине грандиозное полотно.

Но вот подается нам это полотно как через тот иллюминатор - Аркадий видит не все, а то, что видит - воспринимает как через тусклое стекло, искажающее формы и содержания. Что не видит - додумывает и с легкой руки встраивает в картину мира, в которой потом теряется и блуждает бедный читатель. Мир "Подростка" - фанатасмагорическое нагромождение зеркал, значительная часть которых - кривые. И бредет юный герой в ограде отражений, спотыкаясь и падая, нарезая круги и топчась на месте; где-то бежит, где-то ползет - а перед глазами рябит калейдоскопом вихрь образов и мыслей. В лабиринт втягивается по мере развития сюжета все больше и больше персонажей, они двоятся, расплываются - или, напротив, загораживают собой все и вся - и со временем роман набирает такую скорость, что поспевать за ним под силу далеко не каждому - герои проходят сложный путь метаморфоз, с одних соскальзывают иллюзии, другие, наоборот, ими обрастают; люди меняются, обстоятельства меняются, Аркадий меняется, да что там - даже читатель меняется!

Ввиду всего описанного "Подросток" становится, вероятно, самым трудным для восприятия (но не для чтения! - напротив, он идеальным образом разбит на небольшие главки, не позволяющие читателю "завязнуть") романом Федора Михайловича. В каком-то смысле "Подросток" являет собой как бы перекресток, в котором сходятся творческие линии Достоевского. И, если хотите моего мнения, этим романом знакомство с автором следует завершать - аквалангист не протянет без трубки, соединяющей его с внешним миром и дающей возможность оставаться под водой; в данном случае в роли трубки выступает знание других произведений и общего литературного накала маэстро. Прочитанные ранее "Братья Карамазовы", "Преступление и наказание", "Идиот" etc добавят взгляду читателя должной пристальности и призовут ко вниманию там, где, казалось бы, так и тянет "пройтись по диагонали".

Если говорить о личных впечатлениях, то они еще не сформулированы. Я стою перед грандиозным полотном, но зрение расфокусировано, детали обрушиваются водопадом, но еще не выстраиваются в цепочки, характеры плывут и мерцают. Это грандиозная, гениальная книга, которую еще предстоит расшифровывать.

Роман в форме записок, искренней исповеди Аркадия Долгорукого, 20-летнего юноши, не вполне подростка, по современным меркам. Рассказ ведется от первого лица, т. е. события мы увидим глазами главного героя. Выросший без матери, в чужих людях, он очень раним, не уверен в себе, болезненно самолюбив. «Подросток» наивен, часто неловок, неуклюж в поступках и высказываниях, излишне экзальтирован, но сколько же в нем чистосердечия! Здесь всё так юно, свежо, чисто, в общем, молодо-зелено.

Достоевский по-своему интерпретирует известный в литературе с античных времён (от «Одиссеи» до джойсовского «Улисса», а по сути – и дальше) сюжет о поисках сыном отца. «Подросток» ищет в отце идеал, друга, мучительно переживает «неидеальность» Версилова, его порой недостойные поступки. Отношение его к Версилову – отцу, которого ему так не хватало в детстве, – колеблется в широком диапазоне: от ненависти и раздражения – к безусловному восхищению и идеализации. Тут впору то ли обжигать Версилова презрением, то ли на шею ему бросаться. И грань между первым и вторым часто так зыбка, что Аркадий переходит ее, сам не замечая. Любопытная деталь: речь Версилова навязчиво характеризуется Аркадием словом «промямлил». То есть в нем нет строгости, взыскательности отца, наставляющего сына на путь истинный. Аркадию очень хочется, чтобы отец показал ему эту самую истинную дорогу: «я бы догадался и тотчас вскочил на правый путь». Но Версилов, человек умный, неординарный, сам не может найти этот «правый путь». Это, как часто в романах Достоевского, расколотое сознание. И символом его раздвоенности станет в прямом смысле расколотый им надвое образ, завещанный ему Макаром Долгоруким. Вот ведь характер: душа тянется к высокому, но и ударить с размаху о стенку икону он тоже в состоянии. «Широк человек…»

Впрочем, тут многие характеры раскрываются в свете подобной раздвоенности. Так, Ахмакова и любит, и боится и ненавидит одновременно; лицо Лидии на портрете – «задумчивое и в то же время до странности лишённое мысли». Роман полон двойников: Аркадий и Версилов любят одну женщину, чувствуют своё сходство друг с другом; Ахмакова твердит о своем внутреннем родстве с Версиловым. Похоже, двойничество – любимый приём автора. Единственные цельные характеры – Макар Долгорукий да Софья Андреевна.

Это и роман воспитания, хотя события в нем и предельно сгущены. Но ведь не случайно Аркадий отмечает в конце, что «перевоспитал себя самого, именно процессом припоминания и записывания». Он переживает, так сказать, событие-потрясение, которое меняет его взгляды на мир и людей (особенно это заметно в отношении Татьяны Павловны). Аркадий, в соответствии с канонами жанра, взрослеет, делая нравственный выбор. Он, член «случайного семейства» - отражения всеобщего беспорядка и хаоса, - стремится к порядку и душевной гармонии. Меня до слёз растрогала сцена посещения маленького Аркадия матерью в пансионе Тушара. Мальчик устыдился ее простого вида, бедного платья, грубых рабочих рук, неграмотности, стал высокомерно и горделиво демонстрировать свои тетрадки. А она, вынужденная жить вдали от сына, плачет над ним, спешно крестит, отдаёт свои последние двугривенные в узелке клетчатого платочка… Воспоминание о ее жарких молитвах защитит «подростка» от грязи, воплощением которой явится циничный Ламберт.

Единственное, что напрягает в романе, – это всеобщая экзальтация. И добро бы ещё горячился 20-летний юнец, но ведь и Версилов, и Ахмакова, и Анна Андреевна, и князь Серёжа чуть ли не постоянно в исступлении, припадке, на грани истерики, всё как-то чрезмерно, в горячке, в жару, в лихорадке, в ознобе. Впрочем, и в других романах Достоевского это нередко. Но всё равно Достоевского люблю, периодически читаю - перечитываю и не устаю удивляться глубине его мыслей и вере в человека.

Впервые я прочитала эту книгу слишком рано. В основном следила за сюжетом, это было наивное «подростковое» чтение. А вот сейчас… Прежде всего, возникало странное ощущение, что я слышу Холдена Колфилда, почему-то жившего в России полтораста лет назад.

Я - не литератор, литератором быть не хочу и тащить внутренность души моей и красивое описание чувств на их литературный рынок почел бы неприличием и подлостью

Это - Аркадий Долгорукий.

Раньше, когда Д.Б. жил дома, он был настоящим писателем… А теперь мой брат в Голливуде, совсем скурвился

А это - Холден Колфилд.

В первую очередь эта книга - рассказ о том, как «трудно быть молодым», не важно, где и когда живет этот молодой человек

Все проблемы подростка налицо – досада и обида на этот мир, так враждебно относящийся к тебе. Все вокруг тебя задевает и царапает, сам еще не умеешь определить, что именно, и на всякий случай выпускаешь иголки. Как задевает тебя твое незаконное происхождение, и вот уже надо и не надо, ты всем готов рассказать, что ты никакой не князь Долгорукий, а незаконный сын своего барина Версилова. Унижение паче гордости? Ох, не знаю… Он наивен и подозрителен, доверчив и недоверчив одновременно. Он ищет надежную опору, но не умеет увидеть ее в окружающих. Он скор на поверхностные оценки, потому так сильно переживает свои разочарования.

Аркадий с удовольствием рассуждает о женщинах, хотя все знакомство с ними исключительно теоретическое Готов прицепиться к какой-то мелочи и долго и нудно рассуждать на эту тему, будь то длинный шлейф у платья или небрежное замечание в его адрес. Потому что взрослые очень любят поговорить на эту тему и он тоже.

На первый взгляд кажется, что Аркадий слишком много времени уделяет деньгам, заветная мечта – стать Ротшильдом. Откуда это? Да помилуйте, все оттуда же, из скудного небогатого детства, от ощущения собственной брошенности и ненужности, это же мечта не стать богатым, а показать им всем, что он может, еще как может.

А ведь он готов к любви, как восторженно он вспоминает редкие посещения Версилова, как искренне и преданно готов был любить его, но… он не нужен. Не нужен матери, не нужен фактическому отцу, да и формальному не нужен. Абсолютно достоверно описано состояние человека, который «один как в чистом поле в людном городе Москве», Санкт-Петербурге. Или в Нью-Йорке.

И как его бросает из крайности в крайность, от любви к презрению и назад. Волею случая у него, у мальчишки оказались два документа, могущие полностью изменить соотношение сил вокруг. Как ему нравится мысль о том, что он держит в руках чью-то судьбу. Но какой удар – Версилов не прячет документ, а отдает его своему сопернику, полностью отказываясь от почти выигранного процесса. И Аркадий готов ему руки целовать, он сражен чужим благородством. И снова пересматривает свои взгляды, снова принимает однозначные и категорические решения. Так и несет парня без руля и ветрил…

Если рассматривать роман именно как историю взросления, то роман современен как никогда.

Произведение далось тяжело через годы. Самое ужасное произведение Достоевского на мой взгляд. В нем Федор Михалыч изобразил самые свои тайники души, то, что хранится под ржавым замком без ключей. Надолго его не хватило и мы вновь в ГГ увидели его прообраз. Какой там к черту Ротшильд. Но я даже верю в то, что Достоевскому никто не помогал, а все изначально черное и бездушное он извлек из своего подсознания. Это непросто

- Подай я вам милостыню, - сказала она вдруг твердо, - и вы отомстите мне за нее потом еще пуще, чем теперь грозите, потому что никогда не забудете, что стояли передо мною таким нищим...

Наверное с этой книги не стоит начинать знакомство с Достоевским. Ее вообще лучше читать после более известных романов - слишком уж тут все "достоевское" сконцентрировалось в каждой строчке, каждом слове. И герои - как бы собирательные образы из предыдущих книг. Центральная фигура - 19-летний Аркаша Долгорукий, незаконорожденный сын крестьянки и аристократа - воплотил в себе черты и Родиона Раскольникова, и героя "Записок из подполья", и Ипполита, в нем есть что-то от Ставрогина - а что-то от князя Мышкина. И еще напомнил он Холдена Колфилда. Типичный подросток со всеми "завихрениями" возраста, но он умен, привык размышлять и анализировать. Его захлестывают эмоции - от любви до отвращения к каждому встречному. Непростой и "неудобный" для юноши возраст усугублен двусмысленным положением в семье и обществе - самолюбивый Аркадий переживает отчаянно, но и это для него не все. Болезненная любовь к отцу граничит с ненавистью, желание самоутвердится и "явить себя миру" заставляет совершать странные, нелогичные, а порой идиотские поступки. Как ему доказать наконец, что он не лакей, не хуже других, когда все детство мальчик слышал обратное?

Версилов со своим "двойником" так и остался для меня загадкой. С одной стороны это явный западник, поклонник всего европейского. А с другой - его метания по поводу русского дворянства, русской души, православия... Его страсть к Катерине Николаевне и молитвенное обожание Сони Долгорукой. Одна - обольстительница, другая - святая. Хотя в финале Аркадий уже уверенно говорит, с кем из них останется отец, на самом деле такой, как Версилов просто обречен на вечную неудовлетворенность, вечный выбор.

По правде говоря, почти каждый герой ассоциировался у меня с героями других романов. Соня Долгорукая - та же Сонечка Мармеладова, вечный всепрощающий ангел. Князь Сережа Сокольский - Алеша из "Униженных и оскорбленных, глуповатый, безвольный аристократ, потомок вырождающегося дворянского рода. Лиза Долгорукая - напомнила и Дуню Раскольникову и Катерину Ивановну: страстная, жертвенная, пылкая, решительная. Вообще, постоянное столкновение характеров, немотивированные ссоры и ненависти, страстные, почти яростные примирения здесь достигают апогея. И все все время эмоциональные подъемы и спады, за душераздирающими сценами - долгие философские размышления...

Если прописать только фабулу романа, получится запутанный, даже забавный водевиль. Сватовства, интриги, обманы, подлоги, письма и записки - герои только и делают, что шпионят, подслушивают, сплетничают. Наверное, это неотвязная черта так называемого высшего света. Мне кажется, что романы Достоевского всегда необычайно увлекательны - несмотря на тяжесть, мрак, истерию... История обрывается неожиданно - и не хочется верить, что книга закончилась.

Приступала я к чтению этой книги с опаской,так как прочитала некоторые рецензии,в которых были нейтральные отзывы,а также говорилось о том,что это - не лучшая книга Ф.М. Однако всегда нужно составлять о книгах (да и не только) СОБСТВЕННОЕ мнение. Так вот мне книга понравилась. И к Аркадию была симпатия... Мне его жаль. Очень. Те страницы,где он описывает свою встречу с мамой в детстве,что-то затронули в моем сердце. Там такие слова... Это все так пронзительно!

Аркадий - истинный сын своего отца. Он тоже ищет чего-то,тоскует о чем-то. Но только у него еще все впереди,а вот для Андрея Петровича уже все кончено. Но у него есть преданная и бескорыстная любовь матери Аркадия. И она даст ему надежду.

Одними из самых ярких страниц романа для меня стали исповедь Версилова и его разговор с Катериной Николаевной. Я полностью погрузилась в книгу,читая их. Меня просто затянуло. Как и всегда у Фёдора Михайловича. Он пишет как-то совсем иначе,чем остальные русские классики. Его романы - натянутая струна. Это меня в нем и привлекает... Но "Подросток",действительно,"едва ли не самый светлый роман Достоевского". После него остается надежда. Надежда на то,что когда-нибудь наступит "золотой век". И тогда "русская тоска" пройдет бесследно...

Как-то даже неловко ставить оценку Достоевскому. И дело не в том, что он "классик русской литературы", "великий писатель" и проч. и проч. Просто для меня он не поддаётся никаким оценкам. Его стиль, манера письма, слог - они поистине магические. Под эту магию я попала уже давно, и было время – запоем читала его романы. Но вот "Подросток" по неизвестным причинам прошёл мимо. Я решила восполнить пробел и снова встретиться с писателем, который когда-то стал для меня любимым. Достоевского я не читала лет 7 точно. И вот я беру в руки том из собрания сочинений и начинаю читать... О, как же я его узнаю – его и правда не спутаешь ни с кем другим, настолько он самобытен. Построение предложений и фраз, герои, слова, которые они произносят, - это всё он, Достоевский. Но... Примерно на 150 странице я поняла, что больше не могу. Окончательно запутавшись в именах-фамилиях героев и хитросплетениях сюжета, да ещё и уловив неизбежные флюиды политических споров, я заскучала и совсем уж было решила отложить книгу до лучших времён. И вот тут моё упорство в очередной раз сослужило мне хорошую службу. "Нет, всё-таки я попытаюсь, - подумала я. - Ну, хотя бы до середины!" И попыталась! Да не только попыталась и не только до середины, а до конца и с огромным удовольствием. Случилось то, чего я так ждала от этой встречи – магия Достоевского подействовала. Рассказывать о сюжете и героях я не буду, да и не вижу в этом смысла. Скажу только, что роман очень динамичный (впрочем, как и другие романы Достоевского) – автор увлекает читателя всё дальше и дальше, вставляя в текст множественные намёки на события, которые произойдут дальше – на следующей странице, в другой главе или совсем в конце книги. И ты перелистываешь страницу за страницей, погружаясь в бездну чувств и хаос мыслей, предчувствуя неизбежность трагедии и желая поскорее дойти до самой сути, истины, точки. Герои Достоевского, как всегда, - живы, ярки, самобытны. Присущая его романам многоголосица в полной мере выражена и здесь: каждый герой говорит по-своему, с характерными только для него манерой и словечками. Любого героя узнаёшь уже по первым словам его речи. Вот, пожалуй, именно этого мне так не хватает в современной литературе. Сейчас по большей части герои говорят практически одинаково, а ведь так не бывает: возраст, образование, социальное положение – всё это накладывает отпечаток на речь человека. Достоевский – великий психолог – конечно же, об этом знал. Главный герой романа поначалу вызывал у меня сильное раздражение. Я вообще не люблю фанатиков чего бы то ни было. А здесь, в образе главного героя, я видела лишь идею, доведённую до крайности, до сумасшествия, до того, что вся жизнь - уже и не жизнь вовсе, а лишь тупое следование придуманным принципам, проверка себя на прочность. Зачем? Для чего? Кому обязательно нужно что-то доказывать? Но чем дальше, тем меньше проявлялось моё раздражение, а ближе к концу мне стало жаль этого мальчика. Как он боится быть смешным! Как он боится поддаться чувствам! Как он боится полюбить, проявить или показать свою любовь. И как же он хочет, чтобы любили его! Ведь, в сущности, все его беды и трагедии только от этого – его недолюбили в детстве, а ему так хочется любви, ведь он хороший, его действительно есть, за что полюбить, и его обязательно полюбят. Но это, по словам Достоевского, уже совсем другая история. А история, рассказанная в "Подростке", окончена. Я очень рада, что встреча с позабытым, но всё ещё любимым автором всё-таки состоялась. Остаётся только надеяться, что у меня впереди ещё много таких встреч, которые подарят мне новые чувства, новые мысли, новые открытия.

"Друг мой, любить людей так, как они есть невозможно. И, однако же, должно. И потому, делай им добро, скрепя свои чувства, зажимая нос и закрывая глаза." Ф.Достоевский

Аркадий Макарьевич Долгорукий – незаконнорожденный сын столбового дворянина, помещика Андрея Петровича Версилова закончил гимназию. Он всю недолгую свою жизнь прожил у воспитателей или в пансионе, очень редко видясь с матерью, которую Версилов таскал за собой по заграницам. Еще реже видел Версилова. И вот Аркадий вызван в Петербург на проживание в одной квартире с родителями. Он не хочет поступать в университет, хочет служить так как у семьи нет денег. Молодой, исполненный самых благородных чувств и устремлений, человек оказывается в гуще событий, раздоров, тяжб и интриг людей родственных и близких его семье. Как в человеке сочетается подлость и благородство, зло и доброта? Как человеку разобраться в собственной смутной душе? Почему светлое чувство любви становится безумным порывом? Страдание, подлость, людские поиски собственной выгоды, болезни. Через все предстоит пройти Аркадию и найти ответы. Надо читать Достоевского, через него понимаешь кто это и что это за создание – человек.