Отзывы на книгу «Любовь к трем цукербринам», страница 3, 140 отзывов

Это первая книга Виктора Олеговича, которую я бросил читать на середине.

Одно из двух: либо я потупел с годами, либо Пелевин исписался.

В очередной раз прочитал последнюю книгу любимого автора. Мне очень понравилось. Читая цукербринов, все время читала в голове мысль, что «где-то я это уже видел». С последними страницами пришло осознание, что вся книга пронизана идеей трансерфинга!

Пелевин превращается постепенно в реинкарнацию Льва Толстого, ему тоже мало художественного текста и хочется высказаться напрямую на философские темы (ср. заключительные главы Войны и мира). И по степени влияния на современные умы и по уровню фанатской поддержки очень похоже на «Зеркало русской революции».

Одиссея щтдшту

Пелевин — что тот буддист, который рисует разноцветным песочком на полу мировую мандалу, затем буднично ее стирает и начинает заново. В мандале — учение о Боге и природе, антропология и этика, технический прогресс и человеческие чувства... И все оканчивается дуновением ветра, рябью еще одной в бесконечном ряду иллюзий... Впрочем, автор — этот «генератор виртуальных пространств», если воспользоваться пелевинской же фразой, — вовсе не бездушен — ему по меньшей мере ведомо сострадание, которое «может все». А раз так — жива ангельская надежда, что человек — да хоть вы, читатель, — сумеет избавиться от навязчивой любви к своим «цукербринам», освободиться от опеки «матрицы» и успеть вскочить на подножку пассажирского, который не собирается останавливаться, даже если дальше нет рельс. Ведь рельсы — это всего лишь «реальность», тогда как поезд составлен из снов, теней и фантазий — материи слишком эфирной, чтобы быть удерживаемой в сознании...

Есть писатели, кому удается полифония характеров, столкновение мировоззрений, драма правд, — и есть сочинители, которые всех героев пишут с себя, — которые вообще не пишут героев, ибо в каждом произведении изображают то, что хотели бы преодолеть сами: собственные страхи, собственные обиды, собственные мечтанья. Из таких — Лавкрафт, из таких — Хармс, из таких и Пелевин. Его персонажи — эвримены по делам, уберменши по замыслам — скользят по строкам кода, как серфер Нео, не оставляя следа; всегда одиночки, всегда немного strange, считающие, что «мир это пятьдесят оттенков серого, отжимающих друг у друга власть», и не отдавая предпочтения никакому мороку. Единственное, что можно сказать о них доподлинно, — они не умирают, лишь бесконечно перерождаются, меняя, как обои, тела, воспоминания, судьбы, вселенные. И это понятно — с одной стороны, и умирать-то особо некому, ведь «в путешествии нет путешествующего, есть только маршрут», с другой, каково автору убить себя, угробив тщательно лелеемое желание бессмертия? Поэтому пелевинские альтер эго вечны.

В наше время трудно кого-либо удивить знанием — его теперь так много, что самые великие истины воспринимаются как назойливые «поп-апы», и даже равнодушный кивок в их сторону равен попаданию на хорошее бабло. Пелевину-метафизику это сознавать неприятно — он бы на полном серьезе вскрыл все девять слоев мировой луковицы, ухватил бы за самую мякотку архонтов и архангелов — да ведь мы все равно не заметим ничего, кроме очередного уровня Angry Birds (начитанные еще вспомнят Даниила Андреева). Остается сатира — здесь Пелевина действительно мало кто может превзойти — или даже приблизиться. Но нет сатирика, в котором бы ни жил моралист. И Пелевин начинает поучать — незатейливо пока, скромно, скомкав в руках «балаклаву» и не решаясь залезть на «бронетранспортер», что вполне сложился из написанных им романов. Его проповедь проста: «не кради, не лги» и блаженны нищие интеллектом. Только им открывается персональный Эдем, полный любви ко всем существам. Но и слишком «игрушечный» — без нагой Евы и стража с мечом пылающим.

Так что же такое «Любовь к трем цукербринам»? Это битва Птиц с Вепрем, это антигравитационное будущее человечества, это прозрения русских поэтов, это кремниевая колонизация Земли, это иконы фейстопа, это прыгуны по мирам, это законы чайной ложки. Как водится у нас, все локализованное, кое-где спустя рукава. И вот ведь досада: там, где в неравный бой вступают «добрые люди», детализация всегда беднее, анимация проще; когда же ведут хомячков, экран трещит от 3D и 5S. Означает ли это победу грядущего Хамстера? Зависит от того, на чьей вы стороне. Главное: не забывать, что, кроме овец и киклопа, есть еще хитроумный Одиссей. На него вся надежда...

Первая половина хороша. Но несколько раз пытался прорваться сквозь киберпанк в середине, и каждый раз ломался. Это читать просто невозможно. В целом, очень слабо.

И опять, как и в ряде книг Пелевина: первая треть книги – отлично! Интрига, сюжет; вторая треть – гонево какое-то, еле еле можно подраться, ни логики ни сюжета, набор слов ; финальная треть – просто слив книги, вялое, тусклое завершение. И никакой связи между этими третями. Обидно. В общем, дочитыаать очень тяжело.

Калугин как-то повредил руку, и вместо концерта была беседа со слушателями, где он на вопросы отвечал. Был вопрос про Кастанеду, и Сергей сказал, что ему это всё напоминает мульку от иезуитов. То есть в первых книгах рассказывается про наркотики и магию, а в конце, что лучше как-то без наркотиков, да и без магии.

То же самое в последней книге Пелевина.

Сквозь стандартные разговоры про киберреальность объясняется, что порно-то лучше не смотреть. Ну а чтобы духовно прошариваться – вот, нужно заповеди, например, соблюдать. Объяснения про бесов практически святоотеческие, по канону.

Книга, как и любые «глубокие» вещи (не только книги), заставила задуматься. И это главное. Как развлекательную литературу вряд ли стоит читать – у того же Пелевина есть гораздо более развлекательные вещи. А вообще в ряде идей сильно пересекается с темой «трансерфинга реальности», хотя и с взглядом с другой стороны…

Поток сознания жизофренического мозга в период обострения. Выдержал только первые 50 страниц. На больше не хватило терпенияю

Никогда не пытался глубоко постичь философию субъективного идеализма Пелевина – с этим приходилось мириться как с неизбежным злом. Впрочем даже не как со злом: эти задвиги, про то, что тебя нет и ничего вокруг нет, даже добавляли некоторого шарма, дополняли и объясняли позицию автора. Во всем же остальном, за что бы автор ни брался – описывал ли он любовь или политику или межличностные отношения или любой другой аспект бытия – он был необыкновенно свеж, циничен и оригинален; просто невероятно захватывал и увлекал. Я ненавидел Пелевина за его Омон Ра и в то же время не мог оторваться от чтения и с нетерпением ждал каждой его новой книги.

В романе же про цукербинов при всем желании и уважении не смог найти даже трети того, ради чего читались его произведения. И дело не только в том, что так называемая философия занимает уже львиную долю повествования – уже и сама философия скатывается до уровня каких-то фантазий. Особенно удивило описание Эдема. После прочтения, так и хочется спросить: а что это сейчас было? Наивность, фантазия или мысль, которую мне не суждено постичь? Так и хочется сказать: чушь! Из шуток – ну пару раз да, улыбнуло. Из актуальности – ну с натяжкой про вот эволюцию общества и компьютерные задвиги интересно. В целом – троечка, не по пелевински слабо.