Читать книгу: «Он(а). Книга 1», страница 2

Второй пламенный цветок, и застывшие в прыжке чудовища встретились. Время на миг остановилось. Гигантские кольца грязного дыма и пепла окружили огненную стену. Черный снег начал сыпаться на траву, отбирая яркую зелень. Солнце затмили поднявшиеся облака пепла и гари. Потемнело. На миг. Еще удар сердца. И огромный черный пепельный бублик смело силой мысли Аделии, как пыль ветром. Шла вторая волна. Опустились сумерки, но солнце стояло высоко, где-то там…

Ярчайшая вспышка и, как будто выключили свет, стало черным темно. Третий удар. Ни зги не видно. Земля под Стражем в радиусе нескольких метров стала жидким стеклом. Запах гари и крупные хлопья сгоревших останков мриц. Аделия только повернула запястьем, и от нее тьма и пепел понеслись с бешеной скоростью. Через миг вновь стало светло, солнце появлявшееся, сквозь щели облаков, осветило долину. Аделия все так же стояла посередине котлована. Никого больше. Ни одной мрицы. Тишина.

Они появились почти одновременно по всей длине холма, как ровно отрезанный край простыни. Черной, испачканной грязью, простыни. Неслись, как будто меньше минуты назад здесь не полегло почти десять тысяч их сородичей.

– И на что я надеялась? – сама себе горько улыбнулась Аделия. – Все так просто не могло закончиться…

Медленно вытащила меч и спокойной походкой пошла в сторону надвигающегося цунами клыков, рычания и маслянистой вонючей шерсти. Аделия не успевала создать новых фугасов подобной силы, только разве что мощностью небольших бомбочек, что смогут забрать пару мриц и то, если повезет.

– Главное не забывать «зашивать» бреши в щите, иначе загрызут. Всё сегодня странно. Такое ощущение, что ими кто-то руководит, кто-то, кто знает меня и мой боевой стиль. Эти твари не имеют мозгов и, кроме, заложенного стайного инстинкта и рефлексов, основанных на привычках, не могут так резко переучиться…

Резко взмахнула мечом и ударила по земле. От кончика клинка, в ту сторону, куда он был направлен, пошел электрический луч. Он унесся к подножию холма, и поперек полотна склона раскололась земля. Оттуда взмыли вверх ярко-желтые световые потоки, на которые напарывались демонические полчища. Клубы пепла взмыли вверх ровной, словно отрезанной, полосой. Твари наткнулись на стену и горели, десятками, сотнями, оставляя после себя сугробы распадающегося черного снега, а Аделия медленно шла, рассекая эту адскую волну. Серебристый хвост мерно покачивался при каждом шаге, лицо спокойно, взор тверд и решителен. Легкая рябь в ее сканирующем поле за спиной.

Резкий уворот, пригибаясь к земле, и удар сверху вниз, по только схватившей пустоту мрице. Клацнули со звоном стальные челюсти. Когтистые лапы располосовали воздух. Тварь не успела долететь до поверхности, как рассыпалась в прах. Снова рябь. Две цели. Развернувшись, косым движением прочертила перед собой, и до земли долетела лишь пара кучек серо-черной грязи. Вой от рассекаемого лезвием воздуха стоял в ушах. Аделия, взглянула, туда откуда пришли мрицы, и брешь закрылась. Снова кувырок, в движении ловя на кончик меча брюхо чудовища.

– Энергия купола на исходе. Великая Душа! Я же только начала!!!

Удар ногой. Бирюзовая волна вздыбила подножную пыль и понеслась в сторону, уже мерцающей, световой стены. И еще несколько взмахов мечом. Доспех осыпало прахом сгоревших мриц. Волна дошла до границы внутреннего круга. Легкие движения губ, в миге на передышку, и золотисто-белый огненный рубеж, почти прозрачный, засиял как солнце. А за ним, как из трубы угольной котельной, валил густой и коптящий дым.

Ее силы таяли. Аделия начинала осознавать, что живой, похоже, ей не выбраться. Она еле успевала отбиваться от все увеличивающегося натиска и еле получалось выбрасывать демонический «мусор», дабы ее не засыпало с головой. Из котлована валили такие клубы густых и черных облаков, словно жгли целое озеро нефти. Ветер не успевал уносить распадающейся прах демонов. На многие километры вокруг Пустоши Тревоги засыпало многометровыми сугробами из темно-серого пепла. Природа стала похожа на вулканический безжизненный ад. Температура поднялась до самовоспламенения дерева, вода в мертвых источниках кипела белым паром. Ткань пространства звенела от столкнувшихся стихий белой и черной магии. Само созидание и жизнь сражалось с хаосом и разрушением.

Встреча

Им не было конца. Снова ослабевал от напирающих чудовищ щит, и снова мрицы начинали прорываться к Аделии, снова ближний бой, снова создание фугасов, снова уклоны и контратаки, выпады и перевороты. Рисунок вен начал мерно пульсировать бело-синим светом. Лицо стало блестеть от пота. Мокрые волосы стали гирей оттягивать голову. Шея начала подвывать. Усталость наваливалась бетонной плитой на плечи Стража.

– Я долго не продержусь… Сколько же их? Сотни тысяч? Миллионы? – это мысли были холодные, как лед, и это и пугало больше всего. Звон клинка был песней для ее ушей. – Я слишком истощена, что сдерживать такой натиск. Прости, девочка моя, но я буду стоять до конца. Не сбегу. Не отдам на растерзание эту часть Души. Не в этот раз. Здесь все началось, здесь и закончится.

Демоны, которым удалось вбежать, стали доставать до доспехов Стража: одна тварь в полете, в миг до превращения в пепел, полоснула лапой в районе пояса, Аделия в последний момент отпрянула, и серые когти прошлись по бронеюбке, оставив на ней, три сквозные борозды разорванного металла. Края дыр зашипели, разъедаемые, от яда на когтях демонов. Аделия, одним движением, сбросила поврежденный пояс на землю. Полы грязно-белого платья, как водопад упали вниз. Другая мрица зацепилась зубами за защиту запястья. Третья – за наплечник. Ее буквально раздевали от доспехов. Поняв, что сейчас ее убьют, Аделия сконцентрировалась и, отбивая атаки, создавала достаточной мощности взрыв.

– Заклинание готово, нужно лишь активировать…

Где-то, на краю сознания, мелькнуло что-то металлическое. Сугубо на интуитивных рефлексах и автоматизме, приобретенных в бесконечных тренировках и тяжелых боях, Аделия заблокировала удар перед своей головой. Он был настолько быстр и силен, что блоком удалось лишь перенаправить направление, и сталь клинка прошлась рикошетом по шлему. Этого хватило, чтобы Аделию отбросило на несколько метров от непогашенного импульса удара. Летя в воздухе, она неосознанно создала непроницаемый для любого воздействия щит, искрящимся шаром, окружавший ее. В последний момент, удалось сгруппироваться и не рухнуть плашмя на землю. Резко поднявшись, после приземления, Аделия посмотрела в сторону удара… И остолбенела… Щит немного искажал визуальное восприятие, но она сразу поняла, кто ее атаковал.

Темная свободная юбка, чуть выше колена, с фиолетовой обрамляющей полосой, развивалась на легком ветру. Ноги в черных плотных колготках, на которых чуть светились темно-красным, защитные руны. Высокие кожаные сапоги из мягкой ткани на низком каблуке были почти до колена. Вороненый нагрудник закрывал не все туловище: он шел наискосок от левого бока, поднимаясь к груди, идя под нею и заворачивая за спину. Левая рука была вся в доспехе, вплоть до перчатки из магического металла, а на правой – лишь наплечник и черная кожаная перчатка. В правой руке был длинный сверкающий черный меч. Темные волосы собраны в высокий тугой хвост. Левая половина лица полностью черная: от лба, до левого кончика губ, будто капля краски, упавшая на лицо. Глаза без радужки, бездонные и мертвые, как безлунная ночь. Губы в темно-красной, почти бордовой помаде, расплылись в ехидной ухмылке, обнажив белоснежный фарфоровый ряд зубов. Странная девушка напоминала Жасмин, но не была ею.

Жасмин – сестра-близнец Аделии. Она знала, что сестра погибла почти тысячелетие назад. Девушка в черном стояла неподвижно, скаля зубы и опустив меч к земле. Слева от нее стоял особенно крупный мриц, которого она трепала по загривку. Чудовище было почти с нее ростом.

–Сестра?! Это невозможно! Она погибла много веков назад! Мертворожденная!!! В ее пустом, безжизненном взгляде нет узнавания, нет жизни, только пустота. В ней нет ничего родного и знакомого, только боль и ненависть, тупая и слепая ярость. Всего лишь пустая оболочка! Она как зомби! Воскрешенное тело без души! Она убьет меня, даже не моргнув глазом! Кто же сотворил это чудовище?! Самюэль! Пятьдесят лет они не навещали меня…

Словно увидев её мысли, девушка осклабилась в омерзительной саркастической улыбке, обнажая острые клыки. В глазах клокотал холодный огонь будущего убийства и предвкушения крови Аделии.

Аделия подняла перед собой меч. Огненная стена стала настолько яркой, что через нее уже ничего нельзя было распознать. Она сняла растрескавшийся шлем и отбросила его, затянула потуже серые от пыли волосы, выровняла дыхание, спокойным шагом пошла к Самюэль, держа перед собой меч, непроницаемый шар рассеялся. Противница и ее «пес» двинулись навстречу.

– Вот кто ими руководит. Я должна была догадаться! Слишком долго она не появлялась. Я начала забывать, – думала Страж, смотря ей прямо в глаза. – Пока живо это бездушное чудовище, мимикрирующее под мою сестру, поток демонов не остановится.

Аделия ускорила шаг, Самюэль зеркально повторила. Сплетенное с особой тщательностью заклинание уже искрилось на кончиках пальцев Стража. Щелчок. Обе перешли на бег, а в сторону Самюэль и монстра полетел снаряд, моментально набравший изрядную долю земной скорости света, от которой завибрировал и загорелся воздух. Через миг, фугас в раздираемом пространстве, настиг противницу и мрицу. Бело-желтый шар в пару сотню метров в диаметре образовался от удара. С земли давно смело всю грязь и песок, обнажив голое каменное плато. В облако пыльно-черного дыма превратился демон, а ударная волна полетела дальше, даже не заметив, что что-то произошло. Девушки бежали навстречу друг к другу. Аделия и, это создание в черном, к магии друг друга оказались невосприимчивы.

– Это что-то новенькое… – про себя удивилась Аделия. – Не думала, что Мертворожденная будет невосприимчива к магии физического воздействия. Что ж. Тогда классический бой на заточенной стали…

Две девушки неслись друг на друга. Дистанция удара. Не сбавляя бега, размашистый удар Самюэль, ее клинок с лязгом встретился с клинком Аделии. Отход и выпад. Снова блок. Контрудар: перекувыркнувшись за спину Самюэль, Аделия попыталась полоснуть по спине снизу-вверх. И снова звон магического металла.

Удар. Блок. Контрудар. Выпад. Смена руки. Прыжок. Уворот. Блок. Выпад. Девушки танцевали в последнем танго смерти. Сталь звенела, воздух свистел, мечи в размахе преодолевали звуковой барьер и издалека казалось, что в месте поединка что-то взрывается… Удар. Блок. Выпад. Удар. Контрудар. Уворот. В какой-то момент Самюэль оказалась на полудара сердца быстрее и с разворота, в горизонтальном выпаде, нанесла удар такой силы по нагруднику, что Аделию отбросило на два десятка метров, и она рухнула на спину.

Аделия резко поднялась, в глазах потемнело, нагрудник был проломлен. В месте удара икрилась магия, которая не должна была дать клинку Самюэль пройти дальше толщины металла и добраться до плоти. Но черная сталь Самюэль добралась… И прочертила от нижней части грудной клетки, через всю грудь, почти до плеча гигантский порез. Ровные, порезанные края платья моментально окрасились в красный цвет крови, хлынувший из раны. Алое пятно быстро расползалось по грязно-белому платью Аделии…

Первый удар

Взор Симоны на миг прояснился. Все тот же лес. Все та же мерзкая холодная природа. Она все так же стоит, уткнувшись лбом во влажный ствол дерева. И боль… Боль ворвалась в ее разум, как ветер в не закрытое окно. По груди, к плечу, словно шел электрический ток. Запах железа и ощущения промокшего платья. Взглянув на грудь, Симона увидела диагональное алое пятно, быстро расползающееся по белому платью. Прикоснувшись руками пятна, на ее пальцах заблестела в сером утре красная кровь. Симона в ужасе попыталась закричать, но крик остановился где-то посредине горла, стянутого стальными обручами, дыхание перехватило, в глазах запульсировала темнота. Залитыми кровью руками Симона схватилась за горло, словно пытаясь выдавить из него звук. Удары собственного сердца стояли в ушах грохотом отбойного молотка. Попытка побежать. Ноги стали ватными и начали запутываться в подоле платья. Неосторожный шаг и Симона, провалившись в мягкую, небольшую яму, заполненную мхом, потеряла равновесие. Падая, она успела ухватиться окровавленными руками за ближайшее дерево. Держа холодный, влажный ствол, пытаясь что-то рассмотреть перед собой слабеющем зрением, Симона с силой оттолкнулась от него и встала на ноги, оставляя на коре красные полосы собственной крови… Сознание металось в голове, обрывки мыслей мелькали перед внутренним взором девушки. В попытке осознать, что происходит, краем сознания поняла, что снова падает в колодец, и тьма вновь сомкнулась над ней.

Аделия и Самюэль

Аделия сорвала с себя уже не нужный доспех, сплела заклинание для остановки крови и оттягивания времени, когда боль ворвется в сознание. Она не дала ярости и мести разжечь огонь безумия. Понизив температуру гнева до абсолютного нуля, мысли и взор Аделии прояснились. Гул в ушах стих. Самюэль лишь ядовито ухмыльнулась, наблюдая за Стражем. Черный меч опущен, поза расслаблена, словно дразня своей кажущейся уязвимостью. С непроницаемым твердым, как камень лицом, Аделия направилась к Самюэль. Свет, идущий от Аделии, стал как иголки колючим. Шаг перешел на бег. Быстрый бег.

Свист стали и оглушительный скрежет. От атаки Аделии поднялась пыль, воздух стал густеть и слегка потрескивать от копившегося гнева. Самюэль отбила это сокрушительное нападение, но не успели клинки разойтись, как снова лезвие Аделии устремилось к телу Мертворождённой. Скорость и сила боя, с которой Аделия пыталась достать до противницы стремительно возрастала. Воздух рассекала раскалённая сталь с воем и стоном, ставшим уже подобием песни. Мечей нельзя было рассмотреть, только блестящие линии изредка принимали очертания холодного оружия, чтобы снова развернуться в веер металлической смерти…

Глаза Аделии сверкали ледяным огнем ярости. С двойного разворота клинки сошлись перпендикулярно друг другу. Хруст и скрежет. Что-то металлическое упало вдали. Послышался еще один глухой звук падения на землю. Самюэль отбросило от такого удара. Меч в ее руке был сломан, лишившийся больше половины своей длины. Аделия уже неслась на нее, Мертворожденная с прыжка встала на ноги, и побежала на встречу к Стражу…

Они столкнулись с приглушенным звуком ударяющихся тел, что-то низко просвистело. Пыль поднялась. Через миг все успокоилось и затихло…

Второй удар

Красная вспышка перед взором Симоны выдернула ее из темноты. В глазах расстилался алый туман. Картину реальности покрыла пульсирующая густая сетка сосудов и капилляров. Адская боль в груди заставила Симону заорать нечеловеческим голосом. В этот раз, крик боли нашел выход и, как сирена, разнёсся по тишине леса. Девушка рухнула на четвереньки. Дыхание стало резким и прерывистым. Появился вкус крови, рот стремительно наполнялся соленой красной жидкостью. Крик перешел во что-то хрипяще-булькающее. В районе груди разрасталось огромное красное пятно, в дополнение к первому. Чуть ли не потоками кровь лилась на влажную землю, из непонятно откуда взявшейся раны. Все платье, от груди до подола, окрасилось полосами в алый цвет. Ничего не соображая, не понимая, что происходит, Симона пыталась рукой зажать рану под платьем. Все предплечье и рука покраснела, изо рта, по шее, текла темно-бордовая река. Густые капли жизни срывались с подбородка…С каждым выдохом, больше похожим на кашель, вылетало перед Симоной небольшое количество крови, окропляя поверхность перед ней. Она теряла зрение и остатками взора наткнулась на большой камень, с плоской стороной, которую слово отполировали. Уперевшись окровавленной рукой, Симона развернулась к камню спиной и прислонившись, стала медленно оседать к земле. Сзади, по траектории движения, шло по камню рваное красное полотно, словно на кисти маляра было мало краски. Симона завалилась на бок. Дрожь начала бить ее тело.

Боль затмила все сознание, в предсмертных судорогах Симона перевернулась на спину и уставилась угасающими глазами в тяжелое серое небо. Черное пятно медленно расползалось под ней.

Низкие стальные облака медленно проплывали над девушкой, задевая верхушки сосен. Нечеткие картины из памяти всплывали в агонизирующем сознании: как она маленькой рыжей девчонкой бегала по этому лесу, играла с папой в догонялки; читала книги; созерцала покой и красоту, свесив ноги с оврага; первый поцелуй под этим камнем, рядом с которым теперь она лежала… Слезы и мечты, разбитое сердце, отчаяние и боль – всё, рваным полотном, проносилось над Симоной вместе с холодным равнодушным небом… В голове наступила пустота. Удары сердца в ушах резко умолкли. Наступила тишина.

Небосвод начал уходить от взора. Мир закручивался в водоворот и рассыпался на бесформенные осколки, пока с последним обрывком реальности не наступила темнота.

Две сестры

Девушки стояли вплотную друг к другу, глядя в глаза. Ярость Аделии моментально улетучилась, почувствовав, как что-то теплое потекло по ее руке, сжимающей меч, около груди Мертворожденной. Глаза Самюэль стали терять свою черноту и появились синеватые прожилки, как будто тушь смывали с драгоценного камня. Лицо медленно менялось, теряя демонические отметки. Чернота блекла, скулы разглаживались, принимая до боли знакомые черты. Обе стояли неподвижно. Только сейчас Аделия поняла, что ее меч проткнул насквозь, и его окровавленный конец вздымается из спины Самюэль. Еще одна теплая, пахнувшая железом река, потекла чуть ниже левого плеча Аделии, где-то на уровне груди. Взор скользнул туда, и там была рука Самюэль, слабеющим хватом, державшая осколок своего клинка, на половину вошедший в тело Аделии.

Осознание взрывом пришло в голову Стража. Лицо «Самюэль» перестало меняться, и она видела перед собой свою сестру!

– Жасмин!!! Нет!!! Нет!!! Нет!!! – в панике затараторила Страж.

Жасмин, как две капли воды, похожая на Аделию, только казалась куда младше, даже детские черты еще не сошли с лица. Время сохранило ее, уберегло от тех ужасов и лишений, через которые прошла ее сестра. Ирония судьбы в том, что Жасмин, заключенная в темницу тьмы и безумия, и была источником тех ужасов и лишений, пока не смогла обрести силу и воплотиться в физическом обличье Самюэль.

Боль молниями начала стрелять по всему телу. У Жасмин подкосились ноги, но она не упала, из последних сил держа равновесие. Просиявшим взором небесно-синих глаз, она встретилась с серыми глазами сестры. Она попыталась, что-то сказать, но её рот был наполнен кровью, и тоненькие ручейки потекли из уголков губ. И слезы, слезы из глаз, глаз цвета морского прибоя. Прозрачные тонкие ниточки прочертили лицо и смешались с густыми красными потоками, текущими изо рта. Жасмин подняла окровавленную руку и прикоснулась к щеке Аделии… Нежность этого прикосновения нельзя было передать, можно только прочувствовать, едва уловимое касание и, оставляя три красные полосы, рука безвольно падает. Тело Жасмин начинает тяжелеть. Аделия, не веря в происходящее, попыталась удержать сестру, но было уже поздно: ноги Жасмин подогнулись, и ее тело, надавив всей массой на клинок Аделии, сломало его в месте самой большой зазубрины. Торчащий осколок меча из тела Жасмин медленно уползал от взгляда Аделии. Оглушительный звук удара мертвого тела сестры…

Смерть

Казалось, прошла вечность. Рука отпустила весь красный от крови Жасмин осколок меча и его кончик коснулся земли… Аделия глядела, как расползается под сестрой темно-красное пятно, как последние капли слез упали с лица в это густое солено-железное море и растворились в нем без следа. Сломанное лезвие возвышалось, как монумент жестокой иронии жизни, отбрасывая острую тень на безжизненный гранит плато.

Реальность пришла неожиданно, вернув боль разгорающейся агонии: осколок меча, торчавший из груди Аделии; звуки мриц, все еще пытающихся преодолеть, ставшим непреодолимой преградой, защитный огонь. Аделия рухнула на колени перед телом родной сестры. Ни одной мысли, все погибло в голове, ни одной эмоции, глаза стали стеклом и не могли выдавить ни капли влаги. Пустым, невидящим взором, Аделия смотрела на потускневшие глаза Жасмин. Правая рука сама потянулась к рукояти осколка, медленно обвила кожаную оплетку эфеса и рывком вытащила обломок черного меча.

Мир в глазах покрылся трещинами, застучало в голове, туман опустился повсюду. Запах железа стал таким, что из воздуха, пропитанного им, можно было ковать сталь. Грязно-белое платье, до самых полов, окрасилось в ярко-алый цвет… Теплые потоки обволакивали все тело до самых ступней… Ее согнуло почти пополам. Инстинктивным движением левой руки постаралась зажать рану, но она, облитая до самого локтя, потеряла остатки сил и безвольно упала на землю. Замерцал огненный барьер, но твари все равно не могли пробиться. Пока.

Аделия поднялась и, волоча осколок меча по земле, шатаясь, медленным шагом пошла. В неопределенность. Она не понимала куда идет и зачем и, вообще, что делает… Взор был затянут плотной розовой пеленой. Окружающие звуки стали резкими и противными, как скрежет двух трущихся друг о друга стекол. Каждый шорох или хруст песка под подошвой разносился набатом в голове. Свечение из раны начало сыпать искрами. Мир под ногами задрожал. Грохот камней, срывающихся с уступов, рядом стоящих скал. На нее неслись первые прорвавшиеся мрицы. Свист воздуха, ослепительная вспышка, и треск статического электричества. Демоны превратились в ничто. Мигание барьера усилилось. Снова нападение и снова вспышка. Пока купол не замерцал в эпилептическом припадке и не угас…

На миг установилась тишина. Умирающие сотнями мрицы были настигнуты врасплох, когда магический огонь пропал. Миг. И еще миг.

Тысячи тяжелых лап, громовой поступью, понеслись в сторону Аделии, как вода к обрыву водопада. До девушки всего один удар сердца, и острые зубы сомкнутся на ее шее…

– Сестра… Прости… – привкус крови во рту. Платье прилипло к влажному от неё телу. Алые капли срывались с насквозь промокшего подола, когда-то белой ткани. Девушку всю прошивало электрическими разрядами. – Жасмин… Я… не… могу…

Слеза, словно маленький бриллиант, покатилась по лицу. Время стало густым, и каждый его миг пробивался, как по глубокому снегу. Слеза текла, обошла уголок высохших и потрескавшихся губ, докатилась до подбородка, повисла на краю лица и сорвалась вниз, играя всеми цветами в лучах внезапно появившегося солнца. Полет. Невообразимо долгий и прекрасный. Целый мир в одной капле. Капле жизни, двух сестер, похожих друг на друга, как эта капля на другие такие же… Тихо и не слышимо слеза упала прямо в рану, ведущую до самого сердца…

Гигантский световой взрыв разорвал ткань времени и ошметками раскидал ее по дальним углам Души. Белый, ослепительный шар вырос из долины и затмил собой солнце. От ударной волны тучи бежали, сломя голову, от этого места. Полотно мира стало белым, без оттенков, без теней… Размер долины вырос мгновенно в несколько раз. Испарялся камень гор, стоящих у края перевала, воздух становился плазмой, песок – стеклом, в радиусе нескольких сотен километров сгорело все, что может сгореть….

Через мгновение все закончилось, свет угас, холодное солнце снова светило высоко в небе. Над долиной оседала пыль. Тихой походкой туда пришла тишина.

Будто ничего и не было. Не было сражения Света со Тьмой. Не было обретения во смерти. Не было двух сестер и нескольких сотен тысяч исчадий ада. Словно тысячи лет сюда, кроме ветра и солнечных лучей, никто не приходил…

Дно долины напоминало собой вулканический кратер: стеклянная земля, ни травинки или куста – вообще ничего, только цвета мокрого бетона гладкая поверхность. И два тела, в темно-алых лужах, неподалеку друг от друга. Первое, почти сливается с землей, и красные разводы на лице и животе выдают, что это Жасмин. Второе – в красно-белом платье лежит, повернув голову к сестре, одна рука также на животе, сжимает окровавленный осколок меча, а вторая – откинута в сторону Жасмин. Из неподвижных серо-синих глаз тоненькими ручейками текут слезы. Удары сердца:

Раз…

– Неужели это…конец…сестра?

Два…

– Как мы позволили мести ослепить нас и убить…друг друга…

Три…

– Я…я убила тебя…Жасмин… Прости…

Четыре…

– Холодно… Хочется спать…

Пять…

– Я…люблю…тебя…

Искра

– Холодно… Я умерла?.. Странные ощущения… Будто камень впивается в поясницу… Сырая липкая одежда… Запах железа… Кровь?..

Взрыв сознания вышвырнул Аделию в реальность. Она попыталась открыть глаза. Тяжелые веки еле слушались ее. Все тело словно отлили из свинца. Мокрые от пота и крови волосы засыпали лицо и шею. Из уголка губ тянулся небольшой поток алого водопада, успевший налить небольшое озеро. Лева рука безвольно лежит в темной луже чего-то вязкого. Правая – сжимает рукоять осколка. Ледяная сталь клинка холодила живот и грудь. Дрожь озноба ходила волнами по Стражу. Это не было похоже на конец. Последние мгновения явно затянувшейся агонии или она уже за чертой? Всё не так и всё не то. Странный огонь разгорался внутри. Вначале маленький, словно свечка, кажется, что несильный порыв воздуха потушит его, но нет. Все сильнее и все ярче. Все ярче и горячее. Свечка стала огнём вулкана, огнём потери любимой сестры, убитой Аделией. Она чувствовала, как в ней поднимается цунами силы. Жизнь жестока и несправедлива. Может ли она решать за само Мироздание, что правильно, а что нет? Может! Даже, если это будет в последний раз. Она не может дать умереть своей сестре снова. Она только что ее обрела! После стольких лет не раз оплаканной потери.

– Жас…не оставляй меня… – тихим, еле различимым шепотом, промолвила Аделия. – Ты…все… что есть у меня… Слышишь, сестренка?..

Яркий свет любви к сестре начал изливаться из всех открытых ран Аделии, словно золотые гейзера. Порезы на теле перестали кровоточить, но были все еще смертельны. Кто-то или что-то дал шанс на исправление ошибок и искупление содеянного. Времени совсем нет. Смерть Аделии поставили на паузу, чтобы она смогла дать огонь жизни своей сестре. Приподнявшись на локтях, Аделия не чувствовала ничего, словно призрак, но знала, что она все еще жива, и знала, что должна сделать. Время уходило, скоро душа Жасмин покинет тело навсегда, и этот мир поглотит пустота. Без Жасмин Аделия не могла уже представить себе дальнейшее существование.

Ползком она приблизилась к сестре. Боль хлестала железными кнутами по Стражу. В глазах мутнело, и накатывала соленая тошнота. Девушка, морщась, смогла сесть. Зябкий ветер трепал пару слипшихся серебряных, с бурыми пятнами, прядей. Аккуратно, насколько могла, Аделия положила голову и верхнюю часть тела Жасмин к себе на колени, так, чтобы осколок, торчащий из ее спины, не касался земли. С него все еще капало. Слезы сами текли из глаз. Слова сами вырывались из ее уст. Руки без воли сознания начали плести стазис-заклинание, останавливающее время внутри тела Жасмин и обращающее распад души и тела вспять. Аделия плела и плакала, соленые капли срывались на лицо Жасмин. Лезвие начало медленно выдвигаться из тела. Его контуры были в белом сиянии магии. Миллиметр за миллиметром осколок меча выходил из тела сестры. Вслед за его движением ткани моментально регенерировали и срастались. Аделия не замечала, что восстановление началось и на ее ранах, так как две сестры были связаны одной нитью и по ней, часть магии, избыточная для Жасмин, шла на выздоровление Аделии. Сердце Жасмин все ещё не билось. Кожа уже была практически ледяной. Показался кончик меча, кровь Жасмин, разлитая по телу и под ней, бурными ручейками устремилась в рану, очищаясь и приобретая жизненную силу. Как только осколок полностью вышел и, одновременно с этим, последняя капля крови вернулась в сестру, а сама рана затянулась, Аделия дала сильнейший магический импульс, запуская сердце Жасмин. В этом импульсе она отдавала все, что у нее есть, даже саму жизнь только для того, чтобы привести Жасмин в мир живых.

Возрождение

Едва слышимый звук далекого удара. Липкая тьма не давала определить источник звука. Тишина. Снова грохот, только куда ближе. Шум стал повторяться. Слабым проблеском сознания Симона поняла, что это удары вновь заработавшего сердца. Рот был полон крови и струйками капал с белых губ Симоны. Вернулось ощущение реальности, холода и сырой от крови одежды. Девушка поняла, что кровь больше не хлещет из ран, хотя под ней уже вся земля пропиталась ею. Шея сильно затекла. Собрав немногие оставшееся силы, повернула голову на другой бок. Боль натянулась между головой и плечами. Бесцветные глаза пялились на то, что было на камне: огромное, красно-коричневое пятно. Симона только сейчас осознала, что рана была сквозная. В голове не было ни паники, ни ужаса, ни даже удивления, не было боли и отчаяния. Было странное спокойствие. Она чувствовала себя будто лежит дома, под теплым одеялом, а мама сидит рядом с ней и гладит ее непоседливую рыжую копну.

Симона, наконец, поняла, что это за видения в ее голове. Это ее Душа, забытая и заброшенная ею, казалось, целую жизнь назад, а девушки, которые сражались друг с другом были теми, кто всегда незримо оберегал её покой; теми, кто неразборчиво шептал слова успокоения в самые черные и беспросветные дни; теми, кто направлял и наставлял; теми, кто всегда были её частью, Ангелами-Хранителями ее Души. На Симону накатывало осознание того, что она натворила тогда. Десять лет назад.

Аделия и Жасмин. Две части одной Души. Такие одинаковые и такие разные. Твёрдая и рациональная Аделия была холодной при принятии, даже самых тяжелых решений. Она взваливала на себя бремя «прижигать» особо кровоточащие душевные раны. Воин до мозга костей, не моргнет и глазом, ринется защищать Душу Симоны до последнего вздоха и капли крови. Немного нелюдимая, но очень ранимая внутри. Живой цветок, заточенный в оболочку из камня и стали. Жасмин – вечная весна, с ее неутомимой жаждой познания и созидания, с немного детской наивностью в глазах. Вечно улыбающаяся девушка могла вдохнуть жизнь даже в самые невероятные вещи. При этом храбра и больше жизни любит свою Симону. За нее она сражалась наравне с Аделией, вместе охраняя Свет Души от жадной и вечно голодной армии Тьмы.

Когда-то Симона, не ведая, что творит, сама отдала Жасмин в лапы демонов. Тогда ей казалось это выходом. Выходом стать взрослой, отказаться от всего того, что Симона считала ребячеством: дать взглянуть на рассветное солнце, не сомкнув глаз всю ночь; побегать босиком по лужам в летнюю грозу; попрыгать на диване, драться на подушках, разорвав их в пух. Она подавляла и не слышала слабые молящие отголоски Жасмин, заточенной в самых жутких местах этой Вселенной. И эта часть, без света Души, стала чудовищем, паразитом, с темной жаждой мести и крови.