Эфиррия

Глава 24

Трэя Бенедикта собиралась до последнего отстаивать свою позицию, уговаривая сына. Отразить любую гневную тираду и выдвинуть десятки доводов, но никак не ожидала услышать безразличное согласие. Она на мгновение замерла, удивлённо глядя на Кристэна, и неверяще переспросила:

– То есть – ты согласен? – Не услышав отрицания, мгновенно сориентировалась, потребовала: – И жениться! На родовитой, одарённой девушке. Роду нужны наследники!

– Как скажешь, – отрешённо пожал плечами Кристэн, глядя за окно, где разгулялась вьюга.

– Сын, – тихо позвала трэя Бенедикта, ещё не веря, что он согласился: – Ты слышал, что я тебе сказала? Ты готов развестись и жениться?

– Я произвожу впечатление глухого или умалишённого не отвечающего за свои слова и действия? – Кристэн повернулся к матери, обжёг её ледяным взглядом и покидая гостиную, где вёлся разговор, добавил: – Сегодня же отправлю прошение королю. Как только он его одобрит, женюсь. Тебе же нужны наследники.

– Кристэн, постой! – трэя Бенедикта чувствуя, как за спиной распахиваются крылья триумфа, подхватив юбки, бросилась за сыном. – Ты помнишь мою подопечную? Она из рода Мадиан. Чудесная, достойная девушка – Отарина. Да, род Мадиан в какой-то степени конкурирующий нашему, но ваш союз свяжет и укрепит твоё влияние не только в нашем королевстве. Ну и конечно, не стоит забывать, что Отарина благородного происхождения, воспитана должным образом и что немаловажно – с сильным даром. Если ты женишься на ней, то дети унаследуют ваши способности. Достойные приемники главы рода. Ты меня слышишь, сын? – воодушевлённо блестя глазами, трэя Бенедикта торопливо шла в ногу с сыном.

– Мне плевать на ком жениться. Как её там зовут? Хотя не важно. Пусть будет она, – махнул рукой, заходя в свой кабинет и захлопывая дверь перед носом матери.

Не откладывая принятое решение, Кристэн вызвал секретаря, составил прошение монарху о разводе, указав причины. И всё же он не удержался. Когда помощник встал, чтобы покинуть кабинет, спросил:

– Как она?

– Вам составить отчёт? – мгновенно понял о ком идёт речь, поинтересовался секретарь.

– Нет, – покачал головой Кристэн. – Только в общих чертах.

– Если в общих – жива, здорова. Первое время были попытки покинуть поместье, но выставленные щиты эфира конечно не смогла преодолеть. Пару раз задерживали её няню в близлежащем городке. Хотела пронести послание от вашей супруги.

– Кому? – вскинулся Кристэн, затаив дыхание.

– Вам, трэл. Конверты были изъяты и по вашему ранее высказанному требованию – уничтожены. Так же ваша супруга сократила штат прислуги. Сейчас там…

– Довольно, – вскинул руку, обрывая секретаря. – Подготовь мне документы. После нашего развода отписать трэе Эвелине имение, в котором она сейчас проживает. Также назначить финансовое содержание в двадцать тысяч залудней в год, – диктовал Кристэн, старательно отбрасывая, глуша свои эмоции.

Секретарь, услышав сумму вскинул удивлённо бровь. Прокашлялся, прежде чем уточнить:

– А если ваша, на тот момент уже бывшая супруга вновь соберется замуж, финансирование урезать?

Кристэн услышав вопрос, дёрнулся всем телом, что не ускользнуло от цепкого взгляда секретаря.

– Урезать, – процедил Кристэн. Сжал кулаки, протяжно выдохнул и, прикрыв глаза, махнул рукой: – В общем, сам… набросай все варианты – что положено отписывать… бывшей супруге в подобных случаях, – устало велел помощнику.

А дальше завертелась круговерть, которая мелькала вокруг Кристэна, но не затрагивала ни его эмоций, ни его внимания.

Весть о скорой свадьбе одного из самых одарённых и родовитых женихов мигом облетела не только их королевство, но и близлежащие. Подготовка к торжеству шла полным ходом, когда Кристэн сорвался в служебную поездку. Именно там – в отдалённом от столицы городке он, выпивая с другом, услышал от него:

– Тебе действительно всё равно на ком жениться? Ты хоть знаешь, что твою будущую жену с малых лет воспитывала Вигдис?

– Я знал… вернее мать сказала, что девчонка из рода Мадиан. Честно говоря – я даже не интересовался её прошлым. Откуда такие сведения? – посмурнел Кристэн, на что Айгвард хмыкнул:

– В отличие от тебя самого, мне не безразлична твоя судьба. Хотя, если бы ты даже проявил любопытство, то всё равно не раскопал этих данных. Девчонка росла далеко от столицы и с момента рождения род Мадиан скрывал её дар, да и вообще существование. Вигдис переходит все границы, выводя как подопытный материал одарённых.

– Но король при этом закрывает глаза на её исследования, – мрачно отозвался Кристэн.

– Конечно, – кивнул Айгвард. – Короне выгодно иметь как можно больше сильных эфирриев. Но при этом он никогда не подтвердит сам факт и, если вся эта грязь всплывёт, останется в стороне.

– Так что там по этой воспитанницей рода? – Кристэн вернул разговор в прежнее русло.

– Как-то в служебных целях копаясь в архиве, я случайно наткнулся на расследование, которое грозило разразиться громким скандалом, но его замяли. Так вот там фигурировали девять имён детей. Действительно одарённых, но рождённых путем принудительного, если так можно выразиться, – скрещивания эфирриев. Вскоре семеро погибли, не пережив резерва эфира, а двое выжили. Одна из них как раз и есть та самая Отарина. А имя я запомнил, потому что в то время была у меня в любовницах её тёзка. Когда же нарисовалась твоя будущая невеста, я нашёл то дело, чтобы убедиться – она ли это.

– Но зачем? – Кристэн вскочил на ноги и вдруг резко посмотрел на друга: – А мать? Как ты думаешь, она…

– Не знает. Вряд ли, – покачал головой Айгвард. – А на вопрос «зачем», можно строить десятки предположений. Мне кажется верным одно – тебя хотят убрать с политической арены. А как это сделать, чтобы не вызвать подозрений и гнев короны? Вот тебе и пища для размышлений.

– Что ж, – оскалился Кристэн и усмехнулся: – значит, Вигдис надо обыграть.

Глава 25

– Эви, милая, надо поесть. Слышишь меня?

Торветта с тревогой всматривалась в пустой взгляд воспитанницы, устремлённый в окно. Каждый день борьба. За выживание. Торветта что только не делала, чтобы вернуть Эвелину к жизни, но увы – все её усилия и ухищрения, практически не давали результатов. Её девочка, та, которую она когда-то нянчила, растила, радуясь вместе с ней успехам и невзгодам, не хотела жить.

Понимая, что и в этот раз заставить поесть Эвелину невозможно, прибегла к единственному, пока ещё действующему методу. Кряхтя прошла к креслу, положив ладонь на сухонькую грудь, и тяжело в него опустилась.

– Фу-у-ух, что-то опять защемило. Вот переживаю, нервничаю из-за тебя и дышать прям становится тяжело.

В глазах воспитанницы вспыхнула тревога и Эвелина, моргнув, перевела растерянный взгляд на нянечку.

– Да-да, милая, – закивала Торветта: – есть отказываешься, а мне между прочим, лекарь, как помнишь, запретил нервничать.

Пожилая женщина, не останавливаясь, говорила о всякой ерунде, боясь, что Эвелина опять замкнётся. Но дело пошло на лад – девушка послушно потянулась ложке и медленно, словно столовый прибор весил с десяток килограммов, начала есть.

Пользуясь всё той же уловкой, после обеда Торветта вывела воспитанницу на улицу:

– Лекарь мне рекомендовал, настойчиво между прочим – дышать свежим воздухом. А что же я одна буду как неприкаянная бродить? Вот составишь старушке компанию.

Для Эвелины дни сменялись один за другим бесцветным маревом. Она не замечала смену дня и ночи, ела или нет и что на ней надето. Неважно всё, кроме мыслей, которые тягучей, вязкой смолой перекатывались в сознании, кроме воспоминаний, которыми она жила.

Только раз в сутки, после завтрака, Эвелина оживала. Время, когда приносили почту. Ежедневная периодика с новостями королевства. Жадно вчитывалась в каждую строчку, в надежде узнать хоть что-то о любимом. Но так и не найдя, снова потухала до следующего утра.

Эвелина помнила каждую секунду последней встречи с Кристэном, его холодный, отчуждённый взгляд и отношение к ней… как к чужому, ненавистному человеку.

В эфиркате, который увозил её, она кричала до тех пор, пока не сорвала голос и рыдала, пока не провалилась в тяжёлый сон. А проснулась, когда дверь экипажа открыл один из стражей и разбудил её, извещая, что они прибыли на место.

Стоя под моросящим дождём, Эвелина с тоскою смотрела на поместье. Она помнила этот особняк. Когда-то, словно в прошлой жизни он принадлежал её роду, который впоследствии был уничтожен из-за воздействия смертоносного эфира Бездны.

Как-то Кристэн ей рассказал, что поместье отошло ей в наследство, а после заключения брака, стал собственностью рода мужа. Но эта новость не порадовала её.

В далёком прошлом её родители приезжали в этот дом на светские увеселения и зачем-то брали с собой маленькую Эви. Оказавшись изгоем среди других детей, девчушкой, она излазила все закоулки этого поместья. Отличаясь мягким характером и робостью, а не заносчивостью как остальные дети, приглянулась местной челяди и подружилась с добротной кухаркой, которая подкармливала малышку вкусностями.

Пролетело столько лет, но тройка человек из оставшейся прислуги вспомнили Эвелину. Управляющий, он же и дворецкий, уже седой мужчина, лакей и экономка окружили заботой приехавшую Эвелину, а через два дня, в поместье примчалась Торветта. Захлёбываясь рыданиями, девушка поведала нянечке о случившемся и в её душе затеплилась надежда, после слов пожилой женщины:

– Девочка моя, тебе надо просто подождать. Кристэн любит тебя. Очень любит. А кто-то хочет разлучить вас. Твой муж поймёт и обязательно приедет. Просто дай ему время остыть, проанализировать. Ну не будет же он верить слухам и наговорам? Так? Вот отойдёт от гнева и приедет. Ты и расскажешь ему всё.

Торветта и сама верила в свои слова, но они не знали, что в этот раз те, кто хотел разбить пару, поступили изощрённее – предоставив Кристэну не пустые слухи, а доказательства весомые, в которые невозможно было не поверить.

Эвелина, воодушевившись словами нянечки, пыталась покинуть поместье, но увы – владения по периметру были обнесены силовым щитом эфира. Тот устанавливался в целях защиты от незваных гостей и грабителей, но вдруг оказалось, что в его плетения внесли изменения, и теперь девушка просто не могла преодолеть невидимую черту.

Эвелина писала письма Кристэну, где всё подробно рассказывала и о центре, куда отправила запрос и о своей поездке, где и встретила Вистара. Но прислуге были отданы весьма строгие распоряжения, и никто не хотел рисковать не только своим местом, но и здоровьем и все отказывались передать её послания. Нянечка, которая хотела помочь своей воспитаннице, прихватив письма, отправилась в ближайший городок, также не сумела их отправить. На пункте приёма только испуганно замахали руками:

– Нет-нет, из вашего поместья не можем принять послания. Вообще никакие! Ни от слуг, ни от хозяйки. Нам запрещено!

Торветта попыталась нанять экипаж, чтобы самой отправиться к Кристэну, но и в этом её постигла неудача. Пожилая женщина изумлялась такой строжайшей изоляции своей воспитанницы. Не могла понять – как Кристэн мог так поступить с супругой? Только вот за всеми приказами стоял не он, а его матушка.

Пользуясь тем, что сын забросил все дела, трэя Бенедикта временно взяла управление родом в свои руки. И предупреждённая, наученная главой рода Мадиас – трэей Вигдис, матушка Кристэна перекрыла Эвелине все способы связаться с её сыном.

Дни летели. За окном всё чаще шёл снег и морозы становились крепче. Старое поместье, не зная должного ухода, практически не прогревалось. Торветта с экономкой и дворецким посовещавшись, решили запечатать два крыла, оставив для проживания малую часть комнат. А Эвелина, частенько натыкаясь на сочувствующие, и бывало насмешливые взгляды челяди, резко сократила штат прислуги, оставив самый минимум.

В итоге их поместье и до того не пышущее жизнью, превратилось в маленький мирок, похожий на затухающий камин.

Дни летели, а в глазах Эвелины таяла не только надежда, но и жизнь, что очень беспокоило Торветту. Девушка уже не слушала уверения нянечки, что всё обязательно наладится, но, как и прежде, каждое утро жадно вчитывалась в страницы периодики, а после снова сникнув, погружалась в апатию.

– Где периодика? – Эвелина требовательно посмотрела на дворецкого, когда не нашла на столике новостных изданий.

– Так не привозили. Намедни завьюжило всё, наверняка замело дороги, – нервно одёргивая форменный сюртук оправдывался пожилой мужчина.

– Так отправьте посыльного за ними! – нахмурилась девушка.

– Милая, да зачем же? – улыбнулась Торветта. – Завтра или через день всё равно привезут.

– Отправьте, – холодно бросила Эвелина и отказавшись завтракать, поднялась в свои покои.

– Нельзя ей показывать периодику, – покачала головой Торветта, прижимая ладони к груди. – Новость о свадьбе Кристэна её убьёт.

– Мы и так скрыли известие о её разводе, – покачал головой дворецкий. – Сколько вы собираетесь скрывать? До весны? А дальше что? Она так и будет сидеть здесь? А ведь запрет на её выезд с поместья сняли. Она должна знать, что её брака уже нет. Должна узнать, что решение о разводе подписал сам король, – продолжал пожилой мужчина и как гром с ясного неба прозвучал растерянный вопрос:

– Какой развод? О чём вы?

Торветта с дворецким резко обернулись и застыли, встревоженно глядя на замершую на верхней площадке девушку. Эвелина, ещё не понявшая, о чём идёт речь, но уже уголком сознания догадываясь, крепко вцепилась в перила.

– Эви, – испуганно прошептала Торветта и бросилась вверх по лестнице, – деточка.

– Няня, – Эвелина сделала шаг назад и сжала кулаки: – няня… скажи. Прошу тебя. О чём вы?

– Эвелина, – вторгся дворецкий и подошёл к девушке: – давайте мы пройдём…

– Нет! – выкрикнув, Эвелина схватила мужчину за лацканы сюртука: – Скажите!

– Эви, ваш брак с Кристэном…

Товреветта, бросив беспомощный взгляд на дворецкого, не смогла закончить и тот продолжил:

– Вас развели, трэя. Вас и трэла Кристэна. И вчера трэл женился вновь.

Эвелина опустила руки и растерянно, неверяще посмотрела на нянечку, в глазах которой плескалось сочувствие. Перевела взгляд на мрачного дворецкого и растерянно спросила:

– Но как же… Без присутствия супруги… Разве так можно? А Крис? Как он… Женился? – отрывисто, с хрипом шептала Эвелина, постепенно осознавая услышанное.

Ошеломлённо покачивая головой, сделала шаг назад, чувствуя, как в груди разгорается пожар. Приложила руку к горлу, где всё пекло и хрипло застонала. Внутри словно закручивался огненный шторм, распирая грудную клетку, выжигая внутренности.

– Мне что-то плохо, – сипло прошептала и оттолкнула бросившихся к ней мужчину и Торветту.

– Благостные… Что с ней?

– Эфир!

– Нет у неё дара!

– Она пылает! Это эфир! Она же сейчас…

Возгласы доносились до Эвелины как сквозь толстое одеяло. Девушка неосознанно спустилась вниз по лестнице и, ускоряя шаг, двинулась к двери.

«Мне надо на мороз! Погасить пожар! Надо охладиться!» – набатом стучала мысль, двигая её вперёд, за дверь, на улицу и дальше – в сад.

Не разбирая дороги, Эвелина побежала.

Быстрее, дальше, пока пронзительно не вскрикнув, упала на колени. Лава, кипящая внутри, грозящая испепелить её, вдруг огненной волной хлынула во все стороны, вырывая из горла девушки продирающий до костей крик боли.

Глава 26

– Нет у меня таких способностей, – шелестел рядом с Эвелиной уставший мужской голос. – Не могу я ей помочь.

– Но вы же целитель! – возмущённое шипение Торветты.

– И что? У меня дара всего-то на четыре единицы. А тут такой всплеск. Спасибо скажите, что удалось в нашей глуши найти блокирующие браслеты, иначе не выдержала бы она, распекло бы изнутри. Вам бы целителя сильнее. Съездите…

– Нельзя, – тихий вздох нянечки. – Нельзя нам к другим. Скрыть надо бы. Понимаете?

– Зачем? – искренне и громко изумился мужчина.

– Так надо и тише вы! – негодовала пожилая женщина. Оба замолчали, посматривая в сторону лежащей на постели девушки.

Но только Эвелина и не слушала. Ей было всё равно. Она больше не хотела жить. В груди, там, где когда-то радостно стучало сердце, была бездонная дыра.

Не было ни слёз, ни истерик, ни стенаний – полное равнодушие ко всему завладело девушкой.

– Если вы готовы заплатить, – начал мужчина: – у меня есть один знакомый. Очень хороший целитель и берёт он не каждого пациента. Но по моей просьбе…

– Сколько вы хотите за протекцию? – по-деловому начала Торветта и замолкла, услышав скрип двери. – Гертида, как хорошо, что ты пришла.

– Только освободилась, – прошептала экономка. – Как она?

– Всё так же, – опечалилась Торветта. – Присмотри за девочкой, а мы пока с целителем побеседуем.

Выйдя за дверь, Торветта требовательно посмотрела на всклоченного мужчину с саквояжем в руках:

– Итак, что за целитель и сколько вы хотите?

– Целитель сильный и поверьте – он как раз тот, кто вам нужен. Берётся за пациентов, которым нужна конфиденциальность. Он не подданный нашего королевства и имеет право скрывать подобную информацию.

– А вы?

– А я сообщу, что трэя заболела. Скажем – вирусным заболеванием. У нас в округе как раз прошла эпидемия. Сюда посторонние не сунутся. Но я рассчитываю, – мужчина замолчал и многозначительно посмотрел на пожилую женщину.

– Конечно, держите. Здесь не только за лечение и браслеты, но и за молчание, – Торветта протянула увесистый кошель мужчине. – Ну и конечно, мы щедро оплатим вашу протекцию. Но только после того, как ваш очень хороший специалист приедет.

Мужчина, убрав в карман кошель, хмыкнул и уважительно сверкнул глазами:

– А вы делец, трэя. Сегодня же отправлю ему весточку.

Торветта вернулась в спальню и присела в кресло.

– Она уснула, – прошептала экономка, присаживаясь напротив. – Почему такая необходимость – скрыть проснувшийся у Эвелины дар?

– Потому что она в данный момент безродная. После развода девочка автоматически исключена из рода Аладун, понимаете? А что будет, если кто узнает про этот всплеск. Про то, что у неё проснулся дар эфиррии. К кому она попадёт? Я помню таких глав рода, что лучше уж всю жизнь скрывать, чем быть под их началом. Так что нужно как-то решить этот вопрос, – вздохнула Торветта.

Несколько дней и ночей три женщины не отходили от постели Эвелины. Сменяя друг друга, экономка, пожилая горничная и Торветта боролись за жизнь девушки. Эвелину охватывал то нестерпимый жар и она, с хрипом втягивая воздух, рвалась с кровати, сползала на пол и распластывалась на нём пытаясь остудиться. То её бросало в жуткий холод и девушка, свернувшись калачиком, стучала зубами под несколькими одеялами.

Женщинам же оставалось только молиться, чтобы им пришли на помощь и возможно Благостные услышали мольбы. В один из вечеров, к крыльцу имения подъехал забрызганный грязью эфиркат, из которого вышел подтянутого телосложения мужчина.

– Я прибыл по приглашению Сергвинда, – оповестил дворецкого, который проводил визитёра в покои Эвелины.

– Вы сможете ей помочь? – с тревогой и с надеждой спросила Торветта целителя, после того, как тот выслушал её рассказ и осмотрел часто дышащую в полубредовом состоянии девушку.

– Смогу. Вам говорили условия моей работы?

– Да, мы заплатим, – закивала с готовностью пожилая нянечка. – У Эви назначено хорошее содержание. Только пожалуйста – спасите её! – взмолилась Торветта со слезами на глазах.

Целитель несколько дней медленно, но верно вытягивал из Эвелины излишки бурлящего эфира, ругался как портовый грузчик, сращивая разорванную ауру, но вернуть девушку к жизни не смог бы. Она сама не желала обратно в ту реальность, где ей было больно не то что дышать, а даже думать. Ни одна из просьб нянечки не была услышана, ни уговоры остальных.

Эвелину больше не терзал ни жар, ни холод, но она продолжала смотреть на всех пустым взглядом.

– Печально, конечно, – вздыхал целитель, сидя на краешке кровати девушки. – У неё проснулся сильный дар. Светлый, Благостный. Она могла бы лечить людей. Да что там – она могла бы возвращать к жизни безнадёжных! Но вот такая апатия и равнодушие – просто преступление, – эмоционально выговаривал мужчина.

Что-то произошло в тот момент. Может провидение заглянуло в укутанное снегами поместье, а может Благостные Отец и Мать наконец перевели свой взор на душу девушки, которая всеми силами рвалась в их обитель. Кто знает… но Эвелина услышала слова целителя.

Воспоминания о её счастливой жизни с Кристэном подёрнулись беловатой дымкой, и перед мысленным взором показалось лицо Диналии. Её подруги детства.

– Линка, ты почему спишь? Ну ты и соня! Всё интересное пропустишь! – тормошила её подруга, ярко, солнечно улыбаясь.

– Отстань, – буркнула Эвелина детским голосом.

– А вот и не отстану! Ты что мне обещала? – уперев ручки в бока, спрашивала Диналия. – Ну же, вспоминай!

Видение смазалось чёрной как сама Бездна волной, сменяясь на картинку лежащей на полу девушки. Голова Диналии в луже крови вдруг повернулась и она строго взглянула на закричавшую Эвелину:

– А ну замолчи! Ты мне что обещала? Забыла, да?

– Эви, Благостные… Эви! Пожалуйста… прошу тебя – очнись! – Торветта трясла кричащую Эвелину, целитель пытался воздействовать на неё эфиром, рядом с кроватью ещё кто-то, причитая, пытался влезть и в этот момент Эвелина, замолчав, резко села. Покачнулась от головокружения и прошептала:

– Я помню…

– Что помнишь, милая? – в наступившей тишине спросила Торветта, обеспокоено держа воспитанницу за холодные ладони.

– Диналия… я помню… я обещала. Я ведь смогу лечить? Я обещала лечить людей! – Эвелина смотрела на нянечку, но ответил ей незнакомый голос:

– Вы сможете. Вы обладаете довольно сильным и что немаловажно чистым, Благостным даром.

Эвелина повернулась к смотрящему на неё мужчине и легла, облокачиваясь с помощью Торветты на взбитые подушки.

– Кто вы? – скрипуче спросила девушка.

– Меня зовут Талрек. Я целитель. И могу вам помочь. Впрочем… как и вы мне, – улыбнулся мужчина.

Талрек отказывался говорить Эвелине о своём плане, до тех пор, пока она не восстановится. Заставлял ходить и заниматься физическими упражнениями с каждым днём всё больше и чаще. Ругался, когда замечал тоску и боль в глазах девушки, хотя было заметно, что он сочувствует и переживает за неё.

А вечерами они беседовали. Никогда не касались личных тем, но Торветта, проникнувшись доверием к целителю, поведала ему возможную причину развода Эвелины.

– Эви до безумия любит детей. Вы бы видели глазки её пациентов, когда она заходила в ученическую или к ним в палату. Даже не имея дара она лечила деток своею добротой и заботой, одаривала их как солнышко своей любовью. И это такое наказание для неё – невозможность самой родить. А сейчас она и работу в реабилитационном центре потеряла, – сокрушалась нянечка.

Только спустя месяц, сидя в маленькой гостиной Талрек приступил к рассказу:

– Как я сказал вам ранее – я могу вам помочь. Но и мне нужна ваша помощь.

Эвелина и Торветта нетерпеливо подались вперёд, готовясь слушать.

– Вы в данный момент со своим даром очень уязвимы. Любой из глав сильнейших родов вашего королевства может заявить на вас права. Но, приоритет будет у вашего бывшего супруга.

– Только не это, – испуганно выдохнула Эвелина. Раскрошенное предательством супруга сердце отозвалось невыносимой болью, отчего девушка, сильно прикусив губу, задышала чаще. Она каждую минуту и секунду боролась с собой, чтобы не воспоминать, чтобы похоронить в тёмных закоулках памяти своё замужество.

– Я так и понял, что вы хотите этого избежать, – кивнул Талрек. – Так вот моё вам предложение. Я верноподданный королевства Фридлейф и могу вас отвезти туда в качестве…

– Продолжайте! – теряя терпение, потребовала Эвелина.

– Моей супруги, – закончил целитель, выжидательно глядя на изумлённую девушку.

– Простите… – опешив, прошептала Эвелина.

– Дело в том, – вздохнул Талрек: – что таким образом вы войдёте в мой род, что обеспечит вам защиту. Я же на правах вашего супруга буду обучать вас. Без этого я не имею права снимать с вас блокирующие браслеты. Вы опасны не только для себя, но и для окружающих. А так – вся ответственность ложится на мои плечи.

Эвелина удивлённо смотрела на мужчину, только сейчас отмечая его внешность. За прошедшее время они успели сблизиться и начали легко общаться, но девушка относилась к Талреку только как целителю и мудрому человеку. Сейчас же она, словно вновь знакомясь с ним, пробежала взглядом по подтянутой мужской фигуре, остановилась на лице, отмечая волевой подбородок, прямой, с горбинкой нос и так не вяжущиеся с его суровой внешностью рыжие, непослушные вихры.

– Я не такой уж старый, – торопливо заговорил Талрек, сглатывая и нервно дёргая уголком губы в попытке улыбнуться. – Мне восемьдесят девять. Учитывая единицы дара, надеюсь проживу сто пятьдесят, а может и сто восемьдесят лет. Не поймите меня неправильно – я не предлагаю вам близкие физические отношения. Только партнёрские.

– Вы… выглядите на сорок пять… не больше, – с заминкой произнесла Эвелина.

– Вы очень хорошо выглядите, – закивала до этого молчавшая Торветта.

– Зачем вам это? – Эвелина чуть нахмурилась: – Чего вы на самом деле хотите?

– Вы подпишете обязательство, – пожал плечами Талрек. – Дело в том, что у меня есть внук, – закашлявшись, мужчина встал и подошёл к окну, за которым уже ничего невозможно было разглядеть. – Мой сын… он погиб. Как и его жена. Внук остался на моём попечении.

Талрек обернулся и посмотрел на Эвелину:

– Вы должны будете поклясться, что, если меня вдруг не станет – взять на себя обязательство по воспитанию, опеке Ринольда. Ему сейчас восемь и вам не придётся возиться с малышом, этого не бойтесь. Я также не заставлю вас играть вас роль его матери, Благостные упаси. Но я боюсь, что, если вдруг что со мной случится – Ринольд останется один.

– Что с вами может случиться? Вы больны? У вас разве нет родственников? – прочистив горло, спросила Эвелина. – Тех, кто любит или хотя бы…

– Я здоров, – оборвал предположения девушки Талрек. – Но жизнь очень сложная штука и я должен подстраховаться. По поводу родственников – подобных нет. Есть которые его в любом случае заберут, но увы – я знаю, что должного отношения к нему не будет. Моя невестка, – мужчина поморщился: – у неё был очень сложный, заносчивый характер и она успела испортить отношения со всеми родственниками. Ринольда воспитывала ужасающе и ещё малышом, бывало натравляла на других детей, выводя их родителей на скандал. Сплетни и злословия были её вторым именем. Рассорить кого-либо – любимым занятием. Мой сын не особо и любил её. Он по долгу службы часто и подолгу отсутствовал дома и не видел всю эту грязь. Бывает и так, увы. Ринольд сейчас совершенно другой мальчишка, но он внешне очень сильно похож на мать и….

– Не продолжайте, – прервала Талрека Эвелина, видя, как тяжело мужчине оправдываться.

Девушка отвернулась и перевела задумчивый взгляд на тлеющие поленья в камине. Она прекрасно понимала, что мужчина что-то скрывает, но был ли у неё выбор? От мысли, что сейчас откажется и целитель, получив оплату – уедет, Эвелине стало страшно. Даже представлять не хотела, что будет, когда кто-либо узнает о том, что у неё проснулся дар. Она до ужаса боялась, что Кристэн может вновь вернуться в её жизнь. Знала – не выдержит, сломается.

– Эви, – позвала её Торветта и взглянув на нянечку, девушка увидела одобрение в мудрых, родных глазах.

Вновь посмотрев на Талрека, прислушиваясь к себе, и с удивлением почувствовала искорку доверия к этому немного странному и замкнутому мужчине.

– Я согласна, – выдохнула тихо, но решительно.