GROND VII: Марафон

ПРОЛОГ

Звонкий перестук высоких каблуков со стальными набойками. Именно так Ариана понимает о неизбежном появлении главного человека. Малена и ее молчаливые подручные перемещаются по каземату совершенно бесшумно, и также бесшумно работают, нарушая тишину лишь когда требуется задать очередной вопрос. Но большой босс не будет красться тенью, ей незачем скрывать свое присутствие.

Мерный перестук приближается, хозяйка каземата уже у самой двери, оставив Ариане последнюю секунду, чтобы собрать всю свою волю, всю свою храбрость. Все, что осталось.

– Добрый вечер…

Верховный Комиссар Дженна Донован входит в камеру пыток, коротким кивком приветствуя всех присутствующих. На ней белое платье с широким поясом из лондонской коллекции 1963 года и маленькая соломенная шляпка с синей лентой. Как всегда, она словно светится тихим счастьем.

– Добрый вечер, товарищ комиссар.

Как старшая по званию, Малена приветствует Верховного, подручные склоняются в низком поклоне.

– Где вы ее взяли?

– В Поясе. Мои ищейки шли за ней почти два месяца, несколько раз теряя след. И все же, нам удалось загнать ее в угол, мне удалось. Надо отдать должное вашей знакомой – дралась отчаянно и необычайно умело, убив трех моих людей, старая школа. Но это все частности. А результат – вот она, перед вами. Не совсем в сохранности, конечно, но говорить может…

Дженна вглядывается в лицо Малены, внимательно осматривает еще не полностью заживший широкий порез и новый левый глаз на месте старого. Действительно, старая школа.

– Большое спасибо. А теперь, будьте так добры, оставьте нас. Мне надо побеседовать со старой знакомой о своем, о девичьем.

Дождавшись, пока волчья стая покинет каземат, Дженна ставит тяжелый стул напротив стального стола, и седлает его, уперев подбородок в высокую спинку. Некоторое время с неподдельным интересом рассматривает лежащую на столе обнаженную изувеченную женщину.

– А вы постарели. Я помню вас моложе…

– Неудивительно, ты ведь тогда была совсем еще девчонкой.

– Пожалуйста, простите меня за глаза. Я не контролировала себя в тот вечер, в чем раскаиваюсь до сих пор. Больше я так не делаю.

– Знаю. Теперь ты все делаешь иначе, лучше. Масштаб другой.

– Госпожа Ариана, если не возражаете, я хотела бы кое-что у вас спросить. Мне необходимо прояснить некоторые детали вашей дальнейшей биографии. И если вы пойдете навстречу, я буду вам безмерно признательна. Вы не против?

Госпожа Ариана не против, у нее все равно нет выбора. Она рассказывает Дженне историю своей жизни и службы, историю всего, что происходило после закрытия клиники АР. Особенно подробности последней работы на госпожу Линкольн, которая чуть было не привела к разглашению крайне интересных и опасных фактов о грядущем Верховном Комиссаре.

– Мне жаль, что я не успела. Тогда не успела. Но успела сейчас. И ты знаешь о чем я, девочка моя. Ты предприняла невероятные усилия чтобы скрыть свое прошлое, стереть его вместе со всеми, кто хоть что-либо знал. Долгое время я была последней. Но теперь уже нет, есть еще. Они знают. Я рассказала им все. И я хочу, чтобы ты знала об этом…

Ариана улыбается Дженне разбитым лицом.

– Вы рады?

– Необычайно. Рада что сумела навредить тебе, что сумела причинить ущерб. Рада, что дала твоим врагам шанс избавить наш мир от тебя.

– Ольга знает далеко не все.

– Узнает, со временем. Она упорная, они все такие. Словно крысы, всегда дерутся до последнего. И ты, Дженна, ты никак не можешь избавиться от этих крыс. А вооружившись моими воспоминаниями, они смогут укусить тебя еще больнее.

– Жаль, что вы все воспринимаете именно так. Я ведь не была вашим врагом.

– Не была. Но стала. Стала врагом для всех. И знаешь что еще, Дженна? Тебя это порадует. Зная, кем ты стала и что сделала, я рада еще одному своему поступку. Долгое время я стыдилась, а теперь рада. Я рада, что убила твою Энни, раскрасила серые больничные стены ее мозгами. Убила твою любовь. Надеюсь, тебе понравилось, ты…

Ариана не может закончить, ибо сокрушительный удар в солнечное сплетение едва не обрывает ей жизнь. Вскочив на ноги и отшвырнув тяжелый стул, Верховный Комиссар нависает над пленницей, дав возможность Ариане второй раз в жизни увидеть необычайное, невозможное зрелище. Увидеть Дженну Донован в гневе, в сатанинском бешенстве. Но прекрасное видение в умирающем мозгу истерзанной женщины длится лишь мгновение. А затем оно исчезает, как короткий сон, и Ариана возвращается в реальность, в которой Дженна все так же восседает за высоким стулом, и пальцем ее не тронув. Она не получит легкой смерти.

– Спасибо, что напомнили, а то я уже начинаю забывать Энни, как бы ни прискорбно. Хорошо, что еще хоть кто-то помнит. Спасибо вам.

– Пожалуйста. А теперь, девочка моя, сделай еще одно доброе дело. Сделай мне кровоизлияние в мозг, как ты умеешь. Убей старую сволочь, что лежит пред тобой. Давай, отомсти за свою растоптанную любовь. Убей меня!

Вместо удара милосердия Дженна склоняется над Арианой и жарким, страстным поцелуем запечатывает ее окровавленные губы.

– Ну что вы, как можно? Как же я могу вас убить, ведь сейчас я вообще стараюсь никого больше не стирать из реальности? Нет, моя госпожа, это совершенно исключено, я ведь хочу, чтобы вы жили. Я хочу, чтобы вы увидели. Потерпите, прошу, осталось недолго. Скоро увидите, вы все увидите…

ГЛАВА 1: НИЧЬЯ ДОЧЬ

– Я всегда думал, всегда надеялся, что у меня хорошие отношения с Всевышним. В конце концов, раньше у меня не возникало особых поводов думать иначе. Понимаю, что это звучит чересчур фамильярно, но я всегда полагал наши отношения за некий договор, обязательства сторон, как привычно думать в нашей семье. Контракт с Богом. Мы ведем себя, как подобает по его закону, а он в ответ дарует нам свою милость, как избранным сынам и дочерям своим. Мы не просто осознавали свою избранность, мы ощущали ее всем сердцем. Величие семьи Донован было построено на ощущении нашей избранности. На осознании простого и понятного факта – Господь нас любит. Он любит отнюдь не всех детей своих, но нас да, любит. С тех самых пор, как мои предки прибыли в эту благословенную землю и еще раньше. Так было и так должно быть впредь.

– Конечно, бывают и исключения из этого договора, происходят неприятные и трагические случаи, но, на мой взгляд, они только укрепляют нашу веру, служат испытанием, которое мы должны с честью преодолеть. И мы преодолевали, и Всевышний продолжал нас любить.

– И теперь, святой отец, теперь я не могу понять, что происходит. Я не понимаю, что стало с нашим договором. Что он хочет от меня? Чего требует? Все происходящее это акт его любви? Испытание? Наказание, которого мы не заслужили? Как такое может произойти? Как, во имя всего святого, стало возможно, что такой ребенок может и должен родиться в нашей, в моей семье? Как моя еще не родившаяся дочь может стать марафонцем? Почему?!

Отец Клэнси хорошо известен миллиардам своих последователей как человек, который никогда не лезет за словом в карман. Пастор быстро думает и быстро говорит. Но сейчас даже самый популярный проповедник в мире вынужден взять паузу, чтобы ответить на вопрос самого богатого человека в том же мире. Здесь надо все хорошо взвесить. И все же, ответить необходимо, этот прихожанин не потерпит традиционного религиозного молчания в ответ на свой вопрос.

– Говорят, пути Господни неисповедимы. И все же, со временем я приобрел уверенность, что избранные люди вроде нас с вами способны понять его волю. Я давно с вами знаком, Пирс, и кому как не мне знать, что вы не сделали ничего предосудительного, не согрешили так сильно, чтобы на вас обрушилось его наказание. Значит, не наказание. Испытание? Возможно. И все же…

Проповедник ставит виски на стол и продолжает, глядя прямо в глаза триллионеру.

– Все же, я думаю, что происходящее есть проявление любви. Отец любит вас и в очередной раз демонстрирует вам и вашей семье свою любовь. И это дитя, что еще не родилось, и есть знак его любви к вам. Разве может быть по-другому? Мой дорогой друг, я же помню, как вы говорили о математической вероятности рождения марафонца. Один к миллиарду, не меньше. Во всей солнечной системе мы не получим и полусотни таких детей. И одна из них может появиться на свет в вашей семье, тогда, когда ее рождение нужнее всего. Не бывает таких совпадений Пирс, их просто не может быть. Вы станете отцом марафонца отнюдь не случайно, так было предопределено.

– Вспомните, сколько лет ваша семья вела проект, взвалив на себя титанический труд и астрономические расходы. Разве не справедливо, что теперь вы в полной мере воспользуетесь его плодами? У вас будет свой марафонец, личный посланец в большую вселенную. Более того, она будет первой, и, возможно, единственной. Вы не только будете ее контролировать, вы сможете отправить вашу дочь первой к Телеграфному Столбу. Нельзя упускать такую возможность, особенно с учетом того, через что мы прошли, и как тяжело далась победа над конкурентами. Мне ли учить вас, что когда появляется возможность заработать доллар, то надо заработать. Ваша еще не родившаяся дочь – она принесет вам золотой доллар.

– Но эта девочка не будет моей дочерью после подготовки к марафону. Она вообще не будет больше человеком. Она даже не родится человеком! Вот о чем я говорю. Почему я, почему мы должны заплатить такую цену? Первый марафонец должен был прийти из другой семьи, из любой другой, но не моей!

– А она появилась у вас, просто примите это. Не выбрасывайте возможность, происходящую раз в миллиард. Вместо того чтобы с огромными трудами искать любого другого выжившего марафонца, которого, возможно, не существует более, вы получили ее здесь, бесплатно, прямо в руки, полностью готовую. А что касается того, как относиться к такому ребенку, Пирс, вы знаете мою позицию. Вы знаете, как я отношусь к Измененным. Как к чертовски опасному оружию, которое мы создали для наших нужд, для победы над нашими врагами. Оружию абсолютно необходимому, но столь же и опасному, потому что его ствол может быть в любой момент направлен на нас. Посему жесткий контроль и дисциплина, которые удержат Измененных в узде. Нам не нужно любить этих дьявольских, бездушных созданий. Нам надо их использовать для своего блага.

– Но одним из таких созданий станет моя дочь! Это же совершенно недопустимо!

Отец Клэнси снова берет паузу, ибо ему очень хочется вспомнить свой прошлый опыт флотской службы и парой крепких словечек вправить мозги распустившемуся денежному мешку, что готов расплакаться как брошенная любовница. Но он умеет быть терпеливым к пастве.

– Недопустимо если о ней узнают. А кто узнает? Вы сможете поддержать нужный уровень секретности, я уверен. А что касается ваших личных переживаний, то вот тебе мой совет, сын мой – не переживай. Не переживай, возьми себя в руки, и делай, что должно, как положено мужчине из клана Донован. Не бойся того, чем вынуждена будет стать твоя дочь, потому что… потому что она не ваша с Карен дочь. Она же вообще не человек, созданный по образу и подобию нашего доброго творца. Измененные не люди, нельзя забывать об этом ни на секунду. И она тоже не человек, и она тоже не твоя дочь.

– У вас уже есть дочь, мой дорогой Пирс. Ваша прекрасная Электра, самый красивый ребенок из всех, кого я видел, сущий ангел. Вот ваша настоящая дочь, вот наследница Донованов, что унаследует все созданное вами. А Дженна? У вас нет такой дочери, Пирс. Нет и никогда не будет. Ваша прекрасная жена никогда ее не родит. Вместо нежеланного ребенка у вас будет уникальный робот посыльный, что принесет вам в руки самую большую силу во вселенной. Как и подобает роботу, она сделает все как надо, выполнит любой приказ своего хозяина. И никому нет дела, что будет с ней потом. Дженна нужна вам для марафона. Так ее и используйте. А потом заприте на замок и выбросите ключ.

– Видит бог, вы правы, святой отец. Именно так я и сам убеждаю себя. И все же, что-то беспокоит. Мои инженеры, мои лучшие ученые, бесконечная орда дорогущих бездельников, они не дают стопроцентной гарантии, что мы сможем ее полностью контролировать. И тогда этому ребенку… этому существу может не понравиться ее статут. Я не говорю об опасности для нее. Я говорю об опасности для нас. Мы рискуем, рискуем по-крупному!

– А когда было по-другому, мой дорогой Пирс? Разве Колумб, Линдберг и Армстронг не рисковали всем? Великие дела не делаются без великого риска. Отправляя Дженну в марафон, мы серьезно рискуем, очевидно. Но еще больший риск ждет нас в случае промедления, если завтра русские, китайцы или индусы получат своего марафонца, и первым отправят его к Телеграфному Столбу! Почетное второе место тут не предусмотрено, победитель только один, все остальные не более чем жалкие проигравшие. И единственная возможность выиграть для нас эту адскую гонку скоро появится в вашей семье.

– Разуй глаза, друг. Разуй глаза, наберись смелости и начинай готовить дьявольскую машину в человеческом образе к ее великой миссии. К нашей великой миссии. Готовьте ее, как следует учите и муштруйте, контролируйте каждую секунду и вышвырните в космос как можно скорее, чтобы она ушла на Столб и вернулась оттуда со всеми тайнами вселенной. Которые станут нашими тайнами. Богатство и власть, что перевесит любой риск, вот что она принесет нам. Все что будет потом, уже не важно. Даже если в крайне маловероятном случае Дженна взбунтуется и пойдет против своих создателей, мы сумеем ее обуздать. Сумеем заставить выполнить все, что нам нужно. Помните – Бог за нас, за своих детей. А она не его дочь, она ничья дочь, и за ней нет никого, кроме бездушного разума и набора программ. И скажи мне Пирс, разве с Богом на своей стороне, мы можем проиграть какой-то девчонке?

ГЛАВА 2: ОЛЬГА ВОРОНОВА БЕРЕТ ВЫХОДНОЙ

Много недель назад, когда они только начинали, работы для всех было очень много, ибо подготовка к выходу требовалась изрядная. Но затем, по мере выполнения сложной последовательности процедур, трудовой накал начал постепенно снижаться, дав возможность Ольге отдохнуть чуть больше обычного. Да и товарищи приложили к этому руку, взяв на себя солидную часть ее поручений и обязанностей. Так что, в последние дни старшина Воронова получила редкую для себя возможность побездельничать и потратить пару часов, чтобы побродить в одиночестве по горам и равнинам Харона, чтобы затем скорее вернуться в постель к Андрею.

Именно здесь, в постели встречает ее утро пятницы, утро того великого дня, когда Верховный Комиссар Дженна Донован должна отправить в полет первый Ковчег. Скорее всего, все у нее пройдет удачно, ибо у немногочисленных уцелевших мятежников просто нет сил что-либо противопоставить этой грандиозной затее. Зато у одной из них есть силы порадовать девушку завтраком.

– Чего это ты? – Ольга с удивлением смотрит на Эмили, входящую в спальню с серебряным подносом в руках.

– Да так, решила притвориться, что я тоже умею быть заботливой и любящей подругой, пока Андрей ушел, и никто не видит. Угощайся!

Поставив поднос и усевшись на край кровати, Эмили Нортон терпеливо ждет, пока Ольга Воронова завтракает горячими тостами со сливочным маслом и черной икрой, пьет натуральный кофе с ликером и заедает его сдобной булочкой. Может быть, им обоим хочется поговорить. Или помолчать.

– Скажи – ты боишься?

– Честно…, – Ольга отставляет поднос на маленький столик, и некоторое время сидит неподвижно, уставившись в серую кирпичную кладку. – Честно признаться, даже не знаю, боюсь, или нет. Скорее да, чем нет. Должна бояться. Наши стандартные приемы больше не помогают. Тут любой будет бояться.

– Чего именно?

– Всего. Как понимаешь, я же не напрашивалась на это, не просилась стать марафонцем. Равно как и Дженна когда-то давно тоже была просто поставлена перед фактом: вот дорога желтого кирпича, и ты сейчас по ней пойдешь, вперед и с песней. Только пойдешь не к Гудвину, Великому и Ужасному, а черт знает куда черт знает зачем. И она пошла. И, к сожалению для всех нас, успешно вернулась обратно. А теперь я должна повторить ее путь. И если ты думаешь, что я хочу, то ошибаешься. Мне совсем не нужна такая честь.

– Но ты ее все-таки получишь. Ладно, вставай, давай, соня, а то мы никак не можем без тебя вечеринку начать.

– Ага, сейчас иду. Только вот, Эмили, я хочу сказать, что если у тебя с Андреем что-то было до того, и ты…

– Не беспокойся, Оленька, – Марсианка ласково треплет подругу по волосам. – Не беспокойся, я не дам твоему пареньку заскучать без тебя. Сразу же затащу его в койку и буду поддерживать в отличной форме до самого твоего возвращения.

– Спасибо, я всегда знала, что смогу на тебя положиться, – Ольга жмет руку напарнице. – И еще одно. Присматривай за Наташей, ладно? Она слишком рвется в бой, а я очень хочу увидеть ее по возвращении.

– Сделаю.

***

Эмили не преувеличивает насчет вечеринки, девчонки готовились к ней с тщательностью боевой операции. И теперь, когда обзорная площадка на поверхности планетоида превращена в банкетный зал и танцплощадку, они и их парни могут оторваться на полную катушку. Опытнейшие воины и безжалостные убийцы, легендарные космические головорезы и партизаны, за головы которых назначена огромная награда на всех планетах, спутниках и астероидах – все они здесь. Пытаются забыть о тяжелом прошлом и неизвестном грядущем, сбросить с плеч безнадежный груз проигранной войны и проводить в марафон их товарища, проводить за последним шансом на победу. Долой скафандры и боевые модули, вход только в костюмах и роскошных вечерних платьях. Долой сухой закон: выпивка льется рекой, и Ольга вручную настраивает свои сенсоры восприятия и метаболизм, чтобы перестать быть вечно трезвой и хорошенько захмелеть. Ей хочется нажраться напоследок.

Они поют старые песни и танцуют до упаду, парни соревнуются в армрестлинге, а девушки в метании боевых ножей. Солдаты Королевы, экипаж Большевика, другие экипажи и бойцы: все, кто выжил, и кто еще способен продолжать бой.

– Потанцуй со мной! Оль, уступишь?

Конечно, Ольга уступает Наташе, и та с удовольствием танцуем с Кировым, своим боевым командиром. А старшина смотрит на них, пытаясь вспомнить ту маленькую девочку, которую она когда-то спасла, выкупив с аукциона на Барахолке Харвеста и сняв рабский ошейник. Наташа сильно изменилась с тех пор, многому научилась и многое сделала. К примеру, возвращаясь с очередного задания, она нашла минуту, чтобы заскочить на Барахолку и устроить там отменный шухер, навсегда прикрыв это гадкое место и прибив каждого, кто встал на пути. Моя ученица, с любовью думает Ольга.

– Внимание! Всем – внимание!!!

Эльза выскакивает на сцену, несколько раз ударив в медный гонг.

– Внимание! Прямо сейчас у них должен быть старт. Ковчег уходит в полет в эти самые минуты!

Да, старт назначен ровно на семь вечера, и, скорее всего, пройдет по плану, помешать Дженне некому. Они не смогут увидеть эпохальное событие в прямом эфире, слишком далеко их убежище от гигантского стапеля на венерианской орбите. Телевизионная картинка придет почти через семь часов. Все, что они могут – оставить на одном из серверов короткую аудиозапись, что в нужный момент позвонит Дженне и лично поздравит товарища Комиссара с невероятным успехом, что ознаменует историческое свершение, начало новой эры. Первый уверенный шаг человечества к звездам. И снова этот первый шаг делает Дженна, точно так же, как много лет назад. И как сегодня сделает Ольга.

– Танцевать, давайте еще танцевать, пока Рыжая празднует!

Вечеринка гремит почти до одиннадцати, до момента, когда Арина Родионовна дает условный сигнал, что у Виндарии все готово, и можно начинать. И тогда Ольга, опрокинув последнюю стопку и поправив платье, неуверенным шагом идет в шлюзовую камеру, ей надо переговорить напоследок с Климовым.

– Ну как, готова?

– Всегда готова, товарищ капитан!

Вечеринка закончена и Воронова включает ускоренное расщепление алкоголя, мгновенно протрезвев. Несколько секунд старшина и капитан крейсера сидят неподвижно в рубке Большевика, разглядывая летную карту.

– Тебе будет легче, чем ей. Ненамного, но легче. Быстрее.

– Ага…

Телеграфный Столб продолжает свое неторопливое путешествие, двигаясь по дуге в сторону солнца. Сейчас он ближе, чем двадцать пять лет назад, когда Дженна ушла в свой марафон, немного, но ближе. И если у Дженны дорога к Столбу заняла больше года, то Ольга должна успеть финишировать за триста пятьдесят девять дней, плюс минус несколько часов.

– Итак, триста шестьдесят дней тебе добраться туда. Неделя там. Неделя, или около того. И еще триста шестьдесят дней обратно. Значит, семьсот двадцать семь суток. Семьсот тридцать для ровного счета. Ровно два года, товарищ старшина. Мы ждем тебя два года.

– Понимаю. И потому, товарищ капитан, сразу предлагаю вам считать меня павшей в бою, если я не вернусь на семьсот тридцать первые сутки. Конечно, вы можете ждать и больше, но я уверена, что если не смогу уйти со Столба за неделю, то не смогу уже вообще никогда. В таком случае прошу считать меня коммунистом.

– Ты вернешься, я уверен. Ты везучая, Ольга Воронова, самая везучая старшина на флоте. Сможешь дойти туда, взять, что нам нужно и вернуться обратно. Только ты и сможешь. Если кто-то вообще способен добыть смерть Дженны на кончике иголки, так только ты.

– Спасибо за доверие. Умру, но флот не опозорю.

Они еще немного сидят, молча всматриваясь в черную бесконечность и пытаясь разглядеть за ней Телеграфный Столб. Двадцать пять лет назад шестилетняя девочка ушла в эту пустоту. Ушла и через два года вернулась домой со знаниями, многократно превосходившими все познания человечества. Она вернулась оттуда уже не человеком, Ольга убеждена в этом. И такая же опасность ждет ее за пустотой, опасность встретиться с создателями Столба и прийти обратно на Землю уже чем-то новым, чем-то чужим. Возможно, столь же безумным, как Дженна, возможно, еще хуже, еще страшнее.

А еще есть возможность, что она не вернется вообще, как не вернулись другие марафонцы. Для всех тех, кто шел по следам Дженны, их невероятное путешествие оказалось дорогой в один конец. Теперь настал черед Ольги попытать счастья и добыть обратный билет.

– Капитан, вы не жалеете? Не жалеете, что выполнили тогда просьбу наглой девчонки и взяли меня в экипаж?

– Никогда не жалел. С первого момента, как увидел, так сразу и понял, что лучшего оператора мне не найти, и надо срочно хватать тебя и зачислять в экипаж, пока другие не схватили. Нам с тобой повезло. И повезет еще раз, всем повезет. Я же говорю – ты везучая.

– Спасибо. А теперь, пожалуйста, проводите меня вниз, мне пора.

Капитан и старшина покидают Большевик и спускаются вглубь планетоида, в маленькое убежище, вырубленное в толще холодных скал. Там уже ждет вся команда, установка дальней связи, медицинская капсула новейшего образца, и товарищ Чернова с полным набором оборудования.

– У нас все готово, Оленька.

– Сейчас, сейчас, подождите, а как же на посошок, без этого нельзя!

Андрей поднимает поднос с маленькими стопками, пьют мятежники без тостов и не чокаясь. Опрокинув стопку, Ольга садится на инструментальный ящик, ни на кого не глядя. Вдох – вдох, вдох – выдох. Вдох…

– Я готова. Поехали!

Поднявшись во весь рост, девушка сбрасывает платье, оставшись в трусиках и легкой серой майке. Чернова делает ей последние пару уколов, затем помогает лечь в капсулу, после чего приступает к финальной проверке оборудования.

– Два года, Оль, два года. Возвращайся через два года!

– Я вернусь, обязательно вернусь!

Последняя проверка закончена, начинается обратный отсчет. Андрей подходит к капсуле, девушка берет его за руку.

– Восемь, семь, шесть…

– Желаю тебе доброго полета, товарищ. И возвращайся скорее!

– Пять, четыре, три…

– Спасибо!

– Один. Ноль.

Ольга закрывает глаза, затем на короткое мгновение открывает снова и снова закрывает, уже окончательно. Андрей отпускает ее ладонь, и та падает на белоснежное покрытие капсулы.

– Запуск произведен.

Сенсоры системы жизнеобеспечения подтверждают, что снижение температуры тела идет по графику, равно как замедление сердечного ритма и дыхания.

– Все в порядке, с ней все в порядке. Еще через полчаса я смогу закрыть капсулу. И дальше ее тело будет пребывать в стазисе. С ним ничего не случится до самого возвращения марафонца. Думаю, мы здесь закончили.

Один за другим, они покидают секретное убежище. Андрей уходит последним, бросив прощальный взгляд на прекрасное тело в сияющей медицинской капсуле. Да, с ней все будет в порядке, он уверен. Тело может пребывать здесь вовеки, до тех пор, пока ушедший в великую пустоту разум не вернется обратно.

– Пожалуйста, возвращайся скорее…