Читать книгу: «Гусь, который влипал в истории», страница 4

3. Матрос Вол0Дя

Первым делом Володе выдали тельняшку – настоящую, матросскую – с вышитым именем «Вольдемар». Гусь распустил нитки и вышил ими «Вол0Дя». Получилось коряво, но суть передана верно.

Буквально вчера Володя видел впереди тихую спокойную домашнюю осень, а нынче – волны. Ни тебе багетов, ни хрусткой листвы, ни жареных каштанов. Куда ни бросишь взгляд – сплошь синь да глубина.

Но что же наш герой? Впал ли в отчаяние от неожиданно-неприятного поворота судьбы? Погрузился в уныние? Расстроился до слёз?

Гусь Володя, сам того не ведая, обладал удивительным качеством: он не боролся с неизбежным. К примеру, недопонял его бульдог Шарль насчёт деревни – Володя не стал разводить панику, а спокойно собрался и поехал. Не захотели пчёлы делиться мёдом, прогнали взашей – Володя не стал обижаться, а вместо чаю с мёдом попил кофею со сливками. Перепутали его с Вольдемаром, привели на корабль – гусь вышил на тельняшке своё имя и наслаждался путешествием.

Эта черта характера не только помогала Володе не унывать, но и наполняла жизнь приключениями, которые ни за что не случились бы, будь гусь другого нраву.

Путешествие началось легко, с попутным ветром. Море настолько вдохновило Володю, что он начал сочинять стихи, тут же получив прозвище Байрон среди команды. Узнав об этом, гусь жутко возгордился.

Если вечером у Володи не было дежурства, он полюбовался закатом: садился на палубу и наблюдал, как огромный огненный шар таял в волнах, и еле видимый свет, словно от свечи, горел где-то в глубине. И как чуть позже Млечный Путь, полный звёзд, развевался по чернильному небу широким сверкающим шлейфом. Вдоволь насмотревшись, Володя сочинял сонеты.

Если же бывали дежурства, гусь дежурил. Драил палубу, убирал трюм, нёс вахту и не возмущался. Он считал, что гениальный гусь гениален во всём, и искренне верил, что никто не драит палубу так безупречно, как он. Это было преувеличением, но переубедить Володю никто не смог бы.

Близко гусь ни с кем не сдружился, ибо разве можно?! Он гениальный философ, почти оратор, теперь ещё и признанный поэт, а они простые матросы. Между ними непреодолимая пропасть. Когда его звали играть в карты, гусь честно отвечал:

– Что вы, мусье моряки! Нам, гениям, не пристало картами баловаться. Мы, гении, должны наблюдать мир и излагать мысли. А вы играйте, играйте.

Матросы хохотали и не обижались. Все знали, что их Байрон странный малый, но безобидный; не дерётся и не щипается – это главное!

Так Володя и плыл в неизведанные воды по проложенному курсу.

4. Куда пропала Гренландия?

Капитан корабля альбатрос Бонапарт был суровым, мудрым, громким и седым.

По морям он ходил с юности. Карты океанов составлял лично и доверял своим картам больше, чем звёздам. Звёзды изменчивы, да и не видны в облачные ночи.

Самодельные карты висели по стенам его каюты – огромные, выгоревшие, исчирканные. Сплошь непонятные знаки, стрелки, меридианы, широты, розы ветров и старые маршруты. Непосвящённому моряку они казались каракулями. Капитан Бонапарт составил карты в молодости и в глубине души понимал, что за несколько десятков лет начиркал лишнего, но вслух бы не признал. К тому же они ни разу его не подводили. До этого плавания.

«Мечтатель», рассекая волны, уже несколько недель нёсся вперёд, на север. На горизонте давно должны были появиться льды Гренландии, но они не появлялись. Как сквозь море провалились!

На корабле началось волнение. Матросы боялись заблудиться в океане и не найти дорогу домой. Володя не боялся. Он не любил бояться неизбежного.

Через неделю стало заметно теплее. Подул приятный ласковый ветер. Солнце светило по-доброму, рано поднималось и поздно закатывалось. Гренландия не появлялась.

Матросы начали шептаться.

– Братцы, говорю вам, растаяла Гренландия… Была – и нету!

– Ей-богу, верно! Вона тута как тепло! Климат поменялся, она и растаяла!

– Да-да, толкуют, сейчас какое-то утепление идёт.

– Не утепление, а это… как бишь его… гальбальное потепление.

– Звёзды не на месте! – вставил старенький лис-матрос. – Не там они должны быть. Надо бы капитану доложить.

– Ага, попробуй доложи! Будешь потом палубу неделю драить!

Володя протирал рядом перила лестницы и, тихонечко насвистывая, прислушивался к разговору.

Позже, в каюте перед сном, гусь вдруг осознал, что именно он может быть виновен в исчезновении Гренландии. А с другой стороны – вдруг не он? Если остров не показывается на горизонте из-за Володи, то надо пойти и повиниться. А если не из-за Володи? Могут же у острова быть собственные причины, чтобы не появляться! На всякий случай гусь решил не вмешиваться, чтобы не разводить ненужную панику.

Меж тем капитан Бонапарт каждый день упрямо рассматривал исчирканные карты на стене и не понимал: то ли каракули его врут, то ли что-то происходит с миром. Курс он проложил давно, идут они строго по нему – на север, снизу вверх по синей стрелочке. Куда же делся огромный остров? Куда пропала Гренландия?

5. Вперёд, на север!

Курс соблюдали. Гренландия не появлялась. Ветер теплел. Экипаж нервничал. Капитан-альбатрос ходил темнее тучи.

Однажды тёплым поздним вечером, когда звёзды уже рассыпались по небу, он собрал всех на палубе и громким басом произнёс:

– Команда, с сожалением должен сообщить… Кажется, мои карты неточны.

Матросы переглянулись, в глазах испуг.

– Как вы знаете, Гренландия так и не появилась на горизонте.

Матросы загудели как рой пчёл. Володя вспомнил улей в деревне и поёжился.

– Где мы и куда нам плыть, неясно, – невесело продолжил альбатрос.

Тут Володя не смог не вмешаться, ведь больше всего во Вселенной он любил багеты и правду. И как мы знаем, правду ещё ни разу не предал.

– Драгоценный мусье капитан! – Гусь шагнул вперёд. – Позвольте рассказать об одной досадной случайности. Понимаете ли, в свой первый день на корабле я нёс дежурство и убирал каюты. В вашей каюте было так много пыли, что я гонял её полдня, весь расчихался! Между прочим, это вредно для меня как для оратора. Вам бы почаще убираться!..

Матросы испуганно притихли, втянув головы в плечи. Капитал нахмурился.

– Я открыл иллюминаторы, чтобы проветрить, – невозмутимо продолжал гусь, эффектно жестикулируя, – и начал смахивать пыль с ваших карт. Они покрылись чуть не паутиной, вот до чего вы документы довели! Так вот, ржавые кнопки не вынесли моей усердной уборки, начали отлетать, и карты посыпались со стен. Сквозняк носил их по комнате, как перья в урагане. Я ловил как мог, а они летали вокруг и накрывали меня аж с головой!

Тут матросы зажали рты, чтобы не расхохотаться. У невозмутимого альбатроса брови поползли вверх.

– Если вдруг вы забыли, я гениальный философ, – продолжал Володя как ни в чём не бывало (надо признать, ни один из матросов не умел говорить так складно и долго), – и я, конечно, догадался иллюминаторы закрыть. Оставшиеся полдня я развешивал обратно ваши карты по стенам. Можете не благодарить, мусье капитан, это честь для меня.

Володя вежливо поклонился и шагнул обратно в строй.

– Да! – выскочил он снова. – Быть может, я пару карт повесил вверх ногами.

И окончательно вернулся на своё место в мёртвой тишине.

Капитан Бонапарт вздохнул и пробормотал что-то про тысячу чертей. Никогда в жизни он не встречал таких нелепых, неуклюжих и безудержно честных растяп!

– Что ж… – пробасил наконец мудрый альбатрос. – Кто умеет прокладывать курс по звёздам?

Старенький лис поднял лапу. Через пять минут «Мечтатель» развернулся и помчался в обратную сторону. Вперёд, на север! Теперь уж точно.