Читать книгу: «Судьбинушка. Люба», страница 2

Анфиса и Наталья, бабушка и мама девочек радовались такой возможности, Катя тоже не считала это чем-то зазорным, а вот Люба принимала такое положение дел как унижение. Льгота по питанию как бы подчёркивала, что она, Люба не только малоимущая, но ещё и никому не нужная, лишняя для всех. Почему у всех есть семьи, есть любящие папа и мама, а у неё нет? Конечно, девочка искренне любила Анфису, но она была ей всего лишь бабушкой…

Взяв свои порции, Люба и Катя сели за свободный столик, тихонько обсуждая ночной эфир скандально известной ведущей модной радиостанции, когда Люба услышала громкий голос Анжелы:

– С ума сошёл, Валерик! Какая область? Я буду поступать в Москву! На журналиста! Я же вам не Кошкина, на полустанке пирожками торговать!

Люба встала.

– Да не трогай ты её! – дёрнула подругу за рукав Катя, но Любаша уже подошла к Гусевой и наклонилась к ней.

– Что ты сказала?

– Ой, а ты слышала? – усмехнулась Анжела.

– Ой, а ты облилась? – Люба, подняв над её головой полный стакан томатного сока, вылила его на обомлевшую девушку.

Густая, остро пахнувшая жидкость быстро потекла сначала по начёсанным белокурым волосам Анжелы, потом по светлой блузке и, наконец, стала оставлять коричневые полосы на новеньких джинсах девушки.

– А-а-а!!! – закричала Анжела, вскакивая и только теперь понимая, что произошло. – Что ты наделала, дура?!

Вокруг них стала собираться толпа, прибежали учителя, тут же принялись выяснять, что произошло. Но Люба видела перед собой только разгневанное лицо директора, вышедшего из своего кабинета на шум. Увидев, в каком состоянии находится дочь и, выслушав её, Гусев повернулся к Любаше:

– Если ты не прекратишь приставать к моей Анжеле, я тебя посажу в тюрьму, дрянь такая! И мне всё равно, что твоя бабка-уголовница полжизни отсидела за убийство! Тебя она, смотрю, такой же воспитала! Все вы – гнилое семя…

Глава 3

Смысл слов директора школы дошёл до Любы не сразу, но, когда она поняла, что он сказал, девушка задохнулась, как от удара под дых, потому что сразу поверила ему. Бабушка Анфиса кого-то убила и за это долго сидела в тюрьме! Но это же просто ужасно!

Любаша медленно обвела взглядом всех присутствующих. Ей вдруг захотелось убежать, остаться одной, спрятаться, чтобы никто не видел, как она пытается справиться с новым позором, обрушившимся на неё.

А толпа притихла, заворожённо наблюдая, как опускаются плечи Любы, будто кто-то положил на них невидимый груз. Все стояли и молча ждали её слёз, оправданий, уверений, что это не так. И директор тоже надеялся, что она сейчас бросится к нему, будет плакать и извиняться перед ним и его дочерью.

Но Люба вдруг выпрямилась и высоко вскинула голову:

– А хоть бы и так! – громко, чтобы все слышали, произнесла она. – Если она кого-то и убила, значит, это был очень плохой человек! И заслуживал этого! Как вы, Лев Валерьянович!

– Что-о-о??? – вспыхнул униженный словами вздорной девчонки директор школы. – Ты мне угрожаешь?

Люба дерзко рассмеялась:

– Ну что вы! Разве я могу вам угрожать? Вы взрослый сильный мужчина, директор! А я ещё совсем ребёнок. Не бойтесь меня. Я же вас не боюсь!

В это время прозвенел звонок на урок, и Люба повернулась к застывшей рядом с ней Кате:

– Ты поела? Пойдём, а то на литературу опоздаем… У нас же сочинение!

Толпа расступилась, пропуская подруг. И даже директор шагнул в сторону, чтобы Люба не задела его. Порции обеих девочек остались на столе нетронутыми…

Анжела в тот день в школу не вернулась. А вот Люба спокойно отсидела все уроки, написала сочинение, вышла отвечать к доске, получила твёрдую четвёрку по истории. И только расставаясь с Катей, вздохнула:

– Надо же, какой дурацкий сегодня день. У меня просто голова идёт кругом.

– Ты молодец, я бы так не смогла, – не сдержала своего восхищения подругой Катерина. – Я думала, что ты просто убежишь, когда Лёвка набросился на тебя.

– Я очень хотела убежать, Катюша, – призналась ей Люба. – Но, если бы я так сделала, я бы предала бабушку и показала свою слабость. Как бы я потом смогла вернуться в школу и смотреть всем в глаза? Пусть лучше они отводят взгляды вместе со своей Гусихой. Ох, и попадётся она мне как-нибудь под горячую руку!

– Главное, чтобы в этой руке у тебя больше не было томатного сока! – проговорила Катя, и они обе громко расхохотались, хлопнув друг другу ладонью об ладонь.

***

Вернувшись из школы, Люба застала бабушку на кухне. Та уже сварила на обед вермишелевый суп с горсточкой сушёных грибов и теперь собиралась мыть посуду.

– Не надо, ба, я сама! – сказала ей Любаша, привычно чмокнув в щёку. – Расскажи лучше, это правда, что ты сидела за убийство?

Кружка выскользнула из рук старушки и со звоном разбилась об пол.

– Люба…– ахнула Анфиса.

– Правда, значит, – вздохнула девушка, взяла бабушку за обе руки и отвела в комнату, где усадила её на диванчик, и сама присела рядом.

– Я хочу знать всё, – сказала Любаша. – Пожалуйста, бабуля, расскажи.

Анфиса разгладила трясущимися руками застиранный, выцветший фартук, потом принялась теребить его. Ей вдруг вспомнилась Людмила и её насмешливый голос:

– Да какая я тебе дочь? Тамбовская волчица тебе дочь! Или где ты там срок мотала? В сибирских лагерях? Ещё не хватало, чтобы какая-то убийца моей матерью была! Слава Богу, что это не так!

Анфиса подняла голову и, беспомощно посмотрев на висевшую в чёрной раме икону, прошептала беззвучно:

– Господи, Иисусе Христе, сыне Божий! Неужели сейчас и Любаша отречётся от меня? Забери ты меня тогда к себе, не мучай… Не вынесу я…

А Люба молча сидела и ждала, когда же бабушка начнёт свой рассказ.

И Анфиса, зная, что внучка ни за что не отступится от неё, пока не получит ответа, заговорила:

– Правильно люди говорят. Убивица я. Давно это было, а в людской памяти, видишь, осталось. Подлый человек он был, Игнат. Ссильничал меня сначала один раз, потом другой. Отца моего обвинил в том, чего тот не делал. Игнат сам бригаду колхозную сжёг, много имущества тогда погорело. А сказал, что это сделал мой отец. В глаза мне смеялся. Вот я и не выдержала. Топор под руки мне попался, а на глаза как будто пелена упала. Не ожидал он, что я способна на такое. Да я и сама не ожидала.

– Так ты этого Игната топором зарубила? – ахнула Люба.

– Ага, – тихо и спокойно произнесла Анфиса. – Суд потом был. Мне много дали, отец Игната уважаемым человеком был, председательствовал тут у нас. Отцу поменьше, но я свой срок отсидела и вышла. А папка так в тюрьме и помер.

– Ой, бабушка, почему же ты мне раньше об этом не рассказывала? – воскликнула Люба.

– Зачем? – покачала головой Анфиса. – Я бы сейчас ничего тебе говорить не стала, если бы ты сама не спросила.

Она немного помолчала, потом посмотрела на внучку:

– Уйдёшь теперь?

Любаша округлила глаза, сначала не поняв, о чём говорит бабушка, а потом всплеснула руками:

– Да ты что, ба! Ты как могла такое подумать?! Никогда я тебя не брошу! Ты же моя родная бабулечка, самая лучшая на свете!

Девушка потянулась, чтобы обнять старушку, но Анфиса вдруг отстранила её:

– Давай-ка уж тогда я расскажу тебе всю правду до конца. По больному-то будет легче. Родственницы мы с тобой, Любаша, только очень дальние. Что называется, седьмая вода на киселе. Никогда у меня не было детей. Я уже из лагеря вернулась, когда Тамара, прабабка твоя, перед своей смертью привела ко мне свою внучку. Мать твою, Людмилу. Маленькая она была ещё, несмышлёныш совсем. А уже осталась круглой сиротой. У меня тоже никого не было, вот я и взяла её на воспитание. Вырастила как собственную дочку. Заботилась, как могла. А потом вот такие же добрые люди рассказали ей о моём прошлом. И не выдержала Людмила, отвернулась от меня. Так, внученька, тоже бывает.

– Злая она была! – блеснула глазами Любаша. – Я не такая, как она. И никогда тебя не брошу. Мне всё равно, что у меня нет мамы, а папа уехал далеко и только иногда вспоминает меня. Сейчас, когда он женился на тёте Регине, он стал лучше и добрее. Но всё равно мы с ним чужие.

– Не осуждай, Алексея, – попросила внучку Анфиса. – Не отец он тебе. Я не знаю, что у матери твоей вышло с Иваном, соседом нашим. Говорила она, что он силой её взял. Может и так. Я не знаю. Только забеременела она от него тобой. Этого ей Алексей и не простил. А Людмила, глупая баба, за это на тебе своё зло срывала.

Губы Любаши задрожали, а из глаз искрами брызнули слёзы. Девушка стремительно вскочила на ноги:

– Что ты такое говоришь, бабушка? Ты что говоришь??? Дядя Ваня мой отец?! Мой родной отец??? Бабушка-а-а!!! Как же так? Почему же ты молчала?

Любаша, словно подкошенная, упала к ногам старушки. Обхватив её колени руками и прижавшись к ним лицом, девушка горько зарыдала.

– Ну что ты, что ты, глупенькая…– гладила Анфиса узловатыми пальцами голову и вздрагивающие плечи внучки. – Как же я тебе могла такое рассказать? Маленькая ведь ты была совсем. А теперь выросла, взрослая стала. Вот и пришло время узнать правду, какой бы горькой она ни была. Не плачь, Любушка моя, не рви моё сердце…

Люба успокоилась не сразу, а когда снова посмотрела на Анфису, в глазах её светилось что-то непонятное.

– Ну? Чего ты? – старушка беспокойно приложила ладони к её лицу.

– Бабушка! – сквозь слёзы улыбнулась ей Любаша. – А я всегда знала, что дядя Ваня – мой отец! Чувствовала это! И хотела, чтобы это было так! Хотела быть Морозовой, а не Кошкиной! Ой, бабушка! Как же мы с ним жили рядом и ничего друг о друге не знали! Или… – Люба вдруг замолчала, затаив дыхание от мелькнувшей в голове догадки: – Он знал?!!! Бабушка, в ту ночь, когда всё случилось, он сказал мне странные слова. Я запомнила их, но поняла только сейчас!

– И что же он сказал тебе, внученька? – с сочувствием спросила Анфиса.

А Любаша уже мысленно перенеслась в тот предрассветный час, когда она в последний раз была рядом со своим отцом и даже не догадывалась об этом. Тогда он сказал ей, что ему нужно уйти и она, в порыве детской признательности и благодарности за всё, что он для неё сделал, крепко обняла его. И маленькая Любаша проговорила, с трудом сдерживая слёзы:

– Дядя Ваня! Я буду скучать по тебе и ждать. Всегда тебя буду ждать. Ты возвращайся!

И вот тогда-то он и сказал ей с непонятной тоской в голосе:

– Дядя Ваня… Что ж, пусть я так и останусь дядей Ваней. Наверное, это правильно. Не заслужил я. А жалеть ни о чём не жалею. Потому что знаю, кто-то там, наверху меня почему-то простил. Иначе, зачем он послал мне тебя?

Они ещё раз обнялись, а потом случилось то, о чём Любаша вспоминать не хотела. Вот и сейчас она обожгла бабушку своими зелёными глазами и сказала уверенно:

– Да! Он всё знал! И очень любил меня. А я всегда буду любить его и тебя! И мне всё равно, что там было в прошлом!

Они обнялись, и Люба расцеловала старушку.

– Ба! – проговорила девушка после недолгого молчания.

– А? – отозвалась та, не зная, что ещё ожидать от своей егозы.

– Я есть хочу! Твой суп так пахнет!

– Так пойдём же обедать, – спохватилась Анфиса. – Всё готово давно. Уже, поди, и остыло!

Она так и не спросила Любашу, кто же рассказал ей о ней, а сама внучка говорить об этом не стала. Да и какая разница, чей рот не удержал чужую тайну. Впрочем, и тайны-то давно никакой не было. Целая жизнь прошла с той поры. Главное, что Любаша, егоза её любимая, не отвернулась от неё, не стала проклинать, как это сделала когда-то Людмила. И известие о том, что Иван её родной отец, Любаша восприняла как нельзя лучше. А ведь боевая какая девчонка! Такой палец в рот не клади…

– Эх, – вздохнула про себя старушка, – пожить бы ещё немного… Замуж её выдать. Определить, как надо, а потом можно будет уже и на покой…

***

Уже начало темнеть, когда Люба, сделав по дому все дела, подошла к бабушке, уютно устроившейся перед телевизором в глубоком кресле:

– Бабуль, там Катя пришла. Мы посидим у нас на лавочке, ладно?

– Только не долго, – кивнула старушка, всё-таки с некоторой тревогой вглядываясь в лицо внучки. Но Люба выглядела вполне беззаботной, и Анфиса успокоилась.

Катерина, в самом деле, ждала Любу на лавочке и как только подруга вышла, вынула из-за пазухи свёрток и сунула ей в руки.

– Спасибо! – шепнула Любаша. – Ну что, как обычно, к десяти?

– Ага, – кивнула Катя и вдруг заметила что-то особенное в лице подруги: – Ну, ты что, всё ещё из-за Гусихи переживаешь? Или из-за того, что сказал её отец? Да может быть это и неправда! Что ты его слушаешь?

– Правда, – вздохнула Люба. – Я поговорила с бабушкой. Она от насильника отбивалась и так получилось.

– А-а-а, тогда это правильно, – с пониманием произнесла Катя. – Слушай, там свежий номер «Спид-Инфо» вышел, я дочитаю и тебе принесу. Только ты никому, ладно? Так вот, там в одной статье тоже про это писали…

Подруги поболтали ещё немного, потом разошлись и Люба, быстро спрятав свёрток в своей комнате, пришла к бабушке.

– Ба, тебе что-нибудь нужно? Давай я тебе чай заварю или лекарства дам. Укрыть тебя?

– Нет, внученька, ничего не надо, – покачала головой Анфиса. – Я тут посижу, а потом лягу.

– Я тоже пораньше лечь хочу, – мягко улыбнулась ей девушка.

– Ложись, ложись, касатушка… – погладила её по руке Анфиса. – Отдыхай… А я пока тут побуду. Добрых снов!

– И тебе, бабуля!

Люба ушла в свою комнату и развернула свёрток, который принесла ей Катя. Коротенькая джинсовая юбка, сшитая в виде трапеции, вызвала у девушки настоящий восторг. Катя выпросила её у своей двоюродной сестры всего на один вечер специально для Любы. И девушка осторожно погладила целый ряд пуговичек-заклёпок, расположенный впереди по самому центру. Юбку можно было расстегнуть полностью и это придавало ей какую-то особенную прелесть.

Люба переоделась очень быстро, волосы собрала в высокий хвост, а чёлку начесала, чтобы она красиво лежала надо лбом. Зеленоватые тени, тушь и губная помада завершили образ, и Люба осталась собой очень довольна.

Приоткрыв дверь и убедившись, что бабушка задремала под монотонное ворчание телевизора, Любаша вернулась в свою комнату, свернула старенькую куртку и положила под одеяло, повторяя свой собственный силуэт. Потом через окно выбралась на улицу, где на лавочке под кустом сирени её уже ждала Катя. Подруга была в джинсовой куртке тоже с сестринского плеча и блестящих розовых лосинах, которые недавно купила ей мама.

Оглядев друг друга, красотки взялись за руки и растаяли в опустившейся на землю темноте. А ещё через пятнадцать минут их уже можно было видеть танцующими на дискотеке в деревенском клубе. Под потолком, разбрасывая по стенам радужные блики, крутился самодельный зеркальный шар и девчонки, мелькая в осколках битых зеркал, громко подпевали любимой группе Ace of Base:

– Happy nation! Living in a happy nation…

Where the people understand

And dream of the perfect man…

– Ой, Любка! Смотри! – перестав голосить, дёрнула подругу за рукав Катя. – Это же Артём Негода! Сын нашего зоотехника. Он в прошлом году школу окончил, а сейчас учится в городе. Какой красавчик! Просто закачаешься!

Люба повернулась и увидела того, о ком говорила Катя. Прислонившись плечом к стене, он тоже смотрел на них и улыбался, как может улыбаться только очень уверенный в себе человек.

***

Анфиса проснулась, почувствовав, как затекло её тело. Она пошевелилась и попыталась подняться, но сердце прострелила такая острая боль, что у пожилой, измученной тяжёлой жизнью женщины, перехватило дыхание.

– Люба, Любаша… – позвала Анфиса внучку, но ответом ей была тишина. А сердце билось все сильнее и резче, голова кружилась, и начали неметь руки. – Люба-а-а…

Анфиса потянулась за таблетками и стаканом с водой, но рука старушки дрогнула, стакан опрокинулся и покатился по полу. Анфиса устало закрыла глаза, а сердце снова пронзила острая игла…

Глава 4

Едва Артём появился в зале, как вокруг него тотчас же собралась толпа парней и девушек. Наверное, он рассказывал им что-то очень весёлое, потому что все они громко смеялись, не обращая внимания на музыку. Потом кто-то из девиц вытащил Артёма танцевать.

Люба то и дело украдкой посматривала на него. Ей нравилось, как он двигается, нравилась его белозубая улыбка, ей нравилось в нём всё. Девушка вдруг представила себя в его объятиях и вспыхнула румянцем от нахлынувшего волнения. Она ещё смотрела на Артёма, когда он поднял голову, встретился с ней взглядом и вдруг подмигнул ей.

Люба торопливо отвернулась, но он успел заметить глупое, влюблённое выражение её лица.

– Ты что? – удивилась Катя, когда Люба дёрнула её за рукав куртки.

– Давай немного отдохнём, – попросила подругу Любаша.

– Мы же только пришли! Давай ещё потанцуем! – стала упрашивать её Катерина. – Ой, какая песня!

– Ладно, но только один танец, – сдалась Люба, приказав себе даже нечаянно не смотреть в сторону Артёма.

Однако, когда зазвучал медленный танец, она невольно обернулась и тихонько ахнула: Артём, оставив свою компанию, направлялся к ней. Пряча стеснительную улыбку, девушка сделала шаг к нему навстречу. Вот только Негода прошёл мимо Любы и протянул руку Кате:

– Ну что, прелесть моя, потанцуем?

Катя, бросив быстрый виноватый взгляд на подругу, ответила на приглашение и Люба, оставшись одна посреди зала, поспешно отошла в сторонку. Нет, она не сердилась на подругу за то, что та пошла танцевать с этим парнем. Она злилась на себя, потому что растерялась и выглядела полной дурой. А самое страшное было в том, что Артём понял это. Да, он заметил, что она ждала его приглашения, видел, как она хотела потанцевать с ним. И всё равно прошёл мимо.

Люба прижала ладонь к пылающему лбу. Нет, оставаться здесь после такого позора она не может. Вот сейчас закончится песня, и Артём с Катей подойдут к ней. Что она им скажет? Сделает вид, что ничего не произошло и снова пойдёт танцевать? Нет, это не в её характере. Лучше уйти. Потом она придумает какое-нибудь объяснение для Кати. А Артём… Что подумает он, ей было совсем не интересно.

Не рассуждая больше, Люба вышла на улицу и поспешила домой. Но не успела даже повернуть за угол, когда услышала приближающиеся позади шаги и срывающееся дыхание.

– Подожди! Да подожди ты, Люба! Тебя же Люба зовут? Мне сказала твоя подруга.

Артём догнал девушку и дёрнул её за руку:

– Куда ты?

– Домой, – остановившись, резко ответила она ему.

– Люб, ты что, обиделась? – Артём попытался приобнять её. – Пойдём, я с тобой тоже потанцую. Ну в самом деле! Извини! Я уже сто лет не был на нашей дискотеке, а тут пришёл и увидел сразу двух красавиц. Да ты не переживай, меня на всех хватит.

– Много чести переживать за тебя! – усмехнулась Люба, освобождаясь из его объятий. – Я тебя знать не знаю, так что ничего себе не выдумывай. Иди в клуб, там красивых девчонок много. А мне пора. Я всё равно собиралась уходить.

– Гордая какая! – усмехнулся Артём. – Давай тогда провожу тебя, что ли. Заодно познакомимся поближе. Расскажешь мне о себе.

Люба в ответ только фыркнула:

– Ничего я не собираюсь тебе рассказывать! Больно надо! И вообще, отстань от меня.

– Я же уже извинился, – развёл руками Артём.

– А я не просила тебя об этом, – фыркнула Любаша.

– А об этом? – он снова привлёк её к себе и поцеловал в губы настоящим, взрослым поцелуем.

Тысячи фейерверков вспыхнули в глазах Любаши, а голова закружилась от приступа внезапного счастья. Наверное, девушка упала бы, если б Артём не держал её очень крепко. Но Люба растерялась только на одно мгновение, а потом вцепилась в него ногтями и принялась вырываться как дикая кошка, расцарапав парню лицо и шею. Но он, не ожидавший такого отпора, и сам уже выпустил её из объятий:

– Дура бешеная! – воскликнул он, проводя пальцами по царапинам на коже. – Совсем с катушек слетела?

– Сам ты дурак! Отстань от меня! – с яростью выкрикнула Люба, повернулась и побежала домой, боясь, что он сейчас догонит её. Но Артём не тронулся с места и долго ещё стоял, вытирая ладонью сочившуюся по лицу и шее кровь.

А Люба, рыдая, бежала по улице и обзывала себя самыми последними словами. Больше всего она боялась признаться самой себе, что влюбилась в этого Артёма с первого взгляда, а ещё ей очень понравился его поцелуй. Понравился до такой степени, что она испугалась внезапно охвативших её ощущений. В тот момент тело Любы неожиданно стало безвольным и податливым. И этих нескольких секунд девушке хватило на то, чтобы понять: вот о чём с таким придыханием рассказывает ведущая ночного шоу.

– Дура! Дура какая! – подбегая к дому и широкими взмахами ладоней вытирая слёзы, упрекнула себя ещё раз Люба. Потом забралась в окно, и тихонько выглянула из своей комнаты.

Бабушка по-прежнему сидела в своём кресле, но что-то в её позе не понравилось Любе и девушка, забыв о макияже и откровенном наряде, бросилась к ней.

– Ба! Бабуля! Бабушка-а-а!!!

***

Наталья и Фёдор, соседи Анфисы, крепко спали, когда Люба принялась стучать им в окно:

– Тётя Наташа!!! Дядя Федя!!! Да проснитесь же вы! Бабушка умирает!!!

– Ой! – Наталья села на кровати, пытаясь разобрать спросонья, кто там кричит: – Любка, что ли, шумит? Господи! Поди с Анфисой что… Федь, а Федь… Вставай! Я пойду посмотрю, что там, а ты одевайся. Не к добру всё это…

Она вышла на крыльцо и удивлённо уставилась на Любу:

– Ты откуда такая?

Но девушка только махнула рукой:

– Зовите дядю Федю, в больницу нам надо!

Наталья метнулась в дом, на пороге столкнувшись с мужем, который одевался прямо на ходу. Вся эта суета длилась недолго и вскоре Фёдор, загрузив в машину Анфису и Любашу, мчался в районную больницу, думая только о том, как бы успеть довезти старую соседку до врачей живой.

Фёдор успел и это было настоящим чудом, о чём и сказал вышедший к ним врач, после того как определил Анфису в реанимацию.

– Бабушка будет жить? Вы спасёте её? – не сдерживая волнения, схватила его за рукав Люба.

– Пока ничего определённого не могу вам сказать, – доктор спокойно разжал её пальцы и отстранился от девушки. – Мы проведём все необходимые процедуры, но результат будет очевиден не сразу. Если бы вы привезли её чуть раньше. Вы сын? – обратился врач к Фёдору. – Почему тянули?

– Нет, я сосед, – торопливо покачал головой тот. – Анфиса вдвоём с внучкой живёт. Вот с ней, с Любой.

Доктор бросил на девушку быстрый оценивающий взгляд:

– Тогда всё понятно. Нам удалось восстановить работу сердца, но это только благодаря аппаратам. Сразу хочу предупредить вас: последствия такого приступа могут быть достаточно тяжёлыми. Кто-нибудь из взрослых в семье есть?

– Шура, моя сестра, – сказала Люба.

– Пусть завтра придёт. Я буду разговаривать с ней. И пусть захватит с собой амбулаторную карту вашей бабушки. А то приехали с пустыми руками. Догадываться я, что ли, должен, что там у неё со здоровьем?

Не добавив больше ни слова, доктор ушёл, оставив Любу и Фёдора в коридоре. Девушка закрыла лицо руками:

– Это я во всём виновата! – проговорила она, качая головой. – Никогда себе этого не прощу…

– Поехали домой, Любаша, – вздохнул Фёдор. – Что могли, мы сделали. Остальное зависит от докторов.

– Нет-нет, – испуганно отшатнулась от него Люба. – Я здесь останусь, с бабушкой. Вдруг ей понадобится моя помощь.

– Девочка, это больница, – Фёдор взял Любашу за руку. – И, если Анфисе понадобится помощь, здесь есть, кому её оказать.

– Всё равно я останусь тут… – Люба была настроена решительно, но Фёдор не собирался уступать ей:

– Тебе бы умыться и переодеться, – махнул он рукой сверху вниз. – А то и врач вон невесть что подумал.

Люба покраснела от стыда, только сейчас вспомнив о своём наряде и растёкшейся туши.

– Ладно, – сказала она. – Только вы, дядя Федя, отвезите меня, пожалуйста, в Зарю. Мне нужно поговорить с Шурой. Всё равно уже скоро утро…

Фёдор спорить не стал. Оставив Любашу у сестры, он уехал домой, решив, что больше ничем им помочь не может.

***

Зевая во весь рот, Шура выслушала взволнованную Любу, но, вопреки ожиданиям девушки, огорчаться совсем не стала.

– Что ты так разнервничалась, не пойму? – проговорила она равнодушно. – Бабка-то совсем старая уже. Всё равно ей скоро помирать. Надеюсь, она что-нибудь на этот случай отложила? У меня денег на похороны нет.

Люба всплеснула руками:

– Как ты можешь такое говорить?

– А что не так? – пожала плечами Шура и снова зевнула. – Или ты хочешь, чтобы она сто лет прожила? Иди лучше умойся! Размалевалась как кукла. А юбка у тебя ничего, прикольная. Сонька прислала?

Люба не ответила, потому что в эту минуту к ним вышел заспанный Герман.

– Что ты орёшь, как переполошенная? О, Любка! Привет! Какая ты секси! Лялька, что надо!

Шура цокнула и презрительно закатила глаза:

– Уймись, придурошный! Ей пятнадцать лет всего, и она моя сестра, если ты забыл. Или тебе Дашки Хабаровой мало? Смотри, поймаю ещё раз, на узелок завяжу или ножницами отрежу. Ты меня знаешь!

– Понесла, дурында… – махнул рукой Герман.

– Да перестаньте вы! – топнула ногой Люба. – Что с бабушкой делать будем? Ей же нужно помочь! Шура, врач сказал, что будет разговаривать только с тобой. Потому что я – несовершеннолетняя.

– Никуда я не поеду! – заявила Шура. – У меня и своих проблем хватает. Кто бы мне помог!

– Так нельзя! – сказала Люба.

– Ой, я тебя умоляю… – махнула рукой Шура, и, заметив, что Герман подаёт ей какие-то знаки, вышла за ним во двор.

– Не выделывайся, собирайся и поезжай до бабки, – приказал Герман. – Она вот-вот помрёт, а дом кому останется? Жирно будет одной Любке такое наследство иметь. Сонька-то вряд ли на него претендовать будет. Братья твои тоже ни при чём. А ты рядом. Старуха увидит, что ты тоже о ней заботишься, и поделит вам всё с Любкой пополам. Кстати, твоя сеструха правильно говорит. Из вас двоих – ты совершеннолетняя, а значит, можешь стать для неё опекуном. Ну что ты уставилась на меня, как баран на новые ворота? Помрёт бабка, продадим её дом и все денежки у нас останутся.

– Ладно, – скривилась Шура. – Сейчас пойду оденусь. А ты смотри мне! Не дай Бог вернусь, а тебя дома нет! Прибью…

***

Прежде чем ехать в больницу, Шура и Люба побывали в Касьяновской амбулатории и фельдшер, выдавая им карту Анфисы, покачала головой:

– Это ведь уже не первый приступ вашей бабушки. Нехорошо, ой как нехорошо. Не хочу вас пугать, девочки, но всё может закончиться очень плохо.

Шура отвела взгляд в сторону, а Люба побледнела одновременно от страха и от гнева:

– Не надо так говорить, Ольга Васильевна! Бабушка не умрёт! Я не допущу этого!

Фельдшер пожала плечами:

– Мне-то что? Я просто хотела предупредить!

Несмотря на уверенность Любы и её надежду на скорое выздоровление бабушки, врач в больнице подтвердил слова деревенского фельдшера.

– Анфисе Яковлевне нужно другое лечение. Как минимум в областной клинике. Там недавно открыли центр сердечно-сосудистых заболеваний, он современный с импортным оборудованием. Я могу выписать вам направление, с которым вы сможете подать документы на квоту, но мои услуги – не бесплатные. А потом вам всё равно придётся ждать своей очереди.

– Сколько ждать? – спросила Люба.

Доктор пожал плечами:

– Не знаю. Может даже несколько месяцев или год.

– Вы с ума сошли?! – воскликнула Любаша, чувствуя, как в ней закипает злость. – Какой год??? Бабушку нужно спасать немедленно!!!

– Ну, если вы такая богатая, – усмехнулся врач. – Пожалуйста, забирайте её и перевозите в область. Только имейте в виду, у вас есть не больше двух дней.

– И перевезу! – выкрикнула ему в лицо Люба и дёрнула за рукав Шуру: – Ну что ты стоишь, рот раззявила? Пошли отсюда!

– Куда?! – не поняла Шура.

– На переговорный! – отрезала Любаша. – Попробую дозвониться Соне!

***

Районный переговорный пункт находился на территории главпочтамта и, как всегда, был забит народом. Люба с трудом протиснулась к свободному окошку, назвала номер больницы, где работала Соня, и оплатила минуту разговора. Ждать своей очереди пришлось около получаса, но когда гнусавый голос оператора назвал нужный ей город и номер её кабинки, Люба бросилась туда и торопливо сняла трубку.

– Регистратура городской больницы номер три города … – послышался чей-то далёкий незнакомый голос.

– Пожалуйста, – заторопилась Люба, – мне нужна ваша медсестра, Софья Алексеевна Кот. Найдите её, скажите, что звонила сестра Люба, и передайте, что наша бабушка попала в реанимацию. Я сейчас снова закажу звонок. Пусть Соня ответит мне.

Вокруг стоял невообразимый ор, в каждой кабинке люди пытались докричаться до своего абонента, и Люба до боли прижала чёрную телефонную трубку к уху, чтобы услышать ответ:

– Хорошо, сейчас… – сказали ей и звонок прервался.

Растолкав людей, Люба оплатила ещё две минуты и попросила повторно набрать номер. В ожидании соединения она подошла к Шуре, стоявшей у стены и смотревшей, как за деревянными дверцами с грязными окошками люди зажимают телефоны в руках и кричат в нижний динамик:

– Алло! Алло! Ты меня слышишь? Я тебя слышу! А ты?!

– Приеду! Говорю тебе, приеду! Алло!

– Нина, ты мою посылку получила? А? Не поняла? Повтори! Получила?!

Шура покачала головой:

– Дурдом какой-то! – она повернулась к подошедшей сестре. – Ну что там?

Люба настороженно прислушалась:

– Ой, это наша! Пошли!

Люба сняла трубку и тут же услышала голос сестры:

– Люба! Любаша, это я! Что случилось?

Разговор получился быстрым и скомканным, и Шура плохо разобрала, о чём говорила старшая сестра. Поэтому, когда они вышли из переговорного пункта, она остановила Любу и заглянула в её растерянное лицо.

– Что Сонька сказала? Она пришлёт деньги?

– Да, – кивнула Люба. – Сказала, что пришлёт, сколько сможет. Но она уезжает…

– Куда? – не поняла Шура и вдруг испугалась: – Подожди, она что, возвращается сюда? Только этого мне не хватало!

– Нет, – покачала головой Люба. – Они с Егором и Сенечкой едут в Германию. Там теперь живут Марина и Владимир, их друзья. Вот и Соня решилась на переезд. Уже документы все оформили и билеты купили.

Шура присвистнула:

– В Германию?! Ничего себе…

Она вдруг зло сощурила глаза:

– Конечно, куда нам! Мы же не принцессы! Ей хорошо, она теперь по заграницам кататься будет, а мы тут с бабкой нянчиться…

– Если ты ещё раз назовёшь бабушку бабкой, – сверкнула глазами Люба, – я тебе язык вырву!

Шура бросила на сестру тяжёлый взгляд и замолчала.

***

Денег Соня прислала вполовину меньше, чем обещала. Их хватило только на то, чтобы оплатить лечение бабушки в районной больнице. И Люба беспомощно посмотрела на Шуру и Германа, специально приехавших в город, чтобы помочь ей получить перевод.

– Слушай, я могу помочь тебе, – неожиданно предложил Любе Герман, на минуту оставшись с ней наедине. – Если хочешь, конечно. Всего одна ночь и ты будешь при бабках. Ну что? Согласна?