Отзывы на книгу «Что делать?», страница 2, 115 отзывов

…если не о чем говорить, но есть в комнате кошка или собака, заводится разговор о ней: если ни кошки, ни собаки нет, то о детях. Погода, уж только третья, крайняя степень безресурсности. Н.Г. Чернышевский, «Что делать?», 1863

Удивительная книга. Нередкий для левого движения образец тюремной прозы (как не вспомнить хотя бы Репортаж с петлей на шее), но ценность его не только в обстоятельствах создания и не в долгой истории влияния на известные личности и широкие круги советского общества, а в какой-то удивительной, повторюсь, свежести. Автор, хоть и заметно торопится, очень задорно общается с читателем, разговаривает открыто, смело, порой с некоторым наездом, вызывая и сейчас неожиданные реакции (у меня), а в середине XIX века, вероятно, явно был новым словом в благопристойном (как нам может показаться) мире классической русской литературы.

Автор не желает и не скрывает, что его книга была задумана как ответ на роман Тургенева «Отцы и дети», отсюда эта явная, нарочитая перекличка в фамилиях главных героев - Кирсанов тут и там, лягушек несчастных режут для красного словца пачками. Но ответ этот, который должен был показать, что Базаров – лишь жалкая пародия на Лопухова и истинного Кирсанова, далеко ушел от такой простой цели, став самостоятельным произведением о новой этике. Прежде чем мы перейдем к ее обсуждению, не могу не отметить, что эти милые совпадения фамилий, которые могут что-то означать, а могут и не означать, придают русской классике дополнительной прелести. Взять хотя бы Павла Корчагина из «Школы» Гайдара.

В этом же контексте заинтересовал меня и Рахметов, который, как писали советские исследователи, имел вполне реального прототипа, некоего Бахметьева. Он-де и деньги Бакунину возил, и стальным человеком был, и сгинул, попытавшись основать новое общество на Маркизских островах (как тут не вспомнить Кристиана Крахта с его Империей). Однако кроме столь лобового и, вероятно, однозначного сравнения, можно создать сущности сверх необходимого и попробовать увидеть в Рахметове намеки на, внезапно, Тургенева, вернее на то, что и он мог быть таким. Знатный род, ведущий свое происхождение от татарских выходцев на Русь, имение в верховьях Цны (ведь именно здесь бродил Тургенев в своих «Записках охотника»), как обойти стороной такие намеки?

Заметную часть книги занимает создание и развитие швейных кооперативов. Вера Павловна старается и преуспевает. Я, наученный горьким опытом XX века, ждал срывов и проблем с учетом, но автор писал в другую, несколько более наивную эпоху, где мог себе позволить полный и безоговорочный успех. Удача с кооперативом напомнила мне маниловские планы Левина в «Анне Карениной», где Толстой тоже рассказывал о полной и безоговорочной победе своих земельных реформ. Я и там все время ждал, что дело не пойдет и накроется медным тазом, однако веру писателей-классиков в себя не перешибить. Чернышевский в этом плане более реалистичен – намек на III отделение в книге довольно жирный, эта сила разрушает планы по неудержимой экспансии кооперативов, которые должны были бы в противном случае быстро изменить мир.

Да, это времена наивной, но довольно значимой веры в разумное переустройство общества. И, заметим, веры в расцвет семьи народов, стоит вспомнить хотя бы умиление Короленко малороссами. Хобсбаум любопытно писал об этом времени в Эпохе революций, наивно, перспективно и без понимания многих негативных сторон процесса. Чернышевский был явно из той же плеяды деятельных, умных и наивных, вернее – наивно верящих. Даже мова в книге есть, мимолетно, но отражая определенный штрих.

В этом плане любопытно сочетание прогрессивной личной этики, к которой мы никак не перейдем, с несколько снобистским отношением к замкнутым в ритуал культурам. Автор спокойно относится к колониальной экспансии (как иначе интерпретировать пассажи о том, что Новая Россия будущего – это не та Новая Россия середины XIX века, где Одесса и Херсон, а гораздо дальше на юг?), пеняя китайцам за их традиционную жестокость. Сохранить такое отношение к традиционным культурам с верой в прогрессивность экспансии в XX веке левому движению не удалось (отметим это, не поднимая вопрос о корректности такого подхода), случилась даже инверсия – осуждение колониализма привело к некоторому зацикливании на превознесении локальных традиций.

Любопытно и то, какое сильное воздействие на Чернышевского оказал Хрустальный дворец. Здание из металла и стекла казалось столь привлекательным образом будущего, что в нем без труда фантазией автора помещалось утопическое сельскохозяйственное предприятие из очередного номерного сна Веры Павловны. Интересно, когда у будущего есть такое вполне ощутимое воплощение.

И об этике. Все остальное, будем честны, предельно любопытно, важно местами и многое объясняет в образе мыслей автора, но писал он книгу для рассказа об этике. В «Что делать?» Чернышевский предстает яростным феминистом, удивительно (в который раз появляется в этом кратком отзыве это слово?) легко сочетающим свой феминизм с разумным эгоизмом. Подход этот любопытен тем, что он, вроде бы, не должен быть в чести у левого мыслителя, ведь разумный эгоизм по идее должен приводить к обществу, где выше всего ценятся индивидуальные интересы (несмотря на любую осознанную необходимость). В пределе все это должно вылиться в (знакомую мне лишь по описаниям) мертвую антиутопию Айн Рэнд, где индивидуумы находятся в постоянной классовой войне против общества. Но Чернышевский оптимистичен, он утверждает, что саморегуляция разумного эгоизма будет сильнее центробежных тенденций. В этом разумный эгоизм Чернышевского сродни согласованному солипсизму, когда индивидуальные миры все же усредняются и дают некую рациональную картину мира. Тень этой веры в разум и его победу над животным эгоизмом мы могли наблюдать в знаменитых картинах будущего в «Государстве и революции» В.И. Ленина, который, как известно, этикой Чернышевского был очарован.

В итоге мы имеем любопытную умную книгу, когда-то возведенную в канон, растиражированную, затертую до шуточек и опошления, но от этого не потерявшепотерявшую ни грамма положительного этического заряда. Удивительно, что из школьного прочтения (да, мы в начале 2000-х в нашей глубинке еще читали «Что делать?» в школе) я ничего этого не запомнил.

Эту книгу я прочитала на спор с самой собой, когда прочитала у Д. Емца в первом "ШНыре" фразу "Да ты не только Раскольников, но и Рахметов". Хм. С Раскольниковым вроде знакома - а вот кто такой Рахметов? Вики не удовлетворила мое любопытство, и пришлось идти в книгу. Книга не является той классикой, которой тыкают в лицо и стыдят за пренебрежение. Она откровенно устаревшая, медленная, мало понятная. Да что там - даже лекция Быкова о ней и то скучная. Какой-то код революции. Но мне понравилась - по одной простой причине. А я не погружалась - читала сильно по диагонали, останавливаясь только на интересных моментах. Мне кажется, если погрузится, это будет как кисель - вязкий, липкий, поглощает, обволакивает со всех сторон, даже душит. Но если снять сливки по верхам - можно найти интересные моменты. Революционные для своего времени персонажи - Вера Павловна, семейные отношения. Конечно же Рахметов - интересный пример "нового человека", не такой пафосный, как Базаров. Можно было больше Рахметова. И, конечно, язык - великий и могучий. Рекомендовать ли эту книгу? Может быть, на ваш страх и риск. Мне кажется, если погрузиться - это как упасть в люк, да еще сверху буквами засыплет. При том что персонажи, идеи, события достойны внимания.

Этому роману как никогда нужен ремейк в современных декорациях. Чернышевский - та еще язва, и необходимо найти современную подобную ему язву, которая перерисует историю девятнадцатого века на новый лад. В новую версию надо напихать побольше непристойностей и непременно добавить парочку геев, чтобы эту книгу даже и не пытались проходить в школе. Жаль, что нынешних политзаключенных не запирают в Петропавловской крепости, и у них совсем нет времени на написание бессмертных романов.

Зачем, спрашивается, мне новая версия книги, если и старую-то никто не читает? А если читают, то клеймят занудством и пропагандой? А затем, что сто пятьдесят лет прошло, цирк, так сказать, уехал, а клоуны остались прежние. И если отставить в сторону все утопические коллективные хозяйства с коммунистическими обедами, таинственных незнакомок, символизирующих победу мирового благоденствия, и прочие примитивные метафоры, истерзанные советскими критиками, то в сухом остатке будет история людей, которые не теряются в сложных жизненных обстоятельствах и добиваются своего, не идя при этом по головам и не подставляя своих ближних. А вот как раз те жизненные обстоятельства, в которые ставят их современные им нравы и моральные требования, налагаемые обществом, выглядят как раз-таки абсурдно и архаично. И нерационально с производственной точки зрения. С одной стороны - типичные выжимки из марксистского манифеста о трудовом равенстве женщины. С другой стороны - как забавно наблюдать, как "одиозные" и "стыдные" вещи со временем становятся "приемлемым" и даже "правильным".

Эпоха, которая считала для женщин безнравственным заниматься чем-то кроме дома и семьи, безвозвратно теряла собственных Хеди Ламарр и Элизабет Холмс, а некоторые до сих пор умудряются этому радоваться. И даже выходить за это на демонстрации, рисовать унылые плакаты и мечтать о том, чтобы все было "как раньше".

Мне странно и удивительно заявлять такое, но, по моему мнению, Чернышевский (мужчина!) довольно точно сформулировал, что такое менсплейнинг. В наше время это слово описывает явление, когда мужчина заведомо предполагает, что его собеседник или аудитория (женщина или несколько женщин) по причине своего пола некомпетентны в обсуждаемом вопросе, и напирает на собственную точку зрения, даже если она неточна\неверна\вообще не касается изначальной темы разговора. Эту черту он приписал своему "проницательному читателю", которого раз за разом опускает в каждом своем обращении, и сделал упор на то, что "проницательный читатель" - это мужчина. Не любой мужчина, а, так сказать, образ современного эксперта в спорах со всеми - того самого анонимуса, который "заранее знал, чем кончится этот фильм" и "лучше всех знает, что хотел сказать автор". Чернышевскому надо вручить орден за верные мысли о равноправии: еще в 1863 году он вывел многое из того, что даже теперь до некоторых еще не дошло.

Что бы там не писали измученные нарзаном и школьной программой благодарные читатели, я радуюсь этой книге, как малое дитя. Среди обширного болота русской философии с ее антропософскими нравоучениями и фантазиями о б-гоизбранности русского народа, среди развалов мизогинной и откровенно пошлой классической (и не только) литературы, среди тонн нытья о стремной судьбе и од выученной беспомощности "Что делать?" кажется настоящим глотком воздуха в затхлом чулане. Пусть это и не художественная литература в полном смысле слова, пусть ее и сложно читать, но зато она действительно того стоит. И, несмотря на наличие в заглавии вопросительного знака, герои книги действительно знают, что делать.

Когда читала книгу, было очень много интересных мыслей, которые хотелось изложить в отзыве. Книгу закрыла, и мысли куда-то улетучились. Сейчас попробую собрать их по крупицам.

Что сразу бросается в глаза, как только начинаешь читать, так это язык автора, его стиль. Здесь он очень сужен и максимально приближен к научному. Словно читаешь не художественное произведение (хоть и не совсем), а ощущение какого-то научного текста.

Во-вторых, многочисленные отступления. Их слишком много. "Проницательный читатель, наверно, уже успел заметить, что..." и так до бесконечности. На пять страниц непосредственного произведения приходится семь страниц авторских вставок и замечаний. Это напрягает.

Я повторюсь, наверно, в тысячный раз, но роман действительно содержит очень много размышлений. Действительно много. Вот это пример, когда сначала появляются идеи, а потом уже приходит мысль написать книгу. Видимо, автору очень уж хотелось выплеснуть свой поток мыслей, а слушателей рядом не было. Очень яркий пример схемы замысел = книга. А не как это часто бывает, сначала идея написать книгу о чем-нибудь, а потом содержание высасывается из пальца.

И все эти размышления не всегда понятны сразу. Иногда приходилось перечитывать, иногда и по несколько раз. Но когда понимаешь мысли и ход рассуждения, приходит осознание того, что во многом он действительно прав. Во многом. Но не во всем.

Например, я не совсем согласна с его точкой зрения на ревность. Не совсем согласна с тем, что люди могут жить в справедливом, равном обществе без зависти, лжи и всего такого. Но это утопия, и это очень приятная утопия.

Что еще... Книга очень полезна девушкам, как это ни странно. Тут есть идея равенства мужчин и женщин, именно равенства, а не феминизма. Тут есть интересные мысли о браке и любви, полезные и актуальные и в наши дни.

Отличительной чертой произведения является то, что в нем совершенно отсутствует поэтичность и тонкость. Наоборот, все слишком прямолинейно и откровенно. И это скорее плюс, чем минус.

Рахметов. Такой очаровательный хам. Конечно, действует из лучших побуждений и все такое. Но хам. А хамов я люблю. Представьте, вы будучи обыкновенным человеком, подойдете к нему. А он, зная, что вы, будучи заурядным и ничем не примечательным человеком, не имеете ни особых качеств, ни влияния в определенных кругах, отвернется от вас, ответив, что ему, мол, некогда. Не потому, что действительно некогда, а потому, что вы, дескать, птица не высокого полета, и нечего ему с вами время даром терять. Но сильный человек. Мне понравился. :)

«Новые люди»… Если я все правильно понимаю (а если неправильно, то поправьте меня), то эти «новые люди» представляют революционное движение. Оппозицию. Но вот что странно. Нет здесь ни слова о том, как они хотят добиваться своих целей. Есть картинка идеального общества, а как его достичь, не сказано. Да, есть пример Веры Павловны. Она открыла швейную мастерскую, где каждый работает на себя, но имеет общую цель. И все разбогатели. Да, предприятие разрастается, открывается вторая, а затем и магазин. Но все равно. Мне непонятно, что они собираются дальше делать, эти новые люди.

И вообще. Когда читаешь роман, к этим взглядам и убеждениям относишься немного снисходительно и немного саркастически. Власть-то получили, светлое будущее строить вроде начали, но не получилось ведь. Не хочу разбираться ни в причинах, ни в следствиях, ни в том, кто прав или виноват. Просто факт. Мы пришли к несколько другому обществу, и я не знаю, какое лучше.

А сбылись ли надежды новых людей? Нет. Конечно, правильно было бы сказать «Да»: у нас демократия и все такое. Но все-таки нет. Так может быть, им и не суждено сбыться?...

Сам автор мне очень нравится. Начало книги очень зацепило, но под конец я начала оттягивать чтение книги. Сначала я подумала, что это из-за любви Александра и Веры. Возможно это была первая причина. В последующим я же смирилась и все равно оттягивала чтение. В чем была причина? Для меня это до сих пор загадка. На самом деле у меня осталось множество вопросов к автору. Главный вопрос автору. Кто же была та дама в трауре? Она появилась в конце. И я уже поджидала, что автор все раскроет. Оказалась не права. Меня удивило что ей было выделено столько внимания да и еще в конце. Хотела бы послушать про нее историю. На меня произвел впечатление Лопухов! Возможно тем что наши мысли схожи и я чем-то на него похожа. Поэтому я хотела чтобы Вера осталась с ним. Так как я не автор и к сожалению мне это не подвластно. Главное что они оба остались счастливы. Помню в школе еще разбирали сны Веры Павловны. Уже конечно не помню. Сейчас же я понимаю их частично. Последний во все не поняла. Мне показалось, что автор просто подвел итог в последнем сне. Благодарю, Чернышевского, что открыл мне путь к классике! P. S. Забыла упомянуть. Вера Павловна просто молодец. Она сбежала из дома. И если вспомнить она перечила матери. В те годы это было очень страшно и рискованно. Для кого-то показалось бы глупостью, для кого-то смелостью. Этим она просто меня подкупила. Я могу перечислять много ее поступков, которые меня обрадовали или огорчили. Главное, что она была сочным персонажем. Она ожила в моем разуме. На этом я прощаюсь.

Конечно, Николай Гаврилович рассуждал совсем не так, но это моё впечатление от книги. ) Даже сейчас мысль о том, что женщина может быть равна в правах и возможностях мужчине, вызывает горение задов некоторой части общества. А уж как это звучало в середине XIX века сложно даже представить. Тем более, что Чернышевский ратовал даже не за равноправие, а за более высокое положение женщин, потому что “палку, которую перегнули в одну сторону, чтобы выпрямить, нужно перегнуть в другую сторону”.

Что же касается нашего времени, то, к сожалению, роман “Что делать?” очень тяжело читается. Речь автора изобилует бесконечными повторами и невероятно усложнёнными конструкциями. Он очевидно в гораздо большей степени философ и мыслитель, нежели писатель. Чтобы продраться через его стиль, нужно приложить заметные усилия, поэтому неудивительно, что в школьные годы ни я, ни все мои знакомые, эту книгу не оценили, а некоторые и вовсе не дочитали.

Да, сейчас, многое, особенно экономическая часть, в романе выглядит утопией, не применимой в реальной жизни. А уж описание прекрасного будущего в “роскошных” интерьерах алюминия и хрусталя и вовсе вызывает смех. Однако сложно не признать, что для своего времени книга была революционной и повлияла на многих людей, в числе которых были и В. И Ленин с супругой. Сейчас, после многочисленных попыток как в частном порядке, так и на государственном уровне, реализовать описываемые в том числе и Чернышевским “общины” или “артели”, очевидно, что идея эта нереализуема в долговременном формате. Но во время жизни писателя таких свидетельств ещё было очень мало.

На мой взгляд, как часть истории философии труды Николая Гавриловича смотрятся более уместно. Однако то, что многие писатели в своих произведениях прямо спорят с идеями романа “Что делать?”, превращает его в часть русской литературы. Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, В. В. Набоков изображают автора как разрушительную, негативную фигуру, и чтобы лучше понимать их отношение к нему, нужно прочесть и работы самого критикуемого.

Лично для меня при всех недостатках романа, позиция Чернышевского по “женскому вопросу” намного ближе того, о чём мечтал Толстой. Для которого жена была исключительно обслуживающим персоналом, а сама идея равноправия - недопустимой, посягающей на основы бытия. Вся революционность Льва Николаевича ограничивалась исключительно мужчинами, только они были “людьми”, чьё положение стоит внимания и улучшения. То есть, по сути, писатель считал необходимым освободить часть “рабов”, но оставить им всем “рабынь”, власть над которыми была бы немногим меньшей, чем до этого у помещиков над самими крепостными мужчинами.

Теперь об аудио-версии. Первое, что меня смутило - это длительное, минут на 40, вступление от редактора, где расписывается “что хотел сказать автор” каждым из своих персонажей… Мне эти объяснения ещё в школе не нравились, а уж во взрослом возрасте слушать их и вовсе утомительно. Тем более, когда весьма смутно помнишь само произведение и переслушиваешь именно для того, чтобы составить о нём уже взрослое впечатление. Дополнительное отторжение вызывает то, что написано это предисловие было явно в советское время и сейчас звучит как очень прямая и навязчивая пропаганда. В общем, рекомендую эту часть пропустить - если возникнет желание, её можно послушать после самого произведения и сравнить с собственными мыслями и впечатлениями.

Безусловно, Владимир Сушков - профессионал своего дела. Прекрасно поставленная речь, никаких ошибок в произношении или ударениях, ровный тон, без дополнительных интонаций и актёрской игры (всё-таки он - диктор советского радио), хорошее качество записи. Однако очень чувствуется, что озвучивалось произведение в то время, когда “скорость жизни” была совсем другой. Это - первая аудиокнига, которую я прослушивала с ускорением аж в 60%. Вероятно, на это повлиял ещё и стиль Николая Гавриловича с его постоянными повторами одной и той же мысли. Но и темп речи диктора тоже, к сожалению, очень “несовременен”.

Как произведение школьной программы “Что делать?” мне кажется, слишком тяжеловесным и непонятным. А вот в более взрослом возрасте я бы советовала с ним ознакомиться всем, кто интересуется классическими произведениями, историей или философией. Значение романа на взгляды тех, кто стоял во главе революции 1917 года, сложно переоценить. А будучи взрослым человеком гораздо проще и “продраться” сквозь речевые обороты Н. Г. Чернышевского, и соотнести время написания романа с последующими событиями, где-то подтверждающими, а где-то опровергающими мысли философа.

Прочитал роман в первую очередь для того, чтобы понять, за что царские асфальтоукладчики сломали жизнь одному из самых светлых умов XIX века. Оказалось, за дело: слишком увлёкся Николай Гаврилович идеей того, что человек заслуживает лучшего. Сама история романа удивительна: Чернышевский сидел в Петропавловской крепости, отправляя роман частями в печать. Тюремные цензоры читали, читали, ничего не вычитали, думали - очередная мелодрама. Роман опубликовали в "Современнике", и произошел взрыв: его читали гимназисты, студенты, многие-многие, затем роман запретили, его переписывали от руки - как Библию - затем его печатают за границей. Позже большевики подняли Чернышевского на щит, будто он предвещал революцию. Да нет, ни о какой революции он не мечтал. Роман о том, что каждый имеет право на счастье и полноценную жизнь, на уважение своего выбора, на личное пространство. Вот так умно Чернышевский и обрушивает замшелые крепостнические скрепы, хотя ни слог, ни сюжет высокопарностью не блещут. Роман - совершенно искренний взгляд на человека как существо творческое, самостоятельное, ещё не раскрытое. В романе много о любви и уважении, здесь своя революционность. Да, это книга-веха, книга-указатель.

Отличная книга. Поразила здравость рассуждений о жизни, прозрачность и сухая откровенность в изображении житейской прозы - без нарочитого омрачения тонов и без какого-либо приукрашивания. Все, как и есть в жизни. На мой взгляд, в этом автор может составить конкуренцию самому Толстому или Достоевскому. Некоторые вещи впервые я увидела столь ясно и непредвзято, но честно и открыто, освещенными. И при этом удивлялась, что никто об этом никогда не говорит, но ведь все об этом думают! Советую всем, кто любит психологическую прозу и готов продираться сквозь чащобу занудства автора ради раскола лакомого орешка.

Роман, который Чернышевский написал в одиночной камере Петропавловской крепости. Стал настольной книгой новых русских революционеров, которые вдохновлялись примером Рахметова. Книга в свое время культовая, полная передовых, в том числе феминистских идей.

Вера Павловна, молодая девушка из приличной семьи, отказывается от брака с офицером и выходит замуж за бежного студента медика Лопухова. Именно со сцены его самоубийства и начинается роман. Зачем же он пошел на такой шаг? Да потому что жена его, Вера Павловна, полюбила другого, его друга Кирсанова. Лопухов не хочет ей мешать (развод в те времена был невозможен) и уходит из жизни. Вера Павловна и Кирсанов женятся - это собственно завязка и основная сюжетная линия романа. Но роман не об этом, вернее его ценность не в этом, а в тех философских, революционных и феминистских идеях, которые автор сообщает нам посредством Кирсанова, его друга Рахметова и Веры Павловны. Идеи эти смелые и для 21 века, можно только предполагать, какой фурор они произвели в веке 19-м.

Достаточно сказать, что "Что делать?" Чернышевского была настольной книгой Лили и Осипа Брик - тех самых, что жили втроем с Маяковским одной семьей. Не могу сказать, что книга и сегодня актуальна, слишком уж смелые идеи у автора, но смелость Чернышевского, конечно, восхищает. Не могу оценить книгу ниже 10 - но это скорее моя дань уважения автору, чем искренний читательский восторг.