Чужих не жалко

Там, где власть сменяема и открыта для критики, народ живет хорошо. Там, где диктатура и сплочение против внешнего врага, люди живут в нищете и бесправии. Примеров этому столько, что перечислять замучаешься

Соня. – Нет, – улыбнулся Иван. – Очков не носит. Просто она такая спокойная, строгая. Как учительница. Он мельком видел Станиславу на похоронах Егора, но там она пробыла недолго

– Вы давно разговаривали с Леной? – Она приезжала ко мне двадцатого, кажется. Двадцатого октября, – Надежда Тихоновна говорила тихо, почти шептала. – Мы посидели, поболтали. Обычно она мне хотя бы раз в неделю звонила, а тут пропала. Я решила, что у девочки свои дела. – Вчера вы сюда звонили? – Нет. Я бы и сегодня звонить не стала, у девочки свои дела, зачем навязываться… Но утром позвонил Костя. Он забеспокоился, не может Лене дозвониться. Я сначала звонила на мобильный

вернется насовсем. – Почему вы мне не позвонили? – вырвалось у Игоря. Она промолчала. Он был для собственной дочери чужим. Поэтому и не позвонили. Упрекать Надежду Тимофеевну было бессмысленно. Упрекать надо было себя. – Позвонить тебе, когда Костя вернется? – Да. Пожалуйста. Скорее всего, ему не о чем будет говорить с Ле

– Она к родителям ехала, когда погибла? – Понятия не имею. Возможно. Я была потрясена, когда узнала, что она разбилась! – На похороны ходила? – участливо спросила Соня. – Не люблю я похороны, – Марина поморщилась. – Да и концерт у нас