Читать книгу: «Магазинчик счастья Кейт и Клары», страница 3

Глава 6

– Уф! – пыхтит Себастиан, роняя коробку на прилавок. – Когда в следующий раз отправите меня принести что-нибудь, напомните мне взять автопогрузчик.

– Прости, – говорю я. – Надо было предупредить тебя, что она может оказаться тяжелой.

– О, а что это тут у нас? – спрашивает Анита, появляясь из цокольного этажа.

– Вот, – я достаю из коробки старую швейную машинку, открываю латунные застежки и снимаю чехол.

– Когда я была маленькой, у моей мамы была очень похожая, – говорит Анита, рассматривая машинку. – Она работает?

– Не думаю. Мне ее отдал Ной – решил, она сгодится для оформления витрины. Наверное, ею уже много лет не пользовались. – Я пробую повернуть старую заржавевшую ручку – машинка скрипит, стараясь привести в движение маховое колесо и поднять воображаемую иглу.

– Ну и звуки, – кривится Себастиан. – Ее нужно хорошенько смазать.

– Сомневаюсь, что этого достаточно, но Ной прав: если ее почистить, получится отличный декор для витрины.

– Надеюсь, она вам недорого обошлась, – говорит Себастиан, все еще разглядывая машинку. – Такой рухляди грош цена.

– Вообще-то она мне досталась даром. Нашлась у Ноя во время уборки дома вместе с разным художественным хламом. Его, судя по всему, забрал Джек – тот самый тип, который открывает художественный магазин на центральной улице.

Себастиан толкает локтем Аниту.

– Она имеет в виду, что вчерашнее свидание…

– Правда? – бледно-голубые глаза Аниты округляются. – Я не знала, что у тебя было свидание. Расскажи подробнее.

– И рассказывать нечего. Это было не свидание, а деловая встреча, – я оборачиваюсь к Себастиану. – А ты откуда узнал?

– Утром встретил Молли по дороге в школу…

Ну, разумеется.

– …и она сказала, что Джек, по-вашему, чудной. Вы, наверное, имели в виду «загадочный и таинственный»? – спрашивает он, размахивая руками над головой.

– Нет. Я имела в виду «чудной».

– В каком смысле, милая? – спрашивает Анита.

– Не знаю. Просто он немного странный. Сначала хочет, чтобы с ним держались в открытую, а когда задаешь вопрос, который ему не нравится, сам закрывается.

– Гетеросексуальные мужчины действительно чудные, – констатирует Себастиан. – Это как-то связано с избытком тестостерона, который путает их эмоциональное восприятие. Или с феромонами. Вечно забываю, с чем именно.

– Спасибо, Себастиан. Джек довольно приятный, только он… – я подыскиваю подходящее слово, – очень сложный. У него столько всего в жизни. Вы знали, что он в инвалидной коляске?

Анита и Себастиан кивают.

– Да, я видела его в городе, – говорит Анита. – Лу с почты сказала мне, кто он.

– А мне его показала Эмбер из цветочной лавки, – сообщает Себастиан. – Сами знаете, как у нас в Сент-Феликсе – если ты не отдыхающий, значит сразу у всех на виду.

– Выходит, вы оба о нем знали, а я нет. Могли бы и меня просветить.

– А вы что, ляпнули что-то? – интересуется Себастиан. – Насчет его инвалидности?

– Чуть-чуть… но все в порядке. Я просто думаю, как он будет справляться с магазином, сидя в коляске. Тут и физически здоровому человеку забот хватает.

– Нынешним людям все по плечу, – говорит Анита, проявляя, в отличие от меня, подлинную широту взглядов. – Инвалидность в наши дни не препятствие… иное дело, когда я была молодой. В то время для человека, прикованного к креслу, была одна радость – если тебя кто-нибудь повозит.

В магазин заходит покупательница, и беседа обрывается.

– Доброе утро! Чем вам помочь? – спрашиваю я у озирающейся по сторонам дамы.

– Я ищу шелк для вышивки определенного оттенка, – улыбается она мне.

– Сюда, пожалуйста, – указываю я на лестницу. – Шелковые нитки там.

Дальше день идет по накатанной, с непрерывным потоком покупателей. Когда после обеда Анита уходит домой, их обслуживаем мы с Себастианом, а потом Себастиан отпрашивается пораньше к стоматологу, и клиентами занимаюсь я.

Последний час перед закрытием, когда становится тише, я разбираюсь со швейной машинкой – сначала мою ее с мылом, а затем полирую тряпицей. Закончив, я отхожу назад полюбоваться результатом своего труда.

– А неплохо получилось, – говорю я машинке, еще раз проходя тряпкой по витиеватым золотистым буквам, которые змеятся по черной лакированной поверхности. – Учитывая, сколько тебе лет, ты превосходно сохранилась. Должно быть, с тобой аккуратно обращались.

Я пытаюсь ее запустить – нахожу среди наших запасов подходящую иглу, смазываю маслом детали в надежде, что они снова начнут двигаться, но все мои усилия напрасны. Похоже, машинка окончательно сломалась.

– Застывшая во времени – вот ты какая, – ласково говорю я. – Но ничего, по крайней мере, выглядишь ты все еще хорошо. Возможно, шить мы с тобой больше не будем, но я надеюсь, в нашем магазине тебе понравится.

Я оставляю машинку на прилавке, подсчитываю выручку и, прежде чем выключить свет и закрыть магазин, еще раз смотрю на нее.

Как жаль, что ты не работаешь, думаю я. Это как-то неправильно – бросать тебя тут стоять без дела. Впрочем, сегодня вечером мне предстоит настрочить целые мили стежков на моей современной швейной машинке, а перед этим еще приготовить ужин для нас с Молли. И я с чувством сожаления отправляюсь к себе наверх.

На следующее утро, умывшись, одевшись и погуляв с Барни, я завтракаю с Молли и провожаю ее в школу. После этого спускаюсь вниз с денежным ящиком, наполненным мелочью, и вставляю его в кассовый аппарат. А затем включаю в магазине свет и отпираю входную дверь. Начинается очередной рабочий день.

В это время суток на Харбор-стрит гораздо спокойнее. Слоняются несколько ранних пташек, но еще можно увидеть под ногами брусчатку, а не нескончаемый поток шлепанцев, ботинок и кроссовок, как это часто бывает в разгар лета.

Я раз-другой вдыхаю морской воздух, а затем возвращаюсь в магазин.

– Похоже, день будет теплым, – обращаюсь я к Барни, который устраивается в своей корзинке. – Будем надеяться, что и прибыльным.

Я направляюсь к прилавку, чтобы, пока время позволяет, оформить заказ на закупку, но тут же останавливаюсь как вкопанная и округлившимися глазами смотрю на швейную машинку, которая стоит там же, где я оставила ее вчера вечером.

Что это у нее под лапкой? Вроде бы ткань…

Я бросаюсь к прилавку посмотреть, что лежит у нее на рабочей поверхности, и с изумлением обнаруживаю лоскут светло-голубого фетра с замысловатой вышивкой.

– Ты как сюда попал? – вопрошаю я, осторожно поднимая лапку, чтобы лучше разглядеть рисунок.

Я осторожно вытягиваю ткань, обрезаю нитки, идущие к катушке наверху машинки и к шпульке внутри ее.

Лоскут фетра, который я держу в руках, изумителен по замыслу и исполнению. Стежки образуют рисунок, очень напоминающий гавань с рыбацкими лодками. Я провожу пальцем по шелковым ниткам и понимаю, что это очень похоже на Сент-Феликс. Вполне угадываются маяк, дамба и разбивающиеся об нее бирюзовые волны.

Когда я вчера вечером уходила из магазина, машинка ни в какую не хотела работать, не говоря уже о том, чтобы вышить такое чудо. Откуда оно взялось? И, что важнее, кто это вышил?

– Доброе утро! – чуть позже приветствует с порога Себастиан. – Шикарная погода. Слишком хорошая, чтобы томиться в помещении. Может, прикроем лавочку и устроим корпоратив на пляже? – он с надеждой смотрит на меня, но я качаю головой. Себастиан закидывает удочки по меньшей мере дважды в неделю, когда день погожий.

– Спрос не грех! Кофе? – спрашивает он.

– Ага… – туманно отвечаю я.

– По-ирландски?

– Ага…

– Слушайте, в чем дело? – вопрошает он, кладя свою сумку на стол.

– Ты о чем?

– Вы только что подписались на кофе по-ирландски, и это в 11 часов утра. Вы и в лучшее время почти не пьете, не говоря уже о виски с кофе по утрам!

– В самом деле? Извини, я сегодня немного рассеянная.

– А можно узнать, почему?

– Да странная история. Отнеси сумку наверх, и я все тебе расскажу.

– Звучит интригующе!

Себастиан готовит кофе в кофемашине, которая стоит у нас в квартире, и спускается вниз, где я по-прежнему стою у прилавка.

– Итак, босс, что стряслось? – спрашивает он, отпивая воздушный капучино.

– Вот, – говорю я, доставая из-под прилавка и бросая ему голубой расшитый лоскут.

– Симпатично, – Себастин внимательно его разглядывает. – Чья работа?

Я киваю на машинку, которая сейчас стоит на полке позади нас.

– Не понял! А, вам удалось ее починить и вы это вышили. Фантастика!

– Нет, это не я.

– Но вы говорите, что на машинке. Кто же тогда?

– В том и фокус – я не знаю! Я подумала на тебя, но, судя по твоему виду, это точно не ты.

Себастиан хмурит брови.

– Да нет… это точно не я. Что за фигня? Бессмыслица какая-то!

– Вчера вечером перед закрытием я приводила в порядок машинку. Я пыталась ее запустить, но она ни в какую – заклинило намертво – поэтому я оставила ее на прилавке, думая, что смогу сегодня обновить витрину и поставить ее туда, раз она так здорово отчистилась.

– Ага… – Себастиан пристально смотрит на меня, потягивая кофе.

– Когда я утром спустилась открыть магазин, все было в порядке. Машинка стояла на прилавке, где я ее оставила, но на ней лежало это! – Я беру лоскут. – Причем с нитками от катушки.

– Как странно! И как оно сюда попало?

– Именно это я и пытаюсь понять.

– Может, кто-нибудь положил? – выдвигает предположение Себастиан.

– Так я поначалу и думала, но, во‐первых, кому бы это понадобилось и зачем? И во‐вторых, как они сюда попали? Магазин запирается на ночь, наверху только мы с Молли, а утром никаких следов взлома не было. А даже если бы были, то зачем кому-то залезать сюда, чтобы подсунуть вышивку в старую швейную машинку?

– Хм, – Себастиан с задумчивым видом потирает подбородок. – А что Молли? Может, она над вами прикалывается?

– Ей я отправила эсэмэс первым делом, но она об этом ни сном ни духом. Я спросила как бы невзначай – не хочу, чтобы она думала, будто кто-то побывал в доме, пока мы спали наверху.

– Разумеется. В таком случае у него должен был быть ключ.

– А ключи от магазина есть только у тебя, у Аниты и у меня. Зачем бы такое делать Аните? Это полный бред.

– Давайте на секунду предположим, что это не Анита.

– Это очень маловероятно.

– Именно. Значит, если это не кто-то из нас троих, а магазин не взломан, значит остается только одна версия.

– Какая?

– Кто невидимкой входит в дом без взлома и так же уходит? И, что важнее, кто всегда оставляет подарок?

Я задумываюсь.

– Совершенно не представляю. И кто же это?

– Ну конечно, Санта-Клаус! – ликует Себастиан. – Поскольку другого разумного объяснения нет, остается только предположить, что вас с опережением графика навестил Дедушка Мороз.

Глава 7

– Эй! – слышу я позади себя, когда сижу на скамейке и наблюдаю за тем, как Барни носится туда-сюда по травке.

Раннее утро, время прилива, и мне совсем не улыбается перед завтраком чистить пса от мокрого песка, поэтому мы с ним пришли на зеленый холм, с которого открывается вид на залив Сент-Феликс. Среди собачников это место пользуется популярностью, и сейчас Барни гоняется за шоколадным лабрадудлем, чья хозяйка уткнулась в мобильный телефон.

– Кейт, Земля вызывает, прием!

Я оборачиваюсь и вижу Джека, поднимающегося по очень крутой асфальтированной дорожке, которая идет по центру холма.

– А, привет! – машу я. – Вы там в порядке? Ой, извините! – я хлопаю себя ладонью по рту. Я, кажется, опять что-то не то сказала?

– Вообще-то не очень, – пыхтит Джек. – Не совсем в порядке. Этот холм – просто чума… но для кардиотренировки самое то.

Он подкатывает к моей скамейке и останавливается, по-прежнему тяжело дыша.

– Надо держать себя в форме, – улыбается он и машет руками в перчатках.

– Это верно, – с облегчением говорю я, радуясь, что не сморозила очередную глупость. – Сегодня у вас другая коляска?

– Это спортивная модель, – говорит Джек, приподнимая небольшое переднее колесо, точно с намерением исполнить трюк на велосипеде. – Ею я пользуюсь для тренировок. Она двигается гораздо быстрее обычной, но не такая удобная.

Я смотрю на коляску. У другой, в которой Джек сидел в пабе, имелись два больших колеса по обеим сторонам и два поменьше впереди. Сегодняшняя коляска похожей конструкции, но выглядит гораздо легче и компактнее, а большие колеса слегка скошены внутрь.

– Я видела подобные на паралимпийских играх.

– Я немного недотянул до них, увы.

– Да ну? Показывали высокие результаты? – мне интересно, каким видом спорта занимался Джек.

– Так себе, – он пожимает плечами. – Я принимал участие в «Играх непобежденных».

– Которые проводятся по инициативе принца Гарри?

– В них самых.

– Они ведь для бывших военных, да?

– Точно. И да, я военнослужащий. Давно признан негодным, но стараюсь руки не опускать.

Я улыбаюсь.

– Здорово, – скалится он. – На этот раз вы оценили мой незатейливый юмор.

– И сколько вы были в армии?

– Довольно долго, – резко произносит Джек, глядя на море. – А что вы делаете здесь так рано утром? Я думал, вы – сова, а не жаворонок.

Совершенно ясно, что Джек не расположен говорить об армейской службе, но с чего вдруг ему пришло в голову думать обо мне?

– Вообще-то я его выгуливаю, – говорю я, кивая в сторону Барни, который сейчас играет в догонялки с лабрадудлем и недавно присоединившимся к ним джек-рассел-терьером. – Чокнутый лабрадор-ретривер – это мой.

– Симпатяга, – Джек смотрит на Барни. – Лабрадоры – классные собаки.

– Они твердо знают, чего хотят – это точно.

– И всегда найдут дорогу к мусорному ведру!

– У вас был лабрадор?

– Когда-то, – тихо произносит Джек и на мгновение задумывается.

Хозяева забирают приятелей Барни, и я свистом подзываю его.

– Классно свистите, – одобряет Джек.

Барни вприпрыжку подбегает к нам и, подозрительно взглянув на Джека, начинает обнюхивать коляску.

– Барни! – шиплю я. – Фу!

– Все в порядке, – говорит Джек. – Он просто проверяет, верно, мальчик?

– Вообще-то я больше переживаю о том, что он может помочиться на вас, – я обеспокоенно гляжу на Барни.

– Бывало и похуже, – смеется Джек.

Но Барни ведет себя безупречно и, закончив обнюхивание, кладет голову ему на колени.

– Похоже, я ему нравлюсь, – говорит Джек, гладя пса по голове.

– Наверное, думает, что у вас есть вкусняшки.

– Прости, дружище, ничем не могу помочь. Давно прошли те дни, когда в моих карманах водились собачьи лакомства.

– На, Барни! – я бросаю собачье печеньице. – И пока хватит.

Барни ловко хватает печенье ртом и жадно проглатывает.

– Можно подумать, я его не кормлю.

Джек с улыбкой смотрит на Барни.

– Как дела с магазином? – интересуюсь я.

– Спасибо, отлично. Если так дальше пойдет, успеем подготовиться к торжественному открытию в пятницу.

– Замечательно. Вы сказали «успеем» – значит, у вас есть помощник?

– Вы имеете в виду, что одному мне не справиться? – он указывает на коляску.

– Нет, вообще-то я имела в виду персонал. – Я скрещиваю руки на груди в защитном жесте. Второй раз на эту удочку я не попадусь.

Джек смотрит на меня с усмешкой.

– Ладно, проехали. Да, у меня есть сотрудница на неполный рабочий день – Бронте.

– Дочь Поппи, у которой цветочный магазин?

– Полагаю, да. Она учится в университете, но сейчас на летних каникулах, так что это только до октября, но я подозреваю, что тогда наступает затишье, так?

Я киваю.

– Тут туристы круглый год, но летом – ужасный наплыв. Похоже, вы уже готовы.

– Надеюсь. Придете на открытие в пятницу? Ничего особенного, но, по-моему, это событие нужно отметить.

– Само собой. Народу много будет – ваших друзей, родственников?

– Наверное, несколько приятелей, у которых магазины, и, если повезет, местная пресса. Открытие художественного магазина вряд ли вызовет большой интерес, так ведь?

– Пожалуй, да. – Значит, у Джека нет ни семьи, ни подруги…

– Конечно, я мог бы козырнуть удостоверением инвалида, чтобы привлечь журналистов, но мне не хочется. Как вы, возможно, уже догадались, это не мой метод.

– В самом деле? – улыбаюсь я ему. – Никогда бы не подумала!

Джек подмигивает мне.

– А как поживает ваш бизнес? Вы выглядели такой задумчивой, когда я давеча окликнул вас. Точно все мирские заботы легли на ваши плечи. Может, я выбрал не лучший момент, чтобы начать бизнес в Сент-Феликсе? С моим-то везением.

– Нет-нет, с бизнесом все в порядке. Уверена, дела в вашем магазине пойдут замечательно. Сюда приезжают за вдохновением художники – любители и профессионалы, галерея «Лайл» привлекает разную эстетствующую публику.

– Тогда почему унылый вид?

– Просто есть над чем подумать.

Мне не хочется посвящать Джека в обстоятельства вчерашнего утра, когда, спустившись в магазин, я обнаружила таинственный вышитый лоскут, оставленный винтажной швейной машинкой.

– Понятно. Мне лучше убраться?

– Нет, все в порядке. В любом случае, нам с Барни пора домой.

– Ничего, если я составлю вам компанию? – к моему удивлению, спрашивает Джек. – Для одного утра мне, пожалуй, хватит. А сейчас моя любимая дистанция – с горки вниз!

– Конечно, – отвечаю я, радуясь этой идее больше, чем можно было бы предположить.

Мы с Барни движемся вместе с Джеком к магазину.

Его умение управляться с коляской впечатляет. Он ловко маневрирует на крутых поворотах и с легкостью по мощенным пресловутой брусчаткой улочкам, точно идет рядом с нами. Мы болтаем, и я вообще забываю о том, что он на коляске, но тут мы приходим к узким ступенькам, которые петляют между домами в направлении к гавани. Я автоматически собираюсь спускаться и тотчас торможу.

Я поворачиваюсь к Джеку. На языке снова вертится «извините», но я одергиваю себя и вместо этого говорю шутливым тоном:

– Пожалуй, даже вам не удастся туда спуститься на вашем чудо-аппарате!

Джек качает головой.

– Нет, по крайней мере, это будет нелегко. Думаю, здесь наши пути расходятся.

– Необязательно – мы с Барни можем вернуться другой дорогой.

– Не хочу вас напрягать.

– Не говорите ерунды. По правде говоря, я и забыла, что вы на коляске, иначе я бы не пошла туда.

– Сочту это за комплимент.

– Так и есть.

Какое-то время мы идем молча.

– Я вспомнила, о чем собиралась у вас спросить. – Мы как раз проходим мимо антикварного магазина. – Вы ведь купили у Ноя старые принадлежности для рисования?

– Да. А откуда вам это известно?

– Я получила от него старую швейную машинку после той же уборки.

– А… понятно, – я чувствую в нем легкую неуверенность. – И что за швейная машинка?

Меня удивляет его вопрос.

– Старый «Зингер», вероятно, начала прошлого века.

Джек кивает.

– И куда вы ее поставили?

– В магазине. А что?

– Ничего – я просто спросил, и все. А машинка-то работает?

Теперь я не уверена. Технически нет. По крайней мере, своими глазами я не видела, как она работает.

– Нет, ее совсем заклинило. Можно использовать только в качестве декора.

– Жаль.

Еще одна пауза в разговоре – я недоумеваю, почему Джеку так интересна моя швейная машинка.

– Ну, вот мы и пришли, – говорю я, когда мы оказываемся возле магазина. – Мы с Барни и моей дочкой Молли, которая, я надеюсь, уже встала и собирается в школу, живем в квартире наверху.

– Сколько ей лет? – спрашивает Джек.

– Пятнадцать, хотя порой тянет на пятьдесят. По большей части гораздо разумнее меня.

– Приятно знать, что вы не всегда такая строгая, – улыбается Джек.

Я смотрю на него с изумлением.

– Ах, черт, я опять наступил, точнее, въехал в лужу, да?

– Я не строгая.

– Извините, я имел в виду «застегнутая на все пуговицы», а не строгая.

Я снова смотрю на него с негодованием.

– Да нет, я не имел в виду ни того, ни другого. Напряженная? Озадаченная? Настороженная? Да, именно это я имел в виду – вы всегда настороже, да?

– А вы, можно подумать, нет?

– Что вы имеете в виду?

– А то, что, когда я в тот раз спросила вас, почему вы открываете здесь магазин, вы замолчали, а еще раньше явно не хотели говорить о своей армейской службе.

Джек задумывается, а потом согласно кивает.

– Да, пожалуй, вы правы… и на этом я попрощаюсь. Спасибо, что познакомили меня со своим псом. Пока, Барни! – Он дружелюбно гладит его и быстро уезжает по брусчатому тротуару.

Я стою перед магазином, изумленная столь стремительным исчезновением, а потом качаю головой. Что с этим мужчиной не так? Я его совсем не понимаю.

И почему его поведение вызывает у меня такую реакцию?

Глава 8

Когда в пятницу вечером я подхожу к художественному магазину, в нем царит оживление – через открытую дверь на улице слышен ровный шум голосов. Всю неделю в витрине висело объявление, приглашающее на открытие, и, судя по всему, жители Сент-Феликса дружно решили поддержать новую бизнес-инициативу.

На вывеске над дверью значится «Худ-Нужник», а ниже изображены палитра и кисть. Я улыбаюсь – название очень в стиле Джека.

– Привет! – обращаюсь я к знакомым, протискиваясь в магазин. – Да тут яблоку негде упасть!

В глубине я замечаю Себастиана с бокалом шампанского и начинаю пробираться к нему. К счастью, стеллажи, доверху набитые тюбиками с краской, альбомами для рисования, бумагой для акварелей и всем, что только может понадобиться для создания идеальной картины, стоят довольно просторно, и я добираюсь до него без особых проблем.

– А, вы все-таки пришли! – произносит он, оглядывая меня с головы до ног. – Долго выбирали прикид, да?

– Нет, – вру я. – Надела первое, что попалось под руку.

– Да ну? – со знающим видом говорит Себастиан, прихлебывая из бокала.

– Честно-честно.

По правде говоря, я не знала, что надеть этим вечером. Мне хотелось выглядеть неформально, потому что в Сент-Феликсе никто не заморачивается, в том числе насчет одежды, но в то же время хотелось подчеркнуть, что я принарядилась для праздничного вечера у Джека.

– Просекко? – слышу я у себя за спиной и, обернувшись, вижу Бронте, падчерицу Поппи, с подносом. – Или вам апельсиновый сок?

– Привет, Бронте, – я беру бокал просекко. – Как дела?

Бронте смущенно смотрит на меня.

– Я Кейт, знакомая твоей мамы. У меня магазин товаров для рукоделия и творчества ниже по улице.

– Ну конечно. Простите, Кейт. У меня память как решето. Как вы?

– Спасибо, хорошо. А ты?

– Классно. Сейчас в универе каникулы, и мне нашлась подработка на лето.

– Джек сказал, что нанял тебя. Работать в таком месте тебе понравится.

– Боюсь, здесь слишком много соблазнов, и я буду тратить весь свой заработок, – корчит рожицу Бронте.

– Какой такой заработок? – доносится знакомый голос, и я вижу, как к нам сквозь толпу движется Джек.

Ну конечно. Именно поэтому здесь так много свободного места – по сравнению с прочими магазинчиками Сент-Феликса, где не протолкнуться, Джек сделал свой магазин доступным не только для себя, но и для других посетителей-инвалидов, которым, возможно, захочется сюда заглянуть. Именно поэтому у входа, сбоку от двух ступенек, есть небольшой пандус.

– С твоей зарплатой, Бронте, здесь ничего не купишь, – подтрунивает Джек. – Ты, должно быть, спутала меня со щедрым и великодушным работодателем!

Бронте, судя по всему уже привыкшая к шуточкам Джека, только закатывает глаза и удаляется вместе с подносом.

– Рад, что вы все-таки пришли, – говорит Джек, глядя на меня.

– А как иначе? Я не могла пропустить ваш праздник, – в ответ улыбаюсь я.

– Она здесь только для того, чтобы лично убедиться, что я не продаю товары для декоративно-прикладного творчества, – подмигивает он Себастиану. – Так ведь, Кейт?

– Смех да и только, – я закатываю глаза, как Бронте. – Вы знакомы с Себастианом? – я кладу руку ему на плечо. – Он помогает мне в магазине.

– Нет. Приятно познакомиться. – Джек протягивает руку для пожатия. – Могу поклясться, Кейт отпустила в мой адрес пару крепких словечек, когда узнала, что я открываю этот магазин.

– Еще каких! – тут же брякает Себастиан. – Она металась по магазину, как кошка по раскаленной крыше.

– Неужели? – Джек поднимает брови.

– По-моему, это сравнение неуместно и нелестно, – протестую я, в то время как Джек скалится, а Себастиан энергично кивает. – Я просто переживала за свой бизнес, только и всего.

– А после нашей встречи? – невинно вопрошает Джек, глядя на Себастиана.

– Мурлыкала, как котенок, – улыбается мне Себастиан, но под моим негодующим взглядом тотчас скисает.

– Не обращайте внимания на моего коллегу, – говорю я, чувствуя, что щеки у меня стали цвета кадмиевого пигмента, который лежит на полке за спиной у Джека. – Его порой слегка заносит.

– Люблю прямолинейных чуваков, – говорит Джек, вытягивая руку, чтобы стукнуться кулаками с Себастианом, что тот охотно делает. – Ну, мне надо заниматься гостями! Рад, что вы пришли, Кейт, – он смотрит прямо на меня. – В самом деле рад.

Он сдает назад и, лихо развернувшись, подкатывает для беседы к другой компании.

– М-да, – произносит Себастиан, подняв брови. – Он определенно на вас запал.

– Ш-ш! – я поворачиваюсь спиной к Джеку, точно это поможет заглушить слова Себастиана. – Вовсе нет. Просто у него такая манера – постоянно меня подкалывать.

– Меня он может подкалывать в любое время, – говорит Себастиан, глядя поверх моего плеча. – Вы не говорили, что он такой накачанный.

Я мотаю головой.

– Во-первых, даже если бы Джек был геем, в чем я сильно сомневаюсь, он слишком стар для тебя! – строго шепчу я. – А во‐вторых, я даже не заметила, что он… ну, привлекательный, – добавляю я, используя более уместное, с моей точки зрения, определение.

Себастиан ухмыляется и поднимает бокал.

– Кейт, вы можете обманывать себя сколько хотите, но меня вы не обманете!

Вечер продолжается, в магазинчик протискиваются все новые люди – приятно видеть, насколько единодушно жители Сент-Феликса поддерживают новый бизнес. И на открытии галереи «Лайл» было то же самое.

Где-то в середине вечера Джек произносит короткую речь, которую встречают очень тепло. Наконец, удовлетворив свое любопытство и отведав бесплатных напитков и закусок, гости начинают понемногу расходиться, и у меня появляется возможность лучше рассмотреть интерьер магазина.

– Хорошо придумано, да? – обращается ко мне Дек из кондитерской «Синяя канарейка».

– Да, Джек умудрился разместить на небольшом пространстве уйму всего, а загроможденным оно не кажется.

– Это проблема здешних домов. – Дек смотрит по сторонам. – Их строили для рыбаков и их семей, а не для магазинов, где необходимо держать много товара. Со временем дома обретали новую жизнь, приспосабливаясь к нуждам бизнеса, разместившегося в их стенах.

– Значит, на этом месте не всегда была мясная лавка? – спрашиваю я.

Я обожаю слушать рассказы про Сент-Феликс и про то, как он менялся на протяжении многих лет. Если ты благодарный слушатель, то рядом всегда найдется кто-нибудь, готовый поболтать о «старых добрых временах».

– Вообще-то я не знаю, – пожимает плечами Дек. – Когда я приехал сюда, здесь была мясная лавка. А до меня кондитерская принадлежала моему дяде.

– Да, помню, Ант рассказывал мне об этом, когда я заходила к вам в период затишья.

– Тогда это, наверное, было зимой, – печально говорит Дек. – Летом у нас такая суматоха.

– А не надо печь такие вкусные торты, – подкалываю я.

– Ну, это не только моя заслуга – семейные рецепты передаются из поколения в поколение.

– Добрый вечер, – приветствует нас Ной. – Наконец-то народу стало поменьше, и я могу пообщаться с вами. Кейт, я хотел тебе сказать, что машинка замечательно смотрится в витрине.

Мы так и не придумали, откуда взялась вышивка, поэтому вчера я разместила машинку в витрине вместе с моими изделиями, и, как предсказывал Ной, декор получился что надо.

– Да, спасибо, мне очень нравится, – я оглядываюсь по сторонам. – А Джек мог бы придумать что-то подобное с принадлежностями для рисования, которые купил у тебя.

– Может, у него пока нет места? – высказывает предположение Ной. – Он и так много чего втиснул.

– А что за принадлежности? – спрашивает Дек.

– Ной недавно разбирал вещи, и среди них была старая швейная машинка, которая теперь у меня, и старинные принадлежности для рисования – их Ной продал Джеку для магазина.

– А из какого дома вещи? – интересуется Дек. – Из здешнего?

– Ну да. Из большого викторианского особняка, который стоит прямо перед прибрежной дорогой. У него еще дверь синяя.

Мы с Деком киваем.

– Там на чердаке всякое барахло лежало годами, даже десятилетиями. Вряд ли пожилая хозяйка имела какое-то понятие о том, что там валяется. Ее родные были рады-радешеньки, что я готов забрать бо́льшую часть.

– Сейчас оттуда все вывезли?

– Да, но, по-моему, они хотят быстро его продать. Они торопились освободить его как можно скорее. Я с ними даже толком не общался – вопреки обыкновению, держал связь через агента по недвижимости.

– Печально, когда нашим близким наследство важнее воспоминаний.

– Верно, но я сталкиваюсь с этим сплошь и рядом, – грустно говорит Ной.

– В чем причина всеобщего уныния? – это к нам приближается Джек. – Вообще-то тут вечеринка!

– Мы с Ноем говорили о том, как он разбирал вещи, и я спросила, что вы сделали с принадлежностями для рисования, которые он вам продал. Мы подумали, вы бы могли использовать их сегодня для оформления магазина.

Джек, который секунду назад выглядел очень энергичным и оживленным, вдруг скисает.

– Да места пока нет, – поспешно говорит он. – Я что-нибудь придумаю… потом когда-нибудь. Я ведь не обязан выставлять их напоказ только потому, что купил у вас? – и, к моему удивлению, он с осуждением смотрит на Ноя.

– Э-э… нет, – неловко произносит Ной. – Вовсе нет. – Он допивает бокал и ставит его на ближайшую стойку. – Ну, я лучше пойду. – Он бросает взгляд на часы. – Ана с «ромашишкой» уже, пожалуй, вернулись. Они на свадьбе в Марасионе, – поясняет он.

Мы с Деком киваем.

– Отличный магазин, Джек, – говорит Ной, протягивая ему руку. – Надеюсь, дела пойдут в гору.

– Спасибо, дружище, – Джек пожимает руку. – Прости, что наехал. Сложный день, сам понимаешь.

Ной кивает.

– Ну, увидимся, – обращается он к нам с Деком.

– Пока, Ной.

– А Ромашишка его… дочь? – спрашивает Джек, глядя на нас с Деком.

– Нет, – улыбаюсь я. – «Ромашишка» – это красный минивэн. Ана, подруга Ноя, сдает его напрокат для свадеб и других мероприятий.

– Ясно. Столько всего еще надо узнать о здешних людях.

– У тебя все получится, – говорит Дек. – Потихоньку ты со всеми познакомишься, а потом дороги назад уже не будет! Стоит попасть в нашу банду, пиши пропало, да, Кейт? – Он поворачивается ко мне с жестом «дай пять!», и я охотно хлопаю его по ладони.

– Он прав, но вообще-то отсюда просто не хочется уезжать, – весело говорю я. – Может, мы все здесь слишком друг у друга на виду, и порой тут происходят всякие странности, – я снова думаю о швейной машинке, – но мы – дружная компания, и Сент-Феликс – отличное место для жизни.

– Это верно, – соглашается Дек. – Иногда его даже называют заколдованным. В «Веселой русалке» регулярно травят байки о том, что случалось в здешних местах в далеком прошлом.