Читать книгу: «Ласточка», страница 2

– Ох, как ви летел! – восторженно сказала она. – Я совсем думал, вас нет… Ваши кони!.. Ох, здоров! – Не владея хорошо русской речью, она прижала руку в перчатке к сердцу и заговорила по-английски.

Трифон Аркадьевич прислушался к чужой речи – по выражению лица его можно было думать, что он, не понимая языка миссис, отлично разбирается в ее чувствах.

Подошла Ольга – угрюмая, сердитая. Миссис Бетти Клерн внимательно посмотрела на нее своими зеленоватыми глазами. О, она знает эту женщину! Она – золотоискательница? Ее звать Ольга? Да?

– О! Я вас знайт! Ви счастлив золотоискатель. Говориль, ви много добиль золота территорий концесси.

Ольга хитровато прищурила карие глаза.

– Говорят разное. Да ведь мало ли о чем говорят?

Шофер и плечистый американец с рыжими усиками вывели, наконец, с помощью Трифона Аркадьевича фордик из ложка. Трифон Аркадьевич робко взглянул на племянницу, кашлянул и как бы про себя обронил:

– Подумать только, какие дикие лошади! А?..

– Не лошади дикие, а руки у тебя стали слабоваты, – сердито проговорила Ольга.

– М-да… Надо полагать, кони ударились вдоль по дороге… – Размышляя вслух и горбатясь более обыкновенного, Трифон Аркадьевич пошел разыскивать тройку.

Дождь стих. Американцы уехали. Мутная туча передвинулась к горизонту, снова выглянуло солнце, и стало так тепло, как это бывает весною после дождя… Спустя полчаса подъехал Трифон Аркадьевич на своих конях. Долго осматривал он свой поврежденный ходок. Движения его были значительны и важны, словно он проверял не обычные рессоры, а какую-то сложную машину. Ольга, наблюдая за дядей, хмурилась:

– Важности-то в тебе сколько! – заметила она. – Ну да ладно, поедем мы или не поедем?

Трифон Аркадьевич не сразу ответил Ольге. Выбил мундштук, продул его, положил в карман френча, посмотрел на свои железнодорожные часы «Павел Буре» и только после этого объявил:

– Ну, обсушились малость, можно и в путь. До Белой Елани тут рукой подать.

В пятом часу вечера, промчавшись длинной улицей приискательского села, Трифон Аркадьевич лихо осадил тройку у подъезда каменного особняка, принадлежавшего когда-то золотопромышленнику Ухоздвигову. Ему не хотелось встречаться со старыми приятелями, и он еще дорогой решил к ночи вернуться домой. Поэтому Трифон Аркадьевич поторопился распрощаться с племянницей и, не теряя времени, ухарски гикнул на тройку. Не успевшие остыть разгоряченные кони с места взяли в галоп, и только облаками поднятой пыли да звенящей трелью колокольцев отметил Трифон Аркадьевич свое пребывание в Белой Елани.

Ветерок разогнал пыль. Колокольчики замерли за околицей…

Настасья Ивановна, мать Никиты Корнеева, заведующая Домом приискателя, встретила Ольгу в садике у калитки. Она видела в окно, как лихо укатил на тройке Трифон Аркадьевич, и только покачала головой: «Хорош!.. Даже проведать не зашел». Обнимая Ольгу, она всплакнула:

– Ждала, ждала тебя – сердце изныло… – И, разглядывая Ольгу, заметила: – Лицом-то похорошела. Все молодеешь. Хоть бы ты замуж вышла, что ли? А невесела. Не удалось, видать, уговорить дядю вернуться на драгу? Что и говорить – не приискательский дух у Трифона. Не-ет, не приискательский…

Вдова погибшего в гражданскую войну главного механика с Благодатного, Настасья Ивановна третий десяток лет жила среди приискателей и привыкла оценивать людей прежде всего по их умелости и удачливости в приискательском деле. Ольгу Федорову она полюбила, и всякий раз, когда та приезжала в Белую Елань, уступала ей маленькую горенку. И Ольга, как только переступала порог небольшой квартирки Корнеевых, чувствовала себя как дома.

III

Прошло девять дней.

Поздним прохладным вечером, когда звезды в небе разгорались все ярче и ярче и все вокруг окутывалось непроницаемым мраком, Ольга сидела в садике около Дома приискателя, зябко кутаясь в большую, как одеяло, шаль Настасьи Ивановны. Огненно-рыжий Нюхозор черным клубком лежал у ее ног, дремал и, изредка поднимая голову, сердито взглядывал на хозяйку: «И чего ей не спится?»

На поселенческой стороне Белой Елани, в Щедринке, девчата пели украинские песни. Где-то на дальнем конце улицы надрывным лаем заливались собаки. В тайге этого нет. В тайге тишь. Работа. Дрема. Вековелый, девственный лес. Золотоносные жилы. Шурфы… Ольга думала о тайге, о предстоящем трудном пути…

Уже три дня, как приехала дочь, Аниска. Дядя Трифон сам не поехал, прислал Аниску с Василием Кузьмичом. Неважно. Ольга уже окончательно утвердилась в своем выводе, что для приискательского дела Трифон Аркадьевич конченый человек. Аниска за зиму вытянулась и сильно похудела. Тоже не беда: работа в тайге пойдет ей на пользу. Беспокоили Ольгу переправы.

В тайге – весенние разливы. Речки вышли из берегов и затопили все низменности. Будь Ольга одна, нечего было бы медлить – не раз переправлялась она с навьюченной лошадью вплавь через бурные стремнины таежных рек и речушек. С Аниской будет труднее. А ехать надо. Нельзя терять ни одного дня. С Благодатного разбегутся все люди, если новые золотоносные участки не будут открыты в самом ближайшем времени. Об этом писали с прииска директор и комиссар. Да Ольга и сама это хорошо понимала. Пример на виду – дядя Трифон.

Днем Настасья Ивановна принесла новость: американец Клерн наутро выезжает на разведку в тайгу, проводником с ним едет старатель Иван, по фамилии Квашня. Не таких бы Ольге попутчиков, – сказала Настасья Ивановна, – ну да как-никак – люди, в трудном положении могут помочь. Ольга восприняла весть по-другому. Какие срочные дела заставляют мистера Клерна ехать в тайгу в самое половодье? Не ухоздвиговское ли золото? Не тайная ли встреча с Ухоздвиговым и Имурташкой в лесу? С Никитой поговорить бы!.. А его все нет…

После беседы с комиссаром прииска, Иваном Павловичем Черепановым, Никита только на час заезжал к матери и в ночь выехал в подтаежные поселки. Удалось ли ему напасть на след Имурташки и Ухоздвигова? Как они встретили погоню? Сдались ли без боя или отчаянно защищались пулею и ножом? Тревога все больше охватывала Ольгу. Последние три ночи она уже не могла спать и до зари просиживала в садике у приискательского дома, поджидая Никиту. Вот и в этот поздний вечерний час, склонив черную голову, ссутулившись, пряча руки в шаль и зябко вздрагивая от холода и от тревожных мыслей, она думала о нем, о единственном, кого любила…

Вдруг Ольга подняла голову, прислушалась, встала. Где-то в улице дробным перебором о сухую черноземистую почву забили копыта… Ольга бросилась к воротам… Полной иноходью на соловом подъехал Никита. Спешился. И, шагнув к воротам, столкнулся с Ольгой.

– Ольга!.. Ты еще не спишь?

– Где же ты пропадал? Шестеро суток, боже мой! Что я только не передумала за эти ночи, – шептала Ольга.

– Полсвета таежного объехал, – говорил Никита. – В Раздольном позавчера чуть было не застал Ухоздвигова с Имурташкой. Всего за час до моего приезда выехали куда-то в тайгу. А с ними еще двое. Кто эти двое – не знаю. И старожилы не знают. Все они вооруженные.

– А завтра утром в тайгу выезжает еще американец с Иваном Квашней, – вырвалось у Ольги.

– Клерн? – Никита от удивления даже присвистнул. – Гм… Похоже на то, что они целую экспедицию затевают. Буду еще раз говорить с комиссаром. Тайга велика. Без облавы нам их не взять, – проговорил он раздумчиво и обратился к Ольге: – Ну а вы как тут? Аниска приехала? В тайгу еще не собрались?

– Думаю завтра выезжать… вместе с американцем.

– Зачем это?

– Так… – уклончиво ответила Ольга. – Настасья Ивановна говорит, что на переправах мне с Аниской-то будет трудно.

– Ой, Ольга, хитришь! Жаль, что глаз не вижу, – усмехнувшись, шутливо сказал Никита и уже серьезно добавил: – Посмотреть, с чем они едут, конечно, не помешает. Но только имей в виду, Ольга, – в тайге сейчас много опасных людей.

– Кто же еще, кроме Имурташки?

– Спиртоносы, контрабандисты. Пятерых я уже выследил. Останавливались в Ливанской заимке у Левши Безухого. Знаешь его? Домик за мельницей? Поехали на Верхний Сисим. Там-то я их и накрою!

– Бросил бы ты гоняться за спиртоносами. Разве это дело горного техника? Убьют еще где-нибудь в засаде, – зябко поеживаясь, проговорила Ольга.

– Нет, не брошу. Ни одному негодяю не дам унести золото. Один раз унесет, в другой раз попадется, – горячо проговорил Никита. – А ты что так вздрагиваешь? – спросил он.

– Зябну, значит, – смеясь, ответила Ольга и прижалась к нему.

Золотое утро вставало над темной еще землей. Солнце откуда-то из-за лилового горизонта тайги уже посылало свои жаркие лучи в пространство, во вселенную, отчего здесь, над Белой Еланью, небо полыхало заревом.

Мимо ворот Дома приискателя проехал мистер Клерн со своим проводником. Ольга усаживала сонную Аниску в седло. Огненно-рыжий, пятнистый Нюхозор внимательно следил за сборами хозяйки. Сам он давно готов в таежный путь, надоела ему деревня.

Прикрикнув на дочь, чтобы не дремала и не валилась с седла, Ольга подошла проститься к Настасье Ивановне. Когда-то еще придется встретиться? Может быть, только поздней осенью. Настасья Ивановна всплакнула.

– Жалей ее, Аниску-то.

– Буду жалеть, – ответила Ольга.

– Да ладно ли это, что ты берешь ее с собою в тайгу? Мала ведь. Не изуродуешь ли ты ее тайгою?

– А я-то разве уродистая? – улыбнулась Ольга. – Тайга не изуродует. У Аниски-то ведь тоже легкая рука на золото. А глазенки так и переливают, когда снимаю добычу. Быть и ей золотоискательницей! Она – Федорова.

– Да уж известное дело, вы, Федоровы! – сказала Настасья Ивановна. – Тайга вам милее дома родного. Будешь невесткой – хвачу я горя. Его на цепи не удержишь, и тебя в глаза не увидишь. Вот и будет семейка!.. – Настасья Ивановна тяжело вздохнула. – Все сердце выболело у меня.

Ольга опустила голову. Настасья Ивановна продолжала:

– И какая это неладная сила столкнула его с тобой? Который год воду мутите! Уж третий год. Пора бы и остепениться. Нет, ты все еще золото ищешь. Тебе бы все перемывать да перебирать, да ко всему прислушиваться. Какая же ты разборчивая. Самая что ни на есть золотоискательница! Ты ведь и в человеке все золото ищешь. Так всю жизнь и будешь искать? А любит тебя Никита… Господи, как еще любить можно? (У Ольги голова все ниже и ниже.) И в кого ты такая? Семен Данилыч – человек при хорошем характере. Пьет вот он. Да кто же не пьет из приискателей? Мой, покойничек, как запьет, бывало, объедет всю окружность, а вернется на прииск босиком. А характером был – золотой человек. Честность-то какая была в нем! В этом Никита – вылитый отец… – Заметив смущение Ольги, Настасья Ивановна торопливо закончила: – Ты на меня, Оля, не сердись за строгое слово. Не худа, а добра тебе желаю да счастья. А счастье надо тянуть ровнее. Что наше счастье? Оно – как веревочка!.. Покуда тянешь ровно – держится, приналег сильнее – лопнуло. И нет ни счастья, ни веревочки! Ну ладно, давай обнимемся.

И, уступая место сыну, Настасья Ивановна дала еще один совет Ольге:

– А с Семеном Данилычем помирись. Он тебе отец. Лучше бы вы вместе робили в тайге. А ты все одна… Неладно вы живете, неладно!

Покачала головою и ушла в дом.

Никита принес Ольге брезентовую куртку, брезентовые бриджи, центрального боя ружье и патронташ.

– В тайге все это тебе пригодится, – сказал он. – Ружье еще отцовское. Геко – штучное. Он с ним на медведей ходил. В патронташе сотня заряженных патронов. Двадцать – дробью, восемьдесят – пулями. В сумке весь припас.

– Да у меня ружье есть.

– Знаю, какое у тебя ружье, – хмуро проговорил Никита и продолжал наставительно: – Там, через рассоху, куда ты думаешь идти, тропа есть. Она ведет к Саянам. По ней уходили отряды колчаковцев в Монголию. И там же, мне кажется, проходят к прииску спиртоносы-контрабандисты… Может быть, передумаешь? Навряд ли та рассоха богата золотом. Я что-то не верю. Там бы давно побывали приискатели, а туда никто не идет. Безлюдье там, а уж встретится человек – берегись!

– Нет, я пойду туда, Никита, – сказала Ольга. – Туда. Меня так и тянет в тот угол. Значит, там что-то есть! – И улыбнулась.

– Тебе бы инженером быть.

– А разве я плохая золотоискательница?

– Не плохая.

– Ну и слава богу! – Ольга рассмеялась.

– Жди меня. Как только закончу работы на Верхнем Кижарте, так постараюсь разыскать твой уголок.

У Ольги веселость как рукой сняло. Щуря левый глаз, взглянула на Никиту, посоветовала:

– Только один приезжай!.. А потом… Ты это… Ты помолчи, о чем мы с тобой говорили… Не называй мое место нигде. Я люблю испытывать одна. А приискатели не только слово – намеки ловят. Я ведь и сама еще не знаю, есть ли там золото. Если нет, задерживаться не буду. Поищу другое место. Тайга велика. – И, хмуря красивые брови, уверила: – Как-нибудь и без Ухоздвиговых найдем, что в ней есть. Ну, я поеду. Американец-то уехал уже далеко…

Тяжело Ольге прощаться с Никитой. И слова те же – скупые, простые. Больно, больно до слез…

Никита долго стоял у ворот, провожая глазами Ольгу с Аниской, уходивших по дороге в тайгу.

Когда стемнело, путешественники остановились на ночлег.

Ярко полыхает костер. Аниска подкладывает в огонь сухостоины. Костер горит с треском, врезается языками оранжевого пламени в темную весеннюю ночь. Ольга лежит на мягкой пихтовой постели, задумчиво устремив глаза в пылающий костер. Аниска посматривает на мать, но не решается заговорить с ней. Она любит мать-золотоискательницу и давно завидует ей, что она взрослая и такая сильная. Даже дядя Трифон, эдакий важный управляющий волостной конюшней, и тот побаивается вступать в споры с Ольгой. «Вырасту, и я буду такая же, – думает Аниска. – И про меня будут говорить на прииске. Но когда я вырасту?» Аниске обидно, что время идет очень уж медленно. Минута за минутой!..

Неподалеку от пылающего костра золотоискательницы тлеет костер мистера Клерна. Проводник мистера Клерна, рыхлый, приземистый человек в папахе, Иван Квашня, сидит на корточках у костра и хищно разгрызает крепкими зубами вяленое маралье мясо. Американец аппетитно поедает крабов, запивает их крепким виски.

Мистер Клерн появился в этих местах недавно. Он родом из горной Шотландии, но жил больше там, где добывалось золото. Бывал он и в Трансваале, и в Калифорнии, и в Бразилии, и на Юконе, и в конце концов пришел к выводу, что во всей прославленной Аляске поэзии и смысла меньше, чем хотя бы в этой золотоносной енисейской тайге, не говоря уже о знаменитых золоторождениях на Лене.

Сибирь! Если бы она принадлежала Америке, мистер Клерн наверняка не был бы просто инженером концессии сэра Герберта Смит-Вет-Ланге. Не повезло бы вдруг на золотом деле, он занялся бы лесными разработками и поставкой мачт для кораблей всего мира. Любое дело здесь, в Сибири, могло бы принести огромный капитал Клерну… если бы Сибирь не принадлежала русским.

На людей у мистера Клерна определенный взгляд: все жадны на золото, но одним оно само плывет в руки, от других ускользает. Все дело в удаче. Политические термины: капитализм, империализм, социализм, коммунизм – далеки от мистера Клерна. Он считает, что политику делают одни, капитал – другие. Обязанность политиков и дипломатов – расчищать путь для американской предприимчивости.

После окончания гражданской войны в Сибири хозяин, сэр Герберт Смит-Вет-Ланге, послал мистера Клерна спасать все, что осталось от капиталовложений. Мистер Клерн успешно справился с задачей: заключил временный концессионный договор на аренду того самого золотоносного участка в енисейской тайге, которым сэр Герберт Смит владел до революции.

В Америке распространялись самые невероятные слухи о новой России, и миссис Бетти побаивалась ехать в Сибирь: как можно жить среди большевиков – зарежут еще! Но Джон Клерн, человек из горной Шотландии, имел на этот счет свое мнение. Он говорил жене: «Ты американка, и тебе трудно понять своих соотечественников. Если в Америке кричат о России, значит, есть в этой России много такого, на чем можно делать доллар».

А вообще о большевиках он выразился «философски»: «Какова бы ни была их политика, они должны будут прежде всего выбрать выгодный для себя бизнес, а потом уже выбирать политику». И разуверить в этом мистера Клерна было нельзя. Он преклонялся только перед дельцами.

Худощавый и высокий, болезненного вида человек, мистер Клерн пользовался в деловых кругах репутацией честного и понимающего дело инженера. Но выше всех дел он всегда ставил заботу о своем здоровье. Дело нужно делать, считал мистер Клерн, но и о себе помнить. И куда бы его ни забрасывала судьба, он прежде всех дел занимался устройством для себя комфортабельного жилища. В глухой енисейской тайге, вдали от железной дороги, была построена роскошная, даже на американский взгляд, вилла-коттедж на двенадцать комнат, и первое «оборудование», с трудом доставленное на территорию американской концессии с железной дороги цугом на лошадях, состояло из огромных ящиков с мебелью, пианино, посудой, даже наборами вин для коктейлей и всем необходимым для комфорта мистера Клерна и его супруги.

Затраты не казались излишними… Доклады главного инженера сибирской концессии встречались правлением фирмы более чем благосклонно. В докладах неизменно говорилось о выгодности расширения территории концессии и захвата полуразрушенного советского прииска Благодатный, доказывалось, что советские прииски не способны начать разработку золотых месторождений промышленным способом и долго еще будут держаться на старательских артелях и кустарной технике, что Сибирь может стать вторым Трансваалем и смело вложенный здесь капитал, несомненно, принесет огромные прибыли. Сэр Герберт Смит-Вет-Ланге отвечал готовностью пойти на крупные капиталовложения, если только большевики подпишут с ним договор на длительный срок и согласятся расширить территорию концессии. Работы имело смысл вести только механизированным способом, с применением электрических драг, а для того, чтобы дорогое машинное оборудование, которое приходилось доставлять через океан из Америки, было рентабельно использовано, деятельность американской концессии должна быть распространена на более значительные площади золотоносной енисейской тайги. Мистер Клерн был уверен, что с большевиками договориться будет не трудно, и готовился начать крупное строительство американской золотопромышленной компании, рассчитывая заморозить и со временем прибрать к рукам и советский прииск Благодатный.

И вдруг раскрылось нечто совсем противоположное тому, на чем строились все планы и расчеты мистера Клерна. Из Нью-Йорка поступило тревожное сообщение: большевики не только отказывались вести переговоры о перезаключении концессионного договора, но высказали желание досрочно расторгнуть этот договор с передачей на известных условиях всего имущества американской концессии советскому прииску Благодатный. Сэр Герберт Смит-Вет-Ланге в раздраженном тоне писал, что никакого оборудования завозить в Сибирь он не намерен, а своему доверенному предлагал использовать остающееся до окончания срока концессии время для того, чтобы любыми способами и побольше взять золота. Мистер Клерн хорошо понимал своего хозяина, но перестал понимать большевиков. Голыми руками золото не возьмешь, нужно промышленное оборудование, машины, а откуда им взяться в стране, где даже автомобиль – редкость? Нет, определенно большевики взялись не за свой бизнес, но это, в конце концов, их дело, а мистеру Клерну надо было позаботиться об интересах своего хозяина и о том, чтобы его собственная карьера в результате провала сибирской операции не пострадала.

В зимние месяцы на территории американской концессии продолжали буравить каждую квадратную сотню метров. Мистер Клерн не терял надежды найти участок почвы с богатым содержанием золота и часами просиживал в лаборатории над взятыми с разных глубин пробами. Результаты не радовали. Агенты американской концессии в поисках золота объехали все подтаежные селения, предлагая самые выгодные цены. Старатели или не имели запасов, или не хотели сдавать золото американцам. В эти же месяцы не раз, хотя и безрезультатно, пытался мистер Клерн через своих людей разыскать хакаса Имурташку, владевшего тайной ухоздвиговского золота. И вот, когда он стал уже подумывать, что все слухи о запрятанном где-то в тайге золоте бывшего промышленника – одна из легенд, которых так много в этой Сибири, – в это самое время судьба послала ему одного из отпрысков старика Ухоздвигова, готового на любую сделку, Матвея Ухоздвигова вместе с всезнающим Имурташкой.

У мистера Клерна теперь была одна забота: поднять в тайге ухоздвиговское золото и перевезти его на территорию концессии. Все договорено, каждый из участников операции получит свое. Золото пойдет, конечно, хозяину сэру Герберту Смит-Вет-Ланге, и это, окончательно примирит его с потерей сибирской концессии, на которую он затратил не так уж много. Матвею Ухоздвигову придется обеспечить право въезда в страну доллара, где он в долларах уже и получит свою долю. С хакасом можно будет рассчитаться советскими деньгами. А ему, мистеру Клерну, было бы достаточно и того, если за ним будет закреплена репутация способного дельца, умеющего найти выход из любого трудного положения. Карьера в деловых кругах была бы в этом случае обеспечена: не тот, так другой хозяин – не все ли равно?

И все же, сидя у тлеющего костра в эту темную весеннюю ночь, мистер Клерн недовольно хмурил брови и с беспокойством думал о предстоящей операции. Его беспокоил больше всего Имурташка. Хакас был какой-то странный, словно не в своем уме. Во время разговора он часто жаловался на головную боль и на все расспросы о том, где спрятано золото, неизменно отвечал, что плохо помнит место, но если будет на то божья воля, найдет. Матвей Ухоздвигов явно заискивал перед хакасом, а тот смотрел на наследника своего бывшего хозяина с нескрываемым презрением. Все это наводило мистера Клерна на невеселые размышления: а вдруг Имурташка – сумасшедший мистификатор, сам же и распустивший слухи о несуществующем золотом кладе?..

Мистер Клерн долго и аппетитно ужинал, пил виски и нет-нет да и взглядывал в сторону ярко пылающего костра Ольги Федоровой. Их разделяла ночь, тьма и полсотни шагов. Мысли инженера все чаще переносились на удачливую русскую золотоискательницу. Это, несомненно, она в прошлом году работала где-то совсем рядом с остолбленным участком американской концессии. Но до сих пор так и не удалось разыскать место, где работала эта хитрая сибирячка. Инженер дважды пробовал поговорить с нею в конторе концессии, она уклонялась от прямых ответов. О, мистер Клерн хорошо знает эту русскую Ольгу! Даже теперь, в таежном пути, она не захотела расположиться у его костра, а развела свой…

Ольга завалила в костер сухой пень, уложила Аниску спать, укрыв ее с головой, и долго стояла на берегу темной, ревущей Дербины.

Мистер Клерн всем своим обликом напоминал ей одного иностранца, которого она ненавидела.

…Было это на Ленских золотых приисках, принадлежавших компании «Лена-Гольдфильдс». Федоровы в то время жили в Бодайбо. Ольга там и выросла. Была она первой девушкой на золотой Лене. Ольгу сватали многие. Вышла она за мастерового человека, но мало пожила с мужем.

Был 1912 год.

Ольга никогда в жизни не забудет день 4 апреля… Англичанин, похожий на мистера Клерна, инженер компании «Лена Гольдфильдс», в момент расстрела рабочих стоял на холмике шагах в десяти от ротмистра Трещенкова и указывал рукой в черной кожаной перчатке на трех приискателей, поддерживавших раненого мужа Ольги… Ольга помнит эту черную руку человека, похожего на мистера Клерна. По указанию этой руки взвод солдат повернулся на холмике и дал залп. Чем-то горячим, плавким обожгло Ольгу. Она упала ничком на влажную землю и уже не помнила, что было дальше. Но потом, когда она в бараке приискателей пришла в сознание, ей сказали, что ее муж, рабочий делегат Дмитрий Рубан, убит.

Поправившись после ранения, Ольга пришла в контору компании поговорить о пособии. Управляющий прииском не принял прошения и не стал слушать Ольгу. Выходя из конторы, Ольга второй раз встретилась с человеком, похожим на мистера Клерна. У него был такой же сухой орлиный нос и такие же маленькие светло-голубоватые, узко поставленные глаза. Возможно, это и был мистер Клерн? Кто знает?! Тому минуло одиннадцать лет. Сам мистер Клерн не признается. Тогда Ольга сказала иностранцу-инженеру:

– Это вы приказали убить моего мужа?

– Я?.. Я никого не убивайт, – ответил тогда Ольге инженер, похожий на мистера Клерна.

– Вы указали рукой солдатам. Я видела! На холмике вы стояли… И меня ранило. А теперь компания не принимает даже прошения. И слушать не хотят.

– Я ваш муж не убивайт, – повторил человек, похожий на мистера Клерна. – А ваш жалоб я могу принимайт. Вы требовайте пособий? У вас есть ребенок? Много ребенок? А, один ребенок… – Он принял прошение от Ольги, уверил ее в том, что поддержит ее просьбу, а через три дня после этой встречи семью Федоровых в принудительном порядке вывезли за пределы Бодайбо на линию железной дороги.

В прошлом году, осенью, при первой встрече с мистером Клерком Ольга спросила:

– Вы жили в Бодайбо?

– Бодайбо? – мистер Клерн внимательно поглядел на Ольгу и сухо ответил: – Нет. Я не знайт Бодайбо.

Ольга больше не стала допытываться, тем более что и сама не была уверена, был ли тот инженер мистером Клерном…

IV

Кизыр был в весеннем разливе.

К берегу первым подъехали мистер Клерн и его провожатый Иван Квашня. Мистер Клерн внимательно осмотрел коней – рыжего и буланого.

– Так. Я беру себе на переправа рыжий конь. – Инженер энергично потер ладонь о ладонь и через сутулое плечо взглянул на Ивана Квашню.

«Губа-то не дура!» – отметил в уме Иван Квашня и, кашлянув, сказал:

– А мне будет ваш буланый. Он хотя не покладистый, но у него ноги тонкие, грудь мощная. Самый удобный конь для воды.

Кончик носа мистера Клерна пошевелился, а с тонких сухих губ слетело:

– Так. Так… – И, склонившись, мистер Клерн долго осматривал ноги и копыта коня, взглянул на грудь, посмотрел на голову рыжего, а затем объявил: – Мне останется мой конь, булан. А ваш рыжий берить себе.

«Так-то оно лучше будет», – подумал Иван Квашня, прислушиваясь к тайге и ожидая, когда подъедет к переправе Ольга Федорова с дочерью.

– Плывем? – спросил мистер Клерн.

– Маленько подождем, – ответил Иван Квашня.

– Почему ждем?

– Перекат осмотреть надо бы.

– Давайте смотреть, – сказал мистер Клерн, закуривая свою неизменную трубку.

Иван Квашня вырубил шест, долго его обделывал, поглядывая в сторону тропы, – не появится ли Ольга Федорова. Промеряя реку у берега, он пробормотал, хмурясь:

– Экая дурная глубь!

– Что ви сказал?

– Говорю – глыбко. Высокая ноне вода.

– Так. Искайте брод! – посоветовал мистер Клерн, располагаясь завтракать на зеленой лужайке.

Появилась Ольга Федорова на соловом иноходце Никиты Корнеева и Аниска на маленьком игреневом мерине. Иван Квашня тотчас же остановил свои поиски брода, подошел к Ольге и, важно расправляя ребром ладони свои черные густые усы, спросил:

– Как думаете, Ольга Семеновна, можно по такой реке плыть или не можно?

Ольга улыбнулась, щуря веселые карие глаза, взглянула на пенящуюся реку, ответила:

– Да вот посмотрю, как вы будете плыть, а потом уж и я как-нибудь, потихоньку, за вами.

– Вот оно как!.. – Иван Квашня покачал головою и даже снял папаху. – Да после-то, по следу, и курица вплавь пойдет. А я думал – ждать не будешь, поплывешь первой.

– Нет, подожду. Да вам-то удобно ли будет плыть после бабы?

Иван Квашня повернулся спиной к Ольге и долго смотрел на противоположный зеленокудрый, манящий берег бурной реки. Мистер Клерн понял, о чем разговаривал его проводник с Ольгой Федоровой, а потому спросил:

– Как будем быть, мой проводник?

– Про то и маракую, – ответил Иван Квашня.

– Я вас не понимайт!..

– Я говорю, опасно плыть. Утонуть можно.

– Искайте другой брод!..

– Пойду искать.

Иван Квашня лениво, вразвалку пошел вверх по реке на поиски удобного брода. Мистер Клерн приступил к завтраку. Ольга, осмотрев лошадей, отпустив подпруги седел, усаживала Аниску и наказывала ей крепче держаться в седле. Мистер Клерн следил за каждым ее движением. «Какая хитрая женщина, – думал он. – Однако мой проводник совсем скверный!.. Хуже женщины».

– Только не вались на бок, – предупреждала Ольга свою дочь. – Цепко держись за гриву. Повод будет у меня в руках.

– Боюсь!.. – призналась Аниска. – Вода-то эвон как пенится! – И показала рукой на пенящиеся воронки.

– В седле сидеть боишься? – говорила строгая мать. – Или ты не в тайге живешь? Или ты не приискательница, не Федорова?

Аниска свела свои красивые русые брови и больше не обронила ни одного слова за все время переправы. Она в тайге живет. Она приискательница. Она Федорова!

Мистер Клерн оставил завтрак и стал смотреть, как Ольга поплыла через Дербину. Нюхозор переплыл на другой берег впереди хозяйки; игреневый мерин на поводу у Ольги, отфыркиваясь, прядая ушами, старался заплыть вперед солового… «Однако этот Иван Квашня хуже бабы!» – опять подумал мистер Клерн и тремя выстрелами из револьвера дал знать своему проводнику, чтобы он немедленно вернулся… Иван Квашня ушел недалеко. В двухстах шагах от мистера Клерна он лежал за колдобиной на берегу и следил за переправой Ольги Федоровой. Как только Ольга благополучно преодолела полноводную реку, он оставил свой наблюдательный пункт и бегом, вприпрыжку явился на зов своего хозяина.

После переправы Ольга с Аниской свернули на тропу прииска Благодатного и пропали из виду.

V

Тайга. Тайга. Сафьяновый хребет. Здесь где-то золото!..

Неутомимая, страстная золотоискательница Ольга бьет новый шурф в старом русле Налимьего ключа по Сафьяновой рассохе. Бурый слой земли, переплетенный корневищами травы и кустарника, уже снят. Широкая лопата приискательницы врезается в ярко-желтый золотоносный песок. Выступает галька, камни. Ольга роет воронку, поднимает горсть песка. А вдруг и этот шурф окажется пустым? Растирает пальцами мокрый песок, разглядывает под лучами солнца… Золото! Это ведь оно мельтешит такими лукавыми чуть зримыми блестками? Ольга целует песок и… с маху опускает руку, быстро оборачивается.