Леонид Андреев

Володя приехал! – крикнул ктото во дворе. – Володичка приехали! – завопила Наталья, вбегая в столовую. – Ах, боже мой! Вся семья Королёвых, с часа на  час поджидавшая своего Володю, бросилась к окнам. У подъезда стояли широкие розвальни, и от тройки белых лошадей шел густой туман. Сани были пусты, потому что Володя уже стоял в сенях и красными, озябшими пальцами развязывал башлык.

Когда тысячи убивают одного, то, значит, победил этот один.

нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто черт,

Когда тысячи убивают одного, то, значит, победил этот один.

Со дня похорон в маленьком домике наступило молчание. Это не была тишина потому что тишина - лишь отсутствие звуков, а это было молчание, когда те, что молчит, казалось, могли бы говорить, но не хотят.

И черная бездна поглотила его.

Все осуждали жизнь, но никто не хотел умирать.