Отзывы на аудиокнигу «Тихий Дон. Книга I-IV», рецензии на аудиокнигу Михаила Шолохова, рейтинг в библиотеке ЛитРес

milenat

13 марта

Очень много мыслей по прочтении этой книги. Попробую их как-то оформить.

Начать нужно с того, что я никогда не интересовалась историей XX века в целом и революции 1917 года и последовавшей Гражданской войны в частности. Последними я, впрочем, периодически пыталась себя заинтересовать, и даже прочитала "Октябрь" Чайны Мьевиля. Очень увлекательную - для нонфикшна. Но и близко не подходящую к тому накалу эмоций, который может вызвать хорошая беллетристика. И совсем уж не могущую сравниться с уровнем не просто хорошей, а гениальной беллетристики, коей является "Тихий Дон".

О том, что "Тихий Дон" - это беллетристика гениальная, я, конечно, не знала, иначе бы прочитала его гораздо раньше. Я думала, что произведение это - типичный представитель агитпропа (и могла ведь и вообще не прочитать, если бы не сошлись звёзды - совет AndrejGorovenko и тот факт, что мой родственник, который в чтении агитпропа не замечен, прочитал и хорошо отозвался об этой книге), что, казалось, подтверждали и выданные ему в 1941 году Сталинская премия и в 1960 году - Ленинская.

Ан нет. Ничего они, как оказалось, не подтверждали.

Более того, книге в 1965 году была выдана и Нобелевская премия. Но я думала, что выдана она была по какому-то недоразумению. По прочтении книги я понимаю, что по недоразумению были выданы Сталинская и Ленинская премии, а Нобелевская - премия, выдаваемая нестандартным произведениям - выдана была абсолютно справедливо.

Что может быть более нестандартным, чем в сталинское время написать произведение, где мотивы казаков и белых подробно и с сочувствием разбираются; где подавляющее их большинство (кроме Кудинова и Фомина) показано людьми честными и совестливыми, а высшее командование - ещё и тонко чувствующими; а красные выведены картонными жупелами, которым только бы ещё немного поубивать из зависти и идеологических соображений?

– Ты меня, дед, не путляй! Тут не в братах дело, тут арихметика простая: мой папаша на вас до самой смерти работал, и я перед войной вашу пшеницу молотил, молодой живот свой надрывал вашими чувалами с зерном, а зараз подошел срок поквитаться. Выходи из дому, я его зараз запалю! Жили вы в хороших куренях, а зараз поживете так, как мы жили: в саманных хатах. Понятно тебе, старик?

Ещё немного

– Власть твоя, – уж как хочешь – а поганая власть. Ты мне скажи прямо, и мы разговор кончим: чего она дает нам, казакам? – Каким казакам? Казаки тоже разные. – Всем, какие есть. – Свободу, права… Да ты погоди!.. Постой, ты чего-то… – Так в семнадцатом году говорили, а теперь надо новое придумывать! – перебил Григорий. – Земли дает? Воли? Сравняет?.. Земли у нас – хоть заглонись ею. Воли больше не надо, а то на улицах будут друг дружку резать. Атаманов сами выбирали, а теперь сажают. Кто его выбирал, какой тебя ручкой обрадовал? Казакам эта власть, окромя разору, ничего не дает! Мужичья власть, им она и нужна. Но нам и генералы не нужны. Что коммунисты, что генералы – одно ярмо. – Богатым казакам не нужна, а другим? Дурья голова! Богатых-то в хуторе трое, а энти бедные. А рабочих куда денешь? Нет, мы так судить с тобой не могем! Нехай богатые казаки от сытого рта оторвут кусок и дадут голодному. А не дадут – с мясом вырвем! Будя пановать! Заграбили землю… – Не заграбили, а завоевали! Прадеды наши кровью ее полили, оттого, может, и родит наш чернозем. – Все равно, а делиться с нуждой надо. Равнять – так равнять! А ты на холостом ходу работаешь. Куда ветер, туда и ты, как флюгерок на крыше. Такие люди, как ты, жизню мутят! – Постой, ты не ругайся! Я по старой дружбе пришел погутарить, сказать, что у меня в грудях накипело. Ты говоришь – равнять… Этим темный народ большевики и приманули. Посыпали хороших слов, и попер человек, как рыба на приваду! А куда это равнение делось? Красную Армию возьми: вот шли через хутор. Взводный в хромовых сапогах, а «Ванек» в обмоточках. Комиссара видал, весь в кожу залез, и штаны и тужурка, а другому и на ботинки кожи не хватает. Да ить это год ихней власти прошел, а укоренятся они, – куда равенство денется?.. Говорили на фронте: «Все ровные будем. Жалованье и командирам и солдатам одинаковое!..» Нет! Привада одна! Уж ежли пан плох, то из хама пан во сто раз хуже! Какие бы поганые офицеры ни были, а как из казуни выйдет какой в офицеры – ложись и помирай, хуже его не найдешь! Он такого же образования, как и казак: быкам хвосты учился крутить, а глядишь – вылез в люди и сделается от власти пьяный, и готов шкуру с другого спустить, лишь бы усидеть на этой полочке.

«Они воюют, чтобы им лучше жить, а мы за свою хорошую жизнь воевали, – все о том же думал Григорий под равномерный качкий ступ быков, полулежа в санях, кутая зипуном голову. – Одной правды нету в жизни. Видно, кто кого одолеет, тот того и сожрет… А я дурную правду искал. Душой болел, туда-сюда качался… В старину, слышно, Дон татары обижали, шли отнимать землю, неволить. Теперь – Русь».

свернуть

Очень много всего нового узнала из этой книги.

Всех, кто высказывается против советской власти, сразу берут на карандаш, а потом при случае расстреливают.

С простых своих же сограждан берут контрибуции. Как будто дань с проигравших.

У красных есть карательные отряды и заградотряды.

Гражданская война показана как война лодырей против хозяйственных. Казаки всего лишь хотят защитить свою землю, а красные хотят её захватить. Казаки всё время хотят пойти домой, засеять поле, починить дом - а красные не хотят работать, а хотят только захватить власть и поуказывать другим, как им жить. Красные привязались к казакам со своей советской властью, как банный лист к причинному месту.

спойлер

Старик до того обрадовался неожиданному увольнению, что даже отважился на шутку: передавая Кошевому завернутую в тряпицу печать, сказал: – Вот и все хуторское хозяйство, денежных суммов нету, а насеки атаманской при Советской власти иметь не полагается. Коли хочешь – свой стариковский костыль могу отдать, – и протянул, беззубо улыбаясь, отполированную ладонями ясеневую палку. Но Кошевой не был расположен к шуткам. Еще раз он оглядел жалкую в своей неприглядности комнату ревкома, нахмурился и со вздохом сказал: – Будем считать, дед, что дела от тебя я принял. Теперь катись отседова к едреной бабушке, – и выразительно показал глазами на дверь. А потом сел за стол, широко расставил локти и долго сидел в одиночестве, стиснув зубы, выставив вперед нижнюю челюсть. Боже мой, каким же сукиным сыном был он все это время, когда рылся в земле, не поднимая головы и по-настоящему не вслушиваясь в то, что творилось кругом… Злой донельзя на себя и на все окружающее, Мишка встал из-за стола, оправил гимнастерку, сказал, глядя в пространство, не разжимая зубов: – Я вам, голуби, покажу, что такое Советская власть!

свернуть

Ну и врут на старую власть, чтобы выгородить советскую власть.

спойлер

– Куда она подевалась, эта соль? – после некоторого молчания спросил кривой старик Чумаков, удивленно оглядывая всех единственным глазом. – Раньше, при старой власти, об ней и речей никто не вел, бугры ее лежали везде, а зараз и щепотки не добудешь… – Наша власть тут ни при чем, – уже спокойнее сказал Мишка. – Тут одна власть виноватая: бывшая ваша кадетская власть! Это она разруху такую учинила, что даже соль представить, может, не на чем! Все железные дороги побитые, вагоны – то же самое… Мишка долго рассказывал старикам о том, как белые при отступлении уничтожали государственное имущество, взрывали заводы, жгли склады. Кое-что он видел сам во время войны, кое о чем слышал, остальное же вдохновенно придумал с единственной целью – отвести недовольство от родной Советской власти. Чтобы оградить эту власть от упреков, он безобидно врал, ловчился, а про себя думал: «Не дюже большая беда будет, ежели я на сволочей и наговорю немножко. Всё одно они сволочи, и им от этого не убудет, а нам явится польза…»

свернуть

Вместо того, чтобы самим растить хлеб, красные только эффективно менеджерят, а хлеб отбирают у казаков, беря стариков в заложники.

Хлеб по продразверстке поступал плохо, и в связи с этим трех стариков взяли как заложников, под конвоем двух продотрядников отправили в Вешенскую.

Они всё ломают и жгут дома просто из удовольствия.

– Ну а, к примеру, к чему ты это грохот тянешь с собой? Или вот стулья, на какую надобность прешь их? Красным они ничуть не нужны. – Да ить нельзя же было оставить? Эка, чудак ты… Оставь, а они либо поломают, либо сожгут.

Стариков убивают просто так. Я плакала, когда красные убивали деда Гришаку и деда Сашку.

Красные казаков держали в концлагерях задолго до фашистов:

Казаки, вернувшиеся из концентрационных лагерей и с рудников, успевшие за лето отъесться на домашних харчах, держались особняком.

Красные показаны мстительными завистливыми хамами. Они раньше были бедные и безвластные, а тут вдруг получили возможность самовластья. Те самые рабы, которые не мечтают быть свободными, а мечтают иметь своих собственных рабов.

– Гордость в народе выпрямилась. – Хамство в нем проснулось и поперло наружу, а не гордость. Хамство получило права законности.

У Шолохова глубочайший уровень осмысления событий. Я никогда не осознавала, что большевики предлагали заменить международную войну гражданской, а Шолохов осознал.

– Но почему они так стихийно отходят от нас? Революция словно разделила нас на овец и козлищ, наши интересы как будто расходятся. – Видишь ли, – осторожно начал Листницкий, – тут сказывается разница в восприятии событий. За нами больше культуры, мы можем критически оценивать тот или иной факт, а у них все примитивней, проще. Большевики вдалбливают им в головы, что надо войну кончать, – вернее, превращать ее в гражданскую. Они натравливают казаков на нас, а так как казаки устали, в них больше животного, нет того нравственного крепкого сознания долга и ответственности перед Родиной, что есть у нас, – то, вполне понятно, это находит благоприятную почву.

Если у Толстого нормальные люди из народа окружены какими-то аморальными и/или апатичными зомби-аристократами, то у Шолохова наоборот – аристократы и высшие армейские чины окружены армией кровожадных зомби из народа.

Красноармейцы показаны варварами, саранчой, неукротимой дикой силой, сметающей всё на своём пути к безграничной власти над всем миром, бессмысленно и беспощадно. Ворующей у своих и безжалостно убивающих своих же мужчин и насилующих своих же женщин. Казаки и называют их "кочевщиками". Казаки, защищающие свою землю и не желающие ничего чужого, против них обречены.

– Ну, что оно будет, Прокофич? Гутарют, расстрелы начались… Какая ж это жизня? Гляди, как рухнулось все за эти года! Гасу нету, серников – тоже, одними конфетами Мохов напоследях торговал… А посевы? Супротив прежнего сколько сеют? Коней перевели. У меня вот забрали, у другого… Забирать-то все умеют, а разводить кто будет?

спойлер

Ну и в итоге красные не потому побеждают, что их власть хорошая, а просто измором, угрозами и расстрелами берут уставших от войны людей.

свернуть

Сначала я думала, что Шолохов – антисоветчик. Но когда я прочитала вот эту рецензию, то подумала, может, это нормы морали с тех пор изменились? Например, когда дикари из Папуа-Новой Гвинеи режут друг другу головы и вывешивают их на заборе около дома, они же не думают, что поступают аморально, с их точки зрения они крутые вояки. Или как чёрные сейчас громят магазины и устраивают прочий BLM. Так, может, и красные, убивая безоружных белых и их родственников и поджигая их дома, считали себя крутыми героями, а не аморальными убийцами? Типа раз вы нас веками угнетали, мы вас сейчас на кол посадим, и будем ух какие молодцы. Ничем больше я не могу объяснить то, что Шолохову дали Сталинскую премию. Вряд ли её дали бы писателю с фигой в кармане.

А несуществующую фигу уже позже разглядели те, кто выдавал Нобелевскую премию.

Есть, правда, ещё и версия о беспечности советской цензуры.

Вообще, почитаешь такие книги, и думаешь: бедная-бедная Россия. За последние 100 лет трижды уже власть насильственно перехватывали. Как в банановой республике.

Язык в первой части книги совсем казацкий - образный, певучий. Дальше, особенно к четвёртой части, Шолохов уже часто сбивается на обычные слова: Кочеты становятся петухами Чулюкали - чирикали Хучь - хоть Ажник - аж Фершел - фельдшером Завеска - передником

Россию казаки воспринимают как нечто чужеродное.

– А ботинок, стал быть, на мою ногу не нашлось, – раздумчиво говорил он. – В английской державе, под ихними людьми, таких ядреных ног нету… Мы же пашаницу сеем и едим, а там небось, как и в России, на одном жите сидят. Откель же им такие ноги иметь?

Аборт у Шолохова описан гениально. С драматизмом, но без надрыва. Совсем не сравнить с абортом у Анни Эрно – описанным с невероятным надрывом, но совсем без драматизма, с «клинической точностью», как сказано в аннотации к её премии. Измельчали, конечно, Нобелевские лауреаты за 60 лет, просто до мышей измельчали.

Эта книга – шедевр. Не могу сказать, что она стала моей любимой книгой, но она безусловный шедевр, который читатель не может оценивать с точки зрения литературоведческой. Она просто выше самого существующего понятия литературы в принципе. Она, безусловно, стоит на плечах "Войны и мира", но совершенно несопоставима с ней по размаху. Анемичную "Войну и мир" мне теперь даже перечитывать не хочется, хотя собиралась.

Большинство книг читаешь и думаешь - класс, получила вагон удовольствия, но ЗАЧЕМ я её прочитала? И бываешь собой ужасно недовольна - жизнь такая короткая, а ты сделал фигню, которая у тебя даже в памяти не останется, чтобы развлечься воспоминаниями в старости. С этой книгой совсем не так. Я мало того, что получила вагон удовольствия, но ещё и узнала вагон новой информации.

Эта книга развеяла множество моих заблуждений. Во-первых, я думала, что скучнее исторической прозы может быть лишь исторический нонфик. Во-вторых, я думала, что вся советская литература отцензурирована таким образом, чтобы показывать Советы в идеологически правильном ключе. В-третьих, я думала, что "Тихий Дон" - это написанный под заказ агитпроп.

Поэтому я всячески избегала чтения литературы советского периода в целом и "Тихого Дона" в частности.

И всё это оказалось не так. Ну или не совсем так - нельзя делать вывод на основании одного произведения. Третий пункт точно совсем не так - чем-чем, а агитпропом это произведение невозможно назвать даже с большой натяжкой. Его герои - не идеологически правильные картонки, а живые люди с самыми разнообразными чувствами: мести, гордости, жестокости, ярости, чести, сомнения. Только милосердия и доброты тут, пожалуй, не встретишь или почти не встретишь - герои больше животны, чем высокодуховны, и руководствуются принципами выживания в природе, жизни и социуме и прочей практичности.

Книга написана с большим сочувствием к белогвардейцам.

Казаки показаны просто детьми. Что им левая пятка подсказывает, то они и делают. Совершенно не развившийся инфантильный интеллект и неспособность даже тактического планирования своей жизни, не говоря уж о стратегическом. Возможно, так Шолохов оправдывает переход некоторых их них на сторону большевиков.

Народ показан как не поддерживающий благородных царских офицеров исключительно из-за распропагандирования ловких большевиков, а позже – их угроз и расстрелов.

Поразительно, как эта книга прошла советскую цензуру. Сначала уродами показаны казаки, потом большевики. Людьми через всю книгу проходят только белые. Они образованны, благородны, умны, чисты помыслами и милосердны. В то же время большевики показаны зверями. Завоевателями, пришедшими захватывать чужую землю.

Вся революционная борьба показана как сведение личных счётов мужичьём. Скорее всего, она такой и была, но противоречит учебникам это, конечно, со страшной силой.

Белогвардейцы в книге ведут себя благородно - когда узнают, что народ не с ними, просто грустно стреляются. Казаки - когда как. Совсем расстроил эпизод, когда казаки обманули отряд бывшего казака, ставшего красноармейцем, Подтёлкова. Сказали, что возьмут его отряд в плен, и оружие им нужно сдать только потому, что с оружием их боится мирное население (которое, правда, до этого другой отряд красноармейцев ограбил и изнасиловал), а потом взяли и расстреляли весь отряд. Мелко, Хоботов. Пусть Подтёлков до этого вероломно убил также сдавшегося в плен белогвардейца Чернецова и вообще показан в книге подонком, но обращаясь с подонками как подонок, чистеньким ты из этого не выйдешь, а станешь таким же подонком.

Я люблю читать книги об экзотических дальних странах. С такими обычаями, которых в обычной жизни не увидишь. И всегда с большим трудом находила такие книги. А оказалось, что и не надо далеко ехать, чтобы найти экзотику. Если есть на свете рай, это Краснодарский рай. Обычаи экзотичнее, чем у африканских дикарей из книги "Белая масаи".

Когда ты растёшь в парадигме «у русских моральные скрепы выше гор, а проклятый запад донельзя аморален со своими геями», то всё у тебя хорошо до тех пор, пока ты не начинаешь читать русскую ~~чернуху~~ классическую литературу. "А зори здесь тихие...", где девки светят голыми задами, а бабы плотоядно делят единственного на деревне мужика. "Войну и мир", где аристократы зубами делят сначала наследство графа Безухова, а потом его сына, получившего это наследство. И, наконец, "Тихий Дон", где бабы и мужики насилуют друг друга, своих детей и просто всех мимо проходящих, спят со свекрами и детишками и смертным боем бьют всех попавшихся в плохом настроении под руку. И наступает потеря скрепной невинности aka когнитивный диссонанс. Геи, бедняги, и близко не проходили со своей аморальностью, мы со своей командой выиграли эту ментальную паролимпиаду во всех дисциплинах с огромным отрывом.

Очень понравился сюжет. В книге невероятно много экшена. Герои мало ~~п****страдают~~ думают и треплются и постоянно действуют. Для меня это просто как валерьянка для кошки и именно то, чего не хватало в "Войне и мире". Отличные ребята эти аристократы, и мне, конечно, гораздо больше нравится, когда люди друг с другом общаются так:

– Прежде всего скажите, как ваше здоровье, милый друг? Успокойте друга. – Как вы хотите, чтоб я была здорова, когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойной в наше время, когда есть у человека чувство.

а не так:

– Ниток суровых и иглу-цыганку, шибко!

Но, прямо скажем, именно эти бесплодные разговоры в "Войне и мире" меня и бесили, поскольку они не завершались никакими действиями. Хорошо, когда и люди вежливейшим и изысканнейшим образом друг с другом общаются, но при этом и чтобы экшен был. Ну ничего, и такая написанная на русском семейная сага наверняка есть, просто я на неё пока не наткнулась.

Персонажи книги в первой и второй частях – животные. Дерутся, сношаются, совершают групповые изнасилования, занимаются сексом с жёнами сыновей, как если бы префронтальная кора ещё не развилась. Они как вечно пьяные – с повышенными либидо и агрессивностью и отсутствующими волей и самоконтролем.

Аксинья вытерла о занавеску руки.

Самое смешное, что казаки себя считают аристократами и всё время говорят о своём отличии от мужиков.

– Казаки от русских произошли. Знаешь про это? – А я тебе говорю – казаки от казаков ведутся. – В старину от помещиков бежали крепостные, селились на Дону, их-то и прозвали казаками. – Иди-ка ты, милый человек, своим путем, – сжимая запухшие пальцы в кулак, сдержанно-злобно посоветовал Алексей-безрукий и заморгал чаще. – Сволочь поселилась!.. Ишь поганка, в мужиков захотел переделать!

– Так они мужики, из лыка деланные, хворостом скляченные.

Отец дочь изнасиловал. Брат едва не изнасиловал сестру. Групповое изнасилование женщины в Польше. Я вообще люблю чернуху, и здесь её с избытком. Зоопарк.

Казаки – удивительные люди, лишь бы кому-то присунуть прямо здесь и сейчас. Казачки тоже не отстают – страстные, всегда настежь распахнутые для всех желающих – от 14-летних мальчишек до немощных стариков – женщины.

спойлер

Со времени отъезда Петра Дарья резко изменилась: отсутствие мужа заметно отзывалось на ней. Некое беспокойство сквозило в ее глазах, движениях, походке. Она тщательнее наряжалась по воскресеньям, с игрищ приходила поздно, злая, темнея зрачками, жаловалась Наталье: – Беда, ей-богу!.. Забрали казаков подходящих, остались в хуторе одни ребята да старики. – Тебе-то чего? – Как так чего? – дивилась та. – На игрищах не с кем и побаловаться. Хучь бы на мельницу припало одной ехать, а то с свекром дюже не разойдешься… Она с циничной откровенностью расспрашивала Наталью: – Как же ты, милушка, без казака так долго терпишь? – Будет тебе, бессовестная! – Наталья обливалась густым румянцем. – И не хочется тебе? – А тебе, видно, хочется? – Хочется, бабонька! – хохотала Дарья, розовея и дрожа крутыми дугами бровей. – Чего уж грех таить… Я б сейчас и старика какого-нибудь раскачала, ей-богу! Ты вздумай, ить два месяца, как Петра нету.

свернуть

У Аксиньи так совсем биполярка: то она дикой кошкой шипит на мужчин, то сама на них же кидается и чуть не насилует.

Мародёрство у своих же граждан Российской империи, и потом избиение их в кровь. В "Войне и мире" тоже мародёрство у своих описывается. Противно.

Похабщина перемежается трагедией и прочувствованными описаниями природы. Атмосферная книга. Атмосферно безупречная.

Не понимаю, кто причислил это произведение к классическим. Классика – это что-то унылое и ни в коем случае не бунтарское. А эта книга похожа на Пьер Гийота - Могила для 500000 солдат . Её первые 2 книги надо печатать в серии Альтернатива.

А было так: столкнулись на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались, нравственно искалеченные. Это назвали подвигом.

Я удивлялась, что нашему конъюнктурному произведению дали Нобелевскую премию, обычно они дают премии произведениям антимейнстримным, контркультурным и фриковатым. Ну вот теперь поняла, что конъюнктурой здесь и не пахнет. Тихий Дон – самая фриковатая одобренная цензурой книга в СССР. Очень антивоенная, очень контркультурная. На уровне лучших мировых образцов. Горжусь.

Понравилось, что в книге нет чёрно-белой морали и морализаторства. Все персонажи в основном серые, редко - чёрные. По омерзительности всю книгу соревнуются Аксинья и Мишка Кошевой, но к концу с огромным отрывом побеждает убийца стариков и поджигатель домов Мишка. Наталья и Дуняшка тоже неприятные личности.

Эта книга вызвала во мне жгучий интерес к Гражданской войне, так что в ближайшее время займусь чтением всей художки на эту тему, которую смогу найти.

Ну и завершу отличной цитатой на злобу дня.

– Раньше, хотя бы в эпоху Наполеона, добро было воевать! Сошлись две армии, цокнулись, разошлись. Ни тебе фронтов, ни сиденья в окопах. А теперь начни разбираться в операциях, – сам черт голову сломит. Если раньше историки брехали, то в описании этой войны такого наворочают!.. Скука одна, а не война. Красок нет. Грязцо! И вообще – бессмыслица. Я бы этих верховодов свел один на один и сказал: «Вот вам, господин Левин, вахмистр, – учитесь у него владеть оружием. А вам, господин Краснов, стыдно не уметь». И пускай бы, как Давид с Голиафом, бились: чей верх, того и власть. Народу все равно, кто им правит.

Пожаловаться на отзыв

Поделиться отзывом

Отзывы на аудиокнигу «Тихий Дон. Книга I-IV»

Жанры и теги

Входит в серию "Библиотека Победы"
Все книги серии

Отзывы на аудиокнигу «Тихий Дон. Книга I-IV»

Жанры и теги

Входит в серию "Библиотека Победы"Все книги серии

Входит в серию "Библиотека Победы"
Все книги серии