«Борнвилл» Джонатана Коу: английская фуга в шоколаде
Обзор нового романа Джонатана Коу «Борнвилл»
«Не так-то просто забыть пацана, если он играл Баха на скрипке возле жилого прицепа посреди поля».
Две девушки встречаются в зале Венского аэропорта, радостно бросаются друг к другу и... останавливаются: начало эпидемии ковида, все близко-телесные контакты запрещены. И вот одна из них нерешительно спрашивает другую: «Нам еще можно обниматься, правда?»
В любом музыкальном произведении есть главная тема, благодаря которой и запоминается целое. Писатель и музыкант Джонатан Коу задает ее уже на первой странице романа: возможны ли объятие, близость, доверие в эпоху всеобщего разделения?
В конце статьи вас ждет сюрприз ;) Будьте внимательны, чтобы не пропустить👇
Первая глава «Борнвилла», часто называемого сюитой, но куда более близкого к баховской фуге, – одновременно и вступление, и развязка. Ковидная весна 2020-го, 30-летняя контрабасистка приезжает в Вену для совместных концертов с джазовым гитаристом Марком. Европа уже на грани тотальной самоизоляции, каждый концерт может быть отменен в любой момент, да и слушателям не до музыки: даже машина организатора гастролей до отказа забита влажными салфетками и туалетной бумагой.
И вот последний концерт, дальше – стена: отменено все... Перед отъездом из Германии Лорна звонит своей 86-летней бабушке, зная, что жить той осталось недолго: у старой Мэри неоперабельная аневризма. Впрочем, «о будущем бабуля размышляла мало, но не застревала и в прошлом, жила текущим мгновением, и эта стратегия исправно служила ей большую часть века».
Теплый, веселый разговор, и Лорна отключается, а ее отец и бабушка остаются за столом наедине с чайником – и воспоминаниями о прошлом. О том, как все началось, – об истории, которая не будет личной историей Лорны: ее мы оставим в Лейпциге, чтобы вернуться лишь в конце книги. А весь дальнейший путь читатель пройдет с Мэри – и Борнвиллом, маленьким провинциальным городком в Срединной Англии, построенным специально для английского шоколада. Почитаемого самими британцами за национальную ценность, но, с точки зрения континентальных европейцев, шоколада ненастоящего, неправильного.
«...Тогда масла какао не достать было, сам понимаешь. Дефицит. Пришлось изменить рецепт плиток “Дэйри Милк”. “Рацион-шоколад” его называли. Меньше какао, больше жира. –— А после того, как нормирование отменили, рецепт восстановили? – Ну, не уверен. К тому времени люди уже привыкли. Им стало нравиться. Тот вкус напоминал им о войне, что ли. – Зачем кому-то напоминание о войне? – Потому что Британия тогда была великой».
В следующей главе мы переносимся в 8 мая 1945-го, Мэри всего одиннадцать, она живет в Борнвилле со своими родителями, Сэмом и Долл, любит комиксы (которые тайком почитывает и отец). Живут тихо и просто, даже не думая о происходящем: великую речь Черчилля об окончании войны Сэм проспал, да и Долл еле досидела до ее конца. Великий день для всего человечества – день обычных хлопот для родителей и уж тем более для маленькой Мэри: уборка, магазины, ужин, уроки музыки, разве что вечером паб – все-таки праздник. В общем-то, и окончание великой войны для семейства – лишь устранение досадных помех на пути привычно катящегося колеса жизни.
«Конечно же, эта страна после войны никогда не будет прежней. – Вы так думаете? – отвечала Долл. – Но ведь в этом же и был весь смысл воевать — то есть чтобы сохранить то, что мы имели...»
Так день и пройдет: будет еще речь короля, едва слышная за звоном кружек пива в пабе, да еще пьяная молодежь отмутузит соседа мистера Шмидта за немецкую фамилию. А его маленький сын через много лет станет мужем Мэри...
Один день – одна глава из истории Британии XX века, и таких глав в книге будет семь, каждая – на фоне одного важного для страны события, которое мы будем наблюдать глазами либо самой Мэри, либо ее родных и потомков. Коронация Елизаветы II в 1953 году, финал чемпионата мира по футболу 1966-го, инвеститура принца Чарлза в 1969-м, его свадьба с Дианой Спенсер в 1981-м – и прощание с Дианой в 1997-м, а затем, как и положено по законам фуги, возвращение к истокам во время празднования Дня победы в ковидном 2020-м.
Семь эпизодов, вобравших в себя семь десятилетий истории пяти поколений борнвиллского семейства, семь страниц из личного дневника (точнее – дневников, ведь практически в каждой главе новый главный герой). Семь примеров того, как глас эпохи может отступить перед тихой мелодией жизни обычного человека. Потому-то «Борнвилл» и не классическая сага: без лишней риторики, полуштрихами, полунамеками Коу мастерски сводит общественное и личное, явно отдавая предпочтение второму. Читателю, как и самим героям, куда интереснее следить за событиями в семействе Мэри, чем за событиями с первых полос газет и из учебников истории.
«Кому какое дело, что этот заносчивый принц сейчас в нескольких сотнях ярдов от нас штудирует книжки по валлийской истории в какой-нибудь университетской библиотеке? Меня сильнее вдохновил визит в местный канцелярский магазин – канцелярские товары были моей новой странной страстью».
Впрочем, невозможно утверждать, что маленький мир борнвиллцев полностью замкнут и независим от внешнего, ветры перемен проникают и сюда. Вот Мартин, сын Мэри и внук Долл, встречается с черной девушкой – мыслимо ли это было в старой доброй Англии? Возможно, покупка нового телевизора для семьи Мэри и важнее, чем коронация Елизаветы, которую они с полускукой наблюдают на экране, но баталии и веяния Большой Англии отражаются и на них – просто мы наблюдаем это косвенно, в преломлении их скромной жизни.
Время в романе Коу не непрерывный вектор: к каждому событию из мира Борнвилла мы возвращаемся неоднократно, переживая его и переоценивая, а порой наблюдая его с совсем иной стороны, заново открывая детали, которые при первом прочтении остались незамеченными. Да и состоит мир героев Борнвилла именно из мелочей, из негромкого, порой почти незаметного фона. Из обрывков мелодии, в которой словно бы нарочно не доведенные до конца темы бесконечно переходят одна в другую, меняются и сливаются воедино – чтобы порой опять разойтись. Лишь изредка сквозь это музыкальное кружево прорывается голос эпохи, но партии его кажутся грубыми и даже лишними на фоне семейной темы. Да и «вехи истории» порой поражают своим кажущимся диссонансом: можно ли сравнить окончание большой войны – и премьеру фильма о Джеймсе Бонде, восшествие на престол новой королевы – и футбольный чемпионат? Впрочем, для Борнвилла все они равнозначны, словно пороги на реке истории, которая в романе Коу играет роль почти что декоративную.
«Серебряный юбилей Королевы отпраздновали с залихватским пением национального гимна – при том, что “Боже, храни Королеву” в исполнении “Секс Пистолз” едва не занял вершину хит-парадов. То, что эти две песни были у всех на устах одновременно, говорило о национальном характере нечто чудесно красноречивое».
Начало великого разделения Британской империи, затем – Британии и Европы, начавшееся задолго до Брекзита (и как раз с шоколада), расовые и гендерные проблемы, экономический кризис и тэтчеризм – все эти события, пусть и запечатленные в романе быстрыми штрихами, в финале складываются в единую картину распада былого единства, которому подвержена как страна в целом, так и отдельная семья. Два ракурса – семейный и исторический – вдруг оказываются проекциями одного и того же явления, которое Коу уже описывал в «Срединной Англии».
«Борнвилл» лишен надрыва и патетичности, он проницателен и спокоен. Можно говорить, что история развивается по законам фуги, бесконечно варьируя одни и те же темы, возвращаясь к началу и вновь и вновь повторяя пройденное. Порой парадоксальным образом разбросанные по свету люди, общающиеся друг с другом исключительно в мессенджерах и cкайпе, вдруг сближаются во время ковидной изоляции, а большой мир вновь сжимается до стен собственного дома. В случае с «Борнвиллом», однако, этот дом расширяется до отдельной вселенной, учитывая «камео» персонажей из других романов Коу: родственница Мэри Сильвия и ее супруг Томас заглянули в «Борнвилл» из раннего романа «Пока не выпал дождь», а политик Пол Траккалей – выросший вундеркинд из «Клуба ракалий». Что ж, похоже, именно так замыкается круг не только нового романа Коу, но и в каком-то смысле всего его творчества.
«Перемены? Такого я сроду не видывала», – говорит на закате жизни Мэри, прожившая восемь десятилетий и несколько эпох заката старой доброй Англии. Европейское единство заканчивается с Брекзитом, сага о Борнвилле – с уходом Мэри, главной скрепы всего семейства. Финал романа кажется еще более пронзительным и драматичным, когда мы узнаем о том, что «Борнвилл» Коу посвятил своей матери, покинувшей этот мир во время пандемии ковида, которой начинается и заканчивается «Борнвилл».
Но мы к этому моменту уже понимаем, о чем этот роман, а заодно получаем от Коу его версию ответа на главный вопрос:
«По мере того как человек взрослеет, входит в средний возраст – что, несомненно, происходит с тобой и мной, – он начинает интересоваться загадкой собственной самости, и ключ к этой загадке – отношения между человеком и его родителями».
«Борнвилл» – не манифест, не памфлет, не саркастическая пародия в привычном для раннего Коу стиле. Тихая мелодия, написанная не просто талантливым и профессиональным музыкантом, но и мудрецом, давно уже не удивляющимся тому, что все, кажущееся значимым и важным, проходит, распадаются страны, сменяют друг друга моды, мнения и лидеры на троне. Остается лишь семья: личная история, маленькие радости и горести куда более важные, чем эфемерное величие страны, чем все, о чем говорит телевизор, передовицы газет и интернет-каналы.
