Читать книгу: «Семена войны», страница 2

Они придут за ней, несмотря на то что все это время она была осторожна и не показывала никому, как и откуда добывается эликсир. И, прибыв сюда, они не подставят горло под нож столь беспечно, как герольд.

Глава 3
Истинный Бог

Старик, Заложник Судьбы, призвал тех, кто попрал мир. Тех, кто заставил мир пресмыкаться пред ним. А они действовали по своей воле.

Из «Воспоминаний Матери»

Когда ты бог, это доставляет больше хлопот, чем пользы. Орберезис сунул руку под белую шелковую мантию и нащупал у себя на шее тяжелую серебряную цепочку, на которой висела красная хрустальная сфера, источник его силы. Неужели действительно прошло десять лет с тех пор, как он сотворил Чудо? Тогда содрогнулась вся земля и все четыре народа освободились от существ, уничтожавших их. В этот день земля поглотила города. Он сделал то, чего не могли добиться целые армии. Всего за несколько мгновений он положил конец Багровым войнам и поднял из глубин Южного океана целый континент.

И в то же время он не мог вспомнить, как ему это удалось.

Они путешествовали уже долгие недели, и с каждым днем к процессии присоединялось все больше паломников. Теперь за ним и его орденом Красного Шара следовало более пятиста человек. Жрецы, проповедовавшие о нем и сотворенном им чуде, справлялись просто великолепно.

И они, несмотря на жару одетые в темные наряды, продолжали проповедовать даже сейчас. И проповедь их звучала и для фермеров, и для тех, кто держал в руках кнуты, заставляя этих фермеров работать.

Для Истинного Бога важна каждая душа.

Сжимая в руке красный шар, Орберезис изо всех сил пытался вспомнить, как он сотворил чудо: ему ведь надо было как-то его повторить! Последователи жаждали новых чудес. Почему бы сфере снова не благословить его силой?

Сотворенное им чудо изменило ландшафт. Землю разорвали трещины и разломы, реки потекли вспять. Фермеры покидали насиженные места и уходили искать лучшей жизни. Поднявшиеся вулканы поглотили города, превратив их в холмы и горные массивы. Но все это было необходимо, ибо это сбалансировало реальность и принесло столь необходимое спасение от орд диких тварей.

Под палящим солнцем Орберезис очень сильно вспотел, и к тому времени, как процессия пересекла границы королевства Сирестир, мигрень достигла новых высот. Когда ты выдаешь себя за бога, основная проблема заключается в том, что люди ожидают совершенства и божественности. А ты вместо этого становишься клубком головных болей, мигреней и ночных кошмаров, от которых невозможно избавиться. Все это означало, что он должен был скрывать боль. Жить без гримас и жалоб.

Поначалу прикидываться богом казалось весьма забавной идеей. Только и надо было лгать да принимать от людей подношения. В конце концов, он ведь совершил чудо. Спас мир.

Но потом он понял, что может использовать свой новый статус для того, чтобы попытаться найти лекарство от боли. Золото – это хорошо, но когда ты не чувствуешь боли – это еще лучше. Намного лучше.

Он обыскал весь мир в поисках чего-нибудь – чего угодно! – что облегчило бы его мигрень или прекратило ночные кошмары, но ничего не помогало. Он исчерпал все лекарства, доступные простым людям. А значит, пришла пора воспользоваться тем, что доступно лишь королям и лордам.

Поля вокруг напоминали ему ту милую провинцию, где он вырос, те места, где можно было бродить, затерявшись меж ветвей, окрашенных багровыми ягодами равнин и холмов.

Главы культа направлялись в Ушар, и паломники пешком следовали за ними. Орберезис ехал в самом центре колонны, шагов на пятьдесят окруженный пустым пространством. Лишь немногие могли позволить себе приблизиться к нему.

Увидев процессию, фермеры, работающие на багровых полях, замерли, разглядывая спустившееся на землю живое божество, и Орберезис помахал им рукой. Один загорелый мужчина в потрепанной одежде рухнул на колени, сорвав с головы соломенную шляпу. Его более храбрые приятели подошли поближе.

Орберезис всегда считал, что от того, что люди к нему приблизятся, проблем не будет. Он просто наслаждался пребыванием среди простолюдинов, независимо от того, были они набожны или нет. Хотя, конечно, когда они набожны, это намного лучше.

К нему приблизилась пожилая женщина без передних зубов и с темной кожей, морщинистой, как изюм.

– Это действительно ты, Истинный Бог? – Она изо всех сил пыталась не отстать. Двое сопровождающих Орберезиса глав культа попытались оттолкнуть ее, но он их остановил:

– Так меня называют, – сказал он, принимая царственный вид.

– Я верю Тебе, о Всевышний, – сказала женщина. – Я верую, что Ты и есть Истинный Бог. Говорят, Ты возвращаешься домой. Ты из Сирестира? Ты один из нас?

Его разум вдруг затопили воспоминания об огне, грязи и саже. На него нахлынула ужасная вонь дыма, пепла и навоза – и все это было гораздо хуже, чем его ночные кошмары. Стряхнув нежданные воспоминания, он сохранил самообладание.

– Родился и вырос в Сумрачных лесах, – сказал он, сглотнув комок. – Этим землям я и принадлежу и не желаю оказаться в иных странах. Это моя земля.

– Это Твоя земля, – повторила она, а затем оглянулась на работников, занятых на полях. – Истинный Бог здесь! Он избавил нас от этих жалких тварей! Он положил конец Багровым войнам, и теперь Он возвращается! И все же Он едет верхом на тенерыке, как простой человек. Ему больше нечего доказывать! О, как я благодарна Истинному Богу за Его силу и доброту!

И, опустившись на колени, старуха уткнулась лицом в землю.

– Благословляю тебя, добрая женщина, – обронил Орберезис.

Эти изможденные голодом ублюдки давно отчаялись, но для того, чтобы обмануть богачей, сперва надо было одурачить бедняков. И ради какой-то там искренности или жалости не стоило губить десять лет тяжкой работы, во время которой он создавал этот образ, терпел мигрени и проклял все свои мечты.

Ехавшая рядом Сольви приблизилась к крестьянке и, заправив светло-русые волосы за уши, позволила яркому солнцу осветить ее бледное лицо. На лбу девушки выступили капли пота, но она по-прежнему настаивала на том, что должна носить темную мантию ордена. Глаза Орберезиса скользнули по ее точеной фигуре, затем их взгляды на мгновение встретились, и Сольви отвела глаза. Ее нос и веснушчатые щеки были столь очаровательны, что он просто не мог не смотреть на нее. И если бы не эта ужасная головная боль, он даже мог бы что-нибудь предпринять.

– Встань, женщина, – приказала Сольви. – Истинный Бог благословил тебя. Иди, распространяй слова Его. Или присоединяйся к нам в нашем марше в столицу.

Орберезис подозвал Сольви поближе и шепнул ей на ухо:

– Хорошая работа. Я доволен тобой.

Ее лицо просветлело. Она снова заправила волосы за уши и, покраснев, опустила голову:

– Я недостойна твоей похвалы, о Всевышний Господь.

– Достойна.

Именно благодаря Сольви его культ столь разросся. Именно она стала той силой, с которой стоило считаться. Когда она только приходила в себя после зверств Багровых войн, Орберезис проявил к ней человечность и любовь – и теперь она была на его стороне. И она стала очень ценным активом. Орберезису очень бы хотелось, чтоб она им и оставалась – ну, или стала чем-то большим. Но сначала ему нужно было поправиться.

– Сколько людей следует за нашим караваном с тех пор, как началось наше путешествие?

– Их слишком много, чтобы сосчитать, Всевышний Господь. Наверняка их сотни.

– И ты полагаешь, что к тому времени, когда мы достигнем Ушара, их станет намного больше?

– Да, Всевышний Господь. Даже король – твой последователь.

– Мне лестно слышать это, – кивнул Орберезис, отпуская ее.

Сольви уже третий раз говорила ему, что его последователем был и король Сирестира Доэм: сын ныне покойной, при жизни безжалостно правившей страной суки-королевы, натравившей своих курильщиков на его измученную провинцию. Именно она приказала казнить всех, кто был виновен лишь в том, что беден и голоден. Ныне она была мертва, но ее наследие оставалось у ее жалкого сына.

Караван двигался вперед, и вскоре красные поля ягод серо уступили место лесам и городкам. К шествию присоединились еще сотни крестьян, и это уж точно произвело бы впечатление на любого короля. Пейзажи вокруг были настолько красивы, что Орберезис мог бы даже ими наслаждаться, если бы в голове у него беспрерывно не стучал гигантский гонг, отдающийся эхом при каждом ударе сердца, так что у него туманилось зрение и глохли уши.

По дороге в Ушар они останавливались еще трижды, и Орберезис за это время заметил, как мало солдат охраняют дороги в столицу – еще один признак того, сколь хрупка была власть слабого правителя над своим королевством.

Орберезис почти наяву видел, как растет и ширится выдуманная им легенда, как она захватывает каждый новый город. По мере того как караван движется на восток, он все чаще слышал болтовню крестьян, их заверения о том, как они верят в него, и видел, как ревниво смотрят на него местные лорды, не способные заставить своих подданных любить их так же, как любили его. Но из-за постоянно мучающей Орберезиса головной боли разговаривать с последователями было тяжело. Ему очень бы хотелось почаще говорить с ними, придумывать небылицы – такие, что слушатели бы рот разинули, – и тогда бы они, возможно, пожертвовали еще немного средств ордену Красного Шара. Но эти проклятые головные боли…

Бум.

Бум.

Бум

Разве можно поддерживать разговор, когда каждое слово отдается ударом? Разве он мог бы задурманить болтовней головы слушателям – при том что раньше он вполне это умел? Он крепко сжал руками поводья скакуна и стиснул зубы. Это было настоящее мучение – и он не мог даже пожаловаться, потому что тогда все бы начали сомневаться в его божественности.

К Орберезису верхом на тенерыке подъехал его самый старый друг – Таванар: с сальных волос мужчины на лицо и одежду тек пот, и нельзя было без смеха смотреть на то, как приятель, хватаясь за рукоять меча и делая вид, что он знает, как им пользоваться, пытается изобразить из себя дворянина или королевского стражника.

– Что ты здесь делаешь? – прошептал Орберезис. – Предполагается, что ты должен следить, чтобы люди не сбавляли темп, а не подскакивать ко мне поболтать.

Таванар вскинул руки, изо всех сил стараясь, чтоб их разговор не подслушали:

– Я выполняю свою часть работы. Мне просто интересно, сработает ли наш план. Мне кажется… мы слишком рискуем. Конечно, эту идею подал я, но я не думал, что ты с ней согласишься.

– Держи рот на замке, – прошептал Орберезис, пряча раздражение за улыбкой. – Они тебя услышат.

– Все в порядке, Дои. Они все слишком далеко.

Орберезис замер, услышав имя, от которого он давно отказался и которое уже давно ему не принадлежало. Прошлое много лет находилось под замком.

– Все в порядке, Всевышний Господь? – крикнула ему Сольви, находящаяся в нескольких шагах от них.

– А, да, да. Генерал Таванар и я просто обсуждаем, как нам лучше двигаться.

Сольви поклонилась и потянула за поводья своего тенерыка, отводя его в сторону.

Таванар проводил ее взглядом, и Орберезис почувствовал, как у него в душе все сильнее разгорается гнев:

– Тебе стоит держать свои желания при себе, иначе они зададутся вопросом, почему Истинный Бог водится со столь развращенными людьми.

– Беспокоишься, что я выставлю тебя нечестивцем?

Орберезис вздохнул:

– Да.

И Сольви уж точно была не для него.

Таванар усмехнулся, и Орберезис поймал себя на том, что ему хочется улыбнуться в ответ. Он безумно соскучился по всему этому – шуткам, смеху, ограблениям. Но теперь ему нужно было сосредоточиться только на исцелении от этих вечно изматывающих его головных болей. Ему уже годами ничего не помогало.

– Останься на десять минут с Сольви – и она за пять тебя убьет. Если только я не прикажу ей не убивать тебя, – сказал Орберезис. И, позволив себе расслабиться, продолжил: – Сольви не слишком любит мужчин.

– В отличие от богов, судя по всему.

– В отличие от одного вполне конкретного бога.

– Она могущественна? – спросил Таванар.

– А ты как думаешь? Она же курильщица.

Таванар нахмурился:

– Ты так говоришь только потому, что она умирает от желания расцеловать твои вонючие ноги. Кстати, мы скоро остановимся, чтоб помыться?

– Сегодня вечером я планировал помыться во дворце, но, возможно, нам скоро придется остановиться, – сказал Орберезис.

– Почему бы тебе не использовать свои божественные силы, чтобы как можно быстрее нас туда доставить?

– Потому что это так не работает, придурок.

На самом деле Орберезис и сам не знал, как работает сила сферы, но Таванару не стоило об этом знать. Будет намного лучше, если всем будет казаться, что он контролирует ситуацию – ну хотя бы до определенной степени. Хотя, если говорить честно, Чудо произошло случайно. Он уже десять лет подряд пытался заставить сферу заработать, но все было безуспешно. Для того чтобы поразить всех своих последователей, хватило бы небольшого всплеска силы, но нет. Ничего. И сейчас он жил за счет своей репутации, за счет видимости божественности и за счет дураков, которых удавалось обвести вокруг пальца – хотя пока этого было достаточно.

Таванар послал ему извиняющуюся улыбку.

– Что ты чувствуешь по поводу возвращения в Ушар? Интересно, многое ли изменилось?..

Орберезис пожал плечами, отгоняя воспоминания о том, что случилось, когда они с Таванаром побывали внутри городских стен.

– В королевстве царит беспорядок. Посмотри на этих людей. Они больны и изголодались – и все стало намного хуже, чем было раньше. Они сокрушены. Помнишь, как быстро они присоединились к моему культу, стоило только предложить им малейшее утешение? А король, кажется, больше заботится о древних фолиантах, чем о королевстве.

Таванар вздохнул и поморщился:

– Не имеет значения, как долго тебя не было. Некоторые вещи не меняются.

Орберезис кивнул.

– Кстати, о неизменности… Ты как? Ну, в смысле, твоя болезнь?

Орберезис сглотнул. Даже с Таванаром ему было нелегко об этом говорить. И хоть он понятия не имел, что это была за болезнь, но наверняка это было что-то пагубное.

– Паралич бывает редко, а кошмары и мигрени преследуют постоянно.

– А что, если эликсир не сработает? Говорят, что он ускоряет исцеление и делает людей сильнее, но это же не значит, что…

– Я знаю, Тав, но разве у меня есть выбор?

До них дошли слухи о чудесном эликсире. Сведений о его действии было крайне мало: в сообщениях говорилось о том, что он давал сверхчеловеческую силу – но на это ему было наплевать. Главное было то, что он ускорял исцеление. И это его очень взволновало. Проблема была в том, что никто не знал, где можно найти этот эликсир. Именно поэтому ему и нужно было как можно скорее отправиться в Ушар. Во дворец. Если в мире и есть что-то редкое и ценное, Ушар, несомненно, это получит.

Лицо Таванара вытянулось:

– Мы достанем эликсир, не волнуйся. А теперь отдыхай. Завтра у тебя важный день.

Орберезис кивнул. О, как бы он хотел, чтобы Таванар был прав.

– Сообщи всем, что пора разбивать лагерь, – сказал он. – Проведем ночь здесь.

Таванар улыбнулся и кивнул – и эта улыбка была так знакома Орберезису. Именно эта улыбка и поддерживала его все эти годы в здравом уме и позволяла оставаться на ногах. Всегда приятно, когда рядом есть кто-то, кто знает, что ты – не бог, пусть Тав и думает, что он может контролировать эти силы.

Даже если не думать о том, что сердце Тава слишком мягко – во зло ему самому или для того, что им предстоит сделать.

Над Сумрачными лесами в ту душную летнюю ночь сияла луна. Деревья были покрыты праздничными украшениями; рыбаки выволокли на берег огромных пластунов и принялись разделывать их. У наблюдающего за ними Дои слюнки потекли. Во всем этом фестивале ему больше всего нравилось то, что ему, как и остальным, позволяют не спать всю ночь.

Большинство взрослых танцевали и пили. Его отец сидел рядом с костром на камне, грея руки над огнем. Дети Сумрачных Лесов постепенно собирались рядом со взрослыми.

Дои выбрал место как можно ближе к отцу – мальчишке нравилось слушать его истории. Воображение рисовало захватывающие картины, и он представлял, как сам участвует во всех этих приключениях. Когда-нибудь и он сможет рассказать свою историю.

Сейчас отец рассказывал о том, как его арестовали за кражу ожерелья и он чудом смог остаться живым, чтобы всем рассказать об этом.

– Ты о чем-то задумался, Дои. Что случилось?

Дои заколебался. Он уже был достаточно взрослым и никогда не был дураком – и все же он никак не мог понять, в чем соль этой байки.

– Эта история не такая, как остальные. Она особенная. Ушар, Сумрачные леса. Ты рассказал нам о местах, о которых мы и без того знаем.

– И тогда о чем ты хочешь спросить?

– Как ты освободился? Ты же был в путах, и на шее у тебя была веревка.

Улыбка отца стала только шире:

– Я, конечно, тебе все расскажу, но ты должен подумать собственной головой. Тебе предстоит побывать в стольких местах, Дои. Я уверен, так и будет. Но невидимые, сковывающие твой разум стены ограничивают твое мышление – и великие дела ты совершишь, только если их преодолеешь.

Отец часами рассказывал историю за историей. И все было совсем не так, как казалось Дои. Он всегда считал, что это просто сказки, а на самом деле оказалось, что это правда. Его отец был вором. Преступником. Человеком, укравшим у одной леди ее дорогое ожерелье.

– Ты кажешься разочарованным, – сказал отец.

– И я действительно разочарован.

– Дои, в каждой истории есть две заинтересованные стороны, а всего того, о чем ты говоришь, попросту не существует. Доброта… Невиновность… Почему леди – невиновна, а вор виноват? Она ведь богачка, так? И в то время, как твой старик спал в грязи, леди дрыхла на шелковых простынях и солдаты охраняли ее сон. Я просто осмелился склонить чашу весов в свою пользу. Совсем чуть-чуть. Иногда существуют очень веские причины для того, чтоб обмануть человека или совершить что-то плохое. Ты понимаешь? Такова жизнь.

Дои кивнул. Ему вдруг показалось, что в глазах отца блеснула страсть, которая так редко появлялась.

– И где тогда это ожерелье, папа? – спросил он.

Отец улыбнулся и что-то достал из кармана. Огляделся вокруг, убедился, что за ними никто не наблюдает и, показав Дои прекрасную белую жемчужину, тут же спрятал ее обратно.

Глаза Дои расширились. Все услышанное обретало смысл.

– Т-ты… Почему ты?..

– Оглянись вокруг, Дои. Посмотри на своих соседей. На всех них. Они поют, танцуют и впервые за весь год едят нормальную пищу. Разве они не счастливы? Разве они не заслужили этого после ужасов прошедшего года? Разве они не должны быть счастливы?

Ожерелье украдено. И продано, чтоб купить еду и напитки.

И все счастливы. Счастливы. Счастливы.

Мир стерся в кружащемся мареве.

Королева прислала курильщиков за вором, его отцом. Сумрачные леса охватило пламя. Столбы дыма взвились в темные небеса. Крики звучали все громче. Пламя достигало ста футов в высоту. Курильщики привязывали людей к деревьям и сжи- гали их.

Вот среди привязанных к деревьям людей оказался отец. Вот курильщики подкладывают ему под ноги сухие листья и сучья.

И все счастливы. Счастливы. Счастливы.

Слова бьют хлыстом.

– Королева приговаривает тебя к смерти на костре. Кара могла постигнуть тебя одного, но все эти люди получили свою часть добычи от продажи украденного. И потому все они должны запла- тить.

Факел курильщика вонзается в сучья, и отец кричит от боли, но его глаза устремлены на Дои. На лице паника, способная вывести из себя мудрейшего из людей.

Дои должен бежать.

Но он был парализован страхом. Он хотел убежать, но не мог пошевелиться. Дои оглянулся: его преследовал серый гигант. Лицо было скрыто туманом, и он заслонял собою все небо. И взгляд его был прикован к Дои.

Бежать! Он должен бежать! Но он не мог. Он был парализован от страха.

Великан протянул к нему руку.

Бежать! Он должен бежать.

Бежать.

Проснувшись в поту, Орберезис подскочил на кровати, но встать с нее смог с трудом – сонный паралич все еще сковывал его движения. Недавний ужин подкатывал к горлу, и от него пришлось избавиться. Мужчина внезапно понял, что ему дико хочется пирога из пластуна. Вообще он его ненавидел, и все же сейчас его буквально охватило это странное желание.

Это просто кошмар.

Долбаный кошмар, ставший его проклятием, преследующий его даже сейчас, мирными ночами. Глаза Орберезиса наполнились слезами, и он разрыдался как ребенок: не столько из-за принесенных сном воспоминаний, сколько из-за всех перенесенных им мучений. Возможно, после стольких лет, когда один и тот же кошмар преследует тебя каждую ночь, в один прекрасный миг ты начинаешь его проще воспринимать – но сейчас все было не так. В тот ужаснейший день из-за сирестирских курильщиков он потерял отца. Потерял все. Но он до сих пор так и не понял, откуда в его сны приходит этот серый гигант.

Он должен был найти лекарство от своей болезни. И ради этого он готов был пойти на все.