Очень пронзительная история о любви и долге, о долгом пути к пониманию и прощению. Огромное спасибо автору за редкостное сочетание красивого слога, целостности характеров персонажей, стремления к психологической достоверности, убедительной детализации событий. Есть повод задуматься о сложности человеческих взаимоотношений, о необходимости пересматривать свой взгляд на окружающий мир.
Что касается недостатков романа, то менее всего мне нравится позиция автора по отношению к поступкам некоторых из своих персонажей. И откуда такое ощущение, что моим мнением манипулируют? А вот, например, несколько моментов. Увы, вместе со спойлерами.
Главный герой по роду службы спасает героиню от перспективы загреметь в рабство. А лет через десять он обращается с ней именно как с рабыней – хочу убью, хочу выть на луну заставлю – и при этом не чувствует угрызений совести. И ладно, допустим, вот так его жизнь приложила, всякое бывает, друг Горацио… Героине, возможно, тоже не до ситуационного анализа. Но вот почему это логичное противопоставление не акцентируется автором, который априори над ситуацией? Ни намека от второстепенных персонажей, ни самой убогой параллели, которая указывает на то, что в датском королевстве все настолько плохо, что базовые принципы оказались под сомнением. Ответ напрашивается сам собой – автор не видит в этом ничего плохого. Вернее, он способен оправдать поведение главного героя ревностью, которая якобы проистекает от невозможной любви. То есть на вопрос «можно ли простить насилие, психологическое давление и утерю основных моральных ценностей?» автор уверенно говорит «можно, ибо вот такая сильная любовь». Алло, а любовь ли это вообще? Пора бы уже отделить мух от котлет – собственнические инстинкты отдельно, а любовь, которая понимание и прощение, сама по себе.
Абсолютно неприятным персонажем, на мой взгляд, является пан Гектор. Он – как плохая свекровь с девизом «Шо бы ни случилось, мой сына всегда прав». Во всем оправдывает деточку, потворствует даже в сомнительных моментах, старается уберечь от разочарований и неприятностей… и при этом стороной обходит проблемы тех, кто вызвал недовольство великовозрастного чада. Как при этом автору в итоге удается позиционировать этого беспринципного субъекта положительным персонажем? Развожу руками.
И, наконец, совершенно невероятный эпизод. Массовые упреки главной героине за непроявленное мгновенное всепрощение по отношению к мужчине, который – на минуточку! – поверил клевете, угрожал убийством, обливал презрением, а также не смог найти в себе силы проявить доверие, когда появились аргументы за невиновность обвиняемой.
— Янош… Дело тут не в ней. А скорее в том, готов ли рискнуть… ты сам. Ты можешь пройти по второму кругу и пережить прошлое еще раз? Еще раз увидеть в чистой воде все, что всплывет, стоит нырнуть глубже? Ты справишься? — Нет, — очень быстро качнул головой Янош. — Второй раз нет. Не хочу. — Тогда забудь, — жестко отрезал пан Гектор, откидываясь на спинку.
Что ж, смелости Яношу явно не хватило. Конечно, не мужское это дело – рисковать. Для этого есть женщины. Приходит момент, когда Улу ставят перед тем же выбором, разрешая подумать аж до утра и принять решение. Когда она таки соглашается «пережить прошлое еще раз», после чего старается забыть все плохое, но недостаточно убедительно изображает амнезию, ей тут же прилетает от «доброжелателей».
— Почему вы так со мной разговариваете. Что я сделала? — изумилась я, от неожиданности не удержавшись от вопроса. Получилось совсем не по княжески. — В том-то и дела, госпожа, — он посмотрел мне в глаза, выделяя обращение, которое в моем случае являлось прямым оскорблением. — В том-то и дело, что ничего. Ничего из того, что он заслужил!
Ну да, спасенная ею жизнь – это такая мелочь... Хотя дело в другом. Если Янош сделал что-то для круоргов, то они ему и должны. Окрестные крестьяне тоже сами обязаны расплачиваться за то хорошее, что они видели от своего князя. При чем же тут героиня, которую как будто назначают отдуваться за всех? Почти прямым текстом ей приказывают видеть в герое только благородные порывы, забыть пережитые ужасы и испытывать вину за проявленное желание послать персонажа лесом. Жена-робот, заданная программа – «подруга декабриста». Не жаловаться, добровольно принести себя в жертву и не отсвечивать эмоциями. «Ты героиня или не героиня? Вот и выполняй!» «Мать-мать-мать», - привычно ответило эхо.
Я понимаю, что у русских писателей есть жесткая национальная культурная традиция изображать женщину как существо, которое непременно обязано положить свою жизнь на алтарь служению мужу и семье. Но, дамы и господа, стокгольмский синдром уже много лет как является общепризнанным диагнозом.
Может быть, когда-нибудь, в каком-нибудь новом романе Юлии Шолох главной героине повезет больше. В этот раз в активе – пять лет ссылки, полгода борьбы в подполье и подписка на пожизненную работу женой лидера партии круоргов.
Отзывы на книгу «Дикий вьюнок», страница 3