Отзывы на книгу «Возлюбленная», страница 7, 268 отзывов

У вас отлично получается писать. Это очередной шедевр от моего любимого писателя. Боль, предательство и слезы. Написано очень интересно, не отпускает пока не дочитаешь до конца.

Есть такое понятие в истории: торговля по золотому треугольнику. Схема следующая: суда из Европы ехали в Африку, там набирали рабов - одна сторона. Рабов перевозили в Америку - вторая сторона. Из Америки везли кофе, сахар и др. произведенные рабами товары - третья сторона. Почему треугольник золотой? Потому что прибыль на каждом этапе возрастала в геометрической прогрессии. Судите сами: из Европы в Африку затраты шли только на содержание судна и команды. Из Африки в Америку - примерно так же. Рабы - живой товар, девок можно к тому же шпилить во все щели, чтобы они размножались и увеличивали товар. Кормить до пуза никого из них не надо, даже выводить погадить не надо. И места много не занимали: "негр на судне не должен занимать больше места, чем в гробу". Лишь бы форму не потеряли слишком сильно. В среднем на одного выжившего при транспортировке приходилось 3-4 умерших. В Америке за рабов в приличном состоянии можно выручить хорошие деньги (а за время поездки большинство негров уже были со сломанной психикой, конечно, готовые подчиняться). То есть по сути при поездке с затратами исключительно на эксплуатацию оборудования и команды прибыль колоссальная. Реальные затраты на хранение появлялись только на этапе перевозки неживых товаров. Кофе, сахар - слишком дорогие продукты. Они не негры, их надо беречь. И тем не менее прибыль от их продажи будет еще больше! И вот она главная причина рабства: дешевая сила. Копеечная. Бей, корми баландой, трахай девок - самовоспроизводящееся имущество. Надо понимать, что никто не спешил отменять рабство. Это слишком прибыльно. Любите какао с сахаром? Любите кофе? Ой, если отменить рабство, придется платить наемным, а они будут работать меньше, стоить дороже. Ведь вы же не будете платить за кофе втридорога? Вам придется оставить ту же цену или поднять ее всего процентов на двадцать, а прибыль торговцев упадет. Посему вопрос отмены рабства долгое время не возникал, и более того, на Севере, где рабство было отменено, раб с Юга все равно считался рабом. Надо сказать, что негры, рожденные в неволе, испытывали то же, что и животные, рожденные в зоопарке - жизни на свободе они не знали и не представляли, что это такое. Когда твои будни: плантация и надсмотрщик, когда ты ребенка своего видеть не можешь и не можешь к нему привязаться, когда все вокруг живут так же, это воспринимается как норма. Сломанная напрочь психика, это факт. Но и у таких возникали "необъяснимые приступы ярости", попытки вырваться, когда чаша терпения переполнялась. Однако чаще всего бежали, бунтовали те, кто получал возможность хоть немного ощутить, что он - тоже человек. Недолгое хорошее обращение с хозяином или что-то еще подобное - и все, рана вскрыта, есть ощущение чего-то иного. И хочется бежать из ада - вот к чему приводит вкус свободы. Эта книга полна таких историй. Книга боли - она не об одной женщине, которая предпочла убить ребенка, нежели вернуть его в рабство. Она о всех, кто пережил и кто не смог. Многие истории сплетаются в одну. И в этой книге нет неискореженных судеб: всех зацепило. Оттого и больно. И тяжело.

Опасно, подумал Поль Ди, очень опасно. Для бывшей рабыни очень опасно любить кого-то так сильно, особенно собственных детей. Лучше всего, он это знал по опыту, любить чуть-чуть, совсем немножко; рано или поздно сломают твоей любви хребет или запихнут ее в саван, и тогда, что ж, у тебя все-таки останутся силы для другой любви.

Очень страшная книга, самое страшное в ней это реальная основа. В середине 19 века чернокожая женщина по имени Маргарет Гарнер убила свою дочь, чтобы спасти ту от рабства. В голове не укладывается, что же за жизнь была у Маргарет, если она предпочла для своего ребенка смерть даже просто возможности того, что дочь повторит ее судьбу.

В романе героиню зовут Сэти и когда-то она сбежала из поместья «Милый дом», чье название в контексте романа звучит просто издевательски. За ней пришли и тогда она перерезала горло своей двухлетней малышке. Это не спойлер, это то, с чего начинается история. И потом мы будем в нее погружаться все сильнее и сильнее, наблюдая ту жизнь, которой живет Сэти спустя 18 лет после Несчастья и параллельно возвращаясь к событиям прошлого. Мы узнаем о том, что предшествовало побегу, узнаем, куда делся муж Сэти и другие рабы, пытавшиеся бежать той ночью.

Есть истории, которые не хочется слышать, настолько они ужасны, но как раз такие истории и должны быть рассказаны непременно. Может, хоть это удержит людей от повторения событий прошлого. Мы все знаем, что рабство — это плохо, стандартное школьное знание, типа "Лондон — столица Великобритании". Но что же стоит за этим словом "рабство"? Дело не в неоплачиваемом труде, дело не в хороших и плохих хозяевах. Дело в том, что люди переставали быть людьми по обе стороны баррикад. Одни превращались в диких животных, каковыми их и считали, от нечеловеческих условий, от невозможности выбирать не только свой жизненный путь, но даже жену или мужа, от детей, рожденных на продажу (имущество, которое воспроизводит само себя, что еще может быть столь же экономически выгодно!), от побоев, насилия, бесправия... Другие превращались в тех же самых диких тварей от вседозволенности, безнаказанности, ощущения собственной значимости... Люди теряли свою человеческую сущность и свой человеческий облик.

Можно ли на фоне происходящего осудить Сэти за ее страшный выбор? Наверное, многие смогут, все же убийство есть убийство, но лично для меня есть такие преступления, где я просто не считаю себя вправе судить, это как раз тот случай. Имела она на это право или не имела будут решать уже не люди.

Автор же меня очень заинтересовала. Помимо самой истории, рассказанной просто мастерски (книга буквально проглотилась), мне понравилось и то, как она сочетала реальную основу с нереальным антуражем. В книге найдется место и духам, швыряющим посудой об стену, и вполне себе материальным призракам. Последние любят яркие побрякушки, сладости и внимание. Почему-то у меня абсолютно не возникало диссонанса от такого сочетания, наоборот было ощущение гармоничности, изысканного литературного блюда, где автор не боится использовать столь "низкие" приемы в столь острых социальных и исторических проблемах. На фоне ужасов, творимых людьми, проделки призрака выглядят вполне невинно и не значимо...

Что еще понравилось, так то, что автор не скатилась в банальщину "все белые - чудаки на букву м, все черные - идеальны и непорочны". Нет, в истории найдется место и доброте белой незнакомки, которая сама едва сводит концы с концами и с трудом представляет, чем ее встретит завтрашний день, и благородству богатых белых южан, всю жизнь посвятивших помощи неграм. Будут тут и завистливые чернокожие, которые не могут простить соседке, что у той наконец-то все хоть как-то наладилось и она начала радоваться жизни. Не делятся люди на плохих и хороших по цвету кожи. И там, и там хватает и тех, и других.

И, обращаясь к нынешним дням, хочу от себя добавить, что человека не должны судить по цвету кожи ни в плюс, ни в минус, восхваление кого-то только потому что он черный не меньший расизм чем и унижение кого-то только потому что он черный. Крайности до добра не доводят...

Дальше...

На тему рабства в США написано, сказано и снято очень-очень много. Наверное, эта тема никогда не будет исчерпана до конца - ведь забывать о таком нельзя.

Тони Моррисон, получившая в 1993 году Нобелевскую премию за свой роман “Возлюбленная, совершенно по-новому осветила эту тяжелую и болезненную тему, выбрав для своего повествования полумистическую и одновременно глубоко реалистическую форму.

Первое, что бросается в глаза при чтении романа, это то, с какой обыденностью автор описывает ужаснейшие и кошмарнейшие вещи, происходившие с темнокожими рабами в Америке. Обо всем этом говорится как-то вскользь, мимоходом, без особенного акцента и безэмоционально. Даже сами герои повествования говорят об этом будто бы с отчужденным равнодушием.

И такой прием позволяет читателю еще сильнее ощутить весь ужас и кошмар положения главных героев. Только представьте, сколько всего пришлось вынести человеку, чтобы спокойно говорить о групповом изнасиловании или сожжении заживо своих близких и друзей?

Скажи-ка мне вот что, Штамп. – Глаза у Поля Ди были воспаленными и слезились. – Скажи мне только одно: сколько же может вынести жалкий ниггер? Скажи мне, Штамп, сколько?

В течение всей своей жизни Бэби, как, впрочем, и Сэти, ощущала, что ею и другими мужчинами и женщинами манипулируют как при игре в шашки. Все, кого Бэби Сагз знала, не говоря уж о тех, кого она любила, — если им не удалось убежать или их не повесили, — могли быть сданы внаем, отданы другому хозяину в уплату долга, проданы, выкуплены, выставлены на продажу, заложены, выиграны в карты, украдены или конфискованы. Именно поэтому у восьмерых детей Бэби было шестеро отцов. Вот что она называла «паскудством жизни» — ужасное сознание, что никто не перестанет передвигать шашки по доске из-за того, что в игру включены теперь её дети.

Во многих отзывах я вижу негатив в сторону главной героини Сэти. А меня восхищает ее внутренняя сила, ее любовь к детям, ее стремление во чтобы то ни стало уберечь их от того, что ей самой пришлось вынести.

Возлюбленная может уйти. Уйти до того, как Сэти сумеет внушить ей, что хуже смерти - куда хуже - было то, отчего умерла Бэби Сагз; то, что знала Элла; то, что видел Штамп, и то, отчего Поля Ди била неудержимая дрожь. Что любой белый может забрать тебя целиком, всего, вместе с душой, если ему это придет в голову. Не только вынудит тебя работать на него, убьет или изуродует, но замарает тебе душу. Замарает так, что ты сам себе станешь противен; забудешь, кем был прежде, и даже вспомнить не сможешь. И хотя она, Сэти, и многие другие пережили такое и справились, она никогда не позволит, чтобы это случилось с ее детьми. Самое лучшее, что есть у нее, - это ее дети. Ладно, пусть даже белые испачкают ее тело и душу; но им не добраться до самого лучшего в ней, самого сокровенного и волшебного - до той части ее существа, что всегда была чиста.

Легко осуждать Сэти, будучи свободным человеком, чьи права охраняются законом и органами правопорядка. Когда ты знаешь, что любая человеческая жизнь - это главная ценность, и никто не может отнять ее у тебя, не ответив за это перед законом. В таких обстоятельствах легко надеть белое пальто и заявлять, что ты бы никогда и нипочем не повторил поступка Сэти.

Таких людей можно только пожалеть из-за недостатка воображения, которое не позволяет им представить и прочувствовать всю тяжесть, боль, страдания, унижения, пришедшиеся на долю наших героев (и давайте не будем забывать, что пусть все персонажи вымышленные, в реальности существовало огромное количество рабов, подвергшихся пыткам, избиениям, изнасилованиям, убийствам со стороны своих хозяев). Ну или их можно пожалеть за то, что они не умеют любить по-настоящему. Когда ты любишь так сильно, что готов совершить самый страшный и непереносимый для тебя грех, только чтобы избавить своих любимых от страданий.

- Любовь твоя слишком уж тяжела. - Слишком тяжела? Любовь или есть, или ее нет. Легкая любовь – это вообще не любовь.

Я очень понимаю тех, кто написал, что им было тяжело читать “Возлюбленную”. Повествование носит отрывистый характер, прошлое и настоящее постоянно переходят друг в друга без каких-либо переходов, очень много иносказаний, недомолвок, много необъяснимой мистики и символизма - всё это значительно затрудняет чтение. Но когда вы придете к финалу истории и сумеете ею проникнуться, то поймете, какая жемчужина перед вами.

Самый главный символ романа - Возлюбленная, девушка, которая ниоткуда появляется на пороге дома Сэти и завладевает душами всех обитателей дома № 124. Что она такое? Счастье или горе, прощение или возмездие, покой или тревога, любовь или ненависть?

Для меня Возлюбленная стала символом вины, которая пожирает человека изнутри, не оставляя в его жизни места ни для чего другого. Огромная, всеобъемлющая, всепоглощающая и безысходная. Именно вина чуть было не погубила Сэти.

Надеюсь, в конце концов, она услышит слова Поля Ди о том, что она сама и есть главное сокровище. И сможет до конца своих дней остаться свободной не только внешне, но и внутри.

Часто слышу такую позицию, мол это всё давно в прошлом, сейчас никто не угнетен все свободны и чего об этом говорить. Нет, помнить об этом и говорить надо. Коллективная историческая память - важнейшее, что есть у человечества и что позволит нам быть настоящими людьми.

Нельзя никогда забывать о мучениях и страданиях бесправных жертв рабовладельческого строя, которые были вынуждены не жить, а существовать. Когда лучшим способом выжить становится полный уход от себя, от своих чувств, перестать быть живым и настоящим, как когда-то пришлось сделать Полю Ди.

Он заставил навсегда замолчать изрядную часть своей души и пользовался лишь той, что давала ему возможность ходить, есть, спать, петь.

Очень опасно любить кого-то так сильно, особенно собственных детей. Лучше всего, это он знал по опыту, любить чуть-чуть, совсем немножко; рано или поздно сломают твоей любви хребет или запихнут ее в саван, и тогда, что уж, у тебя все-таки останутся силы для другой любви.

Так что приходилось как-то защищаться, любить тайком и что-нибудь самое маленькое. Выбирать самые крошечные звезды на небе и считать, что они твои; лежать на боку, вытянув шею, чтобы перед сном за краем канавы увидеть ту звёздочку, которую любишь. Украдкой поглядывать на неё, мерцающую между деревьями, когда тебя приковывают к общей цепи. Оставались еще стебли травы, саламандры, пауки, дятлы, жуки, муравьиное царство. Что-либо большее не годилось. Женщина, ребенок, брат — такая любовь вполне могла расколоть тебя надвое в Альфреде, штат Джорджия.

Нельзя спокойно жить, думая, что это всё осталось в прошлом и ничего не значит для настоящего и будущего. Потому что можно сохранить человечность и милосердие, только помня об этом.

Жуткая книга. По степени своей ужасности сравнимая только с абсолютно документальными и донельзя беспощадными книгами Светланы Алексиевич. С другой стороны, несмотря на высокую художественность, постмодернистские штучки-дрючки и мистические/сюрреалистические реалии, книга Тони Моррисон написана по следам совершенно реальных событий, и потому в этой своей составляющей может быть названа сугубо документальной и насквозь социальной. Куда уж социальней, если речь идёт о массовом, осуществляемом и проводимом на уровне государства рабстве — пожалуй самом постыдном явлении в истории человечества. И ладно бы ещё о рабстве, бывшем на заре существования человечества как такового, но тут, в романе, речь идёт о вполне современном обществе с уже довольно развитыми технологической и гуманистической составляющими. Ведь с исторической точки зрения 1870-е были совсем недавно, всего-то полтора столетия назад. И уже были Пушкин и Лермонтов, Байрон и Гейне, Беранже, Гюго, Мандзони, Шелли, Стендаль, Шамиссо, Диккенс, Теккерей, Флобер, Гейне и множество других могучих носителей и выразителей гуманистической и цивилизационной составляющих человечества. Уже позади Великие французские революции, уже написаны Манифесты коммунистических партий, уже Прудон, Бакунин и Кропоткин вовсю теоретизируют о сути Свободы-Равенства-Братства, и в это же время вешают и заживо сжигают, стреляют и заковывают в цепи, используют как обыкновенное рабочее животное, заставляют совокупляться с целями воспроизводства и совершают сотни и тысячи гнусных действий в отношении других людей, поставленных в такие условия только потому, что они имеют иной цвет кожи...

Казалось бы можно и нужно припомнить тут крепостничество в Российской империи и всяких там Салтычих, но всё-таки Салтычиха была садистской преступницей, и по именному указу императрицы Екатерины II была лишена своих дворянских званий и закончила жизнь в монастырской тюрьме, т.е. была осуждена от имени государства. А в САСШ рабство было государственной политикой и потребовалась целая гражданская война, чтобы отменить рабство де-юре и долго ещё после этого находить убитых и замученных негров в лесах, полях и на обочинах... Впрочем, Салтычиху и прочих я совсем не оправдываю и не защищаю... И крепостничество тоже.

Но в книге-то речь всё-таки идёт о рабстве — и по мере чтения как бы ненавязчиво, вскользь, намёками и набросками Тони Моррисон рисует нам картины и масштабы всех этих особенностей рабско-хозяйских отношений, буквально подавляя у читающего его собственную волю беспросветностью и безысходностью описываемого. И второй ужас — это как раз судьба главной героини книги, судьба простой негритянской женщины, поставленной белыми цивилизованными людьми в такое положение, когда она вынуждена своими руками убивать своих детей, чтобы не отдать их во власть белых людей!

Можно ли после всего рассказанного верить белым людям? Можно ли современным афро-американцам простить современных последователей этого несколько-векового наследия и проклятия?..

Как совпало: прочитала «Цвет пурпурный» Элис Уокер, посмотрела по нему фильм с Дэнни Гловером и Опрой Уинфри. Тяжело было быть чернокожей женщиной в США. Прочитала «Возлюбленную» Тони Моррисон, посмотрела по ней фильм с Дэнни Гловером и Опрой Уинфри. Очень тяжело было быть чернокожей женщиной в США. Тут я стала космополитом неожиданно для себя, потому что не раз слышала мнение, где мы, а где чернокожие, отродясь у нас с арапами на Руси проблем не было (нет арапов, нет проблем). Стоит этому порадоваться, конечно, но всё-таки проблема рабства — общемировая, а мы пусть и пафосно-самобытная, но всё же частичка мира. К тому же, не такая уж и большая разница между чернокожим рабом и холопом 17 века в России. Пороли девок кнутом? Пороли. Продавали людей, словно вещи? Продавали. Не все зверства, конечно, имели русский аналог, но некоторые понятия просто общечеловеческие. Если мы лично не угнетали другую расу, то это не значит, что нас это теперь никак не касается.

В «Возлюбленной» Тони Моррисон всё страшно вывернуто наизнанку. Белые люди считают чёрных людей за животных, и даже детей своих учат выделять у негров животные признаки наряду с человеческими, но при этом почему-то ведут себя сами, как распоследние твари дрожащие. Клеймят, как скот, насилуют, продают «щенков». У чернокожих людей не остаётся даже малейшего права на такое простое чувство, как любовь. И роман «Возлюбленная» прекрасно иллюстрирует, как сладок запретный плод любви, во что может вылиться запрещение естественных вещей. Главная героиня любила и любит, но упаси меня боже от такой любви. И не в том дело, что от любви до ненависти один шаг (хотя некоторые персонажи и эту пословицу иллюстрируют), а в том, что всё плохо, что чересчур. «Любить до смерти» – вот какая страшная может быть воплощённая метафора. Не бойтесь, это не спойлер, факт этой смерти от чрезмерной любви матери к своему ребёнку раскрывается на первых же страницах.

Любовь главной героини настолько плотная, густая и опасная, что не даёт дышать и жить никому вокруг. Кто-то глохнет, кто-то умирает, кто-то аж воскреснуть с того света готов, потому что и после смерти с таким концентратом чувства сладить невозможно. Даже когда главной героине пытаются отзеркалить её поведение, дескать смотри, вот как ты выглядишь в своей удушающей силе, всё равно ничего не получается. Впрочем, где добро, там и зло. В противовес любви удушающей есть любовь созидающая, бескорыстная, не требующая ничего, наивная и детская. У автора она во многом связана с религиозным аспектом, но не привязана к какой-то конкретной религии, как таковой, а относится, скорее, к восприятию высшего духовного мира. В общем-то, именно эта вера во что-то высшее, разумное, доброе, вечное и держит на ногах многих из тех, кто давно бы уже погиб от страданий или поехал крышей далеко-далеко. Хочется написать, что именно этой верой-любовью и отхлестают по щекам главную героиню в конце вплоть до хэппи-энда, но это ведь полностью противоречит смыслу любви, как таковой. Не отхлестают, а подстелят мягко, окутают, успокоят, снимут жар. Будем надеяться, что всё будет лучше и любовь общественная хоть иногда да сможет останавливать острый топор любви частной.

Посчитайте, сколько раз упоминается слово «любовь» в отзыве и… Ничего не будет, в общем-то, но вы всё равно молодец.

Это не книга, конечно, это песня. Даже Песнь. Ну эта, их афроамериканская, веселая такая, а на публику такие больные-больные глаза обращены. Госпел? И куплеты есть, и припевы, и речитативы, и присказки, она же уже даже ползала, например. Вопль. Вопль-песня целой человеческой прослойки, за ней столько больного, что даже мне, слушая, хотелось взвыть, зажав в зубах косточку, потому что это почти нестерпимо. Нет, история-то, конечно, простая и прямая, где все известно заранее.

Вот Сэти, рабыня, и ее дети от мужа, не от мужа, от ублюдков белой расы, а все они ублюдки или не все, еще предстоит выяснить, но мы так и не выясним, потому что вроде кажется, что все, а глядь и есть добрая девушка, помогшая беглой рабыне родить и уложила ноги поудобнее, чтобы Сэти их снова могла почувствовать. Вот Халле, муж Сэти, вымазавший себе лицо маслом, потому что каждый справляется, как может, или не справляется, что вернее. Ну знаете, я бы сдалась намного-намного раньше. Может быть, на этапе, когда меня бы кормила молоком какая-то женщина, некая, а лицо матери я бы видела только в виде жопы на рисовых полях. Тоже некая женщина.

Вот Денвер, замкнутая и очень-очень странная дочь Сэти, единственная, что с ней осталась. И вот этот вопрос меня болюче-болюче задергал. Рабынь насиловали все, кто мог и кто не мог тоже. Дети у них рождались направо и налево, и это очень удобно, рабы, которые рождают новых рабов. Детей продавали ибо это живые деньги, а матери? А матери старались даже не смотреть, кто там у них родился, а смысл, ведь через месяц другой, ты ребенка лишишься, так что, возможно, повернуться жопой ко всем своим насильственным детям имело смысл. Тут все имеет смысл, каждая строчка, и за каждой строчкой тонна боли и невыносимо, нестерпимо об этом думать.

Сколько будет еще боли, сколько? Вообще, если за расовым вопросом стоит ее столько, что даже спустя сто-пятьсот лет я еле выдерживаю ее в книге, мне совсем неудивительно, что маятник сейчас разогнался в полную противоположность, в месть и кровь и кишки и ослепленность, и ненависть. Скорей бы уже все пришло в баланс, потому что это ненормально. И герои в книге не совсем нормальны, точнее у них совершенно адекватно ситуации психика сломалась. Невозможно столько вынести. Да, Сэти убила свою дочь и хотела убить всех остальных детей, лишь бы они не переживали то же, что она. Да, можно сколько угодно рассуждать, что у детей своя дорога, и на носу уже Война, которая их освободила бы, но пришли то за ней и детьми сейчас? И что ей было делать, кроме как сходить с ума? Ты сбежал из Милого Страшного дома, а они тебя нашли, и что вот тебе делать? Чтобы они опять забрали тебя и били, и насиловали, и записывали твои характеристики животного? И ладно твои, еще и дочерям то же самое? Лучше пилой по горлу, да головой об угол дома. Да, материнская любовь Сэти тяжела, но так понятна.

И автор вплетает сюда вопросы к богу, что и понятно, где же ты был, Господи, когда решил допустить такое? У меня бы тоже было много вопросов, верь я. И тяжело пришлось тем, кто уповал на Него во тьме, потому что на свету вдруг появляются вопросы. Ну да, тем кто верил и утратил веру, пришлось еще тяжелее. Что им остается, лечь в постель да смотреть на оранжевый цвет?

Моррисон опять удалось невероятное: увлечь меня ◈ магическим реализмом (ну, тут можно самому регулировать уровень доступной магии, была ли Возлюбленная воскресшим духом дочери Сэти или той самой беглянкой, сбежавшей из многолетнего сексуального рабства, автор отлично дает подсказки и из реальности, и из магического), ◈ поэтическим повествованием, потому что у меня обыкновенно со стихами все сложно, но тут ритмически песня, а это куда проще, петь я люблю, вот и спела вместе с миз Тони, ◈ историей из жизни афроамериканцев, потому что я в связи с нынешним раскачиванием маятника толерантности и политкорректности не очень их люблю (но, надеюсь, через какое-то время отношения сбалансируются) ◈ потоком сознания с бесконечными флэшбэками и форвардами и перескоками из одного времени в другое практически без маркеров времени, такая тренировка ума и памяти, ◈ местами даже бредом сумасшедшей, что уж вообще неслыханно.

А еще Моррисон рисует несказанно красивые картины мерзоты. Ну правда, пишет так, что аххххх и бегом бежишь в туалет ибо тошнит от рассказанного. Я до сих пор не могу отойти от одной из сцен предыдущей ее книги Любовь про любовь и море, и фу, до сих пор передергивает. Так что кому надо песнь израненных и изломанных, вам сюда.

Не помню, почему меня заинтересовала эта книга, почему я скачала её..Не помню, почему решила прочесть.. Бывает же так- есть книги, которые ты хочешь прочесть и специально ищешь, а есть которые просто попадают к тебе..Случайность? Но бывают ли эти случайности? На самом деле я в шоке..Так хочется, что бы не существовало рабства вообще,что всему был бы положен конец..Это ведь так ужасно..А самое интересное – эти люди. Они при своей жизни оставались людьми. Да, они ненавидели белых, но они не ожесточались на жизнь. Они жили, мечтали о свободе, они любили.Да, они ещё любили.Как в человеке это всё умещалось? Сэти..Бедняжка Сэти. Разве можно её осудить за то, что она сделала? Но её не поняли..А я вот чувствовала её в тот момент, всё её отчаяние, всё, что угодно, лишь бы не рабство..Это было избавлением и спасением, это было минутным решением, всё что угодно, только не рабство.. Книга неоднозначна. Заставляет задуматься..Некоторые моменты особенно были страшны, и я снова и снова удивлялась, откуда в этих людях столько силы? Как они смогли сохранить себя? А ведь они сохранили. В своё время я много общалась с африканцами. Будущие врачи- почти все весёлые и энергичные и добрые..Похоже, что они всё-таки смогли перевернуть эту страничку своей жизни и жить дальше. А это ведь прекрасно, когда у человека такое доброе сердца, которое не помнит зла.. Постепенно, проходя с героями их жизнь, перенося вместе с ними их тяжбы и трагедию, радуешься, что всё прошло..Как Поль Ди - закрыл всё в жестянке, что бы никогда не выпускать наружу..Наверное, так и правда легче. Можно говорить много, вспоминая отдельные эпизоды, героев, можно говорить и говорить..Но не хочется, хочется радоваться, что всё хорошо, что эти милые, добрые и трудолюбивые (неимоверное трудолюбие!) наконец-то обрели покой, и в их доме № 124 всё хорошо..

Этот роман был награждён Пулитцеровской и Нобелевской премиями, и уже потому его стоит читать. И вообще, когда в основе сюжета лежат реальные события, такие книги всегда настоящие. Действие в романе происходит в те времена, когда у человека не только не было права на свободу, но даже не было права на жизнь. Но сразу стоит сказать, история жизни молодой чернокожей рабыни настолько ужасна, что надо быть готовым к тому, что чтение не из легких. Ведь невозможно представить, что мать убивает свою дочь, и это ради того, чтобы спасти её от рабства. Вместе с тем эта книга полна мистики и поэзии. Она пугает и трогает, и поэтому после прочтения её невозможно забыть.