Читать книгу: «Улыбка химеры», страница 3

«Красный мак» отличался от подобных забегаловок, как отличается от медной линялой копейки николаевский золотой.

И Никиту, волей случая оказавшегося здесь, терзало жгучее любопытство. И еще он чувствовал, что убийство пенсионера, которое он должен расследовать, его сейчас абсолютно не колышет. Не колышет его и какой-то там задержанный. Ему сейчас просто не терпится пройти в зал и посмотреть, что там есть и кто, как и во что там играют.

– Извините, позвольте нам уехать!

Это произнесла женщина за его спиной. Произнесла вроде бы властно и вместе с тем почти умоляюще.

Колосов оглянулся. Откуда-то из-за помещения кассы для выдачи фишек в дальнем конце вестибюля появились трое: высокая брюнетка в длинной шубе из роскошной чернобурки, плотный крепыш в рыжей короткой дубленке нараспашку и сгорбленная старуха в хорошей каракулевой шубе, сшитой по моде, опиравшаяся на руку крепыша и на свою палку.

– Позвольте нам уехать, – повторила брюнетка в чернобурке.

Колосов посмотрел ей в лицо и осознал, что перед ним очень красивая молодая женщина.

Китаев глухой скороговоркой пояснил, что это родственники владельца казино Салютова, а также его личный шофер, что они приехали на поминки старшего сына Салютова, которые теперь уже, видимо, не состоятся.

Никита снова ничего не понял – поминки? Тут еще и какие-то поминки. Еще, что ли, один покойник?

Но задерживать эту троицу у него пока не было никаких оснований. К тому же сначала все-таки надо было поглядеть на труп.

С Биндюжным они не сговаривались: хотя это был и не его участок, Биндюжный приехал сюда не баклуши бить. И в отличие от Колосова «Красный мак» особого впечатления на него не произвел. Он вышел вслед за родственниками, приехавшими на поминки, а Никита, ведомый Китаевым, наконец-то вошел в туалет.

Спустя двадцать минут он по мобильному уже названивал дежурному по главку. Смысл беседы был прост: хоть из-под земли, а доставай сюда прокуратуру. Без следователя, эксперта и патологоанатома здесь делать нечего.

Убитый, опознанный как гражданин Тетерин, был действительно застрелен из пистолета. Причем скорее всего с глушителем, потому что, по словам Китаева и охраны, выстрела никто не слышал. Судя по состоянию тела, убийство было совершено около часа назад, то есть – тут Никита глянул на часы – где-то в половине девятого вечера плюс-минус четверть часа.

Ранение было в затылочную область черепа, слепое. Пуля осталась в теле, а вот гильза…

Колосов внимательно осмотрел кафельный пол в туалете, заглянул под унитазы, в кабинки, за корзины для бумаги, под раковины. Стреляной гильзы нигде не было. А по логике вещей она должна была быть, если, конечно, по фатальной своей траектории не залетела в унитаз и не утонула в канализации… Или же…

– Ничего по-прежнему здесь не трогайте и никого в туалет не пускайте, пока не приедет следователь прокуратуры, – приказал он Китаеву, следовавшему за ним как тень. – Кто у вас там задержан? Почему?

Объяснение снова было дано обстоятельное: как только стало известно об убийстве, среди посетителей казино возникла маленькая паника, которую, впрочем, быстро удалось погасить. Посетителей пока попросили оставаться на местах, и почти подавляющее большинство отнеслось к этой просьбе службы безопасности с пониманием. Но один из клиентов повел себя неадекватно. Едва лишь прозвучало слово «милиция», он ринулся к двери, позабыв даже про оставленное в гардеробе пальто. Он был остановлен швейцаром Песковым и попытался оказать ему сопротивление, которое, впрочем, тут же было пресечено. Так как он вел себя крайне подозрительно, охранники обыскали его и обнаружили в кармане пиджака пистолет, а в другом пять пакетиков героина.

Вполне можно допустить, развивал далее свои мысли Китаев, что задержанный являлся сбытчиком наркотиков. А именно для ограждения гостей от подобных типов службой безопасности казино и введена была должность смотрителя туалетов.

Возможно, предположил Китаев, задержанный пытался продать дозу кому-то из гостей и на этом был застигнут Тетериным. Тот хотел предупредить охрану и получил за это пулю.

– В затылок-то? – хмыкнул Никита. – Ладно, давайте показывайте – кого вы там взяли. А потом я хочу поговорить с вашим швейцаром, который его задержал. И… тут гардероб рядом? И с гардеробщиком тоже.

Задержанный сидел в комнате охраны, из вестибюля пришлось спускаться в полуподвальный этаж по служебной лестнице – именно она и располагалась за кассой. Впоследствии, когда Никита составил для себя подробный план этого обширного здания, ему стало много легче ориентироваться здесь. А пока он чувствовал себя в казино, как в настоящем лабиринте, в душе досадуя на то, что пока видит лишь задворки всего этого великолепия.

Задержанный был еще относительно молод. Одет он был довольно стильно. Никиту и его сопровождение он чуть ли не с порога встретил громким мятежным выкриком: «Что вы мне лапшу клеите, какое еще там убийство?» Никита впервые слышал, что «лапшу клеят», и любопытство его возросло.

– Представьтесь сначала, пожалуйста, – попросил он.

– Ну, Майский, фамилия моя Майский. Сергей. – Задержанный дернулся, и Никита увидел на его левой руке – на безымянном пальце – золотую печатку с бриллиантом, а на запястье золотую цепь, очень смахивающую толщиной на якорную.

– Это ваш пистолет и наркотики?

– Какой пистолет?

Глеб Китаев молча выложил на стол перед Колосовым пистолет и пять маленьких, аккуратно запакованных пластиковых мешочков с белым порошком.

– Это было у него в карманах, – сказал он, – никаких документов мы не нашли. Хотя фамилию он эту же сказал – Майский.

«Июньский», подумал Никита и повторил:

– Это ваш пистолет, уважаемый?

– Ну, мой, он же газовый!

Колосов взял пистолет. Действительно газовый, однако… Пистолет был профессионально переделан для стрельбы боевыми патронами. Более того, на стволе имелись четкие характерные царапины, что свидетельствовало о том, что, возможно, при стрельбе порой использовали и глушитель.

– Ну а героин ваш? – спросил он.

– А вы сначала докажите, что это героин, – ответил Майский.

– Да тут и доказывать нечего, – вмешался Китаев.

– Даже если так. Это я сам употребляю. Ну, наркоман, а это мое лекарство. – Майский хмыкнул.

– С какой же целью вы приехали в казино? – терпеливо спросил Никита.

– С какой сюда ездят? Играть, выиграть. Грошей выиграть.

– В карты, в рулетку?

– В бильярд.

– Бильярдный зал сегодня закрыт, – возразил Китаев. – Да что с ним разговаривать, – обернулся он к Колосову. – Он сюда к нам заявился героин сбывать. И пушка вон у него боевыми стреляет, и зазубрины на стволе, вот здесь – видите? Это он глушитель свинчивал впопыхах!

– Вы неплохо в оружии разбираетесь, Глеб Арнольдович, – похвалил его Колосов. – Кстати, у кого-то из вашего персонала оружие имеется?

– У дежурной смены охраны, у швейцара, у меня. Все оружие официально зарегистрировано, оформлено, все лицензии есть, можете проверить. На вооружении в основном пистолеты «ТТ».

– Проверим, – Никита смущенно улыбнулся, словно извиняясь, – сами понимаете – порядок такой.

– По поводу убийства ничего не хотите сказать? – спросил он у притихшего Майского.

– Какого еще убийства?

– А того, едва услышав о котором ты к машине своей сиганул, – не выдержал Китаев, – того, что человека ты грохнул в туалете, служащего нашего, старика-пенсионера, когда он тебя, мерзавца, там с поличным, с наркотиками, поймал и шуганул!

– Кто? Твой уборщик-шестерка меня шуганул? – хмыкнул Майский, и Никита снова увидел, как сверкнул бриллиант на его печатке и звякнула золотая цепь. – Ты не рехнулся ли, часом?

– Не надо грубить, – сказал Колосов примирительно, – здесь убийство совершено. А у вас, гражданин, пистолет в кармане, героин. И вели вы себя на месте происшествия, по показаниям очевидцев, подозрительно. Так что не обессудьте – встретите праздники у нас.

– А ты бы как себя повел, интересно, с таким грузом в кармане, когда ментовка вот-вот нагрянет? – спросил Майский. – Насчет нар – это что, серьезно?

– Угу, – кивнул Никита.

– Да за что?

– За пистолет переделанный – это только для начала. Чистая статья.

– Черт! – Майский стукнул себя по колену. – Ну волки, ну вы даете! Культурно отдохнул, называется. Оттянулся. Справил Рождество!

– Помимо посещения казино, чем вы вообще занимаетесь? – полюбопытствовал Никита.

– Я поэт, – Майский посмотрел на пакетики, лежащие на столе, – поэт от бога.

– А, круто, – согласился Колосов, – ну, не прощаюсь, еще увидимся.

– Вот подонок! – Китаев, когда они вышли из комнаты охраны, брезгливо поморщился. – И не сожалеет даже. Как его мои ребята в зал пропустили? Вот всегда так – чуть отлучишься, жди какого-нибудь ЧП.

– А вас разве здесь не было… – Никита чуть не обмолвился «в момент убийства»?

Китаев опередил: быстро, четко отрапортовал, что его с утра на работе не было, он сопровождал Салютова в деловой поездке. Вернулись они с шефом только к восьми часам вечера. Не успел он, Китаев, провести для заступавшей на дежурство смены летучку, как тут – бац!

Колосов послушал, подумал и попросил пригласить гардеробщика. «Михеев, – подсказал его фамилию Китаев, – он у нас уже два года работает». Михеев ждал в вестибюле у фонтана. Худощавый сорокалетний мужчина с нездоровым желтоватым цветом лица. Форменная черная куртка с золотыми галунами сидела на нем ловко, точно военный френч. Он очень сильно волновался. Волновался так, что у него даже дрожали руки. Колосова это сначала удивило.

Михеев начал путано и торопливо рассказывать, что заступил на рабочее место, как обычно, за полчаса до открытия казино, то есть в двенадцать часов дня. До самого вечера в «Красном маке» были лишь единичные посетители, да и те приезжали не играть, а обедать в ресторане. К семи, правда, публика начала потихоньку прибывать, и тут…

Михеев жалобно посмотрел на Китаева. И тут…

– Вы Тетерина сегодня видели, разговаривали с ним? – Никита задал свой первый вопрос о потерпевшем.

– Конечно. Мы вместе днем на работу заступили. И потом я его еще в течение дня видел.

– Ничего необычного, странного не заметили?

– У Сан Саныча? Господи, нет. Что у Саныча необычного могло быть?

– Может, он говорил, что ждет кого-то?

– Да что вы! Он же на работе. Он из курительной комнаты два раза только и отлучался – вниз за газетами. Он кроссворды обожает… обожал очень. Ребята ему всегда откладывали. Потом он звонить домой ходил. У него жена больная, а сын пьяница. Всю семью замучил, жена его выгнала, он теперь у Тетерина живет и…

– С восьми до половины девятого в туалет кто-нибудь заходил? – резко спросил его Китаев. – Ты видел кого-нибудь?

– Я не видел, Глеб Арнольдович.

Китаев тяжело смотрел на него.

– Я ж вам докладывал, камера здесь барахлила, а я… я вниз в диспетчерскую отлучался. Живот что-то скрутило, я за таблетками ходил. А меня там так прихватило, еле до туалета дополз.

– До туалета? – В душе Колосов просто был потрясен, до каких интимных сторон жизни гардеробщика им еще предстоит дойти. – Ну, и когда вы там находились, что-нибудь подозрительное видели, слышали?

– Я внизу был, на пульте охраны. Там служебный туалет. Но вы не подумайте, я Пескова за гардеробом присмотреть попросил.

Китаев смерил его испепеляющим взглядом и отвернулся к Колосову.

– Дисциплинка! Теперь швейцара позвать?

Никита кивнул: валяй, веди своего швейцара. Ему по-прежнему остро хотелось заглянуть в игорный зал. Тут в вестибюль вернулся Биндюжный, а за ним двое милиционеров в форме и несколько гражданских: дежурная опергруппа и следователь прокуратуры – все облепленные снегом, как снеговики, и весьма недружелюбно настроенные – кому охота пахать в предпраздничный день?

Биндюжный отвел Никиту в сторону:

– Значит, вот какое тут дело. Я с привратником местным потолковал – некто Песков Михаил. А я его сестру родную, оказывается, знаю! Песков после увольнения из армии с семьей переехал сюда. Сначала у сестры ютился, а сейчас денег поднакопил – дом себе строит кирпичный. Неплохо, выходит, здесь платят. Он – человек военный, четкий, толковый. И вроде честный. По убийству, правда, ничего сказать не может. И выстрела не слышал. Но в вестибюль заходил – его гардеробщик Михеев попросил. Говорит, где-то после восьми это было или чуть позже. Потом клиент приехал, он его встречать вышел, с шофером поболтал. Сколько времени это у него заняло – не помнит. Потом снова в вестибюль зашел. И вот тут-то… Видел он кое-кого, кто в туалет заходил. Сына хозяина видел и главного ихнего управляющего, какого-то там босса. Я его спрашиваю – Салютова, что ли, самого, земляка моего? А он – нет, говорит, Жанну Марковну. Надо же, я ему говорю, бабу боссом назначили, ну вы тут и даете…

– А почему это Салютов земляк тебе? – спросил Колосов.

– Так он же с Одессы, и я с Одессы! Я ж здесь у вас после армии осел, сразу как женился. А там родина моя. И Салютов – земляк мне, и барбос его этот – Китаев тоже. Он же с проспекта Дидрихсона и там же у нас судоремонтный институт заканчивал.

– А говорил, Ваня, не твой участок, – укорил его Колосов.

– Так это ж «Красный мак» – на весь район одно такое заведение, да что на район – на область, на столицу. Первоклассное казино. Если бы ты знал, Никита, сколько сюда шишек разных порой съезжается, а денег сколько просаживают… А как же нам в отделе местный персонал и владельца не знать? Например, Китаев у нас в отделе частый гость. То разрешение какое, то лицензия на оружие, то то, то сё. А потом, они у нас даже в поисковых мероприятиях порой участвуют. Тут служба безопасности крепкая. Ну, когда взрывы-то были, когда гексоген в домах искали, они тоже, как и другие ЧОПы, подключались к мероприятиям. Китаев – человек умный и такое сотрудничество одобряет. Зачем ему с местными ссориться? А Салютов еще умнее, раз такое казино сумел отгрохать и до сих вор не разорился.

– Ну ладно, об этом потом, – прервал его Колосов; Иван Биндюжный слыл человеком словоохотливым, тем более сейчас, когда из головы его не совсем выветрился новогодний хмель, – ты насчет швейцара говорил… Ну-ка, веди его быстренько.

Но тут к Колосову подошел Китаев и сказал, что его просят подняться наверх к Салютову. Никита хотел ответить: не барин, мол, твой хозяин, сам пусть спустится, а я пока занят. Но затем подумал, что допросить швейцара Пескова наверху, в кабинете его босса, будет даже занятно. Мимоходом он еще раз заглянул в туалет. Следователь прокуратуры, ворча и чертыхаясь, осматривал в тесной кабинке труп Тетерина. Никита не стал мешать ему – как всегда, они с прокуратурой шли самостоятельными путями.

Глава 6. ШВЕЙЦАР

Китаев молча повел его на второй этаж. Снизу из залов доносились громкие возмущенные голоса. Китаев настороженно прислушался.

– Извините, а сколько все это займет времени? Мы же не можем до глубокой ночи удерживать здесь посетителей. Мы и так сильно рискуем. Лишимся лучших клиентов.

– Ну, думаю, как только опергруппа проверит у ваших посетителей документы и удостоверит их личности. – Колосов тоже прислушался. – Ого, кажется, уже проверяют.

– Документы? Зачем? – Китаев остановился как вкопанный на середине лестницы. – Мы же задержали вам этого Майского!

– Такой уж порядок, извините. Совершено убийство. Лично я, как видите, никого не удерживаю. По мне пусть все хоть под землю провалятся. Но у следователя прокуратуры своя методика работы.

Китаев глянул на собеседника искоса, точно пытаясь измерить глубину коварства, скрывавшуюся в его ответе. А шум внизу в игорных залах все нарастал.

Коридор повернул направо. Китаев провел Никиту через жарко натопленный зимний сад с узорным паркетом и уютными скамейками, скрытыми среди зелени. Они подошли к двери в глубине зимнего сада, Китаев постучал и открыл.

Комната оказалась не кабинетом и не офисом, как того ожидал Колосов, а просторной столовой, скорее даже – банкетным залом. Окна были полузакрыты шелковыми шторами, в середине стоял овальный стол, за которым легко могло усесться человек двадцать.

Но сейчас стол был сервирован всего на пять персон. Приборы, тарелки, вазы с фруктами и цветами терялись на фоне пустого белого пространства скатерти. Сервировка была не тронута.

Во главе стола сидел мужчина лет пятидесяти пяти. Он был без пиджака – в темных брюках и черной шерстяной водолазке. Увидев Колосова, он медленно, с достоинством поднялся навстречу. Когда он протянул руку для приветствия, на его запястье блеснули дорогие швейцарские часы на массивном платиновом браслете.

– Добрый вечер, – сказал он негромко и спокойно, – прошу садиться.

Так Никита и познакомился с Валерием Викторовичем Салютовым – хозяином Дома, в котором внезапно и вроде бы без всяких видимых причин начали вдруг умирать люди.

Колосов сел за этот пустой, по-царски сервированный, но от этого еще более неживой, нерадостный стол. Перед ним стояла ваза богемского стекла. А в ней пышный букет темно-бордовых, почти черных роз. Их было тридцать штук.

– Нашли что-нибудь? – спросил Салютов. Голос у него был низкий и приятный, но одновременно какой-то тусклый. «Серый голос», – подумал Никита. Глаза у Салютова тоже были серые, широко расставленные, а волосы – темно-каштановые от природы и уже поредевшие на макушке, на висках их припорошило сединой, словно сухим серым пеплом.

– Пока только труп, – ответил Колосов. – Там внизу ваши родственники, они, кажется, уже уехали. Я слышал, у вас несчастье в семье. Примите наши соболезнования.

Салютов кивнул: спасибо.

– У вас есть вопросы ко мне, – сказал он, – постараюсь чем могу помочь.

Колосов облокотился на стол. Ему стало любопытно.

– А знаете, никак не ожидал такой стремительной профессиональной реакции от вашей службы безопасности, – признался он. – Не ожидал того, что встречу здесь такое редкое желание оказать нам содействие. Обычно в подобных местах от милиции как от чумы шарахаются.

– Убит наш сотрудник, – ответил Салютов, – нам отнюдь не безразлична его судьба. Мы хотим разобраться в том, кто его убил. Он пытался оказать отпор…

– Ну, это еще не совсем ясно. Насчет отпора этому героиновому проныре, – Колосов грустно вздохнул, – совсем пока не ясно. А это у вас единственный подобный случай?

– Единственный? О чем вы?

– Ну, прежде здесь, в казино, ничего такого не происходило – стрельбы, разборок, выяснения отношений между игроками, самоубийств?

– Никогда.

– А этот Тетерин, он у вас ведь и раньше где-то работал?

– Он проработал более двадцати пяти лет на лакокрасочной фабрике здесь неподалеку в районе. Когда моя компания это производство акционировала, Тетерин остался на ней. А после выхода на пенсию поступил сюда, в казино. Видите ли, у меня правило: я не беру случайных людей.

– А та фабрика и сейчас вам принадлежит?

– Да, и работает, и приносит неплохие доходы.

– Очень хорошо. О самом Тетерине Александре Александровиче что-то можете сказать?

Салютов пожал плечами. Колосов обвел глазами зал – дубовые панели на стенах, шелковые шторы, хрусталь, бронза, эти черные розы в вазе, платиновые наручные часы – что мог сказать владелец всего этого о пенсионере, подрабатывающем смотрителем туалета?

– Сан Саныч старше меня, – Салютов кашлянул, – ему шестьдесят было, живет… жил с семьей тут, неподалеку, на Разъезде, где подсобное хозяйство бывших совминовских госдач.

– Это там, где мост через Глинку? Поворот с Рублевки? – уточнил Никита.

Салютов поднял на него глаза.

– Знаете этот мост? – спросил он.

– Район знакомый, случалось выезжать.

– Там на мосту авария произошла, – сказал Салютов, – давно, много лет назад. Вы, пожалуй, еще совсем мальчишкой тогда были. – Помолчав, он вдруг неожиданно закончил: – А у меня старший сын в аварии погиб. Полтора месяца назад.

Воцарилась пауза.

Колосов посмотрел на розы – тридцать штук, четное число.

– Сегодня ничего необычного здесь в казино не происходило? – спросил он. – Глеб Арнольдович говорил, что вас весь день не было, но, может, что-то вам сообщали, докладывали?

Салютов покачал головой – нет, ничего.

– Гардеробщик сказал, что видеокамера внизу в вестибюле дала сбой. А часто у вас бывают неполадки в сети охраны?

– Ну, иногда, это же техника. Это на пульте внизу надо уточнить. – Салютов потянулся к сотовому телефону, лежавшему перед ним на скатерти, но тут, тихо постучав, вошел Китаев, до этого куда-то исчезавший. Он привел высокого мужчину в черной форменной куртке с золотым галуном, которого Колосов уже видел внизу у подъезда.

– Вот Песков, швейцар, – объявил Китаев и, обращаясь к Салютову, известил: – В Большом зале милиция у клиентов документы проверяет.

Салютов промолчал.

– Скандалом пахнет, Валерий Викторович. – Китаев тяжело глянул на Колосова, словно упрекая: и-их, мы тебе – содействие, а ты нам – такую свинью.

– Я бы хотел задать вам несколько вопросов, не возражаете? – обратился Никита к Пескову.

Тот вопросительно глянул на Салютова.

– Отвечайте, – сказал тот.

– У вас оружие имеется? – спросил Колосов.

Песков молча, картинно расстегнул форменную куртку, показал кобуру под мышкой. Из кобуры высовывалась рукоятка пистолета.

– Дайте, пожалуйста.

Песков снова глянул на Салютова. Тот кивнул.

Швейцар извлек пистолет из кобуры, взвесил его на руке и положил на скатерть. Колосову со своего места пистолет было не достать. Нужно было встать и обогнуть стол. Но он продолжал сидеть.

– Вы присматривали за вестибюлем по просьбе гардеробщика Михеева? – спросил он.

Песков кивнул.

– Сколько примерно времени он отсутствовал? Не припомните?

– Минут десять-пятнадцать, – у Пескова был густой бас.

– А вы все это время находились в вестибюле?

– Нет, я выходил встречать подъезжающие машины.

– Тетерина вы видели?

– Днем видел. Когда по просьбе Михеева приглядывал за вестибюлем – нет.

– Выстрела не слышали?

– Нет, не слышал. Вообще ничего подозрительного не слышал.

– Вы прежде в армии служили?

– Так точно.

– В каких войсках?

– В инженерных.

– Вы кого-нибудь видели возле туалетов, когда присматривали за вестибюлем?

Песков вопросительно посмотрел на Салютова.

– Ну что же, – Салютов смотрел в окно. Там, полуотсеченная шелковой шторой, клубилась белесая снежная мгла. – Говорите, не задерживайте нас.

– Извините, Валерий Викторович, один вопрос, – пророкотал швейцар, – а что я должен ответить?

– Как что? Правду, конечно. Ты кого-то видел? Кого?

Песков посмотрел на пистолет, лежавший на столе.

– Жанна Марковна выходила из туалета. И… Филипп Валерьевич.

– Это ваш сын, – Колосов обернулся к Салютову, – младший? А он где сейчас, тоже уехал?

– Филипп в баре, – вмешался Китаев, – он никуда не уезжал.

– Песков, сосредоточьтесь и вспомните поточнее, пожалуйста. При каких обстоятельствах вы видели этих людей? Они что – вместе оттуда выходили? – Никита задавал вопросы мягко, с искренним любопытством. – Там ведь у вас курительная комната.

– Нет, выходили поодиночке. Сначала я Филиппа увидел Валерьевича.

– Когда именно? Поточнее, пожалуйста. Как только зашли в вестибюль или позже?

– Как зашел… Нет, как только снова зашел после того, как встретил приехавшего посетителя. Я ему помог раздеться, показал, где у нас обменник, и тут увидел…

– И, значит, Филипп Салютов из туалета выходил, – уточнил Никита, – или входил туда?

– Выходил.

– А он вас видел?

– Нет, не думаю.

– И куда же он потом направился?

– Поднялся по лестнице.

– А эта дама – Жанна Марковна, она ведь, кажется, сотрудник казино?

– Главный менеджер игорного зала, – уточнил Китаев настороженно.

– Ее я увидел позже, когда… когда еще раз зашел в вестибюль после того, как встретил очередную машину с клиентами, – ответил Песков.

– А дама вас видела? – спросил Никита.

Швейцар неопределенно пожал плечами.

– И куда же она направилась?

– Кажется, обратно в зал. Не помню, я отвлекся.

– На что? – быстро спросил Колосов.

– На что-то. Не помню. А… на камеру. Заметил, что монитор выключен. Включил, а он рябит.

– Эта камера, что просматривает? – спросил Никита у Китаева. – Напомните мне, пожалуйста.

– Часть вестибюля от входа до лестницы, где гардероб и двери в туалет.

– А сами туалеты?

– За кого вы нас принимаете? – обиделся Китаев.

– Когда же камера сломалась?

– Не знаю, кажется, еще днем.

– Так, ладно. А что произошло потом? – спросил Колосов у швейцара.

– Я стоял за стойкой, ждал Михеева. Тут из зала вышел посетитель, зашел в туалет. С минуту пробыл там и выскочил как ошпаренный. Кричал, что у нас там кто-то застрелился.

– Сколько времени прошло с того момента, как оттуда вышла эта ваша сотрудница… Как ее фамилия, кстати?

– Басманюк, – подсказал Китаев.

– И тем, как обнаружили труп Тетерина…

– Минут семь, – нехотя ответил Песков, – может, даже меньше.

– А вы за это время в туалет входили?

– Нет.

– А из вестибюля отлучались?

– Да, на пару минут, очередную машину встретить.

Колосов встал, обогнул стол, взял пистолет «ТТ» (Китаев не соврал) и проверил обойму. Все патроны были на месте. Он проверил предохранитель и поднес дуло к губам. Пистолет пах смазкой и… Или это почудилось, или все же был и другой запах – запах пороха.

– С Тетериным у вас какие были отношения? – спросил он Пескова.

Тот, наверное, в десятый раз пожал широкими плечами и сухо ответил:

– Нормальные, рабочие.

– Ну, спасибо, можете идти. А оружие мне придется пока у вас изъять.

Песков четко, по-военному повернулся и вышел за дверь.

Промаршировал…

Колосов сел на свое место. Пистолет Пескова он завернул в крахмальную салфетку, взятую с прибора.

– Это какое-то недоразумение, – произнес Китаев, – что он тут нам наплел? Очумел, что ли? Или пьян?

– Видите, оказывается, один свидетель у нас все же есть. – Колосов выглядел скорее обрадованным, чем грустным.

– Да что он тут плел про Филиппа, про Жанну? – повысил голос Китаев. – Что ей-то делать в мужском туалете?

– Она курит? – спросил Никита.

– Да, – ответил Салютов.

– А ваш сын, Валерий Викторович?

– Нет.

– Пожалуйста, пригласите его подняться сюда к нам, – Колосов обратился к Китаеву.

Китаев, в свою очередь, глянул на Салютова. Тот смотрел в окно. Китаев отошел к буфетной стойке, уставленной нетронутыми закусками, там стоял и телефон. Он позвонил, сказав, чтобы отыскали Филиппа Валерьевича и пригласили его к отцу.

– Сколько вашему сыну лет? – спросил Никита Салютова.

– Двадцать пять.

– Молодой, – Никита констатировал это словно бы с сожалением.