Читать книгу: «Одиссей. Герои. Скитальцы», страница 4

17. Дед и бабка по матери Автолик и Местра

Говорят, Автолик выдающимся был вором и хитрецом: на всякие был ловок проделки, сделать свободно белое черным он мог и, обратно, из белого черное сотворить.

У Гермеса было немало детей, но воспитывал он лишь любимца своего Автолика. Этот герой стал своеобразным двойником родителя – бога в качестве покровителя воров. Бог ловкости, плутовства, обмана, воровства и красноречия уже при рождении передал сыну умение превращать все вещи в другой вид, самому перевоплощаться и принимать любой облик, делать предметы невидимыми или изменять их до неузнаваемости. Еще ребенком Автолик мог менять не только масть, но и породу и рост лошадей.

Гермес так обучил сына кулачному бою и борьбе, что тот стал одним из самых выдающихся бойцов и борцов Греции и впоследствии Автолик учил искусству борьбы многих героев, в том числе и самого Геракла. Отпрыску Зевса от смертной Алкмены, как старому другу, Автолик не дорого продал 24 коровы, похищенных у Эврита, при этом он изменил до неузнаваемости их породу и масть.

Согласно Гигину, Гермес дал Автолику, которого родила ему Хиона, такой дар, чтобы тот был лучшим из воров и не попадался на краже. Поэтому все похищенное он мог превращать в какой угодно облик, из белого в черное и из черного в белое, из рогатого в безрогое и из безрогого в рогатое.

В хитрости и лукавстве смертный сын порой превосходил бессмертного отца. Гермес научил сына ложно клясться, в том числе его именем. Автолик же сам научился делать это настолько ловко, что потом мог не выполнять свои клятвы, при этом ни в чем, не нарушая их слов. Поэтому Автолика прозвали Великим Клятвопреступником.

Однако во многом Гермес все же остался искуснее сына и это не удивительно – все же он бог плутовства и воровства, а Автолик – только самый хитрый и ловкий из воров и разбойников. Как уже говорилось, еще в грудном возрасте Гермес так украл коров Аполлона, что тот, даже будучи предсказателем, никак не смог их найти потому, что вор затащил коров в пещеру задом наперед – за хвосты.

По поводу супруги Автолика существует множество мнений. Некоторые говорят, что Автолик был женат на Неэре, дочери Перея, в «Одиссее» в качестве бабки Одиссея указана Амфитея.

Овидий же поет, что женой Автолика была дочь Эрисихтона Мнестра.

Некоторые говорят, что путаница в именах бабки Одиссея объясняется тем, что Мнестра получила от Посейдона в дар способность изменять свой облик, и дева могла принимать образ не только других дев (например, Неэры или Амфитеи), но и юноши и даже кобылицы, оленя, коровы и птицы.

Другие утверждают, что у Автолика было несколько жен.

Как бы не звали супругу (или жен) Автолика (Мнестрой, Неэрой иль Амфитеей), но она родила ему сына Эсима и дочерей Антиклею и Полимеду, как говорят некоторые, жену правителя славного города Иолка Эсона, родившую русокудрого вождя аргонавтов Ясона. Эсим же стал отцом Синона, блестяще сыгравшего роковую смертоносную для Трои роль, которой его научил хитроумный двоюродный брат Одиссей.

18. Родители Лаэрт (или Сисиф) и Антиклея

Одиссей большинством древних авторов считается сыном Антиклеи от Лаэрта, рожденного Халкомедусой от Аркесия.

В «Метаморфозах» Овидия Одиссей сам говорит, что он сын Зевса.

Гигин же говорит, что от Прокриды Кефал имел сына Аркесия, от которого родился Лаэрт, отец Одиссея.

Лаэрт был одним из незаметных участников знаменитой Калидонской охоты на громадного вепря – клыкастого мстителя Артемиды и плавал в Колхиду за золотым руном, владение которым обеспечивало процветание царскому роду и всей стране.

Многие, однако, говорят, что Одиссей был сыном Антиклеи от знаменитого хитростью богоборца Сисифа.

Так Плутарх в «Греческих вопросах» говорит, что Антиклея, обесчещенная Сисифом, понесла во чреве Одиссея; об этом ведь рассказывали многие, но Истр Александрийский в своих «Записках» добавляет, что, когда Антиклея была выдана за Лаэрта, он увез ее в беотийский Алалкомений, где она и родила Одиссея. Одиссей хотел передать потомкам название города, где он родился; оттого-то, по словам Истра, город на Итаке и носит такое имя.

Гигин так же рассказывает, что отцом Одиссея был отличавшийся непревзойденным хитроумием Сисиф: Автолик постоянно воровал у него скот, и тот не мог уличить его, хотя понимал, что Автолик у него ворует, потому что скота у него становилось все меньше, а у сына Гермеса все больше. Тогда, чтобы уличить похитителя, он сделал отметки на копытах скота. Когда тот, по обыкновению, опять украл, Сисиф нашел по отпечаткам копыт свой скот у Автолика и уличил вора в краже. Пока Сисиф был у Автолика, он изнасиловал его дочь Антиклею, причем, как говорят, с ведома родителя, опасавшегося огласки Сисифом его краж. Потом Автолик отдал спешно дочь в жены Лаэрту, и она в положенное время родила Одиссея, и потому некоторые его называют «сизифовым».

Оттого Одиссей и вырос таким хитроумным потому, что не только прадед и дед были у него хитрецами, но и отец Сисиф был очень хитрым и корыстолюбивым человеком. Сын Иапетида Эола и Танталиды Энареты Сисиф не раз раскрывал секреты богов, а также их обманывал, особенно широко известны его проделки с богами преисподней. Когда Зевс похитил дочь речного бога Асопа Эгину, Сисиф назвал отцу имя похитителя, но не сразу, а только после того, как Асоп обеспечил водой основанный им храм в Коринфе. Зевсу пришлось выдержать настоящий бой с чадолюбивым отцом, растерявшим в последний год почти всех своих девятерых дочерей. Некоторые говорят, что Зевсу, прибывшему к Эгине без молний, под бурным натиском разъяренного речного бога даже пришлось спрятаться в чаще леса, приняв облик камня. Разгневанный Зевс приказал брату Аиду бросить Сисифа в мрак преисподней и подвергнуть его там мучительной пытке за раскрытие божественных тайн. Аид, почти никогда не покидавший свою мрачную обитель, населенную безмолвными бесплотными душами, поручил богу смерти Танатосу доставить в царство мертвых болтливого и корыстного коринфского царя. Хитрости много всегда таилось в груди у Сисифа, и он прикинулся гостеприимным хозяином и радушно принял Таната. Он сразу же сам согласился отправиться в колодках в Аид, только сделал вид, что не знает, как ими пользоваться. Простодушный бог смерти, не искушенный в коварстве, чтобы не тратить зря времени на слова, взял и показал все на себе. Как только бог смерти сам влез в колодки, Сисиф защелкнул их замки, и чернокрылый Эребид стал пленником хитрого коринфского царя. Когда Танатоса вызволили, Сисиф своей послушной жене Плеяде Меропе запретил совершать после его смерти погребальные обряды и приносить властительным подземным богам жертвы. Оказавшись в мрачных пустотах Аида, Сисиф – воплощение хитрости, обманул и царя, и царицу подземного мира. Он, смиренно потупив глаза, незаметно двинул ушами и почтительно молвил:

– Все подземные боги должны иметь большие почести, а вы, как царь и царица Эреба, достойны величайших почестей меж всех бессмертных. А вот жена моя не разумная не совершает погребальных обрядов по мне и жертв вам не приносит. Вечная кара должна постигать того из людей нечестивых, кто с подобающим даром не будет вас чтить, принося, как положено, обильные жертвы. Как мне жаль, что я не могу сам исправить на земле все упущения и наказать виновных.

Вскочили с тронов объятые бурной радостью царь и царица. Персефона тут же предложила супругу отпустить из их подземного царства на несколько дней столь достойного человека, чтобы он восстановил наверху попранный порядок.

Говорят, что такого никогда не было в мрачных пустотах гостеприимного дома Аида— властитель с властительницей вместе сами проводили коринфского царя на берег стигийский и Харона приказали его перевезти на другой берег Стикса. Конечно, обратно Сисиф вернулся очень нескоро и не по собственной воле. Не зря «Илиада» называет Сисифа хитрейшим и корыстнейшим из людей. Уловки Сисифа (как и его труд по закатыванию камня) вошли в поговорку.

Зевс никогда не торопился со справедливым возмездием, но оно всегда было неотвратимо, как сама смерть. Сисиф был обречен на вечные тяжкие муки. Камень огромный в Аиде он должен в гору толкать и перевалить его через гребень. Но камень у самой вершины горы, всегда сам назад обращался и вниз устремлялся.

От самого хитрого из героев Сисифа или от самого бога красноречия Гермеса, но доблестный герой-воин Одиссей унаследовал хитроумие и стойкий в любых испытаниях изворотливый ум. При этом сам Одиссей никогда не говорил, что его родным отцом был хитрейший из смертных Сисиф и хотел, чтобы все его называли только сыном благородного и благочестивого Лаэрта.

Ранние годы

19. Обучение у Хирона

Некоторые, как Ксенофонт, говорят, что самый лучший учитель Эллады сын Океаниды Филиры и первого коронованного правителя богов Крона мудрый кентавр Хирон, частью бог, частью конь, учил маленького Одиссея разным наукам.

В отличие от своих собратьев диких кентавров, славившихся бешеным буйством, необузданной похотливостью, непомерной склонностью к пьянству и открытой враждебностью к людям, сын Филиры и Крона был спокойным, по-настоящему мудрым и добрым. Когда-то на заре своей юности бессмертный Хирон повстречался в лесу с могучей Афиной, рожденной из головы самым Зевсом, и не преклонил пред ней свои конские колена. Афина по воле старой лишь обликом Мойры Лахесис научила его мудрости, дав вкусить ему не только плоды, но и сладкий и горький корни познания. С этого дня юным Кентавром овладела безудержная жажда познания. Он учился у самой Фюсис (природа) и совершенствовался сам. Понимать дикую природу его научила вечно юная богиня охоты Артемида, а целительству и прорицанию его научил ее лучезарный брат Аполлон. Ученик оказался настолько способным, что сам Дельфиец – Пеан назвал Хирона Мудрым, и с тех пор Кентавр стал считаться лучшим учителем Эллады.

В разное время в пещере Хирона, которая вгрызлась, подобно зубу, в горную кручу на горе Пелион, покрытой корабельными соснами, учились многие полубоги – герои, дети богов и людей, для смерти рожденных. Почти все они стали гордостью, первоцветом Эллады – это Отроки Зевса Кастор и Полидевк, Ахилл, Асклепий, Ясон, Аристей, Тесей и многие другие, менее прославленные герои.

Лаэртид провел у Хирона только несколько лет, но успел научиться почти всему, что должен уметь охотник и воин. Он умел неплохо биться мечом, метать копье, стрелять из лука, управлять конями и находить некоторые травы для исцеленья от ран. Сам Хирон считал, что ни в чем не достиг Одиссей особых успехов, хотя он, как всегда, не жалел ни знаний, ни сил воспитывая и обучая очередного ученика.

Хирон, это Дикое чудо с дружелюбной улыбкой, по меткому прозвищу Пиндара, начал, как и других своих воспитанников, учить Одиссея обуздывать гнев и сначала думать, а потом говорить и делать, чтобы не сокрушаться о сказанном и не совершать поступков, о которых потом придется жалеть. И тут ярый только с виду Кентавр с удивлением обнаружил, что ученик и сам может других научить хитроумию. Одиссей никогда не обманывал учителя явно, но пытался часто хитрить, например, чтобы не выполнять нежелательного дела или получить кусок мяса получше.

Когда сыну Лаэрта исполнилось 14 лет, Филирид решил сказать воспитаннику, что он самый хитроумный из его учеников и, что ему пора возвращаться домой. Кентавр давно готовился к этому разговору. Поглаживая золотистую бородку, Хирон посмотрел с хитринкой на Одиссея своими дружелюбными бирюзовыми глазами, обнял его и мягко сказал пророческие слова:

– И богам и людям стыдно считаться слишком хитроумными, такими, как Крон, подкарауливший в засаде Урана, своего родителя и отсекший ему член детородный или такими, как Сисиф, которого ты втайне от всех считаешь своим настоящим родителем. Сисиф обманывавал всех: и Зевса, и других бессмертных богов, и многих людей, включая свою жену Плеяду Меропу. Как ты не будешь хитрить, но тебе придется отправиться под троянские стены на войну, для всех ненавистную, и там ты прославишься, как хитроумный и стойкий герой. Но хитроумие и душевная стойкость тебе понадобятся не только на многослезной войне, но и в последующие годы скитаний и лишений. Надеюсь, что мое воспитание будет тебе украшением в редких моментах счастья и прибежищем в дни страданий, которых Старуха Лахесис тебе соткала немало. Тебе предстоит очень трудная жизнь, и часто будет казаться, что жутколикая Ананке главнее святой Дике; может быть это и так, но как бы ни было тебе трудно, все же старайся быть справедливым, ибо в правде все добродетели мира, а там уж, чему суждено, то пусть и будет.

20. Одиссея на охоте ранит кабан [10]

Когда Автолик приезжал в дочери Антиклее по случаю рождения ею сына, он не только дал внуку имя Одиссей, но и сказал:

– Когда подрастет он, если в дом материнский большой на Парнасе приедет, где я богатства свои сохраняю, – из этих немалых сокровищ дам я подарки ему, и домой он уедет довольный.

Лаэртид уже в отроческом возрасте очень любил получать подарки. Ради того, чтобы получить обещанные знаменитым дедом подарки, Одиссей и поехал к нему вскоре после того, как ему исполнилось шестнадцать лет.

Приняли очень радушно его Автолик с сыновьями. Руки радостно ему пожимали, приветливо с ним говорили. Бабка ж его Амфитея, обняв Одиссея руками, голову внука, глаза целовать его ясные стала. Славных своих сыновей позвал Автолик, приказав им приготовить пир, и охотно отцу они подчинились. Тотчас на двор привели быка пятилетнего с поля, и Автолик сам его заколол, в сердце точно ударив большим и острым ножом. Сыновья кожу умело содрали с быка и тушу его топорами ловко разрубили на части, быстро разделили на мелкие кусочки, нанизали их на вертела и, осторожно изжарили на красных углях.

Так тогда целый день напролет, до зашествия солнца, все пировали, и не было в равном пиру обделенных. Солнце меж тем закатилось, и сумрак спустился на землю. Спать все тогда улеглись и сна насладились благими дарами.

Только успела подняться из тьмы розоперстая Эос, вышли уже на охоту сыновья Автолика с собаками, а с ними отправился вместе и Одиссей. Поднялись на высокую гору Парнаса, густым лесом заросшую. Вскоре охотники достигли тенистых ущелий. Только что новыми солнце лучами окрестные поля осветило, выйдя из тихо текущих, глубоких струй мировой реки Океана, вниз в ущелье спустились охотники; мчались пред ними, нюхая жадно следы, специально обученные собаки, за ними спешили сыны Автолика, средь них же, всех ближе к собакам, юный Одиссей, потрясая копьем длиннотенным.

Там огромный кабан залег меж кустов густолистых. Не продувала их сила сырая бушующих ветров, не пробивало лучами, палящими жаркое солнце, не проникал даже до низу дождь, до того они густы были; под ними же листьев опавших огромная куча лежала.

Шум приближался охоты. Вокруг кабана раздавались лай и топот шагов. Он медленно вышел из чащи и, ощетинив хребет, с горящими ярко глазами, близко встал перед ними. Взмахнув юной, но уже мускулистой рукою, первый нацелился длинным копьем Одиссей, порываясь насмерть сразить кабана. Но вепрь, упредив Одиссея, выше колена ударил его и выхватил много мяса, ударив сбоку острым клыком.

Юноша дернулся, намереваясь бежать, но на раненую ногу ступить было невозможно, и Одиссей метнул копье в развернувшегося к нему вепря. В правое кабану плечо наконечником медным он попал, и пронизало насквозь оно клыкастого зверя. С хрипом на землю повалился огромный кабан и, в судорогах предсмертных забившись, скоро навсегда с дыханьем расстался.

Между тем кабаном занялись сыновья Автолика, рану потом Одиссею, такому юному, но отважному, перевязали искусно и черную кровь заговором остановили; хорошо, что кость в ноге уцелела. После этого все в дом поспешили вернуться.

Выходив юного гостя (на котором все заживало быстро, как на собаке) от раны, кабаньим клыком нанесенной, много ценных даров подарив, Автолик с сыновьями быстро его на Итаку отправили. Радостны были сам Одиссей и они. И радостно приняли дома сына отец и почтенная мать и расспрашивать стали, как он такой большой рубец получил. И все рассказал Одиссей очень подробно, как его загнутым желтым клыком ударил кабан на Парнасе, где ему охотиться довелось со славными сынами деда Автолика.

21. Раненый кабаном Одиссей клянется себе никогда не сдаваться

Когда кабан, опередив Одиссея, ударил его в ногу клыком, юноше показалось, что это не вепрь ударил его клыком, а сама злонравная Судьба лягнула его мощно своим громадным копытом. Он еле устоял на ногах, и первой мыслью его было одно желание – бежать, пусть скакать на одной ноге, опираясь на копье, но все равно – прыгать на одной ноге, опираясь на копье и спасаться. Однако Одиссей мгновенно взял себя в руки и не повернулся к вепрю спиной и правильно сделал.

Вепрь, увидев впереди охотников, развернулся и кинулся опять к юному сыну Лаэрта. Вся еще такая короткая жизнь промелькнула пред Одиссеем, и он ясно понял, что настал решающий в жизни момент. Он и радовался, что не попытался бежать потому, что тогда через несколько мгновений кабан точно сбил бы его с ног и растерзал копытами и клыками. С другой стороны, от такой радости он затрясся, как от жуткого страха, ведь радоваться было нечему: он был ранен, бежать не мог, и на него неслась сама смерть, если только он не спасет себя сам.

Действительно, сыновья Автолика бежали к нему, махая копьями, но их не кидали, опасаясь попасть не в вепря, а в Одиссея. Как только юноша осознал, что может рассчитывать только лишь на себя, он тут же успокоился, но не расслабился, а весь внутренне собрался, сжался как пружина. Как на мирных состязаниях он, забыв о ране в бедро, широко размахнулся и кинул копье, и быстро и точно оно полетело.

Увидев, как огромный вепрь повалился на землю и перед смертью стал содрогаться, Одиссей, медленно мотая головой, настойчиво, как бы внушая или клянясь, сказал сам себе:

– Никогда, как бы ни было бессмертной душе тяжело и как бы ни было больно бренному телу нельзя человеку сдаваться! И я никогда, пока жив, не сдамся, как бы Могучая Судьба меня не бодала своими рогами и копытами не лягала.

Так тяжело дыша, говорил сам себе, словно клялся, Одиссей, которому Мойра Лахесис уже давно нанизала на нить жизни много колечек – бед и несчастий, предопределивших его жизнь, полную невзгод и страданий.

22. Лук Ифита

Через некоторое время после того, как глубокая рана на бедре Одиссея, нанесенная вепрем, совсем затянулась и стала красным рубцом, Лаэрт послал сына в Мессену, чтобы он потребовал вознаграждения за похищенных мужами мессенскими с Итаки большой отары в триста овец вместе с итакийскими пастухами. Весь мессенский народ уплатить этот долг был обязан Лаэрту.

Прибыв в Мессену, Одиссей остановился в доме Ортилоха, разумного мужа, и познакомился там с таким же юным Ифитом, сыном Эврита. Эврит совсем недавно был близким другом Геракла, а в прошлом еще и его учителем в стрельбе из лука. На острове Эвбее, в городе Эхалия, правил внук лучезарного Аполлона Эврит, сын Стратоники от дриопского царя Менелая. По всей Элладе гремела заслуженная слава Эврита, как справедливого человека и самого искусного во всей обитаемой Ойкумене стрелка из лука. Эврит не хотел отдавать замуж свою красавицу дочь Иолу, пока ей не исполнится хотя бы 16 лет. Однако женихи со всей Эллады одолевали чадолюбивого отца. И тогда Эврит, совершенно уверенный, что в Элладе нет стрелка лучше его, приказал глашатаям объявить по всей Греции, что отдаст свою прекрасную дочь Иолу в жены только тому герою, который победит его в состязании в стрельбе из лука. Геракл победил в этих соревнованиях, но Эврит во всеуслышание заявил:

– Тебе, Амфитрионид, никогда бы не победить меня в стрельбе из лука, если бы ты не использовал чудесные стрелы моего деда, которые не знают промаха и сами поражают любые цели. Ты нечестно выиграл состязание, ведь я стрелял обычными стрелами. Поэтому я свободен от обещания отдать бесчестному победителю состязания свою дочь. И потом, как я могу доверить любимую дочь такому нечестивцу, как ты! Я не верил, что ты зверски убил своих малых детей от Мегары, а теперь верю! И тебе хватает наглости, хитростью выиграв состязание, предъявлять права на мою юную дочь?! Прочь, негодяй, убирайся отсюда! И чтоб больше тебя никогда я не видал пред собою!

Сыновья Эврита также осудили Геракла, и только Ифит его защитил, заявив:

– Не доказано, что Геракл использовал стрелы, подаренные ему на свадьбе с Мегарой Аполлоном. Но, даже, если и так, в договоре о состязанье ничего не говорилось о стрелах, и потому каждый мог стрелять любыми стрелами. Что касается убийства Гераклом детей от Мегары, то все знают, что за это тяжкое преступление он 12 лет самоотверженно служил Эврисфею и совершил по его приказу 12 великих подвигов, принесших ему бессмертную славу во всей Ойкумене.

Во время случайной встречи с Гераклом царь воров Автолик предложил своему бывшему ученику искусству борьбы очень дешево купить двенадцать крепконогих племенных кобыл и столько же широколобых выносливых жеребят их, мулов. При этом он сумел на время до неузнаваемости изменить внешность всех коней, поменяв и стать их, и масть. Геракл, задумавший после обретения долгожданной свободы заняться разведением собственных лошадей, с удовольствием купил очень недорого весь небольшой табун чудесных животных, которые выглядели, как кобылицы Диомеда. Эврит обвинил в краже Геракла, но Ифит не согласился с отцом и стал искать везде пропавший табун. Во время этих поисков Ифит и встретился с Одиссем.

Гомер поет, что стали эти пропавшие лошади для юного сына Эврита убийством и Роком, когда он пришел к соучастнику многих насилий, прославленному в Элладе герою Гераклу. Гостя и друга умертвил своего знаменитый истребитель чудовищ – и в собственном доме! Не устыдился ни взора бессмертных богов, ни пиршественного стола, на котором сам он его угощал, нечестивец!

Однако все это случилось позже, а сейчас Ифит, подружившийся с Одиссеем, подарил новому другу лук отца Эврита – великого лучника. Сыну лук тот оставил Эврит, в своем эхалийском дворце умирая на прекрасной Эвбее. Острый меч и копье боевое ответно Ифиту в дар принес Одиссей, чтоб гостями желанными в будущем им быть меж собою.