Эта книга - о перерождающей силе огня, алхимии духа и трансмутации тела. Место действия - Италия и Франция шестидесятых годов - блестящее аутентичное ретро (роман написан в 1963-м). Есть грех школьниц, о котором автор говорит несмело, но внятно. Этот грех проникает в плоть романа не зазря - не моды ради, он - один из ключей (их несколько) к пониманию происходящего. Еще - девушка с коротко стриженным - неважно по какой причине - волосами, как на последнем дыхании Жана Люка Годара. Она - символ эпохи, этого самого юного времени:
В романе Жапризо мы имеем не простые, а роскошные шестидесятые - полувековой давности гламур, бьюти и фэшн. Кабриолет на обложке раскрашен (наверное, Констанином Тублиным) не для забавы - этот мир был еще ярче, чем представляли его молодые французские кинематографисты в своих черно-белых - то ли по идейным, то ли по бюджетным соображениям - лентах.
Золушка Шарля Перро - в отличие от советской - была дочерью короля. У Жапризо она тоже не попадает с улицы в бальную залу, а как бы туда возвращается. Все три крестницы злой старой богачки - примерно одного возраста и происхождения. О первой мы знаем только первый слог ее имени - Ля - и что ее не любили. До(менику) не любили тоже - и она будет золушкой, получая от крестной ежегодно на Рождество туфли-лодочки как единственный знак заботы. Ми(шель) станет любимицей и королевой бала. Крестную - амбивалентную фею-мачеху - зовут Мидоля - по первым нотам-слогам девчоночьих имен. Зачем Жапризо понадобилось это сольфеджио, я не понял. Кажется, шутки ради.
До и Ми взрослеют каждая сама по себе, встречаются за год - кажется - до совершеннолетия, снова становятся подругами, а потом сгорают на богатой вилле в Неаполе: одна окончательно, другая - наполовину: пришлось делать новое лицо, пришивать много донорской кожи. Кто именно выжил, неизвестно: у спасенной девушки не только обгорели лицо и руки, но и голова раскололась - тотальная амнезия! Впрочем, воспоминания, которые могли бы остаться, не из тех, которым запросто делятся. Кажется, девушка совершила убийство - и не будет большим злодейством с моей стороны об этом сказать. Оглавление выглядит примерно так: Буду убивать - Убила - Убивала ли? - Убью - Убивала… и далее. Даже не слишком искушенный любитель загадок поймет, что речь в этом детективе пойдет не о краже со взломом.
Доменика или Мишель? - так звучит сюжетная загадка романа, и задают этот вопрос не только окружающие но и сама Доминика-или-Мишель: получился крайне оригинальный сюжет - и скрутил его Жапризо великолепно. Роман тонко и прямо псхилогичен: в том смысле, что устами героинь в нем говорится все, что должно быть сказано - и это сказанное оборачивается горгоническим кошмаром. В центре всего три эпически-страшные женщины, вокруг которых мелькают мужского пола статисты.
Автор-мужчина в этой книге тоже как бы отсутствует. Западня для Золушки - стопроцентный кинороман: экранизация не потребует закадрового голоса, которым режиссер - только если он не Ларс фон Триер - сообщает о своем провале, даже если говорит что-то иное. В книге этого голоса нет - только мысли Доминики-или-Мишель, слова и движущиеся картинки. Ее экранизировали не единожды - однажды в России! - а в последний раз - совсем недавно, в 2013 году. Вот так - ярко! - выглядят Доминика-и-Мишель британца Иэна Софтли:
На идейном плане Жапризо вступает здесь в спор с крайне модным тогда Жэ-Пэ Сартром, хотя поначалу его Западня кажется экзистенциализмом для занятых. Как будто вместо убийственного тысячестраничного Бытия и ничего ( Тошноту вызывает уже название), читателю предлагают легкое детективное сочинение на ту же тему: экзистенция предшествует эссенции, существование - сущности, потеряла память - и кем хочешь становись. Но если разобраться - а Жапризо разбирается! - то это лишь видимость: смерть своих детей признает - да и не только она.
Отзывы на книгу «Ловушка для Золушки», страница 3