Цитаты из книги «Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса», страница 3

Обычно люди лучше справляются с острыми стрессами, чем с хроническими, особенно когда после стресса у них есть время на восстановление, за которое стрессоры успевают выполнить свою работу передатчиков информации. Так, если я испытаю сильный эмоциональный шок при виде змеи, выползающей из клавиатуры или вампира, входящего в комнату, а потом проведу в спокойной обстановке (с ромашковым чаем и музыкой эпохи барокко) достаточно времени для того, чтобы вновь обрести контроль над эмоциями, это будет полезно для моего здоровья - при условии, что я сумел одолеть земю или вампира в напряжённой, желательно героической схватке и сфотографировался с мёртвым хищником. Такой стрессор, конечно, лучше, чем не такой интенсивный, но продолжительный стресс, источником которого могут быть начальник, ипотека, проблемы с налогами, чувство вины из-за не поданной вовремя налоговой декларации, экзаменационная нагрузка, рутинная работа по дому, требующие ответа электронные письма, бланки, которые нужно заполнить, ежедневные поездки на работу и обратно - всё то, от чего мы ощущаем себя словно в западне.

хрупкое хочет спокойствия, антихрупкое развивается в условиях беспорядка, а неуязвимому попросту все равно

Мы знаем больше, чем нам кажется, и намного больше, чем можем выразить.

некоторое интеллектуальное смирение в сочетании с отказом от стремления все усложнять может дать изумительные результаты.

Подумайте, с какой неожиданной для себя легкостью вы поднимете автомобиль, если под ним плачет ребенок, или помчитесь на небывалой скорости, спасаясь от выскочившего из клетки дикого животного. Сравните эти действия с унылой обязанностью приходить в спортзал в шесть вечера и подчиняться персональному тренеру – кроме случая, когда вам всенепременно надо стать похожим на телохранителя.

вы уже все знаете, и дает вам программу действий, которую сложно пересмотреть, в то время как фланёр постоянно – и, самое главное, рационально – меняет цели по мере поступления новой информации.

Вспомните слова Сенеки и Овидия о том, что развитие порождается нуждой, а успех трудностями; вариантов этой мудрости немало, включая средневековые источники (necessitas magistra – необходимость есть учитель, говорит Эразм Роттердамский), да и в наши дни часто твердят, что «необходимость – мать изобретения». Лучше всех об этом высказался, как обычно, гений афоризма Публилий Сир: «Бедность учит нас жизненному опыту» (hominem experiri multa paupertas iubet). Та же концепция встречается у множества античных писателей, в их числе – Еврипид, Псевдо-Феокрит, Плавт, Апулей, Зиновий, Ювенал. На современном языке это называется «посттравматическим ростом».

У меня есть простое правило: от гарвардских преподавателей не следует ожидать той глубины понимания, которую демонстрируют таксисты или люди, не знакомые с законсервированной логикой

Я часто следую правилу, которое называю "бритвой Бергсона": "Философа должны узнавать по одной идее, не более" (не знаю, где Бергсон это говорит, но правило замечательное. (с. 462)

Кстати говоря, если самому автору скучно писать книгу, читателю точно будет скучно ее читать.