Читать книгу: «Запад и Восток»

Шрифт:

* * *

Я благодарю тех, кто помог в создании этой книги. Семью – за любовь, долготерпение и предоставленную возможность писать. Моих друзей: Маргариту Суменкову за безусловную поддержку и помощь в изгнании мастера Йоды из мира Гелианы, Юлию Киселёву за лирику и позитив, Софью Ролдугину за помощь в составлении заклинаний.
Знаете, я уверена: в любви и дружбе есть настоящая магия!
Надежда Кузьмина

Скажете, это глупо –
мечтать упасть в небо,
как в море,
и плавать,
может быть, вы и правы,
но мне бы хотелось нырнуть в него,
чтобы справа и слева – теченья из туч,
из облаков – пена,
из чаек – килька,
из орлов – скаты в лазурном иле.
Суда пиратов застыли,
как в поцелуе, на абордаже,
смешно – вверх килем.
Умрут и станут безвестным кладом,
и канут в воду.
Искать не буду – давно решила:
дороже нажитого –
мечты о чуде,
пути к свободе¹.

Предисловие

Бывают такие секунды, когда всё решают минуты, и длится это часами…

Викингов я не любила. Моего отца убили викинги – позвали в гости, обещав безопасность и неприкосновенность, а потом вероломно напали на корабль. Мама сумела выжить, проплыв отделявшее от берега расстояние в сундуке из гевора… и умерла через месяц, родив меня.

Потеря семьи, голодное и холодное сиротство, шрамы на спине и на душе – всё это было на совести воинственных светловолосых бородачей, вооружённых громадными топорами. Извечные враги, грабители и завоеватели, считавшие, что право сильного перевешивает все остальные права, законы и даже клятвы…

И вот этим летом Верховный конунг Восточных островов – Ульхдаттвар Могучерукий – позвал нас в Арнегастхольм, что на острове Понехъёлд, отметить праздник Летнего Солнцестояния. Приглашение было написано на шкуре белого волка кровью мамонта, смешанной с каплей собственной крови конунга, а, кроме того, Могучерукий публично принёс клятву на топоре, что в Арнегастхольме нам не будет грозить ничего. Отвергнуть такое означало нанести оскорбление и, возможно, развязать новую войну на северных рубежах Империи.

Шон тер Дейл – наш с Асом опекун и учитель, сильнейший маг Драконьей Империи – однозначно считал, что съездить стоит. И что поездка на острова – отличный шанс познакомиться с соседями поближе и сгладить старые обиды. Ведь жить дальше как-то надо? Соседями нам быть не перестать, пока Северное море не высохнет…

Но, несмотря на все разумные доводы, к викингам я не рвалась. Сложно относиться с симпатией к тем, кто на две головы тебя выше и вообще находится в другой весовой категории. Да ещё спит в обнимку со здоровенным топором, а уж что там снится – даже думать страшно. Утешало лишь то, что со мной и Аскани – единственным родичем и лучшим другом, вдобавок с некоторых пор объявившим себя моим женихом, – собирался ехать Шон. А с Шоном рядом мне даже орочий бог смерти Хашург не страшен.

Начало путешествия было замечательным. Первое в моей жизни плаванье на корабле по Северному морю, причём в лучшее время года – период белых ночей. Игры тюленей и песни гигантских китов, поля светящихся водорослей и мириады гнездящихся на скалах птиц, пастельное небо и незакатное солнце – это было настоящее чудо.

Первой тревожной нотой стала засада из двух драккаров, набитых вооружёнными до зубов воинами, поджидавшая близ островов Чёрной Крачки. Что это не почётный эскорт, выплывший навстречу для торжественного сопровождения нас в Арнегастхольм – главный город Понехъёлда, – объяснений не требовалось. Воинственные вопли и бряцанье топоров по щитам говорили сами за себя. Но Шон и присоединившийся к нашей компании лорд Танши, прозванный за внешность и добрый нрав Лихом синеглазым, на корню зарубили миротворческую инициативу – утопить посольство вместе с кораблём и концы в воду, – превратив чуть не разыгравшуюся трагедию в сущий фарс. Два мага, явив несколько извращённое чувство юмора, пошутили, достойно отплатив агрессорам. Шон и Лихо не стали слать молнии с небес, швыряться огненными шарами, а просто сотворили всплывшего из морских глубин кракена. Соль прикола состояла в том, что принадлежало сие мифологическое чудище богу моря Аргхивву из собственного викинговского пантеона.

А мы проплыли мимо, глядя, как взметнувшиеся из воды гигантские щупальца крушат драккары и как растерявшие топоры и боевой пыл налётчики-неудачники, ругаясь, выползают на четвереньках на каменистый берег…

В Арнегастхольме нас встретили своеобразно. Вроде бы и с почётом, как принято встречать правителей и наследников сопредельных владений, но подковырки и подколки тоже присутствовали. Началось с того, что прямо на пристани на нас бросилась собачья стая, причём казавшиеся дикими псы были здоровущими. Ну, драконы собак не боятся… но сам факт! А то, что предложенное кресло, при моём-то невеликом росте, оказалось заметно ниже стоящего рядом трона, точнее, конструкции, сооружённой из бивней мамонтов и рогов нарвалов, на которой восседал Ульхдаттвар? Как вести разговор на равных, когда приходится задирать голову, чтобы взглянуть собеседнику в лицо? А заздравный кубок? Поднести тощей девчонке наполненный крепким вином рог длиной в локоть! После такого и здоровый воин под стол свалится. И попробуй не выпить – оскорбление! Я, правда, не свалилась, выручила магия. Кубок опустел… а дурные предчувствия и неприятный осадок остались.

И, наконец, в ответ на привезённые дары нам тоже преподнесли нечто ценное, весомое и внушительное – живого мамонта. Это притом, что находились мы на острове, в нескольких днях хода от большой земли. И ни один капитан в здравом уме не согласится загнать к себе на корабль тянущую на семьсот пудов махину, которая неведомо как переносит качку и вообще относится к плаванью. Но тут Могучерукий не угадал – с нами был Шон, для которого открыть портал и пропихнуть туда мелочь вроде волосатого слона труда не составляло. Хотя бы затем, чтоб утереть шутникам носы.

Но шутки кончились, когда на третий день пропал Ас.

Мы смеялись, глядя, как здоровый бородатый мужик в рогатом шлеме пытается удержаться на спине необъезженного яка, пока зрители хором считают до ста. Животина, тоже рогатая и бородатая, трясла башкой, брыкалась и лягалась, подпрыгивала и козлила не хуже заправской лошади, всадник изображал испуг, зрители хохотали… и вдруг я поняла, что Аса рядом нет…

Час, когда мы с Шоном в поисках Аскани метались по огромному многолюдному Арнегастхольму, стал самым длинным в моей жизни. А чем он был для Аса, я боялась думать до сих пор. Потому что после того, как его обманом выманили и оглушили, проломив магический щит, викинги кинули Аса на алтарь чёрного бога Хашурга. И стали пытать…

Уже в последний момент, на изломе и на излёте физических и душевных сил, в изувеченном умирающем теле пробудился дракон… и мы – Шон, Лихо и я – услышали драконий зов.

Капище пряталось прямо под домом конунга, который затем и зазвал нас на Понехъёлд, чтобы, перебив сопровождающих, выдать меня за одного из сыновей и получить таким образом власть над герцогством Сайгирн. Ульхдаттвар знал о случившемся с Асом. И, хотя сам вроде и не вмешивался, прямых приказов не отдавал, но попустительствовал. Именно сводный брат Могучерукого стал палачом Аскани, именно он сотворил с ним то, что невозможно представить в жутчайших кошмарах, – «красного орла».

Страшно вспомнить, каким мы нашли Аса…

Крылья викинговского «орла» – торчащие над спиной дуги выломанных рёбер. Позвоночник искорёжен, сломан, перебит. Одно сдувшееся лёгкое розовым лоскутом лежит на спине… Ас умирал – в боли, крови, чудовищных муках… и умер бы, если б не Шон, сначала погрузивший его в стазис, а потом использовавший темпоральную магию, чтобы обратить время вспять и спасти позвоночник.

Секретное волшебство двух королевских домов Содружества и объединённые усилия до предела выложившихся сильнейших магов: Шона, Императрицы Астер, лордов Ардена и Тиану – такова была цена спасения жизни Аса.

А для меня она стала иной – лорд Арден предложил использовать редкое заклинание из арсенала эльфийского правящего дома, позволяющее принять половину повреждений и половину боли кровного родича, чтобы дать шанс Аскани выжить. Но при этом честно предупредил, что гарантий нет и погибнуть можем оба. Только выбора тоже не было – мыслимо ли оставаться в безопасности, видя, как мучается и умирает друг, и зная, что мог бы его спасти?

И тут о гарантиях уже не вспоминаешь, разные «возможно» и «вероятно» перестают существовать. Всё просто: либо «да», либо «нет».

Решение было принято без колебаний, на надрыве того страшного дня. О цене для себя я не думала – разве она важна?

Сгладить страх отчасти помогло злое удовлетворение от того, какую цену – виру за предательство и вероломство – пришлось заплатить Ульхдаттвару Могучерукому. Призванные Властелином Небес Шангарром драконы выжгли Арнегастхольм дотла. Даже не дотла – на месте людного города осталось гладкое мёртвое поле вулканического стекла… и оно останется там навсегда. Навечно.

Но невероятный миг, когда в голубых небесах разверзся гигантский рифт и из него, призванные магией Властелина Небес, посыпались драконы – десятки, сотни драконов, – я тоже буду помнить всегда…

Как и боль.

Я думала, что привыкла к боли, что её не боюсь…

А оказалось, я просто не знала, что такое боль. Такая, что мир становится чёрным и красным, что сама не слышишь своего крика, что кажется, будто лопнут глаза, а потом, за вспышкой, обрушивается темнота… Секунды такой боли стоят месяцев обычной жизни.

Мы выжили.

Во мне, как и в Асе, от пережитого проснулась драконья суть.

Теперь предстояло к этому привыкнуть.

Только ночью казалось иногда, что я опять чую смрадный дым факелов и запах крови, а если открыть глаза – нахлынут ужас и тьма, я снова окажусь в той яме и опять передо мной будет чёрный алтарь и распластанный на нём Аскани…

Ничего, я справлюсь: вырасту и однажды стану драконом, постараюсь жить долго-долго, буду сильной и смогу защитить тех, кого люблю!

Глава 1

Только для математика слова «перпендикулярно» и «нормально» значат одно и то же.
Н. Кузьмина

– Если человек задаёт себе вопрос о смысле жизни, значит, что-то у него крепко не ладится, – сообщил Шон. – Нормальным людям в нормальном состоянии обычно вполне хватает вопроса «как?». То есть важна не цель бытия, а способ, сам процесс, понимаешь?

Вместо ответа я вздохнула.

Мы с Шоном, вдвоём, рядышком, сидели на красной черепичной крыше дома в Галарэне, уставясь на догорающий закат. Солнце уже почти исчезло за западными горами, и на востоке – на тёплом синем небе – появились искорки первых звёзд. В саду под нами звенели цикады, мимо пролетел с басовитым гудением большой тёмный жук, у кустов кружили яркие зеленоватые огоньки – светлячки начали вечерний танец. Пахло хвоей и цветами. Казалось бы, всё снова хорошо, даже черепица под попой уютно-тёплая, нагревшаяся за день от солнца… вот только хорошо я себя не чувствовала…

Аскани сидеть с нами не захотел, а вместо этого снова куда-то пропал – наверное, опять притулился под большой сосной на косогоре, уставился на крыши и огни Галарэна и башни магической Академии вдали. Что-то у нас действительно крепко не ладилось… Сначала, когда мы три дня назад поднялись с постели, показалось, что всё почти нормально – нам повезло, мы выжили и даже в плюсах – зарычали наши драконы. А потом накатила отдача. Нахлынула чёрной волной, стеной беспросветной тьмы, накрыв и меня, и Аса…

Шон рядом поднял руку в широком чёрном рукаве, завёл за голову. Потом обернулся ко мне:

– Ожидаемый побочный эффект, – запустил длинные пальцы в уже и без того лохматую шевелюру. – И что делать?

– Ты сейчас о чём именно? – осторожно откликнулась я.

– О вашей хандре. Когда твой выхухоль в последний раз смеялся от души?

После пробуждения драконов Шон поменял наши прозвища, подняв нас по эволюционной лестнице. Я вместо кузнечика членистоногого стала желторотым воробьём, а имя для Аскани ещё не устоялось – Шон обзывал его то выдрой, то выхухолем, то даже каким-то цуциком. Я сунулась было в энциклопедический словарь в библиотеке, но зверя по имени цуцик там не обнаружила. И на слух звучало как-то неправильно. Красавец Ас – высокий, гибкий, с чёрной гривой до пояса – был скорее чёрным соболем или ирбисом. Только Шон вряд ли будет так его звать. Всё же прозвища – они в воспитательных целях, а не в хвалительных.

Но Шон был прав: Ас выглядел не просто серьёзным, а грустным. Сумрачным. Словно на него упала густая тень столетней ели, выросшей у чьей-то могилы…

– Именно упала. Знаешь, когда с человеком случается что-то плохое, всегда найдётся доброхот, который посоветует: «Да иди отдохни, ляг и поспи! Утром проснёшься – всё по-другому покажется!» Только это совершенно неправильно.

– Почему неправильно?

– Потому. Фишка в том, что мозг, когда человек спит, как раз занят осмыслением и закреплением полученного опыта. Пережитое за день переносится из кратковременной памяти в долговременную, где и застревает. А надо тебе, чтобы падение с крыши, предательство друга, уличное ограбление или вот как у вас – чудовищная боль – фиксировались в памяти навечно? Наоборот, нужно, если позволяют условия, гонять травмированного как сидорову козу, пока не упадёт. И не давать спать, сколько выдержит. Не зря говорят, что работа лечит. Жаль, что в вашем случае такое было невозможно… усыпить пришлось. Ничего, расхлебаемся! Как ты смотришь на… – Шон почесал нос, – м-м-м… – замолчал и задумался.

Ясно. С тех пор как мы очнулись четыре дня назад, чего Шон с нами не делал! В пруду с горячими источниками мы плавали по три-четыре часа ежедневно – я чувствовала, что ещё немного, и у меня сами собой отрастут плавники и рыбий хвост. Верхом ездили – Шон сказал, что при этом работает поясница и вообще нагрузка на спину как раз такая, какую нам сейчас надо. По городу гуляли. Зверинец Академии посетили, на трофейного мамонта полюбовались. Только я, хоть и старалась показать, что всё хорошо, даже здорово, тоже чувствовала себя странно, словно всё это и не со мной. Словно смотрю со стороны через толстое стекло на кого-то другого. Другая худенькая девушка с грустными карими глазами расчёсывает длинные волосы перед зеркалом… аккуратно ест за столом… читает в саду под миндалём – уже не цветущим, а обвешанным зелёными фигулинами – книгу. Прежде б я от радости – мы гостим в доме семьи Астер в Галарэне, а Шон заглядывает каждый день – в себя прийти бы не могла. А сейчас радость полиняла, как много раз стиранная тряпка, а жизнь потеряла вкус.

И Аскани тоже ходил как в воду опущенный. Сначала очнулся, обрадовался – и тому, что жив, и тому, что я рядом, а потом притух. Без конца пропадал в саду, где часами сидел на пригорке, глядя на Галарэн. И ко мне с поцелуями больше не лез. Даже наоборот, будто сторонился. И постоянно держал мысли закрытыми. Я пыталась с ним поговорить, но ничего не добилась.

Похоже, хоть наши спины и стали снова почти такими же гладкими, как раньше, на душах остались раны и шрамы. И что с этим делать, я не знала.

А ещё я очень беспокоилась за свою слишком рано зарычавшую драконицу. Рано, слишком рано та дала о себе знать. Недоносок. Хилый недокормыш, как я сама. Вдруг она не выживет – не хватит меня, моей магии, энергии – и погибнет? Ведь второй раз драконы не зарождаются… Но единственное, чем я могла помочь, это медитировать как можно больше и чаще. Если ей нужна магия – пусть берёт!

Хотя и тут было не всё гладко. Обычно во время медитаций я представляла себе заснеженную поляну под полной луной. Синюю, зимнюю… Переливался и искрился снег, отражая лунный свет… Всё казалось прозрачным, чистым, прохладным. Хрустальным. А сейчас моя луна почти погасла, превратилась в бледно-серый диск в чёрной пустоте. Остался только мерцавший бледный огонь Источника в снегу и подступавшая со всех сторон ледяная непроглядная тьма…

Я понимала, почему так случилось. Я было поверила, что всё будет хорошо – я в безопасности, у меня есть друзья, семья, Аскани, Шон, место в жизни, цель впереди. Я забыла, почти забыла, что такое беспомощность и боль. И вот мне напомнили. Показали, что в любой момент всё, что у меня есть, могут отнять. Что сама я – лишь пешка и никогда не стану ничем иным. Что жизнь – всего лишь напрасная попытка избежать страданий. Но, как ни старайся, тебя достанут всё равно.

Так откуда взяться свету и теплу?

Подняла глаза:

– Шон…

– Что, воробей?

– Я домой хочу.

Шон склонил голову набок, уставился на меня. Я и сама удивилась сказанному. Что такое я произнесла? И где мой дом? Школьное общежитие, хоть там мне и было хорошо, – всего лишь временное пристанище. Ещё год, и я покину «Серебряный нарвал» навсегда. Замок Сайгирн – тоже не моё. Высоченные серые башни, крутые каменные лестницы, гулкие коридоры, чужие люди – что я там потеряла? В бывшей избе Тирнари, где я когда-то впервые в жизни почувствовала себя в тепле и безопасности, теперь жил патруль. Тогда что я имела в виду? Куда я хочу? Выходит, нет у меня дома…

– Я уже триста тридцать три раза проклял тот день, когда мне показалось, что идея сплавать на Понехъёлд – хорошая! – вздохнул Шон. – Знаешь, а если дома нет, может, стоит его построить? Какой ты хочешь?

Какой? В лесу и ото всех подальше… Чтоб ни богов, ни людей. Одни ёлки вокруг.

– Понял. Сейчас пойду, потолкую с твоим выхухолем. Я до сих пор к нему в мозги не лез, решил, раз держит ментальный щит, то и пусть… но надо ж разобраться, что у вас за фигня творится? Посиди тут, подожди.

Подожду, конечно. Я уже три дня как никуда не спешу.

Шон прилетел минут через двадцать. Уселся рядом. Потёр кончик носа, взъерошил волосы. Уставился блестящими карими глазищами на меня. И произнёс:

– Гм-м…

После такой солидной подготовки и всего лишь «гм»?

– Слушай, воробей. Я обещал, после того как появится твоя дракошка, говорить с тобой прямо, как со взрослой. Хотя не ждал, что это случится так скоро. Тебе ж по-прежнему нет пятнадцати – ну какая ты взрослая? Но слово есть слово. Да и ситуация такая, что по-другому не выйдет. В общем, если коротко, Аскани тебя любит, но считает, что от него одни неприятности и что… – Шон замялся, – с кем-нибудь другим тебе будет лучше. А он должен уйти.

Что-о? Как это – уйти?! Куда это Ас без меня собрался? Слушать дальше не стала. Вскочила на ноги, чуть не поскользнувшись на уже повлажневшей от вечерней росы крыше. Неловко, боком, засеменила к краю и по кривой дуге спланировала вниз, на изгиб каменистой дорожки. Плюхнувшись, заозиралась – где этот дурак? Хотя что я? Раскинула контрольную сеть… ага, похоже, на скамейке у плаца. Небось опять сидит киснет, пялится в пространство.

Через минуту я, пыхтя, – всё же до прежней формы было далеко – вывалилась из кустов рядом с просторной ровной поляной, звавшейся плацем. Вообще, как мне объяснил Шон, название было условным – никто тут сроду не маршировал. Зато прилетали и улетали драконы, а три раза в неделю по утрам семья Астер, включая маленькую Ри, устраивала тренировки с мечами и кинжалами, в которых принимал участие и Шон, а иногда – некто по имени Вэрис. При нас, правда, пока ни одной не было, но Астер сказала, что когда придём в форму, она будет рада видеть меня с Асом тоже. Тем более что легендарный Киард тер Пинада должен был вот-вот закончить загадочную миссию на юге и вернуться, чтобы надавать по шее всем расслабившимся в его отсутствие.

Аскани действительно притулился на скамье. Застыл на краю, сгорбившись, обхватив черноволосую голову руками.

Присела рядом:

– Ас.

– Да?

Он даже головы не поднял. Как сидел нахохлившейся больной птицей, так и остался.

– Я тебя не отпущу. Ты мне нужен, – выдала я в лоб.

– Зачем?

– Я без тебя не могу.

– От меня один вред.

– Нет.

– Да. Посмотри с самого начала. Ты прыгала за мной в реку, падала из окна, кидалась под топор. А теперь… теперь…

– Всё уже зажило. Риска не было никакого, – соврала я. – Ты бы сделал для меня то же самое.

– Но делаешь ты. Всегда ты. Тебе от меня только хуже!

– Давай тогда я постучу головой об столб! Ведь в этот раз всё случилось из-за меня! Это меня конунг собирался захватить и силком выдать за кого-нибудь из своих отпрысков, чтобы получить права на герцогство! Ты-то – парень, тебя замуж не выдать! Был бы ты герцогом, никто б и связываться не стал! – сорвалась я. – А вот что один ушёл – дурак! Почему ты ушёл?

– Я не думал подходить к Элии. Хотел только проверить – посмотреть издали, она это или нет.

– Это я уже слышала! Только не поняла, почему тебя вообще понесло одного?!

Ас сглотнул.

– Тим, я не спал и видел, как ты сидела той ночью с Шоном на крыше. Долго. Тебе же с ним хорошо, да? Лучше, чем со мной. А когда ты не видишь, он на тебя смотрит. И там, у загона с яками, вы стояли рядом, переглядывались и смеялись… Шон может тебе много дать. А я, я только забираю…

Вот оно что! Как он может?

– Встань.

– Что?

– Встань! – зарычала я. И, когда Аскани поднялся, всем видом выражая недоумение, с размаху, со всей силы въехала ему кулаком в солнечное сплетение. Ас охнул и начал складываться пополам…

– Дерись!

– Тим! Ты обалдела?

– Да! От тебя, идиота упёртого! – вскочила и, размахнувшись ещё раз, звезданула Аскани по уху.

Он даже не пытался прикрыться. Стоял, ссутулившись, свесив руки… ну как можно драться, когда не отвечают? Это не бой, это – избиение. Почувствовала, как к глазам подступили слёзы, и затряслась от плача. Упала на колени на траву, закусив кулак и стараясь не реветь вслух… Что ж у меня ничего не получается?

– Тим… Тим, Тими! – Аскани опустился рядом, обнял за плечи: – Ну побей меня как хочешь, только не плачь! Пожалуйста! Ну, что ты хочешь, чтоб я сделал? Что?!

Хлюпнув носом, сердито уставилась на него:

– Перечисляю по порядку. Сними ментальный щит и больше никогда, слышишь, никогда не смей отгораживаться! Обними меня! Нет, не так, крепче! Ещё крепче! Да, вот так! И с завтрашнего дня мы строим дом – наш дом. Только я не знаю ещё, какой и где.

Хотела добавить, чтоб перестал доводить Шона – опекун такого не заслужил, но прикусила язык. Сама не лучше. Разнюнилась, как балованный малолетка-несмыслёныш. А ведь мне уже почти пятнадцать!

– Тими, какой дом?

– Ас, я никогда не спрашивала: ты считаешь замок Сайгирн домом?

– Сейчас. – Ас отстранился, поднялся и потянул за руку меня. – Давай пересядем на скамейку, трава уже мокрая.

– А скамейка каменная, – вздохнула я.

– Всё равно теплее. Щит под себя подложи.

– Щит и на траве можно.

– Да, туплю… Ладно, хочешь на траве, сидим тут. Только здесь лягушки по ночам прыгают и ужи ползают.

– Пошли на скамейку. – Не то, чтоб я к ужам плохо относилась… но всё же…

Ас хмыкнул и дёрнул меня за руку, поднимая. Когда устроились, он заговорил:

– Знаешь, пока были ещё живы родители, замок был – как волшебная сказка. За каждым углом – чудо, приключение, открытие, радость. Помню, как отец в первый раз на плечах поднял меня на крышу башни и показал вид сверху: слияние рек, дороги, убегающие вдаль, поля и леса… Я тогда впервые захотел стать драконом. А отец засмеялся и сказал, что, может, мне и повезёт… – Ас замолчал. Сжал мою руку, погладил сгиб кисти. И заговорил снова: – А потом папа погиб и появился Барака. И всё стало по-другому. Больше для меня не было места. Безопасного места. И ничто не было моим… Так что сейчас я горжусь замком Сайгирн, готов заботиться о нём, распоряжаться, защищать. Но в «Нарвале» мне лучше. Теплее, что ли.

– А в лесу тебе нравится? Вот как когда мы ходили за травами с Россом?

– Нравится. Хотя я там не очень освоился.

– А дрова ты сам рубить не против? – покосилась на Аса.

– Ты что, предлагаешь построить избу в лесу? – уставился тот на меня.

– А чем тебе плохо? Уютно, никого нет, деревом пахнет, травами. Печка тёплая, можно по дому босиком ходить. Только надо чтоб и лес, и луг были рядом. Прибою с Волной в чаще бегать плохо.

– Надеюсь, ты не станешь предлагать по весне сажать картошку. – Ас хихикнул, почти как раньше.

– Герцогиня с мешком лично выкопанной картошки в приданом, – серьёзно кивнула, прикусив губу, чтоб не зафыркать вслух.

Ас заёрзал, сдавленно хрюкнул… и захохотал. А следом и я…

Словно пузырь лопнул.

В общем, не знаю, где и как мы этот дом построим, но построим обязательно. Он нам нужен!

Будет у нас домострой!

Шон, к которому мы пошли, покосился на наши сцепленные руки, почесал нос:

– Рад, что всё снова в порядке. Насчёт дома решили?

Я затопталась:

– Шон, мы хотели посоветоваться. Я знаю, что хочу, но не знаю, где такое взять.

– И чего ты хочешь?

– Печку, лес, луг для коней, речку, травы, грибы – и чтоб никого вокруг на сто лиг!

– Ну ты загнула… – Шон мотнул встрёпанной головой. – Если ото всех на сто лиг, значит, ходить туда будете через телепорт, так? – уставился выжидательно на меня.

И чего он ждёт? Похоже, пока до меня дойдёт что-то очевидное… А что? Вот, кони! Как их таскать-то туда-сюда? Это Шон может спеленать и протащить через прокол в пространстве хоть корову, хоть мамонта. А мне такого и близко не светит… И какой мощности должен быть амулет, чтобы переместить с места на место Прибоя и Волну, которые вместе тянут на семьдесят пудов?

– Кони, да? – виновато уставилась на Шона.

– Либо тебе придётся каждый раз звать меня, либо пока оставить ваших зверюг в покое.

Жаль. Ну ладно. Но всё равно пусть будет луг рядом. С перспективой на будущее.

– Проблему осознала – подумай ещё. А сейчас пойдёмте, пора лечиться – вот-вот появится Арден.

Лечили нас по три раза в день.

Укладывали на живот в одних полуспущенных портках и безо всяких церемоний начинали мять и тискать многострадальные спины. При этом лекари для удобства водружали нам на зады или на головы – куда в данный момент актуальнее – конструкции из силовых нитей вроде сёдел и усаживались сверху. Я, по первости оказавшись с Императором Тинуириннелем на голове, попробовала вякнуть, но Шон терпеть взбрыков не стал:

– Закрой глаза, если не нравится. А ещё заткни рот. Хочешь, чтобы к спине вернулась нормальная чувствительность и кости перед дождём каждый раз не ныли, – перетерпишь. Подумаешь, сели на неё!

Ас сносил всё молча.

А проблема, как я поняла, была в том, что Шон добивался невозможного: перед тем как я взяла на себя половину увечий Аскани, наставник рассмотрел в магическом зрении мою спину и записал увиденное на кристалл. И теперь восстанавливал – до последнего капилляра и нервного окончания – всё как было.

Ужасно жаль, что магия эталонных состояний, позволяющая делать копии предметов, не желала работать с живыми существами. Слепить тридцать три одинаковые ложки по одному образцу – выходило запросто. А вот сотворить вторую живую мышку не удалось ещё никому из магов.

Как бы то ни было, дело постепенно шло на лад.

– Ну, что я написал? – поинтересовался сверху Шон, проверявший чувствительность моей спины. Делал он это интересно – вырисовывал на коже пальцем что в голову взбредёт, а я угадывала, что учитель изобразил.

– Дурак? – неуверенно произнесла я.

Вроде прочла верно. Только выбор какой-то странный… Кого Шон имел в виду?

– Он самый… – вздохнул Шон.

Я уткнулась в сложенные под подбородком кулаки.

Кажется, понимаю, о чём он. Пострадали не только мы с Асом. Пострадал и Шон. Наставник не мог простить себе, что его меры безопасности оказались недостаточными, что он не уследил за Асом и что вышло то, что вышло… А я не знала, как убедить учителя, что он не виноват. И Ас уже не младенец, должен был понимать, что творит, и мой выбор был добровольным.

Наконец лорд Арден, который сегодня занимался тылами Аскани, распрямился и встряхнул руки:

– Пойду ополосну кисти в проточной воде. И сразу прыгаю в Ларран. Так что прощаюсь до завтра. А вот завтра вечером – уже пора – Астер предлагает устроить в саду пикник с жареным туром, чтобы отметить ваше выздоровление. И есть разговор… Да, корзину с провизией я оставил на кухне.

Коротко кивнул, стремительно повернулся на пятке – серебряные волосы взметнулись сияющим вихрем за широкими плечами – и вышел из комнаты.

Всё же эльфы невозможно, нечеловечески прекрасны. А лорд Арден даже подавляюще…

– Не знаю, что будет завтра, – Аскани упёрся ладонями в скамью, на которой лежал, пока его лечили, и, чуть поморщившись от напряжения, приподнялся, – но я хотел бы поговорить с вами обоими сегодня. Лучше даже сейчас. Вот как Шон закончит…

– Может, лучше после ужина? – отозвался Шон с моей головы. – Я, как помагичу, всегда голодный.

Я прикусила кулак. Всё же учитель – это что-то с чем-то. Хотя лучше его на свете нет…

– Ладно, – кивнул Аскани. И добавил грустно: – Я и сам не рвусь. Но надо.

Интересно, что ещё Асу в голову взбрело?

Корзина оказалась форменной корзинищей, из которой призывно торчали жареные конечности здоровенного гуся. Остальная снедь тоже была не какими-нибудь легкомысленными фруктами, а залитым расплавленным сы́ром жарким в глиняных горшочках, чем-то копчёным пернатым – поменьше курицы, покрупнее скворца. Шон сказал, что это куропатки. Ещё обнаружилась нарезанная сочными розовыми ломтями нежнейшая ветчина и горячие пироги. И пара тёмных бутылок – Шон, покрутив их в руках, удовлетворённо хмыкнул и убрал с глаз долой. От жаркого шёл пар, бутылки, наоборот, запотели. Меня это не удивило, я уже понимала, как можно сохранить снедь, точно та только-только со сковородки или с ледника – такое называлось стазисом. Но эта магия была секретом императорской семьи, и рассказывать о ней я не имела права даже Асу. Конечно, понятно, но всё равно жаль, что нельзя поделиться…

То, что Шон хочет замять разговор, я смекнула, когда тот удовлетворённо отвалился от стола и заявил:

– Длинный день, спать хочется – сил нет.

Сонливостью учитель не отличался никогда. И ради занятий магией или интересного обсуждения способен был вскочить без сожалений или долгих раздумий в три ночи.

– Всё же выслушайте меня, – качнул головой Ас. Лицо было опущено так, что чёрные волосы падали на лоб, скрывая глаза.

– Может, не стоит? – поморщился Шон, крутя в длинных пальцах надкушенный пирожок с начинкой из розоватого яблочного джема. Зевнул, смешно сморщив нос. Но я заметила, как глаз хитро блеснул в мою сторону, и поняла: придуривается. Врать Шон не умел совершенно. Даже зеванием.

– Так слушайте, – начал, проигнорировав мнение опекуна, Аскани. – Во-первых, я должен извиниться перед вами обоими. Это из-за меня, из-за моего характера, ревности и мнительности случилось так, что я чуть не погиб сам и не утащил за собой Тим. Я размышлял все эти дни, насколько велика моя вина. Я нарушил приказ держаться всем вместе. Причём ушёл один, предупредив не того, кого надо, хотя знал, что Кай ненадёжен. И в результате попал в ловушку, чуть не умер и заставил страдать Тим. И всё потому, что по-дурацки ревновал. Больше я так делать не стану. – Аскани посмотрел в упор на меня: – Тим, ты меня любишь? Такого, как я есть, – ломаного, неуверенного в себе, отстающего от тебя в магии?

1.Автор стихотворения – Юлия Киселёва.