Отзывы на книгу «Под сенью девушек в цвету», страница 2, 16 отзывов

Если отойти от традиционного способа смотреть на Пруста как стилиста и эстета, то можно в его текстах выделить еще одну не менее интересную особенность — умение создать контраст.

Уже в первой книге основной парой контрастов выступали сам Сван и Одетта, предельно далекие друг от друга как в социальном плане, так и в интеллектуально-эстетическом развитии; Одетта и Сван при таком детальном сопоставлении становятся еще более несочетаемыми, их пара кажется все более и более абсурдной, совершенно невозможной. Это и создавает этот эффект предельного контраста и резкости, благодаря которому герои приобретали дополнительный объем, а их сближение порождает целый пласт противоречий. Они не столько показаны сами по себе, как скорее именно через противоречия друг друга.

Сюжет как и в первой книге достаточно минималистичен, но рассказ безумно разрастается за счет бесконечных ассоциаций и воспоминаний, которые петляют вокруг незначительных вещей, теме не менее строящих всю реальность героя.

Во второй книге центральным событием становятся воспоминания о поездке в курортный город Бальбек. Здесь подробно описываются закидоны бабушки и немало внимания отводится горничной Франсуазе, которая не уступает бабушке в своих придурях. Далее к делу подключаются и полдюжины других «основных» персонажей.

Первая часть романа больше посвящена эволюции вкусов Одетты: небольшой прогресс в ее мещанских вкусах и смещение страсти от гламура к реальному лакшери, но при этом настоящей дамой света она так и не становится. Сам же Сван заметно отходит на второй план и про него речи почти нет. Его образ дополняется скорее из вещей, фраз и историй, касающихся его косвенно.

Вообще, основная прелесть текста в тех его отрывках, о которых почти ничего и не рассказать, потому что это разные мимолетные мысли, которые читаешь, соглашаешься с ними и сразу же забываешь по прошествии пары быстрых минут, и от которых остается только смутное воспоминание того, что они были хороши, но о чем именно — не вспомнить. Мимолетный кайф.

Рассказчик между делом повзрослел, детское увлечение дочерью Свана забывается. У нас новая пассия. Курортный роман: Альбертина. Ее образ обладает некоторой двойственностью. Сначала она «как мимолетное виденье» мелькает вдали и очаровывает, создает ожидание, заставляет мечтать и фантазировать. Далее происходит знакомство с ней, узнавание, и этот воздушный образ начинает развеиваться реальным опытом: «пошленькая и трогательная, с которой я разговаривал, я видел таинственную Альбертину на фоне моря. Теперь это были воспоминания, то есть образы, из которых каждый казался мне не более правдивым, чем прочие». Очередной контраст.

Еще одной парой противоположностей выступают Сент-Лу и Блок — два друга рассказчика. Один предельно утонченный и возвышеннй, другой — примитивный и пошлый, совершенно пустой внутри, тупой сноб. У нас у всех есть такая пара друзей, которая ставит логику под сомнение: как можно кому-то одновременно дружить с двумя столь разными человеками?

Про Пруста в два предложения: красиво и легко. Ничего не помню.

Второй том романа-эпопеи «В поисках утраченного времени» дался мне несколько сложнее первого и от того читался, по ощущениям, значительно дольше. Нет-нет, текст всё так же красив, стилистически интересен, в хорошем смысле сложен, он не растерял ни своей чарующей образности, ни тонкого психологизма, ни точности штрихов, рисующих не только характеры персонажей, но и образ целой эпохи. Сохранилась и, кажется, даже стала ярче потрясающая, импрессионистская по сути своей атмосфера, так восхитившая меня с первых страниц первого тома, звуки, запахи, вкусы – всё словно материализуется, реальность сливается с воспоминанием и строка, превращаясь в тропу, сворачивает в сторону, затем в другую и, в конце концов, уводит незадачливого читателя в такие дали, из которых непросто бывает вернуться.

Что же не так? Да в общем-то, лишь одно — герой взрослеет, и по ходу дела превращается потихоньку из милого чувствительного ребёнка в довольно неприятного молодого человека, таких ещё недавно частенько называли «мажорами». По мере роста он приобретает целый букет не самых привлекательных качеств и привычек, от мнительности и ипохондрии до злоупотребления алкоголем и эмоционального шантажа по отношению к близким. Будучи наблюдательным, но абсолютно незрелым в личностном плане, он с ребяческой категоричностью судит о вещах и людях, которых не понимает, но при этом катастрофически зависим от мнений окружающих, всё время стремится произвести на них впечатление и не может вынести малейшего их неодобрения. Ну и, конечно, ищет объект, на котором сможет опробовать пробуждающиеся чувства. Действует он не слишком активно, однако, если уж выходит из раковины, то не брезгует методами самыми разными, от навязывания своего общества едва знакомым людям до походов в дома свиданий. Таким образом второй том сплошь почти состоит из подростковых невротических метаний и бурления гормонов.

Однако стоит отдать должное автору, все эти нюансы характера лирического героя он подробно анализирует и обнажает перед читательским взором с честностью хирурга (или патанатома), ни на секунду не пытаясь оправдать или приукрасить то, или иное движение его души. И за одну эту честность уже невольно хочется простить герою все его ошибки.

Да и достойно ли читателю, давно уж пережив, к счастью, тот мятежный период, в котором пребывает юный герой, судить его свысока? Не лучше ли вспомнить собственные терзания той поры, когда всё на свете служит лишь фоном для разгула неокрепших чувств, когда каждая симпатия грозит непременно перерасти в Любовь Всей Жизни, а разлад с объектом её воспринимается как катастрофа вселенского масштаба? Вспомнить и взглянуть на героя с понимающей улыбкой. Перерастёт).

По сравнению с первой книгой цикла, которая была очень неспешная и требовала при прослушивании (ибо я слушаю Пруста на аудиокнигах) постоянной концентрации внимания, иначе повествование просто "расползалось", часть "Под сенью девушек в цвету" несоизмеримо динамичнее (в рамках стиля Пруста, конечно). Постоянные движения души героя, обилие "объектов", на которые эти движения можно направить, внешний эстетизм и внутреннее слежение за каждым мигом и колебанием своего любовного порыва создают атмосферу немного камерную, но до краев наполненную чувством и ожиданием чего-то еще более прекрасного (хотя казалось бы, куда уж более).

Для меня эта часть романа "В поисках утраченного времени" оказалась намного ближе в плане восприятия и слушалась намного легче, нежели первая.

Было бы лучше, если бы я читал его где-нибудь на мансарде в парижской многоэтажке, или в каком-нибудь из парков на скамейке там же. А еще лучше чтоб происходило это лет семьдесят назад. Лежал бы закинув ногу на ногу, посматривал на Эйфелеву башню вдали, и удивлялся к каким выкрутасам может приводить рефлексия. В этом Пруст выдающийся мастер. Однако все не так.. Вокруг мокрая зима, и в окно видны лишь темные деревья и темные трубы домов. Такая вот оказия. Но снег конечно белый, да, только читать от этого ничуть не легче.  И вообще.. Книга не о чувствах. Но об отношениях сословий, и конкретно о парижской аристократии. А Пруст, с..ка, её вивисектор.

Люблю я Пруста, но странною любовью. Он тягучий, медленный, тающий, как июльский полдень. Полный жужжанием пчелы, звуками и шумами, запахами и жаром солнца. Вкус молока, замирающий ветерок над морем... И чувства, здесь - чувства влюбленности героя, юношеской пробы эмоций. Сперва в девочку-Жильберту (ох, чую я, вырастет там...), потом просто влюбленности в любое движущееся женское существо, а после - в определенное. Но даже оно, определенное - лишь влюбленность (не любовь, о нет!) в общем, потому что не столь важен предмет, сколь суть... Страдания, неловкость, мечты... все, и с таким мастерством, которому очень мало равных. Все же Пруст гений. Своеобразный, но гений.

Прочитал вторую. Конечно, возьмусь за третью, читая, попутно вспоминается детство и юность, и моменты, которые канули навсегда, но нет! Пруст напомнил о них, это потрясающе!!