Читать книгу: «Девять поводов влюбиться», страница 4

Глава 6
Планы на вечер? Дожить

Саманта

Мне не следовало сегодня приезжать в «Энсли-Пайнс». Я должна была поручить кому-нибудь другому поставить последнюю подпись в бланке общественных работ Джесси. Потому что я не хочу прощаться с ним. Мне становится трудно дышать, когда я просто представляю это.

Хватаюсь пальцами за края раковины и наклоняю голову, мысленно считая до пяти, чтобы успокоиться, прежде чем плеснуть в лицо холодной водой и вытереть насухо бумажным полотенцем. Выхожу из туалета в коридор и по пути в комнату отдыха решаю поздороваться с медсестрой Харпер, которая работает сегодня в ночную смену.

Когда я подхожу к сестринскому посту, Харпер жестом просит меня замолчать и указывает куда-то в сторону, с трудом сдерживая смех. Я останавливаюсь рядом с ней, прислушиваясь к странному гудению.

– Что это за звук?

– Гонки на инвалидных колясках в восточном крыле, – хихикает она, прикрывая рот чьей-то историей болезни.

Я непонимающе смотрю на нее.

Должно быть мне послышалось.

– Прости, ты сказала… гонки?

И тут меня осеняет.

Сбрасываю на пол свой рюкзак и бегу по коридору так быстро, как только могу. Оказавшись в восточном крыле, пробираюсь сквозь толпу, часть которой составляет персонал ночной смены.

– Что здесь проис… – Мой голос обрывается, когда я замечаю сидящего в инвалидной коляске Джесси.

Я несколько раз моргаю, чтобы убедиться, что то, что я вижу, реально.

– Только не поддавайся, – обращается к нему миссис Мэй, нетерпеливо постукивая ладонями по подлокотникам своего инвалидного кресла.

– Не в моих правилах, ласточка, – подмигивает ей Чемберс.

– Три… – начинают отсчет зрители. – Два… Один!

Коляски резко срываются с места. Я в ужасе закрываю ладонями глаза и открываю их, только когда толпа вокруг взрывается громкими аплодисментами.

– Побеждает Джиллиан Мэй! – торжественно объявляет Джесси. Его карие глаза горят от возбуждения и легкой усталости. – Всем спасибо за участие.

По коридору прокатывается одобрительный гул. Я вздыхаю с облегчением, а люди начинают расходиться. Миссис Мэй жмет кнопку на своем инвалидном кресле, и оно с жужжанием поворачивает ее лицом ко мне.

– Сэмми, смотри, что у меня есть! – радостно говорит женщина, размахивая билетом. – Завтра мы идем на футбол.

– Мы? – рассеянно спрашиваю я, наблюдая, как Чемберс подхватывает на руки сидящую на стуле миссис Кавински, осторожно усаживает старушку обратно в ее коляску и набрасывает ей на колени разноцветный вязаный плед.

– Я, Люси, Хэдли и Кавински. Все, кто победили сегодня в гонках.

– Ты совсем обезумел? – набрасываюсь я на Джесси, когда мы остаемся в коридоре одни.

– Ой, да ладно тебе. – Он щиплет меня за щеку. – А какой твой самый безумный поступок? Отрезала челку?

Мое лицо краснеет от стыда, потому что засранец не так уж далек от истины, но я не собираюсь давать ему повод уйти от темы.

– Форсаж на инвалидных колясках, Чемберс! Это даже для тебя слишком.

Джесси беспечно пожимает плечами.

– Просто хотелось как-то развлечь девчонок напоследок, и это первое, что пришло мне в голову.

– О, в ней много свободного места.

– Слова ранят, Сэмми.

– Жаль, не убивают.

– Опять эти твои занудские штучки? – Он бросает на меня дразнящий взгляд, приглаживая свои взъерошенные волосы, торчащие из-под красной шапки, нелепо сдвинутой на самую макушку. – Кончай драматизировать, солнышко. Жизнь становится веселее, когда в ней есть немного опасности. Оглянись вокруг: здесь живут обычные люди, которым по большей части не нравится, когда с ними нянчатся как с трехмесячными младенцами. Даже если у некоторых из них нет зубов или они вынуждены носить подгузники – это все еще взрослые люди.

Словно в трансе, я киваю, пытаясь сосредоточиться на том, что говорит Джесси, но меня отвлекает его запах. Иисусе, как же приятно он пахнет. Смесью мыла и чего-то древесного с едва уловимыми нотками дыма, как будто парень только что вернулся из похода, где был ответственным за разведение костра.

Мысль о том, что это может быть последний раз, когда мы с Джесси проводим время вместе, погружает меня в отчаяние. Я так старалась не влюбиться в него, но все же влюбилась. Я знаю это. По тому, как мое сердце замирает в груди каждый раз, когда он улыбается.

Боже, я действительно облажалась, не так ли?

– Эй… Что-то случилось? – спрашивает Чемберс. Я опускаю голову, но он поднимает ее за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Мой пульс учащается под тяжестью его внимания. – Ты вся напряжена. И выглядишь охренеть какой грустной.

Я отстраняюсь, чтобы создать некоторое пространство между нами, и качаю головой.

– Все в порядке. Просто немного устала. Ты уже уходишь?

– Черта с два, – отвечает Джесси, зажигая тоненькую спичку радости.

Он обнимает меня за плечи, притягивая к себе, и мы идем по коридору вместе. За окнами еще светло, но в небе уже сгущаются сине-фиолетовые сумерки. Я не фанатка холода и коротких дней, но осень – мое любимое время года. Особенно здесь, в Северной Каролине, с ее потрясающим сезонным колоритом.

– Как поживает моя любимица? – подмигивает Чемберс выходящей из библиотеки миссис Хоффман.

Женщина фыркает и демонстративно отводит взгляд, но я готова поклясться, что ее тонкие морщинистые губы трогает едва заметная улыбка.

Мы сворачиваем в комнату отдыха, и Джесси сразу направляется к свободному стулу, занимая место за большим круглым столом, рядом с Люси и другими пожилыми дамами.

– Девочки, какие планы на вечер?

Миссис Патаки отрывается от своего пазла и прищуривается, глядя на него сквозь толстые стекла очков.

– Мне девяносто четыре. Дожить.

Смешок вырывается у меня прежде, чем я успеваю его остановить. Боже, я буду скучать по этому.

Я буду скучать по нему.

Атмосфера в комнате быстро меняется с сонной на игривую. Вокруг все смеются, шутят и оживленно болтают, одновременно разговаривая о нескольких вещах. Миссис Диллон включает электрический чайник. Харпер приносит чашки, печенье и стаканчик моего любимого фисташкового латте из автомата.

– Итак… – играет бровями Джесси, оглядывая сидящих за столом. – У вас наверняка есть много постыдных историй из вашей молодости. Так вот: сегодня хочу услышать их все.

Я толкаю его ногой под столом.

– Чемберс… – Внезапно в моей голове всплывает вопрос, который вертится в ней уже целую вечность. – Постойте, а кто-нибудь знает историю таинственной миссис Хоффман?

– Она немного грустная, – вздыхает Харпер.

– Немного? – фыркает миссис Мэй. – Да ничего печальнее я в жизни не слышала.

– Выкладывайте, – оживленно кивает Джесси, поднося дымящуюся кружку к губам.

Он пьет чай как ребенок: сначала шумно дует на него, а затем делает крошечный глоток и морщится от того, что жидкость все еще горячая. Это так забавно. И мило.

– Мэри Хоффман – дочь эгоистичных негодяев, – начинает миссис Мэй. – Но если бы я была в лучшем расположении духа, то назвала бы их состоятельными людьми с высокими требованиями и ожиданиями, которые однажды решили поиграть в Бога. Когда Мэри встретила Саймона, каждый понимал, что их путь окажется тернистым. Сын плотника и швеи являлся невыгодной партией для дочери Хоффманов. Конечно, родители Мэри были против этих отношений. Они считали, что ее избранник должен быть по меньшей мере представителем их круга. – Она заключает последнее слово в воздушные кавычки и закатывает глаза в раздражении. – Родители отправили дочь учиться в Англию, в надежде, что время, расстояние и бурное течение оксфордской жизни смоют ее наивные чувства к Саймону. Но Мэри верила, что их любовь преодолеет все препятствия.

В то время у нас не было всех этих навороченных технологий, связь поддерживалась только письмами, и Мэри писала их каждый день. Но время шло, а ответа не приходило. Первый курс… Третий… Выпускной… Годы мелькали с невероятной скоростью. Англия открывала перед ней множество дверей, но ни одна из них не вела к ее счастью.

Как-то раз родители признались дочери, что подкупили местного почтальона, который тщательно следил за тем, чтобы письма Мэри никогда не попадали в почтовый ящик Саймона Филча. Когда женщина узнала об этом, она тут же прилетела в Шарлотту. Но увы, в доме Саймона ее ждало горькое разочарование. На пороге стояли незнакомые люди, которые ничего не знали о Филче. Мэри не решилась искать его. В ее воображении Саймон уже встретил другую женщину и построил свое счастье. Так и прожила бедняжка всю свою жизнь в одиночестве, не позволив никому другому коснуться ее сердца…

Когда миссис Мэй заканчивает историю, ее карие глаза полны грусти и непролитых слез. В комнате воцаряется тишина. Все выглядят погруженными в свои мысли. Я сглатываю комок в горле, стараясь не расплакаться, и вздрагиваю от неожиданности, когда теплая ладонь Джесси сжимает под столом мое колено, а затем медленно скользит по бедру.

Боже мой…

Боже мой…

БОЖЕ МОЙ!

Я задерживаю дыхание, изо всех сил стараясь сохранить хоть какую-то связь с мозгами, и бросаю на него взгляд. Но его красивый профиль непроницаем – Джесси неотрывно смотрит на миссис Мэй.

– Что еще вы знаете об этом парне? – спрашивает он.

– О Саймоне? – Ее серебряные брови сходятся в замешательстве, когда Джесси кивает. – Только дату его рождения. Как-то раз у Мэри из книги выпала фотография с ним, а Люси нашла ее. Сзади было написано его имя и какая-то дата… Вероятно, его рождения, потому что на снимке он задувал свечи на праздничном торте.

– Вы помните эту дату?

Миссис Мэй задумчиво переглядывается с подругой.

– Четырнадцатое марта? – хмурится Люси.

– Может быть, – пожимает плечами миссис Мэй. – Я точно помню лишь год рождения, потому что у нас он совпадает, – тысяча девятьсот сорок пятый.

Тем временем ладонь Джесси ныряет между моих бедер. Не сдержавшись, я громко ахаю, и все за столом поворачиваются ко мне.

– Уже так поздно! – выдаю первое, что приходит в голову.

Харпер смотрит на часы, висящие у нее на запястье.

– Действительно.

Когда я поворачиваюсь к Джесси, мерзавец изображает невинность, хлопая своими густыми ресницами. Он мгновение смотрит мне в глаза, затем наклоняется к моему уху, слегка задевая губами щеку, отчего у меня мурашки бегут по коже, и шепчет:

– Я бы никогда не уехал. Я бы тебя дождался.

Эти слова проникают мне прямо в сердце, разливаясь внутри теплом. И это ощущается так… правильно. Как будто им там самое место. Наши взгляды встречаются, и мир вокруг расплывается, пока я не слышу, как кто-то произносит мое имя.

Оглядываюсь, с удивлением обнаруживая, что кроме меня, Джесси и миссис Диллон в комнате больше никого нет.

– Оу, а где все?

Старушка улыбается, демонстрируя искусственные зубы.

– Милая, вы так смотрите друг друга, что остальным становится неловко находиться с вами в одной комнате. Так что я тоже, пожалуй, пойду.

– Простите, я не…

– Никогда не извиняйся за свои чувства, Сэмми.

Мои щеки немедленно начинают гореть.

– Нет никаких чувств.

– Я старая, но не слепая, – ворчит миссис Диллон. – Увидимся, мелкий говнюк.

– Я Джесси! – кричит ей в спину Чемберс.

Когда Люси уходит, он откидывается на спинку стула, поправляет свою нелепую шапку и закидывает руки за голову.

– Как насчет партии в криббедж? – улыбается засранец, пуская в ход все свое обаяние. – Если выиграю я, ты идешь со мной на свидание. Если выигрываешь ты, я иду с тобой.

Джесси

Как только мы оказываемся на открытом ночном воздухе, Саманта вручает мне мой листок, где стоят все семь подписей, и на меня накатывает странная волна пустоты. Я окидываю взглядом кирпичные здания «Энсли-Пайнс» и как будто бы уже начинаю скучать по всем этим ворчливым старикам. Они крутые. По-настоящему. Не знаю, что за волшебство случилось в этом недельном отрезке времени, но я чертовски проникся этим местом.

Словно прочитав мои мысли, Сэм кладет ладони мне на плечи и мягко сжимает их.

– Ты можешь приезжать сюда в любое время.

– Ну да, – фыркаю я. – Делать мне больше нечего.

Уолси смотрит на меня с мягкой улыбкой, как будто не верит ни единому моему слову. Уличный фонарь, горящий за ее спиной, очерчивает хрупкий силуэт мягким светом. Ветер треплет выбившиеся из толстой косы пряди, бросая их в разрумяненное лицо.

Какая же она красивая…

Я беру ее руки, обвиваю их вокруг своей шеи и обнимаю за талию, притягивая к себе. Когда наши взгляды встречаются, сердце совершает экстремальный скачок, увеличиваясь в полете на три размера, и в этот момент я понимаю, что по уши влюбляюсь в Саманту Уолси.

– Я видела, как загораются глаза местных жителей, когда они слышат звук твоего байка. – Ее голос становится тише с каждым словом. – Ты нравишься им, Джесси. Ты… нравишься мне.

С этими словами она приподнимается на цыпочки и целует меня.

Наверное.

Скорее всего.

Я ни черта не успеваю понять, потому что Сэмми сразу же отстраняется и ошеломленно смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Я немедленно сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь губами к ее губам, раздвигая их языком. Как только Уолси отвечает на поцелуй, я понимаю, что мне конец. Моя рука быстро перемещается с ее талии на затылок и обхватывает шею, притягивая ближе. Ее пальцы запутываются в моих волосах, сбрасывая шапку. Она издает сладкий стон, и этот звук отдается прямо в паху, отчего член мгновенно твердеет. На вкус она как сладкий ореховый кофе. На ощупь как бархат и рай. Ее тело буквально тает в моем, когда я углубляю наш поцелуй. Не думаю, что когда-либо чувствовал себя лучше, чем сейчас. Это похоже на затянувший прыжок с высоты. Даже мои гребаные кости вибрируют от удовольствия.

У Сэмми самые нежные губы, которые я когда-либо целовал.

Мы с трудом отрываемся друг от друга, задыхающиеся и нуждающиеся. Ее пылающие огнем глаза над запотевшими стеклами съехавших набок очков, припухшие губы, растрепанные волосы и раскрасневшееся лицо навсегда врезаются мне в память. Уму непостижимо, как много она стала значить для меня за такой короткий промежуток времени. Но я без ума от нее.

Вообще прям на хрен спятил.

– Знаешь, а это приятно – не контролировать себя, – тяжело дыша, произносит она.

– Ты очень послушная ученица, – довольно ухмыляюсь я, опуская свободную руку, чтобы поправить стояк. – Не хочешь прогуляться в кампус пешком?

Наблюдая за моими действиями, Сэмми снова краснеет, к моему большому удовольствию, и кивает.

– Волнуешься перед завтрашней игрой? – спрашивает Сэм, когда мы подходим к дому ее сестринства.

– Немного, – честно отвечаю я. – Мы играем с «Альпинистами». Их линия защиты крепче, чем у монашек-девственниц, принявших обет безбрачия. К тому же на матче ожидаются скауты, которые будут наблюдать за мной.

– Уверена, ты надерешь им зад.

– Кому? Скаутам? – спрашиваю я со смехом.

– И скаутам тоже, если понадобится.

Когда мы останавливаемся у массивных входных дверей, я чувствую потребность прижать Сэм к себе и никогда не отпускать.

– Ты занимаешь все мои мысли, Сэмми. – Я провожу кончиками пальцев по линии ее подбородка и улыбаюсь, когда она наклоняется навстречу моему прикосновению. – Придешь завтра поболеть за меня?

– Хм-м… – Она кокетливо поджимает губы. – Надо подумать…

– Давай сделаем это вместе.

Я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе, пока она не сталкивается с моими губами. Маленькая жадина тут же обивает руками мою шею и прижимается ближе, вызывая у меня счастливую улыбку. Мы целуемся так, словно у нас в запасе все время мира. Из моей груди вырывается стон, когда она нежно посасывает мой язык. Я тону в удовольствии. Теряю гребаный рассудок. Мои ладони опускаются ниже, чтобы сжать ее попку, пока рот скользит по ее подбородку к шее, оставляя за собой дорожку поцелуев.

– Ты такая вкусная… – Захватываю ее нижнюю губу зубами и тяну, пока она не выскальзывает из моего рта, провожу языком по щеке, кусаю за подбородок… Проклятие, я не могу от нее оторваться.

Я хочу быть в ней. Я хочу быть с ней.

Навсегда.

– Бог мой, я приду, – слышу ее прерывистый шепот. – Джесси…

Мое имя еще никогда не звучало так хорошо.