Читать книгу: «Девять поводов влюбиться», страница 2

Глава 2
Дерьмовая пятница

Джесси

Есть только одна вещь хуже, чем проснуться от запаха собачьего дерьма: вступить в него.

Я выплевываю ругательство, когда пальцы правой ноги погружаются в мягкую, уже остывшую кучку, и яростно вскакиваю с кровати, едва не споткнувшись о спортивную сумку Коди, которая за каким-то чертом валяется раскрытой посреди комнаты. От резкого движения головная боль усиливается в десять раз, угрожая взорвать мне череп. Я застываю на одной ноге, как хренов фламинго, и несколько мгновений стою неподвижно, сдерживая рвотные позывы.

– Коди! Гребаный ты мудила!

Мой лучший друг, товарищ по команде и сосед по комнате лениво отрывает рыжеволосую башку от подушки и морщится с отвращением, глядя на обосранный пол.

– Прости, чувак. Наверное, безмозглый Поуп снова накормил Ки-Ки сладким.

Ки-Ки – его пятилетний йоркширский терьер. Двухкилограммовая истеричка со скверным характером и манерами члена уличной банды. Кто-то должен сделать выговор этой стерве, которая в данный момент уютно устроилась у Райана в ногах. Но я не привык грубить дамам, так что…

– Разберись с ней, приятель, – требую я, медленно прыгая на одной ноге в сторону ванной комнаты. – Или, богом клянусь, отправишься жить к изгоям в «Сигма Пи». И когда я вернусь с тренировки, здесь все должно сиять и пахнуть как в райском саду.

– Вообще-то мы играем в одной команде, придурок. И тренируемся тоже вместе.

Голос друга кажется чрезвычайно громким. Я останавливаюсь и сжимаю пальцами переносицу, но это не помогает унять пульсацию в висках.

– Думаешь, самый умный?

– По крайней мере, от меня не воняет дерьмом.

Я прыгаю обратно к сумке Коди и пинаю ее прямо в зловонную кучку.

– Какая же ты нечисть, Чемберс! – верещит Райан.

Мелкое отродье дьявола по имени Ки-Ки просыпается, спрыгивает с кровати и с истошным лаем бросается на меня.

Охренительное начало, мать его, дня!

В раздевалке царит режим тишины, потому что у большинства из нас адское похмелье. Даже жирные бургеры с беконом и жареным яйцом, которые принес Кормак, не облегчили наши страдания.

Вечеринки по четвергам – одна из самых нелепых студенческих традиций. Потому что утренние тренировки в пятницу превращаются в настоящее испытание. Но вчера мы выиграли третью игру подряд – товарищеский матч, но все же – и это достижение стоило того, чтобы надраться.

Я захлопываю свой шкафчик и едва не роняю кал от испуга, когда вижу стоящего передо мной тренера Берри.

– КАК САМОЧУВСТВИЕ, ЧЕМБЕРС? – орет он мне прямо в лицо.

Срань. Господня.

Я отшатываюсь и хватаюсь за голову обеими руками, потому что боль в висках становится такой сильной, что кажется, будто кто-то вышиб мне мозги. Оглядываюсь и замечаю, что в раздевалке, кроме нас двоих, больше никого нет. Блеск!

Кто всегда самый крайний?

Конечно же, капитан Джесси Чемберс.

Должно быть, снова какой-то первокурсник-недоумок загрузил фотки с нашей тусовки в социальные сети, и Берри их увидел. Как будто главное правило вечеринок «Каппа Гамма» – «Убрали на хер свои телефоны» – для них сраная шутка.

Воспоминания о прошлой ночи проносятся в голове размытыми картинками, вынуждая поморщиться. Проклятие. Сейчас тренер наверняка заставит меня драить толчки, как в прошлый раз, или наматывать круги на стадионе до тех пор, пока меня не вывернет наизнанку. Или, что еще хуже, – позвонит моему отцу.

Я из семьи, которая живет и дышит футболом. Моя старшая сестра – физиотерапевт «Викингов Миннесоты», отец – легендарный квотербек из Зала славы, который десять лет назад завершил карьеру из-за хронической травмы голеностопа. Старик чуть не лопнул от радости, когда я сообщил ему, что полон решимости участвовать в драфте НФЛ. И если сейчас он узнает, что я нарушаю режим из-за выпивки и девчонок, его хватит удар. Кроме шуток.

К моему удивлению, тренер больше не орет. Он молча протягивает мне листок бумаги с каким-то графиком и самодовольно ухмыляется.

– Что это? – с опаской спрашиваю я.

– Общественные работы, Чемберс. Семь волонтерских смен в доме престарелых «Энсли-Пайнс», который закреплен за нашим университетом. – Берри указывает пальцем на пустые квадратики, расположенные справа от дат. – Через неделю здесь должны стоять семь подписей от координатора волонтеров из «Шарлотты». Ее имя Саманта Уолси.

Я провожу рукой по волосам и чешу затылок, пытаясь осмыслить услышанное.

– Какой дом престарелых, тренер? Сезон в самом разгаре. У меня нет времени даже на подготовку к экзаменам.

Не то чтобы меня это особо волновало, но все же…

– На вечеринки время находишь, значит, и на уход за милыми беспомощными старушками тоже найдешь. – Он снова тычет пальцем в свою треклятую бумажку, которую мне до смерти охота обоссать. – Если здесь не будет хватать хотя бы одной подписи – матч с «Альпинистами» ты пропустишь.

Это что, шутка?!

– При всем уважении, сэр, но вы в своем уме? – Бог свидетель, я безгранично люблю этого мужика и пытаюсь научиться у него как можно большему, чтобы улучшить свою игру, но прямо сейчас старик несет какую-то чушь. – На этой игре будут присутствовать скауты из «Баффало Биллс» – команды, за которую я мечтаю играть с детства! Это мой последний сезон, в котором я могу обеспечить себе место в первом раунде драфта. Вы не можете отнять у меня этот шанс!

– Ты прав, я не могу, а вот ты – да. – Его крепкая рука опускается на мое плечо, и взгляд серых глаз немного теплеет. – Сделай это для себя, Джесси, а не для меня. Как сказал однажды великий Майк Тайсон, «без дисциплины не имеет значения, насколько ты хорош, ты ничто».

Из моей груди вырывается тяжелый вздох.

– Когда тренер отдает приказ, что нужно ответить, Чемберс?

– Есть, сэр.

Когда тренер уходит, я падаю на скамейку, упираюсь локтями в колени и роняю голову на ладони.

Ну что за дерьмовый день. И худшее еще не позади.

Почему жизнь всегда должна быть такой чертовски сложной?

Глава 3
Сверхъестественное знакомство

Саманта

Плохие воспоминания о вчерашней вечеринке в «Каппа Гамма» медленно тают под лучами осеннего послеполуденного солнца. Порыв прохладного воздуха с запахом прелых листьев приятно холодит лицо. Тепло любимого фисташкового латте просачивается сквозь картон, согревая руки. Над головой щебечут птицы…

Идеально.

Дом престарелых «Энсли-Пайнс» – это атмосфера сдержанности, почтения и умиротворения. Мой островок безопасности, где я не чувствую себя лишней, одинокой или ненужной.

– Миссис Диллон, кормушки из чертополоха для щеглов и вьюрков, они предпочитают семечки, а не мучных червей. – Я осторожно беру пожилую леди за локоть, подвожу ее к другому скворечнику и указываю на гладкий деревянный поднос. – Оставьте червей здесь, для малиновок и синих птиц.

– Сколько можно повторять, дочка, зови меня просто Люси, – бормочет женщина, дрожащей от болезни рукой заполняя поднос из банки.

– Как скажете, – пожимаю плечами, окидывая взглядом территорию.

«Энсли-Пайнс» состоит из трех небольших двухэтажных зданий, расположенных буквой «П». В центре находится внутренний зеленый дворик с фонтаном из светлого камня. Между кустарниками азалии и можжевельника вьются выложенные камнем пешеходные дорожки. Повсюду поставлены удобные скамейки, где я могу часами проводить время за книгой или домашним заданием. Потому что здесь тихо и спокойно. Не считая отдаленного гула машин, доносящего с главной трассы.

– Ну, как ваши дела?

Я оборачиваюсь и вижу Ташани, стоящую в дверях центрального входа. Ташани – пышная сорокалетняя темнокожая женщина, которая работает здесь старшей медсестрой. Временами она бывает немного грубой, но, несмотря на это, мы неплохо ладим.

– Уже закончили, – отвечаю я, выбрасывая пустой стаканчик из-под латте в урну.

Медсестра кивает и обращается к миссис Диллон:

– Время художественной терапии.

– Кому нужна моя треклятая мазня, – недовольно ворчит старушка, пока Ташани помогает ей подняться по ступеням.

– Вы чудесно рисуете, Люси, – подбадриваю ее я.

– Какая я тебе Люси? Соплячка!

– Простите, миссис Диллон. – Мы обмениваемся с Ташани понимающими улыбками.

Уход за пожилыми людьми, безусловно, сопряжен с немалой долей трудностей, но меня этим не напугать. Я выросла в маленьком луизианском городке с размеренным ритмом жизни, где средний возраст населения переваливает за шестьдесят. Поэтому здесь я чувствую себя почти как дома.

Когда женщины исчезают из виду, я устраиваюсь на скамейке и достаю из рюкзака книгу, намереваясь немного почитать перед уходом. Переворачивая очередную страницу, краем глаза замечаю миссис Хоффман. Самая таинственная жительница «Энсли-Пайнс», которая не любит говорить и редко покидает свою комнату, шаркающей походкой проходит мимо и занимает соседнюю скамейку.

Старушка, как всегда, выглядит безупречно. На ней клетчатый твидовый костюм в стиле «Шанель», кокетливый красный шарфик и ортопедические туфли. Полностью седые волосы подстрижены в строгое каре. Поймав мой взгляд, миссис Хоффман поджимает тонкие, накрашенные красной помадой губы и отворачивается, всем своим видом демонстрируя презрение. Но я уверена, что за внешностью ледяной королевы скрывается доброе, одинокое сердце, в которое она просто никого не впускает.

Мои размышления прорезает рокот быстро приближающегося мотоцикла. В поле зрения появляется черный сверкающий спортбайк. Оглушительный рев его двигателя эхом разносится по округе, разрывая в клочья идиллическую тишину. Я впервые вижу на территории «Энсли-Пайнс» мотоцикл. И, судя по ошарашенному выражению на лице миссис Хоффман, не я одна.

Тем временем байк резко сворачивает в нашу сторону, наезжая передним колесом на свежую рассаду азиатской лилии, и с визгом тормозит, поднимая вокруг себя облачко пыли. Водитель опускает подножку, спрыгивает с мотоцикла и снимает шлем, освобождая густые темно-каштановые волосы. Наши взгляды встречаются на несколько долгих секунд, и мои глаза расширяются от шока.

Джесси Чемберс?

Какого черта он здесь забыл?

Мое сердце стучит громче с каждым шагом, который он делает, стремительно приближаясь ко мне.

– Мне нужна некая Саманта Уолси.

– Это… я.

Уголок его верхней губы приподнимается в ухмылке, когда Джесси окидывает меня оценивающим взглядом. Разумеется, засранец меня не помнит. Наше вчерашнее общение было не то чтобы захватывающим, но, на самом деле, это довольно обидно.

– Отлично. – Чемберс вытаскивает из заднего кармана какой-то помятый листок и машет им у меня перед лицом. – Значит, расклад такой, Сэмми: я даю тебе вот эту бумажку, ты ставишь на ней свой изящный автограф и, если сюда позвонит мой тренер, говоришь старику, что трудолюбивее волонтера в жизни не видела. Ну а я пока пойду найду какой-нибудь мягкий диванчик и вздремну немного, идет?

Не дожидаясь ответа, он разворачивается и направляется по дороге, ведущей в главный корпус.

Мой рот открывается и закрывается.

Мне не нравится плохо думать о людях, но Джесси Чемберс, несомненно, самый отвратительный человек, которого я когда-либо встречала.

Я делаю глубокий вдох чтобы успокоить нервы, затем вскакиваю со скамейки и бегу за ним.

– Сэмми – двенадцатилетний малыш с пухлыми щеками, а я – Сэм, ясно?!

Джесси останавливается и поворачивается ко мне. Карие глаза сканируют мои конверсы, длинную клетчатую юбку яблочно-зеленого цвета, белый свитшот с гербом университета и поднимаются к лицу.

– Цитируешь «Сверхъестественное»? – В его голосе слышится неподдельное удивление. – Я думал, зануды вроде тебя смотрят «Аббатство Даунтон» или «Бриджертонов».

– А я думала, что такие, как ты, вообще не думают.

– Туше́, – смеется Джесси, и от широкой улыбки на его щеках образуются ямочки.

Господи, почему он так хорошо выглядит, когда улыбается?

И почему я вообще думаю об этом?

– Значит, тебя отправили в «Энсли-Пайнс» на общественные работы? – спрашиваю я, пытаясь разобраться в том бардаке, который Джесси на меня обрушил.

– Типа того. И ты вроде как мой босс.

– Твой босс?

Чемберс наклоняется, и я застываю, когда его теплое дыхание касается моей щеки.

– Тебя это заводит, Сэмми?

Мои щеки вспыхивают. И наверняка приобретают лиловый оттенок, который, я уверена, идеально сочетается с моими розовыми сережками в форме пончиков. Я отступаю, поправляя очки, и смотрю на Джесси так, словно он сошел с ума.

– Ты хоть понимаешь, где находишься?

– С нетерпением жду, когда ты проведешь мне экскурсию, – отвечает он, невинно моргая.

С мыслями о скором возмездии я мрачно улыбаюсь.

– Ладно. Пойдем, преступник.

– Вообще-то у меня имя есть.

– Охотно верю.

Оказавшись в помещении, мы проходим мимо общей жилой зоны, где несколько пожилых леди играют за столом в криббедж. Внезапно Джесси останавливается и заглядывает к ним в комнату.

– Привет, сладкие. Парней обсуждаем?

Глаза старушек округляются. Одна из них тихо ахает, прикрывая костлявыми пальцами рот.

– О господи… – Я хватаю его за куртку и тяну обратно в коридор. – Ты не можешь так обращаться к пожилым женщинам, Джесси!

– Значит, ты все-таки знаешь, как меня зовут. – Он дергает меня за косичку, но я отталкиваю его руку.

– Все знают, как тебя зовут.

Мы проходим сестринский пост с двумя медсестрами в бледно-розовых медицинских халатах. Чемберс подмигивает женщинам и обращается ко мне:

– Куда мы идем?

– Минутку…

Я устремляюсь вперед, по пути заглядывая в каждую из спален на этаже, и облегченно вздыхаю, когда наконец нахожу то что нужно.

– Где все? – спрашивает Джесси, оглядывая пустую палату, в которую я вошла.

– На групповых занятиях. Время социальной активности.

– И ты пригласила меня сюда, чтобы… – Он вопросительно вскидывает брови, глядя на меня сверху вниз с невыносимо самодовольной ухмылкой.

Я киваю на единственное использованное судно, которое стоит на полке под кроватью мистера Доуси, и говорю:

– Бери эту штуку и следуй за мной.

Проследив за направлением моего взгляда, Чемберс сглатывает. Его глаза округляются. И я наслаждаюсь каждой чертовой секундой этого.

– Ты про корыто с мочой?

– Судно, – строго поправляю я.

– Брось, ты же это несерьезно…

– Как скажешь.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Джесси останавливает меня, схватив за руку.

– Ладно-ладно. Что мне нужно с ним сделать?

– Отнести в техническую комнату и вымыть с помощью специальных дезинфицирующих средств.

– Окей. – Он поджимает губы от отвращения. – Ты же поможешь мне, правда?

– Извини, Чемберс. – Настала моя очередь самодовольно ухмыляться. – Здесь каждый сам за себя.

– Да ты прямо-таки воплощение альтруизма, Сэмми!

Джесси

Шесть часов спустя…

– Я определенно не переживу эту неделю, – стону я, зарываясь лицом в подушку. – От меня до сих пор воняет ссаниной.

– Нет, не воняет, – устало отвечает Коди, читающий комикс на своей кровати. – Ты принял душ. Трижды.

Я переворачиваюсь на другой бок и засовываю руку под голову, пытаясь устроиться поудобнее. Обычно мои мысли витают где-то в другом месте: футбольное поле, тренажерный зал, расписание игр…

Но не сегодня.

Конечно, я не мог ее не узнать. Потому что это было самое странное и запоминающееся знакомство с девчонкой, которое у меня когда-либо было. Но мне казалось, если я притворюсь, что вижу ее впервые, это упростит наше общение. С чистого листа, типа, и все такое. Но, похоже, это разозлило Уолси еще больше. Не думаю, что какая-либо девушка когда-нибудь смотрела на меня с такой враждебностью.

Завораживающее зрелище.