Настроения

© Константин Болдырев, 2021

ISBN 978-5-4498-2861-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Представленные в этой книге поэтические строки имели реальную перспективу оставаться «на вечном хранении» в памяти сотворившего их человека, вырываясь на волю лишь в минуты публичных декламаций, протекавших в кругу слушателей – знакомых, а подчас и вовсе незнакомых людей. И это их заслуга: по их настоянию те мысли и звуки превращены теперь в причудливые, намертво закрепившиеся на бумаге, печатные тексты.

Россиянам, которые хорошо помнят душную атмосферу восьмидесятых – позднего Брежнева – годов, излишне напоминать о том, что разумно мыслящий человек искал тогда себе «отдушину» в алкоголе, монашестве, диссидентстве, в уходе в бесконечное критическое говорение.

Для автора единственным способом выжить в то время было – выплескивать копившееся в душе, делиться озарениями, побуждать себя и слушателей к другому осознанию…

Приходится удивляться, однако, что даже самые темные и мрачные поэтические свидетельства автора нередко исходом имели светлое прозрение и надежду:

 
«Чтоб летелось изнутри,
Если только есть такое
Состоянье проливное,
Чтоб умчалось за края,
 
 
Здравствуй, ласковость моя».
 

Перелеты

 
* * *
Переплеты…
держут ноты
Сотни бешеных под мышкой,
Ждут кого-то
и чего-то
Эти соты:…
Эти льготы нам не гудны —
Это слишком.
 
 
Непромукнувшие липы
Неразумкнувшихся глаз,
Я в который раз хвалил бы
Мне насуливших отказ.
 
 
И боязнь меня не скрыла,
Это липкое вино
Лила милая на силы,
Потускневшие давно.
 
 
И любила быть любимой
Не со мной, видать, одним,
И не знала как прогнили
Все мосты, и сладок дым.
 
 
Стук в висках о том, что слито
Аэровокзалов сито.
Запахов твоих сюита
Не могла мной быть отбита.
 
 
Стихнет стук, и гибнет пленность,
Разум сдует эти пены
И глотает жадно ценность —
Написания не тленны.
 
 
Перелеты,
Переплеты…
Может быть и ждут кого-то?
 
 
А на вспыхнувшее: «Кто ты?»
Я зеркален, – скажет – вот он!…
 

28.01.78

* * *

Дятел умирает на третьем году жизни

от сотрясения мозга.

 
Проснувшиеся бережно тревожат спящих,
Но ласково лежащих ящик был мертв.
И только смех,
Он нарастал откуда-то из дбли,
Смеялись двое —
женский и мужской. Он —
Будто кованую сталь еще ковали,
Был монотонно-конною тоской.
 
 
И под него все люди просыпались,
И брали книги, чтоб учиться жить,
интриги изучать и,
гладя утюгом по стали,
в ней пятна прошлого
как будто ворошить.
Она ж звенела.
 
 
А когда проснулись,
Вдруг стала засыпать,
да, кованая сталь хотела спать
и гнулась
кованая сталь опять.
 
 
И все сначала начинали люди,
Ковали будто бы чужие судьбы,
Жестоко били их плашмя и по углам,
Чтоб все доступней и круглее…
в хлам
забили сталь…
такие люди…
 
 
И дятлу нй дали как надо умереть,
И выбивали мертвой головой при-людии,
А после из при-людий эту сеть
Все штопали и штопали без меры,
Чтоб просыпались все,
и все чтоб первыми.
 

04.04.78

* * *

Сегодня в городе запахло полигаммой.

Искусство социального психоза

Опало вдруг,

И расцвела былая жизнь,

И роза

Дней Рублева

распустилась, стала стыдным срамом.

И кошки во дворе уже который день кричат как дети.

Они к котам в любовные попались сети,

И мучатся,

Кричат как дети,

Который день как дети.

А этот человек с огромной волосатой грудью

За женщиной идет, смеясь,

и судит ее

За то, что та его не любит.

Он хочет услыхать, конечно, имя,

А может быть еще какую новость,

О том, что все уже давно готово…

Но не готова женщина к любви.

Ведь он ужасен, этот зверь настырный,

И изо рта, наверно, пахнет гнилью.

Она не хочет этой ласки,

Но зубы можно чистить порошком и пастой,

А гнать любовь не по-людски,

Да сильно.

Лишь потому, что нету дней Рублева.

А кошек, что кричат,

гоняют злые бабки,

Которые газеты обсуждая, одобряют…

А тот мужчина с волосатой грудью – он оплеван.

И роза срама с наготой своей загнулась.

Ее никто не поддержал,

собою голым не накрыл,

шипы приняв.

Ее не поливают и не впрыскивают влагу

Все тотализованное тело.

У всех свои дела, свои пробелы.

И тот мужик, конечно, ляжет спать

В какой-нибудь гостинице один,

Проснется утром, на часы посмотрит,

И быстрым шагом удалится вон

Из города, мертвящего психозом,

В который я навеял полигамность,

Здесь сидя и согнувшись за столом…

27.05.78