Цитаты из книги «Двенадцать стульев», страница 5

Остап прошел в комнату, которая могла быть обставлена только существом с воображением дятла

Матвеевич спросил: – Ну, а когда ты помрешь, как про тебя мастера скажут? – Я – человек маленький. Скажут: «Гигнулся Безенчук». А больше ничего не скажут. – И строго

иностранец на каучуковых подошвах, в костюме для гольфа (шаровары и толстые шерстяные чулки наружу).

собственном свечном заводе. Терзаемый видением больших заводских барабанов, наматывающих толстые восковые канаты, отец Федор изобретал различные проекты, осуществление

– Какие брильянты? – спросил он машинально, но тут же спохватился: – Разве

пальто с барашковым воротником и коричневый утиный картуз.

Время, – сказал он, – которое мы имеем,  – это деньги, которых мы не имеем. Киса

– М-да, – сказал Остап, – транспарантик довольно дикий. Мизерное исполнение. Рисунок, сделанный хвостом непокорного мула, по сравнению с транспарантом Остапа показался бы музейной ценностью. Вместо сеятеля, разбрасывающего облигации, шкодливая рука Остапа изобразила некий обрубок с сахарной головой и тонкими плетьми вместо рук.

сном. А Ипполит Матвеевич снял с себя шерстяные напульсники, баронские сапоги и, оставшись в заштопанном егерском белье, посапывая, полез под одеяло. Ему было очень неудобно. С внешней стороны, где не хватало одеяла, было холодно, а с другой стороны его

Елена Станиславовна, имевшая о плашках в три восьмых дюйма такое же представление, какое имеет о сельском хозяйстве слушательница хореографических курсов имени Леонардо да Винчи, предполагающая, что творог добывается из вареников, все же посочувствовала: