Кладбище драконов

– Меч, даже деревянный, можно приравнять к оружию, – настаивал отец.

– Можно приравнять, – согласилась Ира, – а можно и не приравнивать. Бита гораздо опасней, а её носят абсолютно спокойно. И никто не спросит: мальчик, а ты бейсболист, или хулиган?

– Это, конечно понятно, но драться на мечах… даже не всерьёз… это как-то опасно.

– А лучше, чем, например, колоться?

– Намного.

– Ну, так я пошла? Меня Марина ждёт.

– Ты же только смотришь? – с надеждой спросила мать.

– И ничего более.

Германика наставляла свою протеже:

– Запомни, здесь нет врагов, которых следует изувечить.

– Ага.

– Ты дерёшься со своим соратником, который пришёл испытать себя, а не очнуться в больнице с пробитой башкой. Тебя тоже не хотят уничтожить, хотя некоторые впадают в азарт. Там иногда такое рубилово начинается, но уж лучше по обоюдному согласию.

– Угу.

– Удары наносятся сильные, но не от души. Боль ощутимая, но терпимая. Он испытывает себя, ты себя. Сегодня точно будешь знать, тварь ты дрожащая или право имеешь. В любом случае, домой вернёшься другим человеком.

– Понятно.

– При поломке оружия бой останавливается.

– Ясно.

– Почти то же самое, что и в «Бойцовском клубе». Читала?

– Смотрела фильм давно. Уже и не помню, про что.

– Вот и вспомнишь.

– А можно на мече ставить зарубки за каждую победу?

Марина удивлённо подняла брови.

– Ты одержи её, для начала, эту победу. Давай, арена свободна, вызывай, кого хочешь..

Ира подмигнула.

– Тогда, пойдём.

– Я?

– Ты, дорогая. Ты!

– Девчонки безжа-лост-ны, я же говорила. Нас парни избаловали.

Ира отошла назад, выставила вперёд меч и крикнула:

– Вызываю!

Зрители оживились.

– Девки махаются!

Германика начала разворачивать ткань.

– Не имею права отказаться. Надеюсь, что ночью ты не перережешь мне глотку, как Киса Осе.

– Кто это?

– О, это отчаянные парни! Ну, вперёд!

Ире доводилось участвовать в драках, и с девчонками, и с парнями, но сегодня, под оглушительный шум толпы и хард-рока, она отхватила не по-детски.

После обеда она опять зашла к родителям, но на этот раз в ссадинах и синяках. На пальцах правой руки запеклась кровь. Ветровка порвана. От причёски осталось лишь название, потому что шапочка смешалась с апрельской грязью и навсегда осталась на лежаке. Да и сама Ира была испачкана полностью.

– Отец! – крикнула мать, открыв дверь и увидев дочь, – Неси ремень! Сил моих больше нет!

– Моя кожаная куртка, где она? И штаны.

– Что случилось? – уже шёпотом спросила мать.

– Это было здорово, – улыбнулась Ира и, слава богу, что все зубы были на месте, – я как будто родилась заново.

– Значит, я зря старалась.

– Отлично выглядишь, – сообщил отец убитым голосом.

– Твоя дочь похожа на бичиху.

Ира просочилась между родителями на кухню, включила чайник, потом направилась в ванну и оттуда крикнула:

– Вот мне и нужна сменка. Кожа более прочная и смотреться будет красивее.

– Ты ещё пойдёшь?

– Конечно.

– Боже мой, в семье три ребёнка и все дерутся, – мать подала ей кожаный костюм.

– Зато дурные мысли в голову не лезут.

– Скоро никаких не будет.

Ира зашла в ванную, скинула грязную одежду, надела чистое, и стала больше походить на человека.

– Ну вот, почти как новая, – она вернулась на кухню.

Отец обессилено сел на стул.

– Я рад, что тебе нравится это новое увлечение, но как завтра на работе будешь?

– Скажу, что хулиганы напали, если спросят. Но тут подбежали Димка с Костиком и показали своё кун-фу.

– А на следующей неделе?

– А там у меня ГОСы начинаются.

– То есть, учебу забрасывать не собираешься?

– Скажу больше, комиссия будет каждый год приводить меня в пример всем студентам.

– Если голова в порядке, – добавила мать, – вдруг сотрясение?

– Всё чётко.

Мать махнула рукой и направилась в свою комнату.

– Никто меня по голове не бил, просто упали друг на друга. Оказывается, настоящий бой в корне отличается от киношного.

– Это плохо или хорошо? – уточнил отец.

– Это круто. Это как в первый раз прокатиться на велосипеде, только ещё лучше. Я даже чувствую себя умиротворённой, как буддистка. Но сказали, что я дралась хуже, чем кто-либо до этого. Как девчонка. У меня раз десять меч из рук выбивали ради шутки и все смеялись. Почему вы меня пацаном не родили?

– Все вопросы к маме, это она виновата.

– Ага, а с тебя взятки гладки.

– Не я придумал этот мир.

Чайник вскипел. Ира налила чай и стала уплетать всё, что удалось достать из холодильника и буфета. Руки дрожали, всё проливалось и крошилось на стол.

– Много калорий потратила?

– Движение это то, что мне нужно.

– И зелёнка?

– И она.

Отец полюбовался, как дочь пьёт чай, и поднялся со стула.

– Практику будешь проходить у Лазаревича в «Соучастии».

– О, спасибо! Вообще класс!

– Только в таком виде, как сейчас, тебя не пустят.

– Угу.

– Там работа с людьми, сама понимаешь.

– Ну, разумеется. Я постараюсь поменьше драться.

– Но не обещаешь?

– Думаю, от этого сложно будет отказаться совсем.

На следующий день всё тело хрустело и стонало, как старый дом при штормовом ветре. Мышцы ныли, голова была в тумане, как после хорошей попойки. Но больше всего болели кисти рук – каждый удар Германики отзывался болью в ладонях и пальцах. Перед тем, как сдаться, Ира уже не могла держать меч. И это называется – вполсилы! В следующий раз надо обязательно взять перчатки.

Единственное, что радовало, это воскресенье. Правда, выходной не распространялся на ресторан, но несколько часов для саможалости, не свойственной будущему психологу, можно было себе позволить. Марина, закалённая десятками боёв на арене, уже убежала на съёмки, предварительно поиздевавшись над Ирой и поставив рядом с ней на табуретку чай с конфетами и пульт от телевизора.

– Поправляйся, – бросила она напоследок.

Чуть подкрепившись, Ира встала и, чувствуя себя столетней развалиной, согнувшись и еле передвигая ногами, прошла на кухню, включила планшет и подключилась к «Варкрафту». Постоянные участники были на месте. Может игра и не такая интересная, как мечемахание на лежаке, но время летело быстро. Всё лучше, чем смотреть в потолок и подсчитывать синяки.

И всё-таки она была довольна вступлением в эту странную эмоционально-динамическую группу. Самое главное в этих турнирах, поединках, дуэлях – выступить достойно. А Ира себя показала именно так. Да, она неуклюже размахивала палкой, называемой мечом, и пропускала болезненные удары один за другим, но ни разу не пискнула, не разрыдалась, надувая пузыри из соплей. А когда её нога зацепилась за ногу Германики, и обе повалились на землю, Ира локтём заехала соседке в скулу, что у той на память тоже небольшой синяк останется. Марина уже замазала его тональным кремом, не даром она является соведущей в своём бьюте-блоге и заведует косметикой. Кстати, она Иру тоже обещала вечером перед рестораном «заштукатурить», так что – всё круто.

Чтобы выйти из жизненного тупика или справиться с семейной рутиной, психологи советуют заняться чем-то новым для себя – изучить иностранный язык, встать на коньки, заняться рисованием или разнообразить гардероб. Этот новый вектор даёт возможность взглянуть на мир под другим углом. Так как аналогия с калейдоскопом уже всем надоела, посмотрим на кристалл, не прикасаясь к нему. Он будет просто кристаллом, интересной, но быстро наскучившей штукой. Но если его повернуть, тут же блики света поплывут по его граням, как лёгкие разноцветные парусники по воде, и кристалл, оставаясь таким же, будет уже другим. А надоест кристалл, можно поэкспериментировать с алмазной друзой.

Именно поэтому Ира вышла вчера на арену – чтобы попробовать что-то новое, взглянуть на мир иначе. Меч в руке держать несложно, но попробуй замахнуться на человека, который не является твоим врагом.

И, несмотря на болезненный опыт знакомства с фехтованием, завязывать с боями Ира не собиралась. Не зря же она забрала от родителей свои кожаные вещи. Только надо придумать что-то получше, чем у Марины. Прозвище она уже взяла, что и в игре – Владычица Мира, созвучное со своим именем. Следовательно, ей надо выглядеть соответственно. А владеть оружием, ну – это уже опыт. Как каждый поверженный враг в игре добавляет очки к твоим возможностям, так и новый бой, вне зависимости от результата, прокачивает владение мечом, умение правильно двигаться, терпение к боли и концентрацию. В конце концов, ты побеждаешь не противника, а себя. Но иногда этого противника может занести.

– Ира, зая, – послышался в трубке голос Марины, – ты несёшь что-нибудь спиртное?

На этот раз в пакете Иры не было ничего подобного. Не всегда получается поживиться алкоголем. Да и вообще сегодня неудачный день в плане халявной еды.

– Только немного закуски. А что?

– Я сегодня получила клюшкой по черепу. Даже съёмки перенесли. Девки как увидели меня… Больно, вашу и нашу мать!

– Какой клюшкой?

– Ну, мечом это точно не назовешь. Настоящая клюшка, как и её хозяйка. Пришла новенькая. Вызвала, стерва. И как давай мочалить меня, будто я у неё парня увела. Мама, как больно.

– Врача вызывала?

– Если мы каждый раз будем вызывать врачей, нас прикроют. Купи что-нибудь по дороге. Самое лучшее средство. Только не в аптеке, поняла?

– Почти одиннадцать.

– Успеешь, я верю в тебя.

А что, в самом деле? Завтра выходной, а лечиться надо.

– Вина взять?

– Шутки оставь для своих психов. Лекарство не должно быть ниже сорока градусов. Если будет дорого, я отдам.

– Да ладно, люди свои.

Ира забежала в магазин, прямиком в вино-водочный отдел. До закрытия оставалось несколько минут, время торопило.

– Коньяк за четыре пятьсот, – назвала она первую сумму, что бросилась в глаза, – и фисташек.

Придя домой и увидев Марину, Ира чуть не выронила пакет. Хвалёная Германика наконец-то потерпела сокрушительное поражение, и желание «полечиться» было вполне обоснованным. Напоминала она побитую собачонку, повязка на голове намотана каким-то дилетантом, под красными глазами круги и почему-то открыт рот.

– Не хило тебя припечатали.

– Ага. Её освистали, довели до слёз, больше она к нам не придёт. А жаль, потенциал чувствуется.

– А шлем? Не надевала?

– Да эта шизанутая снесла его, чуть ли не вместе с головой.

– Ого!

– После второго или третьего удара, бац – и нет шлема! Ну а там началось избиение младенцев. Или продолжилось. Еле оттащили от меня.

– Жуть какая, эти ваши турниры.

– Такие же, как и ваши.

Марина забрала пакет, зашла на кухню и стала готовить поздний ужин.

– Ого, коньячок! Гуляем.

– Это наши тебе перевязку сделали? – крикнула Ира, скидывая обувь.

– Они, оказывается, все прошли курсы первой медицинской помощи.

– Где эти балбесы могли что-то пройти?

– В кино, где же ещё? Как налетели, как давай помогать, чуть не сделали ещё хуже.

– Ну, ты пользуешься успехом у парней.

– Толику не проболтайся, не поймёт.

– Про голову или парней?

– Про голову он и так знает, что я повёрнутая.

Марина поставила на стол стаканы, критически оценила сервировку.

– Фигня какая-то.

Она поменяла их на рюмки и одобрительно кивнула.

– Ой!

– Чего там? – Ира вошла на кухню.

– Головой особо не пошевелишь.

Они сели каждая на своё место.

– Ну, – Ира подняла рюмку, – твоё здоровье!

– Не откажусь.

Два часа они «лечились». Уже давно перевалило за полночь, в голове стоял приятный туман, а глаза плохо фокусировались.

– А он такой – я же стучался, – закончила Ира байку из психологии, и слегка поправившаяся Марина закатилась от хохота.

– Я же стучался, – повторила она, слёзы проступили на глазах, бычок чуть не выпал из пальцев, – есть же идиоты на свете.

Она перестала смеяться, взгляд стал безразличным. У неё наступила та стадия опьянения, когда эмоции пропадают, остаётся лишь информация.

– Отец таким же был. Вначале учудит чего-нибудь, а потом извиняется… то есть, извиняя-лся… козёл.

– А как ты справилась с этим? – задала Ира давно интересующий её вопрос.

– С чем?

– Ну… что твоя мама убила отца.

– Мама? Она не убивала.

– Но там же нож в горле, ты говорила.

– Нож был… да. Но не мама.

– Не мама? А я думала… Ой-ё! Тогда, кто же? Гости?

– По официальной версии – да. Гости.

– Прости. Я чего-то перепутала.

– Норм. Дела давно минувших дней.

– Тогда продолжим.

Ира взяла бутылку и поймала взгляд Марины. Та смотрела на неё не моргая, пустым взглядом куклы, но куклы нехорошей, злой. Ира так и застыла с бутылкой в руке.

– Ты что?

– А по неофициальной версии, это я его убила, – произнесла она жутким шёпотом.

Она сжала кулак, расплющив бычок в пальцах, и, разбрасывая пепел, сделала несколько взмахов рукой, будто держала рукоятку ножа.

– Прямо в горло.

Потом перевела взгляд в сторону и замолчала. Настала такая тишина, что прислушайся, и услышишь стук сердца соседа за стеной, потому что сердце Иры замерло от страха.

– Слушай, – слабо улыбнулась она и поставила бутылку на стол, – нам наверно уже пора спать. Ага? Поздно уже.

Марина не ответила. Она просто сидела и смотрела в пустоту, будто уснула с открытыми глазами.

– Ну, я пойду, наверно, – Ира осторожно встала.

Она даже протрезвела, настолько её напугали слова Марины, её взгляд и, тем более, эти взмахи рукой.

– Вот это отдай, ага? – она вытащила бычок из пальцев Марины и выбросила в форточку, – Спокойной ночи.

– А знаешь, что? – послышалось следом.

– Ты ни о чём не жалеешь?

– Абсолютно ни о чём.

Ира прошла в комнату, быстро скинула одежду и нырнула в кровать, повернувшись в стене. Долгое время в квартире было тихо, не считая её осторожного дыхания. Но вот на кухне скрипнул стул, и послышалось шуршание тапок по линолеуму. В какое-то время хлопнули ладони о стену – Марину качнуло. Дальше она прошла в комнату, и остановилась.

Если у неё в руках нож, – почему-то подумала Ира, – мне хана.

Но повернуться, посмотреть, она не решилась. Не шевелишься – не привлекаешь внимание. Вроде бы и глупая ситуация, по пьяни можно многого наговорить, но безжизненный взгляд Марины до сих пор стоял перед глазами.

Наконец послышался шорох постельного белья, бессвязная речь, а потом и глубокое ровное дыхание. Только после этого Ира перевела дух. Не каждый день узнаёшь, что твоя соседка убийца, даже если она всего лишь жертва и иного выхода у неё не было. Наверное, нелегко с этим жить.

– Вот, проходи, – Лазаревич открыл дверь и пропустил Иру, – это твой кабинет, а вот твоё рабочее место, здесь будешь играть в «Косынку» и безвылазно сидеть в «Одноклассниках».

– Здорово, Геннадий Лазаревич!

– Кто знает, может, однажды, ты подсидишь меня и будешь здесь всем заправлять.

– Легко!

Ира уселась в удобное кресло и повертелась туда-сюда.

– Ну как? Высший пилотаж?

– В смысле? – Ира провела параллель между рабочим местом и кабиной пилота. Как-то не очень.

– Ну да, сейчас уже так не говорят.

– А! Да, действительно классно. А на диване можно полежать?

– Во время обеда, пожалуйста. Он очень удобный.

Лазаревич положил на стол запасной ключ от кабинета.

– Вот, если будешь приходить раньше меня. Пока займёшься изучением методики, на рабочем столе есть отдельная папка.

– Понятно.

– Очень рекомендую вспомогательные курсы. Там преподаёт моя знакомая, немного теории, немного практики. Практика проходит в виде игры, попеременно пробуешь роль психолога и клиента. Очень полезно для квалификации. Встречи по субботам, а новые знакомства тебе не помешают.

– Интересно.

– Так, что ещё? При необходимости будешь проводить тесты номер три и номер семь. Ну, и прислушивайся, как я общаюсь с людьми. Делай записи, конспектируй. Какая наша самая главная задача?

– Задавать правильные вопросы.

– Верно. У тебя ко мне вопросы есть?

– А вот, допустим. Если человек убил другого человека. Но его не поймали. К вам такие обращались?

– Ну, я не исповедник, во-первых. А потом, здесь решаются проблемы меньшего масштаба. Когда человек запутался, потерял цель в жизни и прочее. А что?

– Да так. Просто подумала.

Лазаревич посмотрел на неё внимательно, будто видел насквозь, но не стал копать глубже.

– Убийцы к нам не приходят, – закрыл он тему, – так, приём через полчаса. А что делает психолог перед приёмом первого клиента?

– Пьёт чай?

Лазаревич улыбнулся.

– Из тебя выйдет первоклассный специалист.

И поначалу всё шло хорошо. Ира готовила чай, бегала за выпечкой в магазин, читала методику и даже провела несколько тестов, просто кликая мышкой на кнопку «Следующий вопрос» и распечатывая результат. В общем, ей нравилось. Пока однажды Лазаревич не вышёл на работу.

– Я это… заболел тут… малость, – сообщил он по телефону, – а это… подменить некому. Все в этой… в Турции. Или на… этих… Малидивах, чтоб их!

– Вы пьяны? – в ужасе спросила Ира.

– За-бо-лел, говорю же. Сегодня не-е выйду.

– А мне-то что делать?

– Ты… Значит, так… Ты повесь на дверь бумагу, что меня нет, но её… Предварительную беседу, можешь провести.

– Не могу, – отрезала Ира.

– У тебя сейчас-с что?

– Что у меня?

– Практика. Вот и давай, практикуй-ся.

– Я не имею права.

– А ты хотела всё время в «К-косынку» играть?

– Да не играю я в «Косынку»!

– Значи-ит, в «Танки». Ты, главное, используй базовые ос-с-сновы и задавай наводящие вопро-сы.

– Но…

– Сложные случаи отправляй к пс-с-сихиатру. У меня в столе несколько визиток есть… они там лежат… должны лежать. Лучше к… к Ш-шелябину, он отличный специалист, но за-а приём берёт дороже. Буржуй. Он однажды вообще…

– Я не могу так! Без надзора с вашей стороны!

– Ириш-ша-а! Для практики у тебя самое луч-шее время. У других и такого нет. Как говаривал мой старший брат: морду тяпкой и – впер-р-рёд! Будь смелей, тру-усливых психологов не быв-вает. Ну, или иди домой, если испугалась.

Раздались длинные гудки.

– Просто здорово!

Ещё и на «слабо» решил взять!

Ира осмотрела кабинет, который вдруг стал пустым и большим. Теперь это всё моё, подумала она. Ладно, птицы выкидывают птенцов из гнезда, так природа велит. Но психолог, отпускающий практиканта в свободное плаванье, это как-то неправильно. На всём этаже множество кабинетов и разных фирм, но никто не проконсультирует психолога-самоучку. Теперь уже самоучку.

А что? Реально! Уйти домой и продолжить мастерить одежду для боёв. Потренироваться в парке надо – у неё до сих пор ни одной победной зазубрины на мече. Поначалу Ира так и планировала поступить. Но, может, действительно, сейчас для неё самое лучшее время? В любом случае – психолог не психиатр, он таблетки не выписывает, а от спокойной беседы ещё никому не становилось хуже. Можно попробовать на одном случае и уйти с чистой совестью.

Ира поставила чай, а пока он закипал, села в кресло Лазаревича, покрутилась и посмотрела на кабинет с другой стороны.

А тут довольно-таки уютненько!

Домой она пришла в семь вечера. Работа в ресторане временно прекращена, практика важнее, поэтому есть придётся то, что куплено в магазине.

Но всё прошло очень даже ничего. И если до обеда её руки слегка тряслись, а в горле постоянно сохло, то к вечеру она вполне освоилась, почувствовала уверенность в выбранной стезе. Клиенты, видя Иру вместо опытного дядьки, поначалу с сомнением относились к её квалификации. Но через пару минут и нескольких вопросов появлялось доверие, и желание поделиться своими проблемами. Молодая симпатичная девушка всегда лучше взрослого мужика.

– Фисташки? – предлагала она клиенту, – Угощайтесь.

– А зачем они? – недоверчиво интересовался тот.

– От конфет зубы портятся, но все почему-то предлагают именно их.

И некоторые даже угощались! Надо будет запатентовать новый метод общения.

Хотя кто-то, всё же, уходил.

– Но, вы же стажёр?

– Практикант, – бойко отвечала Ира, – но через это проходят все психологи.

– Ну да, учиться надо, конечно… Знаете, мы лучше, как-нибудь, подождём, когда выйдет Геннадий Лазаревич… Извините.

– Вы вправе сами выбирать специалиста. Всего хорошего.

Клиент с воза, психологу легче. Лучше заниматься открытыми, предрасположенными к беседе людьми. Замкнутыми и недоверчивыми мы займёмся после накопления опыта.

И вот первый день настоящей практики прошёл. Как и говорили преподаватели – задавайте вопросы, а клиент сам найдёт решение своей проблемы. Главное, что бы было доверие к психологу.

– Что это? – спросила Марина, увидев у Иры коробку с тортом.

– С сегодняшнего дня я заменяю Лазаревича.

– Иди ты! А зачем?

– Абонент временно недоступен, – Ира постучала себя ребром ладони по горлу, – я теперь главная. Даже за его столом сижу, как настоящий доктор.

– Вот это я понимаю, психология! А мы таким вот Лазаревичам вверяем свои житейские проблемы!

– Ну, теперь-то опасаться нечего, вы в надёжных руках..

– Психолог, владеющий мечом, это тоже напрягает.

– У Лазаревича нет меча, и где он теперь?

– Где-где, в запое.

Они отметили «повышение», Марина забрала остатки торта и отправилась к девчонкам готовить новый выпуск. А Ира, включив на планшете аудио-книгу по психологии, принялась сшивать кожаные куски, пытаясь сделать что-то вроде щитков на предплечья. Когда она в очередной раз пожалела, что взялась за столь утомительное занятие, позвонил Лазаревич. Его голос был не лучше и не хуже утреннего. Абсолютно такой же, а значит, практика без старшего товарища продолжается.

– Как пр-р-рошло?

– Замечательно. Пять новых пациентов. То есть, клиентов. Ещё двое повторно, а трое отказались, решили вас дождаться.

– Ты это… завтра тоже меня подмени, ладно? А то я себя что-то не очень…

– Окей, – просто сказала Ира, надевая новую защиту на руку.

– Что, серьёзно? – недоверчиво спросил Лазаревич

– Конечно. Так я быстрее наберусь опыта. Только и вы будьте на связи, мало ли что.

– Буду-буду, обяз-з-зательно, – обрадовался Лазаревич, – ну, давай! Я верю в тебя. И это… Про курсы я договорился. Приходи.

– Ладно.

Ира посмотрела на обновку и выругалась.

– А чё криво-то так! Я же отмеряла!

На курсах её ждал новый сюрприз. Среди участников она заметила одного из «своих» – Лихоимца, он же – Лихой, он же – Алексей в миру. Вернее, он её заметил и помахал рукой, привлекая внимание.

– Мир тесен, – обрадовался он, – но не до такой же степени.

– Я тоже рада тебя видеть. Наши здесь ещё есть?

– Нет никого, на арену проще заманить, чем в психологию. А ты тут какими судьбами?

– У меня практика в «Соучастии», посоветовали засветиться.

– А! Там этот… Как его?

– Геннадий Сверчков.

– Вот-вот, помню такого. Был на его семинаре. Слушай, а давай с тобой сегодня в пару встанем.

– И что, даже без мечей? – Ира сделала удивлённое лицо.

– Обойдёмся без кровопролития на этот раз.

– Ну давай, покажешь, что к чему.

– О! Это легко и, одновременно, сложно…

Через два часа они вышли на улицу.

– Ну, вот так это примерно и происходит. Просто игра, по большому счёту. Не устала?

– Если только совсем немного. У меня на практике то же самое происходит. А вообще, прикольная идея.

– В следующий раз станешь с другим, – и он вдруг предложил, – давай кофе попьём.

– Кофе?

– Тут есть кофейня недалеко. Там собираются только психологи, если ты мне, конечно, веришь.

Ира улыбнулась.

– Ну, значит, буду там постоянной посетительницей, хотя я кофе как-то не очень.

– Есть чай.

– А фисташки там есть?

– Фисташки… с чаем?

– Я на них крепко «сижу».

– Фисташки можно взять в пивбаре. Это по дороге.

Алексей понравился Ире. Без своих нелепых лохмотьев и респиратора, одетый, как человек, он выглядел вполне складным, и казался совсем не дураком. Сейчас даже сложно представить его размахивающим черенком от граблей и орущим до хрипоты от каждой победы, а на арене он был именно таким.

«Лихой пригласил меня просто так, или не просто» – думала Ира, слушая забавные случаи, случившиеся в группе до неё.

– А одна «психолог» просто психанула, и послала «пациента» куда подальше.

– Серьёзно?

– Он таким нудным оказался. Всё ссылался на учебники по немецкой психиатрии.

– Занимался самолечением, то есть?

– Кстати, да. Желал быть умнее специалиста. Вот что бы ты ему посоветовала?

– Я бы выписала направление к психотерапевту. По-моему, самое верное решение.

Лёха задумался.

– Логично. Но ты сейчас говоришь как практикант, ведущий приём вместо пьющего специалиста и имеющий нужные адреса и номера телефонов?

– Именно так.

– Ты выходишь за правила игры.

– Здесь у нас не футбол, а обучение работы с людьми. А люди разные бывают. Некоторые просто плюют на всякие правила. Вот у них Фрейд так сказал и точка.

– Всё равно, преподаватель засчитает это за поражение.

– А посылающего «психолога» как оценили?

– Отрицательно.

– Ну вот видишь.

– Что?

– Фисташки вкусные, вот что. Давай, о чём-нибудь другом. Впереди вся жизнь в объятиях психологии.

– Давай о другом. Вот, например… Слышала, как Германику отделали?

– Что-то было. Говорят, психованная пришла?

– Ты что! Просто ураган! Налетела, как коршун на зайца и давай метелить. Это мы её ещё успели оттащить. Каждая секунда равнялась удару.

– Наш клиент, значит? И шлем не помог?

– А шлем слетел. Эта дура снесла его с самого начала.

– Ни фига себе. Хорошо, что меня не было.

– Считай это знаком свыше. Ты бы точно не устояла.

– Это почему ещё?

– Опыта мало.

– А. Возможно мне реально повезло.

Лихой заметно занервничал.

– А у тебя случайно нет её телефона? Вы, вроде, общаетесь.

Да мы и спим в одной комнате, чуть не сообщила Ира.

– Был где-то.

– Да, попроведать просто, как она чувствует себя. От всех нас.

– На меня Лихоимец глаз положил, – сказала Ира за вечерним чаем, – как мне кажется.

– Лёшка? Ну и ты положи на него, – посоветовала Марина, – от тебя не убудет. А почему – кажется?

– В кино пригласил. На выходных после лежака. Сегодня кофе пили.

– Так иди. Тебе-то он как, подходит?

Ира смущенно улыбнулась.

– Парни, обвешанные картонными щитками или в рванье, у меня вызывают только сочувствующую улыбку. Но вне арены он вроде ничего.

– Ему кожа подойдёт. Намекни как-нибудь. Тогда можно будет смело его брать в оборот. Что за фильм?

– Боевик.

– Ну, ещё бы! Вся романтика заключена в боевиках. Чем больше крови и сломанных костей, тем лучше. Только не кидайся сразу к нему в постель, говорю как психолог психологу.

– Да он, может, просто так, от скуки.

– И кофе тоже от скуки?

– Надо было обсудить некоторые особенности курсов.

– Как там твой Лазаревич? Пьёт?

– Ну, я лично не видела, но голос утверждает, что да.

– Повезло тебе с практикой.

– А что такого? Беседуй себе, пей чай. Главное, делать умное лицо и искренне пытаться помочь человеку. Люди ценят интерес к своей личности, особенно одинокие.

На следующий день они сходили в кино, погуляли по парку и расстались поздно вечером. Предложение руки и сердца пока ещё не последовало, да и за руки не держались, но Ира засыпала, чувствуя биение сердца. Неужели, это оно самое?

В понедельник вечером она вышла с работы в хорошем настроении. Ей всё больше и больше нравилось быть психологом. Сегодня к ней на приём пришёл игрок в «Варкрафт», и как оказалось, они были заочно знакомы. Ира предложила ему прийти на арену, это должно помочь. Игрок согласился и, вуаля! – очередная душа спасена. Ещё немного практики, побольше уверенности и дело пойдёт! И наколенники уже почти закончены, сидят, как влитые, и Лёша должен позвонить. Разве жизнь не прекрасна? И тут зазвонил телефон.

– Ты на хрена дала Лихому мой номер?

Настроение тут же пропало.

– Не надо было?

– Нет, конечно! Не фиг давать чужие телефоны! Спроси меня, я скажу, надо или нет! Положил на тебя глаз, как же! Как он мне тут стал в любви объясняться, заслушаешься! А Толик рядом! Выхватил трубку и давай матом крыть! Мне аж страшно стало.

– Ну… прости. Он вроде как хотел справиться о твоём здоровье.

– Справился… Да ладно! – посыпалось быстро, как рис в кастрюлю, – Круто получилось. Хотелось бы посмотреть на рожу этого придурка. Надоели эти ходоки. Одним меньше. Теперь на бои долго не придёт. Будет Толика бояться, хоть он и без меча. Давай, до вечера.

Надо же! А она, дура, навыдумывала себе бог знает что!

Если начало не везти, то значит – надолго, подумала Ира и убрала телефон. Вечером она позвонит Лёхе и… И что она скажет? Никто никому ничего не обещал. Обмана не было, а винить стоит только себя. Понаплела, невесть чего. Может, Лёха пытался найти в Ире что-то для себя, да не срослось? Попытка, не пытка.

Хоть Марина адекватно отреагировала. Действительно, зачем было чужими номерами раскидываться. Вдруг в мире что-то произошло, и Ира покачнулась. Только потом почувствовала удар по затылку, в глазах вспыхнул свет и тут же погас, всё застелило туманом. Как большую тряпичную куклу её подхватили чьи-то руки и понесли. Потом запихали в ящик, захлопнули крышку. Это был багажник машины.

В темноте всё вокруг замельтешило белыми яркими вспышками. Вот это поворот, – подумала она, ощущая во рту сухость и неприятный вкус.

Машина дернулась и повезла Иру в неизвестном направлении, и поездка была не самая приятная. Оказывается, любая неровность на дороге, на которую обычно не обращаешь внимания, в багажнике ощущается очень сильно. Она чувствовала каждый поворот, любое изменение скорости, все бугорки и ямки на асфальте.

– Эй! – крикнула она.

Вот машина остановилась, видимо на перекрестке загорелся красный свет. Она потрогала ушибленное место. На арене за всё время так не получала, как только что. До крови разбили, твари.

– Какого чёрта?

Никто её не услышит. Даже попытки стучать в крышку багажника оказались глупой идеей.

Машина тронулась, поехала уже быстрее, и Иру заболтало, как монпансье в жестяной баночке. Она обхватила руками голову и попыталась ногами и спиной упереться в стенки багажника, чтобы хоть как-то зафиксировать тело. Так её меньше трясло, но легче не становилось. Фисташки высыпались из кармана и запрыгали на резиновом коврике. С каждой нестерпимо долгой минутой тело уставало, становилось хуже, больнее и паника уже была готова вырваться наружу. Вспомнился спуск с горки в большой бочке в далёком детстве. Она потом полчаса лежала на земле в окружении соседских ребят и смотрела на небо.

Её везут за город, судя по времени. Дадут в руки лопату и прикажут копать могилу, направив в разбитый затылок ствол пистолета. Или в гараж на самой окраине города. Или на заброшенную дачу. А там уже её навыки работы с людьми не пригодятся. Ира вдруг поняла, что не готова умереть прямо сегодня. Для неё слишком рано. А расстояние до финала уменьшается с каждой секундой. Ещё немного, и она не сможет себя контролировать. Изойдётся истеричным животным рёвом и будет биться, как рыба на песке, пока не сойдёт с ума.

Телефон! Ира достала сотовый, экран засветился так ярко, что свет больно ударил по глазам. Кому позвонить? Отец, братья, Марина? Никто ей не сможет ничем помочь, но человеческий голос поможет остаться в здравом уме. Она набрала Лазаревича. После множества длинных гудков, и сквозь общий шум движущейся машины, она еле услышала:

– А. Ир-ра. Как там вс-с-сё?