Слова, которых нет

– Уи. Есть еще кое-что. Шевалье де Солей пишет: после случая с бродягой я начала интересоваться у людей разных профессий, видели ли они когда-нибудь что-то подобное. Но все говорили «нет». А некоторые считали меня сумасшедшей. С тех пор я каждый день ходила в амбар, чтобы увидеть этот феномен вновь, но, к сожалению, не увидела.

Мой хороший друг Пьер-Симон Лаплас, с которым я давно переписываюсь, заинтересовался произошедшим. Мы решили встретиться после одной из лекций, которую Лаплас вел в Институте Франции. Забавно, но то, что рассказала ему я в тот день, оказалось куда более невероятным, чем то, что он рассказывал своим студентам.

Обсудив произошедшее, мы решили провести несколько экспериментов у меня в амбаре. И хоть серый человек больше не появлялся там, но мы заметили странных серых животных – это были крысы и белки. Странность заключалась не в окрасе, а в том, что они исчезали, когда выходили из амбара. Магия какая-то, подумала я, но Лаплас не верил в магию, он хотел докопаться до истины.

То, что находилось в дверном проеме амбара, откуда появлялись и где исчезали животные, мы назвали гранью. Чтобы узнать побольше об этом явлении, мы подкидывали крысам кусочки хлеба, чтобы выяснить, смогут ли они утащить их за грань. Интересно было то, что, когда крыса выбегала из амбара, держа во рту кусочек хлеба, в какой-то момент (мы прочертили границу в дверном проеме от доски до доски) она исчезала, а хлеб падал за линию. Крыса, поняв это, возвращалась назад, и, хотя хлеб был перед ней, но за очерченной границей, она его не видела. И тогда крыса пыталась утащить новый кусок хлеба, и все повторялось.

– Получается, что они делали такие же эксперименты, как я…

Ник был просто ошарашен.

– Это совпадение лишь доказывает, что нас свел демон Лапласа, – сказала Флёр. – И возможно, это не единственное совпадение. Дневник оказался не так прост.

– Если ты расшифруешь дневник, тогда, возможно, нам вообще не нужно будет делать никаких экспериментов. Ведь в нем может быть ответ, как все исправить!

– Если успею.

– О чем ты?

– Осталось восемь загадок.

– Черт. Нас же двое, а было девять…

– Загадка Флёр де Солей – последняя. Пока что я не могу ее разгадать, но даже если получится, то я не смогу расшифровать последнюю запись.

– Почему?

– Потому что нужно заполучить все предыдущие ключи. Так сказано в письме. Дневник устроен так, что каждая новая запись должна быть последовательно расшифрована разными ключами. То есть, чтобы расшифровать третью, нам нужно сначала открыть ее первым ключом, потом то, что получилось, открыть вторым, а затем третьим. Такая вот система безопасности восемнадцатого века, известная как шифр Виженера.

– Ясно. И что теперь делать?

– То, что написано в письме, – искать оставшихся шевалье. А пока ищем, будем проводить эксперименты, чтобы поскорее узнать о том, с чем мы столкнулись и как это исправить. Все, как договаривались. Ты поможешь мне, я – тебе.

Когда Ник попрощался с Флёр, ее сумасшествие больше не казалось ему таким очевидным фактом. Уж слишком убедительно она говорила. Но думая о выкрутасах одной странной девушки, Ник начал забывать о другой, жизнь которой изменилась в последнее время.

* * *

Днем позже Ник попытался сгладить вину перед Элизабет. Он позвал ее погулять в парк «Бостон Коммон» как в старые добрые времена. Вот только Элизабет не хотела старых добрых времен, она хотела быть частью новых времен.

Элизабет вдруг остановилась посреди дорожки близ монумента солдатам и морякам, опустив нос, и просто замерла.

– Ты чего? – спросил Ник, но она не ответила. Если, конечно, не считать ответом упрямое разглядывание своей обуви. – Что-то не так?

Ник знал ответ.

– Хочешь как раньше проводить эксперименты в сумеречной зоне?

– Угу, – наконец заговорила Элизабет.

– Пойми, это может быть слишком опасно.

Нику казалось, что если ты делаешь что-то ради безопасности другого человека, то считаться с его интересами необязательно. Элизабет думала иначе. Думала и молчала.

Чтобы сгладить разговор, Ник решил дать подруге маленькую надежду.

– К тому же ты не участник «Клуба тех, кого нет», – сказал он. – Это несколько усложняет работу с ней. А без нее трудно будет проводить какие-то эксперименты.

– А ты в клубе?

– Да, я один из шевалье, – ответил Ник с какой-то необъяснимой гордостью. С каких пор его волновало, является он участником непонятного общества или нет? Он и сам не мог это объяснить.

– Я тоже хочу вступить в клуб. Хочу быть шевалье.

Ник ожидал этих слов, но все равно приподнял руки, как бы говоря «полегче».

– Это нельзя сделать так просто, – сказал он.

– А как можно? – спросила Элизабет.

– Ну… – Ник коснулся подбородка и посмотрел в небо. – Ты должна быть преемницей одного из шевалье.

– Я спрошу у мамы, – Элизабет наконец-то подняла взгляд.

– Вряд ли твоя мама это знает.

– А кто знает?

– Ээ… может быть, она.

– Кто?

– Та сумасшедшая девушка с подсолнухом.

– Давай у нее спросим, могу ли я стать шевалье?

Ник почесал затылок.

– Ладно, только обещай мне, если окажется, что ты не преемница одного из шевалье, то ты больше туда не будешь ходить. Согласна?

Элизабет протянула руку и оттопырила мизинец, Ник ухватился своим пальцем за ее. Он не верил в совпадения, а потому считал, что при помощи этой маленькой уловки сумеет оградить подругу от возможной опасности, которая была связана с «Клубом тех, кого нет» и его врагами, если они, конечно, существовали. Тут уверенности не было.

Флёр встретила Элизабет дружелюбно, но по-своему.

– Отойди от него! – крикнула она, указывая пальцем на Ника.

Ирония заключалась в том, что именно это он сам хотел сказать, если бы Элизабет слишком близко подошла к Флёр. А вышло так, что его коллега по репортажу отстранилась от него на три шага.

– Эй! – возмутился Ник, разведя руками. – Не слушай ее. Она не совсем нормальная.

В подтверждение его слов Флёр посмотрела влево, словно кто-то стоял рядом, и сказала, обращаясь к пустоте:

– Лагранж, да ты только послушай, какой бред несет Лаплас. А все потому, что он забыл барометрическую формулу! Вот и насыпало снега на крышу его пустого чердака.

Флёр усмехнулась, словно услышала ответ.

– Уи, согласна, – ответила она самой себе. – Тебе тоже кажется, что у него вши? Похоже, голову не мыл уже месяца два.

Элизабет отошла от Ника еще на шаг.

– Эй, прекрати, она все врет, – возмутился он. – Элизабет, да что с тобой?

– Но Лагранж сказал, – пробормотала Элизабет и виновато склонила голову.

– Какой еще Лагранж? Рядом с этой ненормальной никого нет. Ты разве не видишь? Она все выдумывает. И нет у меня никаких вшей.

Ник почесал голову.

Флёр и Элизабет уставились на него, а потом переглянулись.

– Что? – спросил Ник.

Но никто не ответил.

Флёр соскочила со сцены, где стоял мольберт с холстом, на котором были видны лишь карандашные наброски, и направилась к Элизабет.

– Я вижу в тебе потенциал, – сказала она. – Ты мне нравишься.

Элизабет подняла брови от удивления, а потом широко улыбнулась.

– Послушай, – Ник вышел вперед, чтобы Флёр не смогла подойти слишком близко к его подруге. – Элизабет хочет вступить в «Клуб тех, кого нет». Я ей сказал, что ты знаешь, как определить, является ли она преемницей одного из шевалье или нет.

Флёр погладила подбородок и задумчиво осмотрела Элизабет. Сначала она зашла слева, а потом и справа.

– Давай проверим, – сказала она. – Если верить письму, то вторым шевалье «Клуба тех, кого нет» является известный астроном и геодезист Пьер Мешен. Он оставил загадку для своего преемника.

Флёр достала старое на вид письмо из портфеля и зачитала:

– Я в ящике и между планет, я ограничено и нет. Кто я?

Элизабет сжала губы и начала теребить ключ, который висел у нее на шее, но так и не ответила.

– Не расстраивайся, – попытался ободрить ее Ник.

– Значит, я не преемница шевалье, – грустно проговорила Элизабет.

– Да о чем ты? – сказала Флёр. – Лаплас месяц отгадать загадку не мог. Я подумала, что он отсталый. Потом поняла, что он просто амбесиль. И тем не менее он смог стать шевалье.

Элизабет обрадовалась и легонько похлопала в ладоши. А потом в знак благодарности достала из кармана жвачку и протянула ее Флёр.

– Мерси, мадемуазель Элизабет, – Флёр посмотрела на Ника. – А ты чего уставился?

– А почему я Лаплас, а она Элизабет? – спросил Ник с нотками обиды в голосе.

– Совсем амбесиль? Это ее имя, данное ей при рождении. Людей принято называть по именам.

– Но…

Флёр хлопнула в ладоши. Звук получился громким.

– Бьен, – сказала она. – Мадемуазель Элизабет, кинь снежком в Лапласа.

Элизабет скомкала снег и бросила в Ника.

– Эй, ты на чьей стороне? – спросил он, когда снежок ударился об его куртку.

Но она лишь улыбнулась.

– Лаплас, тебя определенно можно покалечить предметами из прошлого, – заметила Флёр. – Задокументируй эксперимент, силь ву пле⁸.

К своему же удивлению, Ник послушался, достал телефон и под запись сказал:

– 22 мая 2022 года, 3:15 после полудня. Эксперимент «Все для тебя» прошел успешно. Снежок из сумеречной зоны по дугообразной траектории попал мне в грудь. Мисс Франк, которая под влиянием мисс де Солей кидала его, не испытала мук совести. Это доказывает, что мисс де Солей пагубно влияет на персонал. Что до эксперимента, то вообще-то, мисс де Солей, я уже проводил такой эксперимент. Отчет окончен.

– Ты кидал в себя снегом? – спросила Флёр. – Совсем амбесиль?

– Нет, – ответил Ник. – Я не об этом.

– А зачем ты кидал в себя снежок? – спросила Элизабет.

– Да не кидал я.

– А как тебе это удалось, Лаплас? – спросила Флёр. – Ты построил специальную кидательную машину?

– Нет! – разозлился Ник.

– Не злись, – попыталась успокоить его Элизабет. – Один раз можно кинуть в себя снежок. Никто плохого не подумает.

Ник демонстративно отвернулся от девушек, скрестив руки на груди. В его голове пролетела мысль, что беспокоиться за Элизабет не стоит. Флёр не проявляла к ней никакой агрессии. Более того, они находили общий язык. А вот за кого ему стоило беспокоиться, так это за себя.

После ряда странных выходок таинственной девушки с подсолнухом в волосах подростки все-таки уселись на сцене для долгожданной конструктивной беседы.

– Это неплохая идея, – Флёр достала жвачку из кармана, которую дала ей Элизабет.

– О чем ты? – спросил Ник. – Просто жвачка.

– А ты не думал, что будет, если я начну ее жевать? Как тебе такой эксперимент?

– Э… не знаю. У тебя мозги из пятки переместятся в голову?

– А ты фут-фетишист, Лаплас. Ай-ай-ай.

– Что такое фут-фетишист? – спросила Элизабет.

– Не слушай ее, – сказал Ник.

– Это когда человек мечтает вступить в брак со стопой, – ответила Флёр. – Так что, мадемуазель Элизабет, прячь стопы от этого извращенца.

Ник демонстративно закрыл уши, чтобы не слушать этот бред.

– Бьен, хватит о приятном, – сказала Флёр. – Как насчет такой идеи, Лаплас. Я принесу еду из прошлого, и ты ее съешь.

– Звучит не очень, – ответил Ник, но сама идея его заинтересовала. – И что, ты думаешь, произойдет?

– Пока ты здесь, наверно, ничего, но если ты проглотишь бургер из прошлого и выйдешь в настоящее, то должно что-то произойти.

– Хм… я пробовал проносить снег в настоящее, но он исчезал из карманов.

– Куда?

– Не знаю. Наверно, за границу, как написано в дневнике.

– Завтра я принесу бургер. Нужно провести такой эксперимент. Будет интересно, исчезнет ли бургер из желудка.

– Эй! Я не буду это есть.

– Кто-то его съест, – пожала плечами Флёр.

– Элизабет точно не станет этого делать.

– Амбесиль, стану я подвергать опасности потенциального шевалье, который, возможно, приоткроет завесу тайны дневника де Солей? Да как ты такое мог подумать?

– Значит, ты ее не тронешь?

– Ну конечно.

– Обещай, – сказал Ник слишком серьезно для шутки. И похоже, Флёр это поняла.

– Обещаю, – сказала она так же серьезно.

– На мизинцах.

Ник протянул руку и оттопырил мизинец.

– Ты маленький, что ли? – спросила Флёр, и их пальцы сцепились.

Они смотрели друг другу в глаза еще какое-то время, а потом отстранились друг от друга.

– Лаплас, если ты сам не хочешь есть бургер из прошлого, то найди того, кто захочет, – сказала Флёр. – Все просто. В конце концов, это ты просил меня помочь тебе с экспериментами. Я помогаю.

– Мне не хочется привлекать лишних людей, тем более тех, кого не жалко, – проговорил Ник.

– Если мир погибнет только потому, что ты чего-то там не хотел, то потом мне претензии не предъявляй. Я пыталась.

– Откуда ты знаешь, что мир погибнет?

– Я не знаю, но ты не думал, что в перспективе в твоем настоящем будут появляться новые так называемые сумеречные зоны?

– Думал, но пока не появляются.

– Вот именно, пока. Но может быть, в дневнике об этом сказано, так что, что бы ни случилось, у нас есть козырь.

– Ладно, убедила.

– В любом случае нам нужно изучить проблему, а потом искать пути ее решения. Видимо, это то, чем занимался «Клуб тех, кого нет».

– А что насчет тех людей, которые находились в местах, где появились сумеречные зоны? Они исчезли, когда все это произошло. Думаешь, их можно вернуть?

– Думаю, можно, – Флёр подняла руку к небесам, растопырив пальцы. – Ведь нас ведет демон Лапласа!

Элизабет хихикнула, а Ник уставился в серое небо. Одна из снежинок упала ему на нос.

Он чихнул.

Наступила тишина.

И тут вдруг Элизабет сказала:

– Пространство.

Ник и Флёр переглянулись и уставились на нее.

– А ты не промах, – сказала Флёр. – Действительно, это может быть пространство. Осталось найти предмет памяти шевалье Мешена. Если ты преемница, то он у тебя точно будет.

– Что это может быть? – спросил Ник.

Флёр пожала плечами.

– Ты необучаем, Лаплас. Ну это что-то связанное с загадкой, – ответила она.

* * *

Найти человека, который бы рискнул жизнью ради науки, не так-то просто. И уж тем более такого, которого не жалко. Однако у Ника был на примете один знакомый. Вот только согласится ли он и что попросит взамен?

Музыка в сервисном центре «Доктор Рок» громыхала так, что клиенты ждали свои смартфоны на улице.

«Нарушая закон, – пел Роб Хэлфорд. – Нарушая закон, нарушая закон…»

– Привет! – прокричал Ник, сложив руки у рта.

Музыка затихла.

– Не кричи, придурок, – рявкнула Рокс, не отводя взгляд от смартфона, который она чинила. – Что надо?

– Как грубо. От тебя ничего, я пришел поговорить с твоим дружком.

– С кем?

– Ну с ним, – Ник указал пальцем в другой конец помещения.

– Он наказан.

Элизабет захихикала, прикрыв рот рукой.

– Наказан, – повторила она.

– Да он всегда наказан, – развел руками Ник. – Но с людьми-то ему можно разговаривать?

Рокс ничего не ответила и продолжила чинить смартфон.

Ник обошел все металлические ящики с запчастями, которые попадались под ноги, и остановился в углу помещения, где и сидел наказанный, но не сломленный Джаред Сендлер, более известный как Фриз среди своих немногочисленных подписчиков в «Инстаграм».

– Есть дело, – полушепотом сказал Ник.

Джаред посмотрел направо, потом налево и напечатал что-то в блокноте на своем ноутбуке.

«Цыганское?» – прочитал Ник на дисплее.

– Нет. Возможно, не очень безопасное, – ответил он. – Это связано с сумеречной зоной.

«Нет, – напечатал Джаред. – Не люблю этот сериал».

– Я не про сериал. Если ты не в курсе, то в городе уже как год появились аномальные зоны, где все черно-белое, как в старом кино.

«Продолжай».

– От тебя всего-то и требуется проглотить бургер, произведенный в том мире, который через эти зоны взаимодействует с нашим.

«Звучит вкусно, но нет».

– Послушай, власти заверили, что взаимодействовать с сумеречными зонами безопасно. Значит, они провели все необходимые тесты. Просто не поделились с нами подробной информацией по какой-то причине. Я всего лишь хочу убедиться в том, что они не соврали.

«Номер».

– Что?

«Добудь мне номер Кристины Ковалевской из „Букера“ и я съем хоть черно-белого мамонта».

– Ладно, – уверенно сказал Ник и неуверенно подумал: «Я что-нибудь придумаю».

И действительно придумал. Но прежде чем оказаться в «Букере» в не самой выгодной позиции, Ник заметил, что его коллега весь день носит на правом плече белый чехол из-под штатива.

– А зачем ты носишь с собой штатив? – спросил он. – У нас практически не бывает такого типа съемки.

– Секрет, – довольно произнесла Элизабет.

Ник задумался, но не об этом. Его мысли были поглощены вопросом: как убедить Кристину, что дать номер телефона бородатому гику Джареду – это хорошая идея? Идея-то была не очень хорошая, как ни посмотри.

Увидев черные двери кафе «Букер», друзья остановились.

– Ладно, – сказал Ник и перевернул бейсболку эмблемой назад. – Буду импровизировать.

Через пятнадцать минут он вышел из кафе.

– Дело сделано, – Ник уперся руками в бока и улыбнулся. – А я хорош.

Элизабет сняла бейсболку с его головы, и в этот же момент с его лица исчезла улыбка.

– Она и правда волшебная, – сказала она.

– Дай сюда, пока Кристина не передумала.

Несмотря на то, что Джаред не выглядел надежным человеком, все же он чтил принцип «услуга за услугу», считая его священным, как последние слова магистра Йоды. Поэтому после работы он отправился вместе с Ником и Элизабет в сумеречную зону на Тремонт-стрит.

– Стоп-стоп-стоп, – сказал Джаред, увидев Флёр на сцене. – Ладно, цыгане, но она же серая, мы не договаривались, что я буду контактировать с захватчиками! Она же облучит меня гамма-излучением и сделает бесплодным!

– Да не ссы, – ответил Ник. – Она не кусается.

– Но ударить может, – заметила Элизабет.

Флёр отбросила карандаш с листком бумаги в сторону и ненормально улыбнулась, а потом раскатисто рассмеялась, как какой-то злодей из кинокомикса.

– Вкуси же этот чизбургер, неразумное животное! – воскликнула она. – Или умри!

После короткой паузы она пробормотала себе под нос:

– Хотя умереть ты можешь и во время эксперимента.

Джаред постоял в снегу секунд пять, а потом развернулся и побежал к границе сумеречной зоны, что-то хныча себе под нос.

– Стой! – крикнул Ник вслед. – Кристина не любит трусов.

Джаред остановился.

– А мертвых? – спросил он.

– Ээ… я не спрашивал, но…

Ник пожал плечами.

– Если хочешь поразить ее сердце, то рискни! – выкрикнула Флёр. – Девушки любят отважных, рисковых парней, – она понизила голос, – и мертвых знаменитостей. Но ты не знаменитость.

Как ни странно, но это прозвучало в достаточной мере убедительно, чтобы спустя считаные секунды Джаред начал жевать чизбургер.

– Холодный, – недовольно буркнул он и достал телефон из кармана, чтобы записать сторис для «Инстаграм».

Джаред поднес телефон к лицу, так что на дисплее были видны только его щеки. Он жевал какое-то время сэндвич, а потом сказал:

– Ем серый бургер. Челлендж от Фриза не для слабаков. Хэштег «Фриз бесстрашный».

– Ешь давай, – сказал Ник, а потом сам заговорил под запись, поднеся микрофон смартфона ко рту.

– 23 мая 2022 года, 6:15 вечера. Я, мисс Франк и мисс де Солей приступили к эксперименту «Потерян в море». В качестве подопытного выступил мистер Сендлер. Нет, он не родственник Адама. Просто совпадение. Суть эксперимента заключается в том, чтобы выяснить, можно ли есть пищу из прошлого, и в том, как она повлияет на человека. Хотя любая еда на прилавках магазинов, по сути, из прошлого, но я имел в виду другое. Я хотел сказать, что она как бы из прошлого, но срок годности не истек, но ей вроде как девятнадцать лет.

Когда Джаред доел сэндвич, Ник, Флёр и Элизабет его окружили, ожидая услышать что-то интересное. Но он был плохим рассказчиком.

– Ваши ощущения, мистер Сендлер? – спросил Ник и поднес телефон к лицу Джареда.

– Чувствуешь прилив героизма или легкое отравление? – поинтересовалась Флёр.

– Никаких новых ощущений, если вы об этом, сраные цыгане, – произнес Джаред и рыгнул. – Совсем никаких. Я бы еще парочку съел.

Флёр выхватила смартфон у Ника и начала говорить:

– Первая часть эксперимента с дурацким названием «Потерян в море» прошла успешно. Месье Сендлер остался жив. Это хорошо. Я забыла дома расческу. Это плохо. Почему-то бланманже захотелось.

– Отдай, – сказал Ник и потянулся за смартфоном, но Флёр успела отскочить в сторону.

– А есть еще вторая часть эксперимента? – спросил Джаред. – Я на это не подписывался.

– Месье Сендлер, похоже, не знает, что всегда есть вторая часть эксперимента, если подопытный выживает после первой. И так пока… – пояснила Флёр.

– Что?! – перепугался Джаред.

– Она говорит о смерти, придурок, – заметил Ник. – Топай через границу. Это вторая часть.

– И все?

– И все.

Джаред пошел вперед, следом за ним плелась Флёр.

– Месье Сендлер так бесстрашно шагает, что я даже восхищаюсь им, – говорила она, ведя запись. – Будто бы он не знает, что за границей его может вывернуть наизнанку, а кишки намотать на пространство-время. Эй, Лаплас, чьи кишки намотало на пространство-время в прошлый раз?

– Я не успел с ним познакомиться, – подыграл Ник. – Как же его, такой среднего роста мужчина. И усы у него были странные…

– Месье Суше! Точно!

Джареда пробрала дрожь.

– Эксперимент «Потерян в море» провалился, – сказала Флёр. – Подопытный погиб. Отчет окончен. Мне очень жаль. Нам не следовало это делать.

Ник подошел к Флёр и вырвал из ее рук свой телефон.

– Все, что сказала мисс де Солей, – ложь. Не забыть стереть ее гнусные инсинуации. Точка. Мистер Сендлер сейчас пройдет сквозь границу и…

– Его расплющит, – сказала Флёр.

– Нет!

– Откуда ты знаешь? – спросил Джаред, остановившись в шаге от границы.

– Я верю, – ответил Ник.

– Вперед, герой, – подстрекала Флёр. – Мама тебя не забудет. Остальные забудут. Я уже забыла. Кто ты?

– Нет-нет-нет, – завертел головой Джаред.

И тогда Флёр сделала то, что делала при знакомстве с Ником. Она разбежалась и ударила двумя ногами Джареда в спину. Тот вывалился через проход в строительном заборе прямиком на тротуар, где светило яркое солнце. С ним ничего не произошло. Почти.

Ник вышел следом.

– Как ощущения, герой? – спросил он.

– Проголодался, – с досадой ответил Джаред.

Ник посмотрел за спину – там стояла Флёр и что-то говорила, но он не мог услышать. Тогда он шагнул в сумеречную зону.

– Что ты сказала?

– Угадай, – проговорила Флёр, спрятав руки за спину.

– Сдаюсь.

– Какой ты скучный.

– Что ты сказала?

– Дай я запись сделаю.

– Нет.

– Тогда ты не узнаешь, что случилось с бургером.

Флёр посмотрела в сторону и начала насвистывать какую-то незнакомую Нику мелодию. Он вздохнул, достал смартфон, включил приложение «Диктофон» и отдал его этой неугомонной девчонке.

– В ходе эксперимента с дурацким названием «Потерян в море» мы выяснили, что пережеванный бургер не переместился в настоящее вместе с месье Сендлером.

– И где же он тогда?

– На тротуаре, в моем настоящем, точнее, в твоем прошлом. Как, в общем-то, мы и предполагали, иначе и не стали бы рисковать человеком. Верно?

– Джаред не совсем человек, но да. Ты права.

– Выглядит та субстанция, что из него вылетела, не очень красиво, не как бургер, а как пережеванная масса. Отчет окончен.

Флёр запустила руку в карман, но не нашла там то, что искала, и тогда она попросила у Элизабет жвачку.

– Смотри, – сказала Флёр, бросив ее в рот.

Вкладыш гласил: «Любовь – это раковая опухоль души».

Флёр сделала шаг вперед – в сторону границы – и исчезла из черно-белой зоны. Жвачка, которую она жевала, свалилась на тротуарную плитку в настоящем.

Флёр тут же вернулась назад.

– Вот так это работает, – сказала она.

Когда Джаред уехал на своем электросамокате и с экспериментом было покончено, Ник наконец-то узнал, зачем его подруга всю дорогу носила с собой чехол для штатива.

– Вот, – Элизабет протянула чехол Флёр. Внутри оказался старенький телескоп.

– Ого! – воскликнула Флёр. – Это… я почти уверена, что это артефакт Пьера Мешена.

Ник приоткрыл рот от удивления.

– Так не бывает, – сказал он.

Флёр посмотрела на Элизабет и попросила ее рассказать об артефакте.

– Телескоп был в комнате, но я забрала его оттуда, когда меня нашли, – ответила та.

Ник положил руку на плечо Элизабет и сказал то, что говорил уже много-много раз:

– Нет больше комнаты.

Но она была.

Элизабет прикоснулась к ключу на шее.

– Комната? – поинтересовалась Флёр.

– Это неважно, – ответил Ник. – Ты действительно считаешь, что телескоп – это ключ?

– Судя по всему, он очень старый и совершенно точно связан с шевалье Мешеном.

– Почему?

– Потому что он был астрономом. Он даже открыл галактику.

– Ясно. Он изучал космос, а это большое пространство.

– А ты догадливый, Лаплас.

Флёр пригляделась к телескопу – в самом низу была мелкая гравировка.

– Сова, – проговорила она. – А вот и ключ.

– Что? При чем здесь птица? Как она связана с космосом?

– Не птица, а туманность!

Флёр вытащила дневник из портфеля, отошла в сторону и попыталась использовать оба ключа, чтобы начать расшифровывать новую запись.

После пяти минут ожидания она сказала:

– Я не знаю, что здесь написано, но несколько слов разобрать удалось. Это точно ключ. А это значит, мадемуазель Элизабет, что ты преемница шевалье Мешена.

Эти слова огорчили Ника, но не так сильно, как он думал, что огорчат. И все-таки он хотел уберечь Элизабет, а получилось, что, наоборот, впутал ее во что-то серьезное. Плохо получилось, но что теперь поделать?

– Я в «Клубе тех, кого нет»? – спросила Элизабет.

– Уи, дай мне руку, – ответила Флёр.

«Будь, что будет, – подумал Ник. – По крайней мере, ты выглядишь счастливо и я рядом».

– Было бы лучше рисовать ручкой из настоящего, – заметил он. – Тогда клеймо подсолнуха сохранилось бы подольше.

– Ты на что намекаешь, Лаплас? – спросила Флёр. – У тебя нет тайного знака подсолнуха?

– Уже нет.

– А ну давай сюда руку!