Слова, которых нет

Одна из девяти лириков

– И зачем я только тебя повысил, Ники-малыш. – Мистер Келлерман скомкал листок бумаги со статьей и точным броском отправил его в корзину. – Ты такой же паршивый журналист, как я отец, муж и виолончелист. Тебя не должно быть в статье. Засунь свое «Я» обратно в задницу, чтобы оно больше не выглядывало из твоей черной норки никогда! И перепиши все! Понял?!

– Да, сэр, – ответил Ник, сжав кулаки. На левой руке он носил черную атлетическую перчатку и красный браслет. Из-за этого со стороны казалось, что Ник готов устроить поединок в октагоне.

Но его редактору было плевать на это. Все его внимание было занято бумажным кубком Стэнли, который стоял у него на полке над диваном для посетителей.

Когда грезы мистера Келлермана все-таки развеялись, он заметил, что Элизабет как-то странно смотрит на него.

– А ты чего вылупилась, малышка? – спросил мистер Келлерман.

Элизабет сделала два шага вперед по ковровой дорожке, остановившись возле странного табурета, у которого одна из ножек давно треснула, и протянула правую руку ладонью вверх. На ней что-то лежало.

– Жвачку? – предложила Элизабет.

Мистер Келлерман почесал шлем на своей голове и сказал:

– Эй, Ники-малыш, чего она от меня хочет?

– Возьмите жвачку, сэр, иначе она не уйдет, – ответил Ник.

– Ээ… ладно.

Мистер Келлерман взял жвачку так осторожно и трепетно, как брал клюшку Уэйна Гретцки в молодости после драки, которую сам же и затеял из-за этой клюшки. Но Элизабет не отошла от стола, а ее взгляд все еще был направлен на мистера Келлермана. Она хотела чего-то еще? Тогда мистер Келлерман открыл упаковку и достал вкладыш.

– Любовь – это… развод, алименты и неблагодарные дети, – прочитал он и озадаченно посмотрел на Элизабет.

Она почему-то улыбалась, как будто услышала что-то веселое.

– И где ты только берешь эту жвачку? – спросил мистер Келлерман.

– Никто точно не знает, – ответил Ник. – Но это еще не самый бредовый вкладыш.

– Бред?! Что?! Не говори глупости, Ники-малыш, да если бы мне кто-то раньше дал эту жвачку, то я, может, и не женился бы никогда! Она пророческая!

Ник молча направился к выходу. Элизабет сделала реверанс и поспешила за ним.

– А фотографии классные, – окликнул друзей мистер Келлерман до того, как дверь закрылась.

Элизабет засияла и поклонилась.

Выйдя на улицу, Ник заметил:

– И так всегда, меня ругают, а тебя хвалят.

– О! – воскликнула Элизабет.

– Что?

– Трехлистный клевер.

Элизабет присела возле газона и принялась фотографировать траву.

– Серьезно? – развел руками Ник. – Это не редкость, Элизабет. Он ничем не особеннее миллиарда других клеверов.

– Красивый, – только и сказала Элизабет, а потом встала и пошла за Ником.

Несмотря на палящее солнце, друзья несли с собой зимнюю одежду и обувь, словно готовились к восхождению в горы. Но остановились они не у гор, а у клуба «Рояль» на Тремонт-стрит, где в прошлом проводили немало вечеров, делая репортажи и фотографируя знаменитостей.

Только клуба больше не было. На его месте расположилась лишь черно-белая деревянная сцена, сугробы и мусор, окруженные строительным забором.

– Неплохой был клуб, – с грустью произнес Ник.

– Угу, – согласилась Элизабет.

Друзья с ностальгией смотрели сквозь проем в заборе на заснеженную сцену и молчали. Ведь всего год назад они слушали здесь Джека Уайта. Это был их последний концерт в этом месте, но один из лучших.

– Ладно, – сказал Ник. – Пора заняться делом.

Он вытащил из пакета зимнюю куртку, шарф и обувь.

– Опять будем в снежки играть? – спросила Элизабет, надевая белый пуховик.

– Сколько раз можно повторять, – Ник замотал шарф вокруг шеи. – Мы не играем, мы проводим исследования. Это наука!

Элизабет пожала плечами, а затем совершенно непринужденно перешагнула через границу и оказалась в сумеречной зоне, как называли эти объекты блогеры-конспирологи. Ник проследовал за ней, но в его шаге не было столько же уверенности.

Друзья дошли до лавочки и остановились. Она располагалась совсем недалеко от строительного забора.

«Похоже, до начала стройки или сноса клуба здесь был сквер или будет», – подумал Ник.

Но это было неважно, потому что строительные работы здесь либо не велись, либо были заморожены на неопределенный срок. Ник это понял, еще когда приглядывался к этому месту. Он ни разу не видел здесь людей.

Бросив пакеты с летней обувью на лавочку, друзья отошли в сторону.

– Начнем, – сказал Ник.

Но Элизабет замерла, уставившись на падающую снежинку.

– Соберись, Элизабет. У нас важное дело.

И она нехотя обернулась.

– В прошлый раз мы выяснили, что можем взаимодействовать с предметами из сумеречной зоны, – продолжил Ник.

– Красивый получился снеговик, – заметила Элизабет и указала на него пальцем.

– Но сегодня мы пойдем дальше.

– Слепим подружку для снеговика?

– Нет.

– Дружка?

– Нет.

– Собачку?

– Да нет же.

– Кошечку?

– Нет, Элизабет, мы ничего не будем лепить.

Элизабет сложила руки домиком и грустно-грустно посмотрела на Ника. Устоять он не мог.

– Может быть, в другой раз, – сказал он, и на ее лице появилась довольная улыбка.

– Сегодня мы попробуем перенести что-то из сумеречной зоны за ее пределы, – Ник достал смартфон из кармана, кликнул на приложение «Диктофон» и включил запись.

– 13 мая 2022 года, 6:05 вечера. Я – Ник Эрхарт – и моя помощница Элизабет Франк начинаем эксперимент с кодовым названием «Фиолетовое небо». Сейчас мисс Франк слепит снежок и бросит им в прохожего за границей сумеречной зоны. Я буду наблюдать за происходящим из-за елки. Приступайте, мисс Франк.

Ник сделал жест рукой, который у джентльменов прошлого значил «после вас», но в ответ Элизабет завертела головой.

– Не хочу кидаться снегом в прохожих, – сказала она.

Ник склонил голову и вздохнул.

– Мисс Франк отказалась от первоначального эксперимента в силу своих гуманистических взглядов. Поэтому она кинет снежок мимо прохожего.

Элизабет принялась лепить снежок.

– На сегодняшний день сумеречные зоны слишком сильно пугают горожан, поэтому нечасто кто-то делится информацией по взаимодействию с ними. Лишь несколько местных СМИ и блогеров с плохой репутацией. Но, в отличие от них, мы видео не записываем, потому что стесняемся, зато…

Ник посмотрел на Элизабет.

– Ты чего так долго возишься? – спросил он.

Элизабет посмотрела на Ника, а потом ее взгляд сместился вниз – на ладони, в которых лежал снег.

– Совсем не липкий, – сказала она.

– Вот черт.

Ник подошел к снеговику и от досады пнул его ногой.

– У нас возникли сложности с погодными условиями, – сказал он в микрофон телефона. – Сейчас мисс Франк насыплет снег в свои перчатки.

– Нет-нет-нет, – Элизабет зажмурилась и замотала головой, скрестив руки.

– Мисс Франк отказалась сыпать снег в свои перчатки. Это связано с ее болезненными воспоминаниями о детстве в Канаде.

– Но я не жила в Канаде. Я жила в комнате.

В одно мгновение ухмылка смылась с лица Ника.

– Нет больше комнаты, Элизабет, – сказал он слишком серьезно.

Но она была.

Ник схватил свою помощницу за плечи и посмотрел в ее голубые глаза. Они казались опустошенными.

– Повтори, – сказал он.

– Нет больше комнаты, Элизабет, – повторила Элизабет.

– Ладно, давай продолжим.

– Угу.

Ник поднес телефон к лицу и вновь начал записывать ход эксперимента.

– Сейчас мисс Франк возьмет мою перчатку и насыплет в нее немного снега, я подчеркиваю, немного, а потом швырнет ее на тротуар.

Элизабет взяла перчатку Ника и принялась заполнять ее снегом.

– Я готова, – сказала она.

– Приступайте, мисс Франк. Это маленький бросок для человека, но большой для человечества!

Элизабет подбежала поближе к строительному забору – к самой границе сумеречной зоны – посмотрела на то место, где не хватало фрагмента ограждений, и бросила туда перчатку. Перчатка пролетела границу и оказалась на тротуарной плитке – в мире, где светило летнее солнце.

Ник вышел из сумеречной зоны все с той же осторожностью, с которой заходил в нее. Он присел рядом с красной зимней перчаткой и внимательно осмотрел ее. На первый взгляд, ничего необычного с ней не произошло. Но внутри…

– Ничего нет, – удивился он и надел перчатку на руку. – Совершенно сухая.

Ник вернулся в сумеречную зону, где под запись подытожил:

– Эксперимент «Фиолетовые небеса» показал, что перенос предметов из черно-белой зоны в цветную невозможен. Так что мисс Франк совершенно беспочвенно опасалась кидаться снегом в прохожих. Но куда-то снег все-таки переносится во время перехода. Это нам еще предстоит выяснить. Отчет окончен.

Элизабет чихнула как раз в тот момент, когда Ник сказал последнюю фразу.

– Ну вот, запись испортила.

– Ой, – Элизабет прикрыла рот ладонью.

Ник поднес смартфон ко рту.

– Мисс Франк совершила непростительную, тотальную ошибку, – сказал он. – Увы, мне придется повторить все заново. Повторяю: отчет окончен. Точка. Что до мисс Франк, то сегодня она останется без любимой бельгийской вафли.

– Но я хочу вафельку.

– Исключено!

Элизабет посмотрела на Ника щенячьим взглядом.

– Ладно, – сдался он.

– Ура!

К сожалению, статьи о сумеречных зонах, над которыми почти каждый день работали Ник и Элизабет, не освобождали их от написания других материалов для «Бостон Дей». Мистер Келлерман продолжал отправлять их на различные мероприятия, то на выставку собак, где Ника всего обслюнявили, то на фестиваль цветов, где Элизабет зависла от увиденной красоты на целый час. Правда, любовалась она пятном на стекле фудтрака, стоявшего неподалеку, а не на цветы.

И все же в этой работе были свои плюсы. Например, бесплатные концерты.

Так, сегодня в «Бостонском доме блюза» должно было состояться шоу рок-группы Diamante.

Ник и Элизабет стояли возле бара и разговаривали о том, что случилось в сумеречной зоне.

Ник отпил латте из стакана, а потом сказал:

– Нужно выяснить, как аномалия влияет на предметы из нашего мира.

– Зачем? – спросила Элизабет, довольно жуя бельгийскую вафлю.

– Потому что люди боятся этих зон, даже журналисты из «Бостон Глоб». Но это только пока.

– Я не боюсь.

– Я тоже.

– Но побаиваешься.

– Побаиваюсь.

– А я нет.

– А ты нет.

Ник отпил еще немного кофе.

– Если мы успеем узнать как можно больше об аномалиях, то сможем сделать отличную статью раньше конкурентов.

– Но мы не ради статьи этим занимаемся, – сказала Элизабет, а потом присела и что-то подняла. – О! Медиатор.

Через полчаса на сцене зазвучала музыка.

* * *

Сумеречная зона, образовавшаяся на месте клуба «Рояль», стала для Ника и Элизабет своего рода игровой площадкой. Раньше таким местом был парк «Бостон Коммон», где они проводили кучу времени после работы, гуляя, общаясь, наблюдая за миром. Вдвоем. Но все изменилось, когда президент Байден разрешил взаимодействовать с сумеречными зонами.

Так начались эксперименты.

Ник и Элизабет приходили в сумеречную зону на Тремонт-стрит практически каждый день. В основном их эксперименты были безобидными. Например, сегодня Элизабет установила морковку снеговику в качестве носа, чтобы выяснить, во что превратится овощ через день. С той же целью Ник оставил стакан с недопитым латте под лавочкой.

Через двадцать четыре часа стало понятно, что черно-белая аномалия никак особенно не влияет на предметы извне. Это лишний раз подтверждало, что правительство не врало о безопасности этих странных объектов. Тем не менее блогеры трубили об обратном. Кто-то говорил, что в сумеречных зонах высокая радиация (хотя счетчик Гейгера не показывал отклонений от нормы), кто-то утверждал, что все, кто заходил туда, тут же распались на атомы, а кто-то уверял, что если, находясь там, съесть снег, то получишь суперсилу. Но правда была в том, что морковка осталась на месте, а стакан с кофе…

– Эксперимент с кодовым названием «Ты всегда верил» показал, что латте под воздействием холода сумеречной зоны все-таки замерзает, – сказал Ник, поднеся телефон ко рту. – Сейчас мисс Франк вынесет стакан с замороженным напитком за пределы черно-белой границы, чтобы развеять наши самые смелые предположения.

Элизабет перешагнула границу, и в этот момент со стакана в ее руках исчез слой снега, но напиток как был замороженным, так и остался.

– В ходе эксперимента «Ты всегда верил» нам удалось выяснить, что при переходе границы влияние сумеречной зоны сохраняется. А сейчас мисс Франк выпьет содержимое стакана, и мы посмотрим, что произойдет.

Элизабет замотала головой так, что ее очки чуть не слетели.

– Это же лед, – сказала она. – Я не могу пить лед.

– Ну лизни разок. Ради науки!

– Не хочу ради науки.

– А ради чего хочешь?

– Ради Бобби Фишера.

– Ээ…

Эксперимент пришлось отложить как минимум до следующего дня.

* * *

Тони заканчивал готовить ужин, пока Ник задумчиво смотрел на микроволновку, в которой ничего не было. Он так погрузился в себя, что не сразу услышал брата.

– На днях видел твою статью о сумеречных зонах, похоже, тебя все-таки повысили, – сказал Тони.

Ник промолчал.

– Эй! – окликнул его брат.

– Да… да, повысили, – пробормотал Ник.

– Разве не принято такое отмечать? Ну знаешь, шампанское, девочки, Лас-Вегас, немного кокаина, оргии и, конечно, игры в «Плейстейшен» до самого утра.

– Не знаю, – все так же отрешенно произнес Ник. – «Плейстейшен», да, поиграю с тобой.

Тони помахал рукой перед лицом брата, и тот наконец-то обратил на него внимание.

– Когда ты на своем месте, Ники, успех хочется отметить, – заметил Тони. – Но может быть, не так, как я сказал, потому что это не совсем законно.

Ник вопросительно приподнял бровь.

– Приятного аппетита, – сказал Тони и поставил поднос с двумя порциями рамена на стол. – И не забудь поблагодарить повара.

– Пф…

– Тебе нравится журналистика?

Ник покачал головой и принялся накручивать лапшу на вилку. В отличие от брата, палочками он есть не умел.

– И по твоим статьям, и по тебе самому видно, что не особо, – продолжил Тони.

– Может, хватит? – сказал Ник, пережевывая лапшу. – Ты… ты сейчас как…

Но он не смог договорить и просто замолчал.

– Как они? – Тони усмехнулся, а потом отправил в рот немного лапши. – Да брось, они хотели, чтобы ты рос по их великому плану. «Плану жизни Ника Эрхарта», который никак не согласовывался с интересами Ника Эрхарта. Им-то было виднее, какую музыку тебе следует слушать. Но в любом случае это в прошлом.

– Ошибаешься.

– О чем ты, Ники?

Но Ник предпочел доесть рамен в тишине, оставшись наедине со своими мыслями.

Выйдя из-за стола, он сказал:

– Я верну их, вот увидишь.

Тони проводил Ника взглядом.

– Однажды прошлое тебя погубит, Ники.

* * *

Как и у любого странного объекта, у сумеречной зоны на Тремонт-стрит со временем появилось особое название. Это произошло как-то само собой, когда Ник с Элизабет засиделись в кафе «Букер» после работы. Элизабет спросила: «А когда мы пойдем…», но не смогла сказать куда. И тогда Ник понял почему. Говорить о сумеречных зонах на людях было не очень этично, потому что из-за них кто-то, и таких было не так уж и мало, потерял своих родных и близких. Не стоило лишний раз об этом напоминать. Тогда Ник ответил: «В клуб тех, кого нет?». Именно так гласила загадочная надпись, вырезанная ножом на нижней части сцены, которую он заметил пару дней назад. И это было идеальное название для места, где раньше стоял клуб «Рояль», которого не стало.

– 16 мая 2022 года, 6:03 вечера, – сказал Ник под запись смартфона. – Мы проводим эксперимент под кодовым названием «Великое разделение». Его суть заключается в том, что мы попробуем дозвониться из цветного участка города в черно-белый – в сумеречную зону, а также попробуем отправить сообщение, но может быть, в другом порядке. Сейчас мисс Франк выйдет из «Клуба тех, кого нет», чтобы позвонить мне.

Элизабет подняла руку с такой довольной физиономией, что была похожа на школьницу, которая знает ответ на вопрос учительницы, обращенный к классу.

– В чем дело, мисс Франк?

– Смартфон один. Нас двое.

Элизабет показала эту нехитрую математику на пальцах.

– Точно, ты же не ладишь с техникой, – Ник ударил себя ладонью по лбу. Ну как он мог забыть?

– Угу.

– Неужели придется опять идти к Рокс… – Ник поднес смартфон ко рту и сказал: – Эксперимент «Великое разделение» переносится на более благоприятное время.

– Идем слушать хэви-метал? – спросила Элизабет.

– Да, идем к Рокс.

Но в сервисном центре было необычайно тихо, никакого тяжелого метала и зубодробительных гитарных соло. Это настораживало. Как и то, что в помещении находился только Джаред. Он сидел в своем уголке и хихикал как ребенок, смотря на планшете какой-то аниме-сериал про рецензентов борделей в фентезийном мире.

– Эй, а где Рокс? – спросил Ник, войдя внутрь сервисного центра.

Джаред дернулся от испуга, зажмурился и опрокинул миску с лапшой.

– Только не бей меня, – хныкал он, пока бульон разливался по столу.

Наступила тишина. Неудобной ее назвать было нельзя, потому что Джаред был не из тех людей, с кем хочется общаться.

Спустя секунд тридцать Джаред все-таки открыл глаза.

– А, это ты, цыган, – с облегчением произнес он. – Что надо? Хочешь узнать, как подкатить к девушке? Не получится, забудь об этом. Таким, как ты, я предлагаю промокод на порносайты.

– Где Рокс? – спокойно спросил Ник, хотя внутри он весь кипел от желания осадить обидчика.

– Ушла, неудачник, я тут главный!

Джаред ударил себя кулаком по массивной груди.

– Это вряд ли, – заметила Элизабет.

– Вряд ли, – грустно проговорил Джаред и поник. Он быстро схватил телефон и начал записывать видео для «Инстаграм». – Даже Фриза можно ранить. Сраные цыгане.

Джаред вздохнул, а потом пробормотал себе под нос названия хэштегов, среди которых были «Фриз сентиментальный» и «я свободен, детка».

– А когда вернется? – спросил Ник. – И мы не цыгане.

– Только потому что вы сраные цыгане, – Джаред залился смехом.

Ник сжал кулаки и уже хотел вмазать по этой упитанной роже, но сдержался.

– У нее тут, случаем, не завалялся какой-нибудь ненужный смартфон в одном из этих ящиков в стеллажах? – спросил он стиснув зубы. – Нам он нужен на время.

– Может, и завалялся, но я не уверен.

– Чего ты хочешь?

– Недалеко отсюда на Бикон-стрит есть кафе, называется «Букер», – Джаред похотливо захихикал. – Может, слышал? Там работает интересная официантка. Ее зовут Кристина. И я ей явно небезразличен.

– И чего ты хочешь от нее?

– Не твое дело, сопляк. Маленький еще для этого. Твое дело – устроить мне свидание с ней, и тогда ты получишь смартфон. Нет свидания – нет смартфона. Понял?

Ник чуть не рассмеялся, но успел прикрыть рот рукой, чтобы подавить приступ смеха.

– Невозможно, – вдруг сказала Элизабет. – Она красивая, но не так, как ты.

– В смысле? – уточнил Джаред.

Ник и Элизабет переглянулись.

– Это значит, что ты жирный урод, – ответил Ник.

– Я не так сказала, – возразила Элизабет.

Но к тому времени лицо Джареда уже покраснело от злости.

– Проваливайте, сраные цыгане! – завопил он и начал швырять в своих обидчиков запчасти от смартфонов, которые находил у себя на столе.

Ник схватил Элизабет за руку и побежал к выходу, уклоняясь от аккумуляторных батарей и других предметов. Когда же в ход пошла тяжелая артиллерия, Ник притормозил. И тут планшет прилетел ему прямо в голову, но жертва не была напрасной, потому что за планшетом летел смартфон.

«То что надо», – подумал Ник и поймал устройство.

– Спасибо! – выкрикнул он напоследок.

К счастью для друзей, смартфон оказался рабочим. По крайней мере, у него горел экран.

По пути к «Клубу тех, кого нет» юные исследователи раздобыли сим-карту и еще раз обговорили детали эксперимента. Их роли поменялись. Теперь Элизабет должна была оставаться в сумеречной зоне, а Ник должен был ей позвонить.

– Помнишь, что делать? – спросил он, стоя в шаге от границы, где мир становился черно-белым, и Элизабет, которая находилась там.

Она выглядела слегка растерянной.

– Я сейчас наберу сообщение на этот телефон, – продолжил Ник. – А ты держи свой так, чтобы я видел экран.

Элизабет покачала головой, а потом ее губы зашевелились, словно она пыталась что-то сказать, но ничего не было слышно. Ник даже подумал, что она изображает рыбку в аквариуме.

– Хватит дурачиться, – проговорил он, но никакой реакции не последовало. Странно. Элизабет нельзя было назвать непослушной девочкой. Временами она, конечно, упрямилась, но тому были объективные причины. А сейчас она как будто и вовсе издевалась.

И тогда Ник громко произнес:

– Элизабет, Бобби Фишер не лучший шахматист Америки!

Никакой реакции.

Ник задумался на секунду, а затем включил приложение «Диктофон» на своем смартфоне и сделал очередную запись.

– Неожиданно для себя мы провели эксперимент с кодовым названием «В свете», который показал, что звуки не проникают в сумеречную зону, равно как и наоборот. Мисс Франк сейчас смотрит и не понимает, что происходит, поэтому я могу наговорить про нее все, что вздумается, а она об этом даже не узнает. Да, мисс Франк? Она не слышит.

Ник шагнул в черно-белую область, где медленно падал снег, и еще раз объяснил Элизабет, что от нее требуется.

– Угу, – сказала она и оттопырила большой палец.

Ник вернулся в мир, где светило яркое солнце, и начал набирать текст на своем смартфоне, а затем нажал кнопку «Отправить».

Сообщение не дошло.

Прошло пять минут, результат не изменился.

Ник вновь включил «Диктофон» на телефоне.

– В ходе эксперимента «Великое разделение» нам не удалось отправить сообщение на смартфон в сумеречную зону. Правда, пока не ясно, это аномалия так влияет или просто сети перегружены. Но звук туда не доходит, так что…

Он жестом руки позвал подругу, и она тут же шагнула через границу. Телефон в ее руке издал звук – пришло новое сообщение.

– Так и знал, – сказал Ник. – Элизабет, вернись в сумеречную зону.

Но Элизабет застыла на месте.

– Эй! – окликнул ее Ник. – Если на экране появится два символа – красный и зеленый – нажми на зеленый. Но прежде сними перчатки.

Элизабет запротестовала.

– Ручкам холодно, – пояснила она.

– Можешь клюнуть носом по кнопке, если тебе так удобнее. А теперь шагни назад.

И Элизабет переступила границу. Пока она находилась в сумеречной зоне, Ник пробовал набирать ее номер, но ни один из звонков не прошел. Однако стоило ей выйти на тротуар, как ее смартфон завибрировал и зазвучала мелодия.

– Ясно, – сказал Ник и вновь включил «Диктофон». – Нам стало известно, что звонить в сумеречную зону мы не можем. Конец отчета.

Он задумался.

– И что это все может значить… – пробормотал Ник.

– Надо вернуть, – вдруг сказала Элизабет.

– Что?

– Смартфон. Сейчас.

Ник махнул рукой.

– Да ладно, на неделе забежим, – сказал он. – Нужно подумать, что делать дальше.

Возникла пауза.

– Только не говори, что Джаред привез сюда свою тушу на самокате и стоит у меня за спиной.

Элизабет медленно покачала головой.

– Не он? – спросил Ник.

– Нет.

– Жаль.

Кто-то положил руку на плечо Ника, и его тут же пробрала дрожь, но поворачиваться он совершенно не хотел.

– Так-так-так, прыщавый засранец, – послышался до боли знакомый женский голос.

Ник закрыл глаза, перевернул бейсболку с логотипом фирмы «Шугарпова» козырьком назад и заткнул уши пальцами.

Наступила приятная тишина.

Но все хорошее конечно.

Кто-то ухватил Ника за плечи и заставил обернуться.

– Привет, Рокс! – воскликнул Ник. – Рад тебя видеть. Какими судьбами? Неплохо выглядишь. Новый халат?

– Старый, – сухо ответила Рокс. – Знаешь, кто-то украл у меня телефон.

– Да быть не может! И ты пришла за помощью ко мне? Где ты его видела в последний раз?

– Я тоже помогу, – сказала Элизабет. – Вместе поищем.

Ник довольно улыбался, пока Рокс не вернула его бейсболку в прежнее положение.

– Что теперь скажешь? – спросила она.

– Прости, Рокс, я бы вернул тебе смартфон, ты же меня знаешь, – ответил Ник.

– Знаю, но еще хоть раз возьмешь мои вещи без спроса, ходить ногами ты больше не сможешь. В конце концов, мог бы и позвонить.

– Он боялся, что ты откажешь, – заметила Элизабет.

– И поэтому он решил украсть смартфон?

– Нет, все было не так, – практически шепотом проговорил Ник.

– А как? – спросила Рокс.

– Мы разозлили Джареда, – объяснила Элизабет. – Он кинул в нас телефон. И не только телефон.

Рокс перевела взгляд на Ника. Тот кивнул.

– Я его поймал, – пояснил он.

– Джаред сказал, что ты тайком украл смартфон, пока он увлеченно чинил планшет, – сказала Рокс.

– Это вряд ли.

– Вряд ли.

– Вряд ли, – поддержала их Элизабет.

– Так для чего тебе нужен был второй смартфон? – Рокс решила понизить градус напряжения. Хотя из-за черной губной помады и мрачного макияжа ее лицо выглядело все еще злым, а взгляд убийственным.

– Не могу сказать, – противился Ник. – Это секретная информация.

– Ты хорошо подумал, Ники? – спросила Рокс.

На лице Ника выступил пот.

– В рамках журналистского расследования мы проводим эксперименты в сумеречной зоне, – пояснил он. – Чтобы выяснять, с чем столкнулось человечество и как вернуть все, как было.

– Но это же опасно, – заметила Рокс.

– Ты разве не слышала, что власти заявили о безопасности этой аномалии? К тому же мы там надолго не задерживаемся.

– Слышала, но все равно как-то страшновато находиться там. Да и слухи ходят.

– Слухи распускают ненормальные с «Ютуба».

– Это правда.

– Но я думал, тебе неведом страх.

– Эй, ты на что намекаешь?

– А разве не ясно?

Рокс шлепнула Ника по голове так, что у него слетела бейсболка.

– Неужели тебе не интересно, что это, откуда взялось и что там за люди живут? – Ник поднял бейсболку с тротуара и отряхнул ее. Затем надел на голову.

– Не особо, – ответила Рокс. – Рано или поздно ученые разберутся с этим и расскажут нам.

– Они уже год разбираются, а результата нет.

– Не думай, что ты самый умный.

– Да и с чего ты взяла, что они расскажут правду?

Рокс закатила глаза.

– Как ты можешь ругать ненормальных блогеров, которые охотятся за хайпом, и при этом верить в теорию заговора? – спросила она.

– Пока сумеречные зоны не объявили безопасными, их целый год охраняли военные, – напомнил Ник. – А потом они внезапно ушли, и нас как-то уж слишком легко подпустили к аномалиям. Здесь что-то нечисто.

* * *

Из кухни дома, куда только что вошел Ник, доносился вкусный запах выпечки.

– Как раз вовремя, – проговорил Тони, выглянув из дверного проема. – Попробуешь мои фирменные такояки.

– Если они фирменные, то почему я их еще не пробовал? – спросил Ник.

– Потому что я их готовил в тот день.

– Ясно.

Ник бросил пакет с зимней одеждой у входа, а сумку с ноутбуком закинул на диван в гостиной. Потом он зашагал на кухню и молча сел за стол. Напоминание о том дне немного перебило его аппетит, но лишь немного.

Тони постучал по часам на руке. На них была трещина, и кажется, они показывали неправильное время.

– А ты пунктуален, когда речь заходит об ужине. Всегда приходишь вовремя.

Он подошел с подносом к столу.

– Давай уже сюда, – сказал Ник. – Есть хочу.

Тони положил четыре шарика такояки на тарелку. Ник тут же насадил один из них на вилку и откусил. Вкусно, подумал он. Ради этого можно и потерпеть морализм брата.

– А где Стэйси? – спросил Ник.

– Ты хотел сказать, Шэрон, – ответил Тони.

– Да неважно. Стэйси, Шэрон, у тебя их столько, что я уже давно запутался.

– Мы распрощались.

– Опять?

– Поэтому сегодня мы едим эти прекрасные такояки.

– А я-то думал, что мы отмечаем. А у тебя, оказывается, горе, хоть по твоей тупой ухмылке этого и не скажешь.

– Шэрон – специфичная девушка.

– Да у тебя все либо специфичные, либо… не знаю… может, найдешь кого-нибудь, кто тебе реально подходит?

– А кто подходит тебе, Ники?

Ник замер на несколько секунд, а потом продолжил жевать такояки.

– Какая разница? – сказал он.

– Не думал начать с кем-то встречаться? – спросил Тони. – Например с… как же ее звали…

– Кого?

– Ну… ту девчонку, которая била тебя в школе.

– Ее звали Джесс.

– Да, точно. Она ничего такая.

– Вот и встречайся с ней. А у меня другие предпочтения.

– Какие?

Ник смутился. Как же ему не хотелось говорить об этом.

Тони щелкнул пальцами.

– Эй, – сказал он. – Ты все еще с нами?

– Да, – ответил Ник.

– Ну так что?

– Предпочитаю супердевушек.

– Что?

– А вот думай, что хочешь.

Тони усмехнулся. Они с Ником еще какое-то время обсуждали разные темы, иногда предаваясь воспоминаниям о детстве. И вроде бы все было отлично, но, когда ужин закончился, когда Ник поднялся из-за стола и собирался уже уходить, Тони вдруг сказал:

– Прошел уже почти год с того дня.

– И что с того? – ответил ему Ник.

– Пора их отпустить.

Образовалась тишина.

– Да что ты, черт возьми, несешь?! – взорвался Ник. – Может, тебе и плевать на них, но мне – нет. И когда я их верну, когда приведу сюда, что ты тогда скажешь? Что, Тони? Привет, мама, привет, папа, а я вас уже похоронил? Я вас отпустил! Вас для меня нет! Это скажешь? Может быть, ты им еще счет за их собственные похороны выставишь, придурок? И за все те цветы, что ты носил на их могилы?

Тони нахмурился.

– Держи себя в руках, ты все-таки… – не успел договорить он.

Иногда неосторожные слова становятся катализатором для протекания неприятной реакции. Это был тот случай.

– Что все-таки, Тони? – Ник смотрел на брата насупившись. – Что я в твоем доме, так ты хотел сказать? Да иди ты к черту со своим домом. Не нужна мне твоя помощь! И советы твои не нужны, и нравоучения засунь себе в задницу. Обойдусь!

Ник схватил пакет, с которым пришел, и покинул дом. Тони лишь едва приподнял руку и попытался что-то сказать, как сцена была закончена. Ему оставалось лишь надеяться, что его брат не наделает глупостей.

– Черт, – проговорил он. – Вот я болван.

Ник шел по улице и злился – сначала на Тони, потом на мир, но больше всего его сводила с ума собственная беспомощность.

«Да идите вы все к черту, – думал он. – Как же мне это надоело. Отпустить их? Да как я могу? Это не ты стоял там в тот день, не на твоих глазах они исчезли».

Проходя мимо фонарного столба, Ник вдруг замахнулся и ударил по нему рукой. Боль пронзила костяшки пальцев. Спасало одно: на этой руке он носил атлетическую перчатку. Как раз после одного из таких случаев, когда ему не удалось совладать с гневом, он ее и купил.

– Черт, – выругался Ник вслух.

«Да и не нужен мне твой дом, – подумал он. – Вечно все пытаются управлять мной. Говорят, что делать, как жить, как чувствовать».

– Да задолбало все! – закричал Ник посреди улицы, а потом так же внезапно притих и, склоня голову, пошел вперед по тротуару вдоль Вашингтон-стрит.

Он не знал, куда движется, но ему казалось, что делать шаги просто необходимо, чтобы не сойти с ума. Трудно убегать оттуда, куда ты прибежал, убегая от других проблем.

Так Ник и скитался по ночному городу минут сорок, пока в конце концов не пришел к сумеречной зоне, где в последние дни вместе с Элизабет проводил эксперименты.