Читать книгу: «Ревматология в лицах. Как болезни меняли судьбы великих», страница 3

Во всем виновата травма?

Из-за хронической боли из деятельного, интеллигентного и талантливого правителя Генрих VIII со временем превратился в тирана, палача, социопата и крайне жестокого человека. От вспышек гнева короля лечили настойкой из ревеня – в королевских счетах сохранились записи об огромных суммах денег, на которые закупалось это снадобье.

Вполне может быть, что виновата была не только хроническая боль, но и последствия черепно-мозговой травмы, полученной во время того самого турнира. Ученые из Йельского университета восстановили неврологический статус истории болезни Генриха: черепно-мозговые травмы Генриха сравнивают с травмами, которые получают спортсмены в американском футболе.

По словам исследователей, эти травмы, помимо изменений личности, объясняют и другие расстройства, которыми страдал Генрих VIII в последние годы жизни: проблемы с памятью, беспричинный гнев, головная боль, бессонница и импотенция.

«Интересно, что вся современная история Европы изменилась из-за одного удара по голове», – говорит Араш Салардини, поведенческий невролог из Йельской клиники памяти. Он имеет в виду, что изменения в психике привели Генриха VIII к конфликту с Папой и появлению англиканской церкви.

Фрэнсис Хаккет – противник того предположения, что причиной страданий Генриха VIII был сифилис. Он пишет в своей книге: «Наряду с подъемами давления (он жаловался на головные боли) и поражением почек, подагрическое заболевание обусловливало в позднем среднем возрасте превращение молодого принца в завистливого, подозрительного, одинокого старого деспота. Не надо изобретать страшную умственную и моральную дегенерацию, для которой нет ни капли доказательств, и привлекать для объяснения позднее нервное проявление сифилиса». Я соглашусь с ним: хронической боли иногда достаточно, чтобы довести человека до депрессии и даже до психоза.

Глава 2
Микеланджело Буонарроти: ругался с папой, превращал мертвое в живое

Италия, 1475–1564

Остеоартрит мелких суставов кистей

Микеланджело Буонарроти – наследник эпохи Кватроченто⁵. В этот период итальянские художники оживляли античными мотивами классические христианские фрески. Это явление получило название «гуманизация христианства и искусства». Святые, как оказалось, имели фигуры живых осязаемых людей, со всеми физиологическими подробностями, округлостями и объемами. И даже – о ужас, по меркам католической Италии! – половыми органами.

В некоторых исторических и медицинских источниках Микеланджело считается подагриком. Мы с вами пронаблюдаем за его жизнью от рождения до смерти, и я докажу вам, не без помощи своих коллег, что у Микеланджело был совсем другой диагноз.

Все мы родом из детства

Микеланджело Буонарроти родился в поселке Капрезе, Тосканская Италия, 6 марта 1475⁶ года. Его отец – подеста, глава администрации поселков Кьюзи и Капрезе. Есть сведения, что он происходил из древнего семейства графов Каносса, но историки не находят этому документального подтверждения. Имя сыну отец выбрал сам, чтобы подчеркнуть, что в его ребенке есть небесное божественное начало⁷.

Позже, уволившись со своей должности, Лодовико (как звали отца Микеланджело) вернулся во Флоренцию. Малыша Микеланджело отдали кормилице в маленькое селение Сеттиньяно в трех милях от Флоренции. Кормилица была женой каменотеса. Каменотесы и скульпторы буквально наводняли этот район, так как местность славилась залежами песчаника мачиньо.

Микеланджело рассказывал об этом своему другу, живописцу и архитектору Джорджо Вазари⁸ так: «Джорджо, если и есть что хорошее в моем даровании, то это оттого, что я родился в разреженном воздухе аретинской вашей земли, да и резцы, и молот, которыми я делаю свои статуи, я извлек из молока моей кормилицы».

Несмотря на высокое происхождение, семья жила скромно. Младших сыновей Лодовико пристроил в шерстяной и шелковый цеха, а Микеланджело отдали в обучение грамоте учителю Франческо Галатеа да Урбино.

Учение мальчика не привлекало: все свободное время Микеланджело занимался рисованием.

Друг Микеланджело, Франческо Граначчи, тайком снабжал его рисунками Доменико Гирландайо⁹, и Буонарроти сам, без всяческого руководства и обучения, копировал их. Отец и старшие братья ругали и даже били его за недостаточное внимание к урокам и при этом излишнее внимание рисункам и наброскам. Искусство считалось «низким делом», недостойным древнего рода. Нашего героя, к счастью, это совершенно не останавливало. Как мы с вами сможем убедиться дальше, героя этой главы вообще мало что могло затормозить – ни травмы, ни боли в суставах, ни Папа Римский.

Начало

Отец Микеланджело, к его чести и счастью для нас, вскоре перестал мешать рвению сына к живописи. Более того: он попытался извлечь выгоду из этой ситуации и устроил 14‑летнего сына в мастерскую к тому самому Гирландайо.

Почему это было выгодно всем сторонам? Сохранился следующий документ, расписка, датируемая 1488 годом: «Я, Лодовико, сын Лионардо ди Буонаррота, свидетельствую, что отдаю сына моего Микеланджело в обучение Доменику и Давиду, сыновьям Томмазо ди Куррадо, на три наступающих года, на следующих договорных условиях: названный Микеланджело обязуется пробыть у вышеназванных указанное время, обучаясь живописи и занимаясь этим делом, а также всем, что вышеназванные ему прикажут; названные же Доменико и Давид обязуются выплатить ему в течение этих трех лет 24 полноценных флорина: а именно, за первый год – 6 флоринов¹⁰, за второй год – 8 флоринов и за третий – 10 флоринов, в общей сумме равной 96 лирам»¹¹.

Да, переносить современные категории на другие эпохи не совсем корректно, и в то время так было принято. Но мальчика отдавали буквально в услужение, чернорабочим, и отец получал за него «зарплату».

Надо сказать, что такое решение отца оказалось выигрышным лотерейным билетом для Микеланджело. Доменико Гирландайо разглядел его талант, восхищался своим учеником и всячески поддерживал его.

Микеланджело частенько не уступал самому мастеру. И не только ему: он копировал рисунки старых мастеров так точно, что отличить подлинник от копий было невозможно. Чтобы они не выделялись свежестью, юный подмастерье подкрашивал их дымом, пачкал и старил.

Надо отметить, что этим даром он пользовался исключительно в своих интересах: под видом работ великих мастеров он возвращал свои копии, а себе оставлял подлинники. Делал он это не с целью наживы, а чтобы иметь возможность и дальше их срисовывать¹². А еще он дарил их друзьям и покровителям.

Лоренцо Великолепный и Микеланджело

Еще одной важной встречей в жизни Микеланджело стало знакомство с Лоренцо Медичи Великолепным¹³.

В своих садах при монастыре Сан Марко во Флоренции Лоренцо собрал настоящий музей. Хранителем музея был скульптор Бертольдо¹⁴. Он заботился об античной коллекции, следил за сохранностью статуй. Именно Бертольдо предстояло стать одним из учителей Микеланджело.

У Лоренцо Медичи была мечта – создать школу рисунка. Руководителем этого проекта стал Бертольдо. Учеников искали в творческих мастерских по всей округе. Пришло такое письмо, или запрос, как мы бы назвали его сегодня, и в мастерскую Доменико Гирландайо: «Нет ли в мастерской юношей, имеющих склонность к скульптуре, и если есть, послать их в его сад, где их обучат воспитают так, чтобы они прославили и самих себя, и Лоренцо, и родной город». Вот они, прародительницы стипендиальных программ для одаренных студентов!

Доменико направил к Лоренцо своих лучших учеников, в числе которых оказались и Микеланджело с Франческо Граначчи.

Едва прибыв в сад, новички увидели, как один из учеников лепит под надзором Бертольдо статую из глины. Это был молодой Пьетро Торриджано. Запомните это имя, мы его еще встретим. Микеланджело тут же сел и вылепил несколько фигур. Бертольдо и Лоренцо были поражены легкостью и совершенством работы Микеланджело и уже через несколько дней позволили ему работать не только с глиной, но и с мрамором, с которым до этого Микеланджело еще не работал.

Первой фигурой, которую Микеланджело высек в мраморе, была голова старого фавна¹⁵. Получилось блестяще: морщинистое лицо, кривой нос и рот, растянутый в улыбке. Сам Великолепный удивился и восхитился. Однако Лоренцо заметил отличие головы от образца: Микеланджело вырезал в мраморе рот со всеми зубами, приделал язык. Великолепный решил указать юному ученику на неточность: «Тебе следовало бы знать, что у стариков не все зубы бывают целы, сколько-нибудь их всегда не хватает». Микеланджело тут же выломал старику-фавну один зуб и сломал мраморную челюсть так, что, казалось, зуб выпал сам. Лоренцо потом частенько рассказывал эту историю своим друзьям с восхищением.

С этого самого дня, с первой фигуры, высеченной в мраморе, и начался путь Микеланджело к болезни. Ежедневные однообразные нагрузки: тук-тук, тук-тук… Так началось разрушение лучезапястных суставов и мелких суставов кистей.

Пьетро Торриджано: человек, вошедший в историю

Помните, я просила вас запомнить это имя? Пьетро изо всех сил пытался конкурировать с Микеланджело, но, как показывает история, безуспешно – в том смысле, что сегодня о Микеланджело знает гораздо больше наших современников, чем о Торриджано.

В одной из драк Торриджано сломал Микеланджело нос, причем сделал это намеренно. «Я пометил его на всю оставшуюся жизнь», – похвастал он коллеге-художнику Бенвенуто Челлини. Вот так по-разному люди входят в историю: кто-то – скульптором и живописцем, а кто-то – как человек, сломавший нос великому скульптору и художнику.

Пьетро Торриджано тоже был талантлив, но после этой истории он бежал из-за гнева Лоренцо Медичи. Впоследствии его преследовало презрение флорентийцев, ведь этот человек сломал нос самому Микеланджело!

Погиб Торриджано мученически, в застенках инквизиции. Ему заказали сделать копию статуи Богоматери, которую он делал для монастыря Святого Иеронима. Однако заказчик ему недоплатил. Гневливость и тут подвела нашего вспыльчивого скульптора: в порыве эмоций он испортил собственную статую. Тогда герцог, заказчик, донес на него в инквизицию, заявив, что скульптор поднял руку на саму Богоматерь. Последствия не заставили себя ждать: арест и смерть в тюрьме.

Не прошло и года после приезда Микеланджело во Флоренцию, как Великолепный послал за Лодовико, отцом Микеланджело. Он сообщил ему, что относится к Микеланджело как к родному сыну и теперь тот находится под его личным покровительством.

Лоренцо отвел юному ученику помещение в собственном доме, а за столом сажал его вместе со своими сыновьями и другими вельможами. Микеланджело было тогда 15 лет, и следующие четыре года он провел буквально в царских условиях, при этом получая содержание для поддержки отца – пять дукатов в месяц. Самого Лодовико Лоренцо устроил в таможню, это было весьма прибыльное место.

Ключи от всех античных статуй и всех предметов живописи из коллекции Лоренцо Великолепного теперь хранились у Микеланджело. Он присматривал и ухаживал за ними и уже традиционно великолепно копировал.

Так продолжалось до тех пор, пока в 1492 году Лоренцо не стало. После смерти покровителя Микеланджело вернулся в отцовский дом. Вернувшись, он продолжил делать то, что любил и умел лучше всего на свете: купил большую глыбу мрамора и высек Геркулеса – статую выше человеческого роста. И снова кистевые суставы в деле: тук-тук, тук-тук… Однообразные нагрузки длились часами, днями…

Днем – мрамор, ночью – трупы

За несколько недель до свержения Медичи¹⁶ Микеланджело уехал в Болонью, а потом в Венецию, опасаясь, как бы ему не досталось из-за близости к великому семейству.

В Венеции Микеланджело не задержался и снова вернулся в Болонью. Уже при входе в городские ворота он нарушил закон: не взял удостоверение на выход. Иностранцы, не имеющие такого удостоверения, подвергаются штрафу в 50 болонских лир. Таков закон. Заплатить штраф было нечем, и Микеланджело попал в тюрьму. Один из 16 правителей города, Франческо Альдовранди, освободил его и почти на год приютил у себя.

Как это бывает с трудоголиками, влюбленными в свое дело, и здесь работа нашла своего героя. В соборе Святого Доминика не хватало двух фигур в ковчеге с мощами святого. За созданные фигуры Альдовранди щедро расплатился с Микеланджело. И снова я слышу из его мастерской: тук-тук, тук-тук. Монотонный стук резца.

Когда Микеланджело вернулся во Флоренцию, он провернул трюк, уже знакомый нам по его юности: создал мраморного спящего Купидона и закопал его в одном из своих виноградников, а затем под видом античной статуи продал одному кардиналу за 200 дукатов.

Микеланджело дружил с настоятелем монастыря Санто-Спирито во Флоренции, и это знакомство давало свои преференции. Ночью при свете лампады Буонарроти вскрывал там трупы. Это было рискованное и запрещенное действо, ведь тогда вскрытия были запрещены и считались надругательством над телом. Но именно вскрытия помогали великому скульптору изучать анатомию и создавать шедевры, в мельчайших подробностях повторяющие реальные изгибы, ямки и бугристости человеческого тела.

Ночью – трупы, а днем – мрамор, так точно повторяющий человеческое тело.

Рис. 7. Ватиканская Пьета, скульптура Микеланджело

Французский кардинал руанский захотел оставить о себе память в городе и заказал Микеланджело мраморную скульптуру с круглым основанием. Сюжет – оплакивание Христа¹⁷.

Скульптуру поместили в соборе Святого Петра в капеллу Девы Марии, целительницы лихорадки. Сегодня мы знаем эту скульптуру как Ватиканскую Пьету Микеланджело.

Однажды Микеланджело, навещая свое детище, услышал разговор между двумя приезжими из Ломбардии: «Кто это изваял?» – «Наш миланец Гоббо».

Можете себе представить, как это возмутило автора! Ночью Микеланджело пробрался в собор со светильником и вырезал на скульптуре резцами свое имя. Это единственная работа Буонарроти, подписанная автором.

Из испорченного создать идеальное

Во Флоренции более четверти века лежал кусок мрамора. Обтесывать его начинали по очереди несколько мастеров. Микеланджело выпросил эту глыбу у попечителей города, и ему ее отдали с уверенностью, что камень испорчен. Микеланджело обмерил кусок мрамора заново, приноровившись к дефектам. На глыбе уже были намечены туловище и ноги и прорезано отверстие между бедрами. Да, глыба мрамора была испорчена, в некоторых местах его не хватало на то, чтобы Микеланджело мог сделать задуманное, а на поверхности камня ему пришлось оставить надрезы первого скульптора.

Буонарроти отгородил себе рабочее место у стены вокруг каменной глыбы и работал практически без перерыва. И никому не давал на нее смотреть.

За два года – а именно столько длилась работа над мрамором – Микеланджело совершил чудо: оживил то, что было мертвым. И вот перед нами Давид: высота статуи больше пяти метров.

Гонфалоньер Пьеро Содерини, один из правителей города, осматривая готовую статую, сделал замечание: нос у Давида слишком велик. Микеланджело быстро прикинул: гонфалоньер стоит под мраморным гигантом и видит искаженную картинку. Но… промолчал. Взял инструменты, взобрался на подмостки, нанес на резец немного мраморной пыли с площадки и начал постукивать инструментом об инструмент и осыпать пыль вниз на макушку правителя, будто бы меняя форму носа.

– Посмотрите на него теперь! – крикнул мастер с подмостков.

– Теперь он нравится мне больше, – сказал гонфалоньер. – Вы его оживили!

Поучительная история для каждого, кто когда-либо встречался с критикой своей работы, не правда ли?

На площадь Синьории огромного Давида тащили на канатах по гладким бревнам при помощи лебедок. Там к статуе была приставлена охрана. Поговаривают, что художники Флоренции хотели испортить Давида. Статую действительно повредили камнями. Четверо молодых парней из известных флорентийских семей были арестованы, трое из них отправлены в тюрьму.

Рис. 8. Статуя Давида

Знатоки и любители скульптуры Ренессанса восхищаются Давидом, и только доктор-ревматолог представляет, как ежедневно трудились руки мастера, сколько микроударов досталось каждой косточке и каждой связке обеих его гениальных кистей.

Папа Римский и его гробница-долгострой

В 1505 году Папа Римский Юлий II пригласил 30-летнего Микеланджело для работы над своей гробницей. Он планировал поместить ее в церковь Святого Петра в Риме и заблаговременно затеял там «перепланировку».

Микеланджело с подмастерьями отправился за мрамором в Каррару, где провел семь месяцев в каменоломнях, выбирая материал для работы. Мрамор морем доставили в Рим. Камень занял половину площади Святого Петра. Предстояла долгая работа, а с ней и новые нагрузки на кисти и запястья.

Чтобы Папа мог наблюдать за работой, Микеланджело приказал перекинуть подъемный мост к мастерской. Конечно, Папе все это было весьма лестно.

В дальнейшем такая папская благорасположенность еще не раз аукнется Микеланджело завистью коллег.

Но и в самых теплых отношениях случаются облачные дни. Когда прибыла очередная партия мрамора для гробницы, необходимо было оплатить доставку. Его Святейшество был занят, и Микеланджело расплатился за мрамор собственными деньгами. Предполагалось, что Папа должен отдать распоряжение и вернуть скульптору деньги, но этого не произошло. Несколько дней подряд Микеланджело не мог попасть к Юлию на прием, и, как бы мы описали это сейчас, маэстро «психанул» и заявил папским привратникам: если он впредь понадобится Его Святейшеству, пусть ему скажут, что он куда-то уехал. И действительно, Буонарроти распродал все свои вещи и той же ночью уехал во Флоренцию.

Конечно, вслед ему понеслись посыльные с письмами от Папы. Под страхом немилости ему было велено вернуться в Рим. В ответ Микеланджело написал, мол, прошу прощения, но возвращаться не собираюсь. Выгнали вы меня, как бродягу, чего я за верную службу не заслуживаю. Ищите себе других слуг.

Какая опасная дерзость, не находите?

Кстати, есть и вторая версия спешного отъезда Микеланджело из Рима: Папа разгневался на Микеланджело за то, что тот не позволял никому – и даже ему, Папе – смотреть на свои незаконченные работы. А папе очень уж не терпелось хоть одним глазом увидеть то, что творил Буонарроти. Он стал приходить тайно, переодетым, когда Микеланджело не было. Однажды Папа даже подкупил подмастерьев, чтобы те впустили его тайком. Микеланджело, который был там же на строительных лесах и подозревал нечто подобное, принялся швырять досками в вошедшего в капеллу Папу, притворившись, что не знал, кто это.

Во Флоренции после своего скандального отъезда Микеланджело не остался без работы. За три месяца он расписал картон для Большой залы Синьории. За это время Синьория получила три грозных папских письма с требованием выслать Микеланджело в Рим. Буонарроти всерьез затревожился и даже подумывал уехать в Константинополь. Но Пьеро Содерини (один из правителей города – тот самый, которому не понравился нос Давида) уговорил его явиться к Папе в качестве должностного лица, обезопасив его титулом флорентинского посла.

Встреча Папы и Микеланджело, по описанию Вазари, получилась драматической. Микеланджело опустился на колени, а Его Святейшество гневно воскликнул: «Вместо того чтобы тебе к нам прийти, ты ждал, когда мы придем к тебе?» Встреча происходила в Болонье, и Папа намекал, что Болонья ближе к Флоренции, чем Рим. Микеланджело смиренно попросил у него прощения.

Каждый исполнял свои роли исправно, пока не вмешался епископ. Он попытался оправдать поведение Микеланджело, объясняя, что люди подобного рода невежественны и, помимо своего искусства, ни в чем другом ничего не смыслят. Папа рассердился и дубинкой, которую он держал, ударил епископа: «Это ты невежда, что говоришь о нем гнусности, каких мы ему не говорим». Привратники вытолкали епископа, а Папа благословил Микеланджело и тут же заказал ему свою бронзовую статую высотой два метра.

Микеланджело, по словам Вазари, изобразил Папу «в величественной позе и пышном облачении, и с лицом грозным и смелым».

Сикстинская капелла

Папа Римский и Микеланджело Буонарроти вернулись в Рим, примирившись. Но вместо завершения своей гробницы папа предложил Микеланджело расписать потолок Сикстинской капеллы¹⁸. Микеланджело отнекивался – он был настроен заканчивать гробницу. Работа под потолком физически трудная, да и объем работы огромный. Опыта живописи красками у него было меньше, чем опыта работы с мрамором.

Буонарроти отказывался, предлагая Папе вместо себя Рафаэля. Они так долго препирались, что чуть снова не разругались, тем более что в дело вмешались третьи лица – завистники Микеланджело. Главным злопыхателем был архитектор и живописец Донато Браманте (самая известная его работа – собор Святого Петра в Ватикане).

Микеланджело сдался. Браманте, по поручению Папы, устроил подмостки для работы: подвесил их на канатах, продырявив свод капеллы. Когда Микеланджело спросил Браманте, как тот планирует заделывать дыры после того, как роспись будет закончена, тот ответил, что подумает об этом после, мол, по-другому не сделать. Мне кажется или строители мало поменялись за последние пять веков?

Микеланджело настоял на том, что сделает подмостки по-своему. Он устроил их на козлах так, чтобы они не касались стен, а плотнику, который помогал их делать, подарил столько канатов, что тот, продав их, обеспечил приданое одной из своих дочерей.

Уже в первые месяцы работы стены начали покрываться плесенью. Задул северный ветер, похолодало. Римская известь сохнет медленно, стена пропитывается ею, и на ее поверхности выделяется соль. Микеланджело был в отчаянии и извинялся перед папой за испорченные стены¹⁹.

Его Святейшество отправил на помощь к Микеланджело архитектора Джулиано да Сангалло²⁰, который в свое время обиделся на папу за то, что тот поручил строить собор Святого не ему, а Браманте. Джулиано научил Микеланджело, как снимать плесень, и работа продолжилась: недруг моего недруга – мой друг.

Пока шли работы, Папа часто спрашивал Микеланджело: «Не сделать ли капеллу красками и золотом побогаче, ведь она бедновата?» Микеланджело неизменно отвечал: «Святой отец, в те времена люди золота на себе не носили, а те, что там изображены, слишком богатыми никогда не были, но были святыми людьми, так как презирали богатство».

Микеланджело приступил к росписи капеллы 10 мая 1508 года, а в октябре 1512 года роспись была завершена полностью.

Взглянуть на капеллу собрался весь Рим. Первым, конечно, был Папа, который не мог дождаться, когда уляжется пыль после разбора лесов. Слава о библейских сюжетах на потолке разлетелась по всей Италии. Прошло несколько веков, а фрески на потолке Сикстинской капеллы все еще кажутся чудом и привлекают туристов со всех уголков планеты.

Рис. 9. Потолок Сикстинской капеллы, фрагмент «Сотворение Адама»

За капеллу Папа щедро вознаградил мастера, но эта работа дорого обошлась Микеланджело. Все 33 месяца он работал с закинутой вверх головой. Несколько месяцев после окончания работ он не мог читать и рассматривать изображения, потому что видел их вверх ногами.

В 1534 году папа Павел III поручил Микеланджело продолжить роспись стен Сикстинской капеллы. Над алтарем появился Страшный суд, над главными дверями – изгнание Люцифера с небес и ангелов, согрешивших с ним.

Церемониймейстер Папы Бьяджо да Чезена однажды решил высказать свое «экспертное» мнение: «Непотребно в таком святом месте изображать обнаженные тела, еще и не прикрывающие свои срамные части. Это работа не для папской капеллы, а для бани или кабака». В ответ Микеланджело изобразил церемониймейстера в аду – на фреске в капелле в виде Миноса²¹, ноги которого обвивает большая змея, среди груды дьяволов. Мессер Бьяджо уговаривал и Папу, и Микеланджело, чтобы его изображение убрали, но нет: до сих пор лицо проштрафившегося остается на стене капеллы. Можете поехать и убедиться в этом сами.

О том, каким недисциплинированным пациентом был наш гениальный живописец и скульптор, расскажет следующий эпизод.

Во время работы над стенами капеллы Микеланджело упал со строительных подмостков и повредил ногу. Она болела и мешала работать. Наш герой упорно отказывался от лечения, не позволяя никому даже трогать пораненную ногу. Он закрылся в своем доме и готовился умереть.

Его спас врач Баччо Ронтини, большой поклонник Микеланджело. Когда он прибыл к Буонарроти, все двери в доме были закрыты. На стук не отвечали ни слуги, ни соседи. Доктор буквально взломал закрытые двери в доме художника и пробрался в дом через подвал.

Несмотря на сопротивление мастера, Ронтини буквально насильно кормил его и выпаивал своими снадобьями. Микеланджело стало легче, и он вернулся к работе.

В наше время сложно представить, что я могу заставить пациента лечиться насильно – это буквально подсудное дело.

В Рождество 1541 года, спустя четыре года с начала работы, Микеланджело открыл алтарную стену Сикстинской капеллы. Ему было 66 лет.

Говорили, что он превзошел самого себя. Джорджо Вазари писал о фресках на стенах Сикстинской капеллы так: «Помимо красоты необыкновенной, в творении этом видно такое единство живописи и ее выполнения, что кажется, будто написано оно в один день, причем такой тонкости отделки не найдешь ни в одной миниатюре… Оно переполнено всеми возможными человеческими страстями, и все они удивительно им выражены. В самом деле, гордецов, завистников, скупцов, сладострастников и всех остальных им подобных любой духовно одаренный человек легко должен был бы распознать, ибо при их изображении соблюдены все подобающие им отличия как в выражении лица, так и в движении и во всех остальных естественных их особенностях».

Последние свои фрески Микеланджело написал в возрасте 78 лет. Это были две истории в подробностях на двух больших картинах. Первая – святой Павел с парящим в воздухе Иисусом Христом. На другой изображено Распятие Святого Петра.