Читать книгу: «Юлька Савельева из 4 "Б" и волшебные очки», страница 3

Юля, застигнутая на «месте преступления», испуганно замерла. К её удивлению, уборщица заговорила вполне мирным, даже сочувственным, тоном:

– Что, малая, заперли тебя?

Юлька боязливо кивнула.

– Ну ладно, выходи, – снисходительно улыбнулась уборщица. – Дома, небось, заждались.

– Спасибо. – Юля подалась назад.

Яська выпучил глаза и завопил:

– Стой-стой-стой! А как же я?

Юлька осталась на месте. Уйти она никак не могла: во‐первых, для остальных барабашка – невидимка. Если Юлька ему не поможет, он, чего доброго, так и будет до утра висеть на окне. А это гораздо хуже, чем просто сидеть в подсобке без обеда! А во‐вторых, Яся так цепко сжимал её ладони, что она была как на привязи.

– Иди, говорю, – чуть удивлённо повторила уборщица.

– Не могу, – снова обернувшись на неё, жалобно промямлила Юля.

– Это почему?

– Потому что… – Юлька задумалась, как объяснить своё ненормальное поведение. На ум ничего вразумительного не приходило. – Да поймите же, не могу я уйти. Не могу и всё.

Она очень боялась, что уборщица сейчас скажет «Ну и сиди тут!» и отправится по своим делам. Что тогда делать? Ждать, пока Яська похудеет, как Винни-Пух, чтобы Юля смогла его вытащить? Уставшие руки уже ныли. А вдруг они вообще оторвутся? Или вытянутся, как хобот у слонёнка в сказке Киплинга?

– Ничего не понимаю! – рассердилась уборщица. – Что за блажь? Тебе вообще нельзя тут находиться.

Потеряв терпение, она решила выдворить упрямицу из подсобки старым дедовским способом: вцепилась в Юльку и потянула на себя. Барабашка вылетел из окна, как пробка из бутылки, и грохнулся на пол. Юлька, не мешкая, поволокла ошалевшего Яську к выходу.

– И чтоб я тебя тут больше не видела! – торжествующе прокричала ей вслед уборщица.

Они пронеслись по холлу и выскочили во двор.

Глава 3

– Повезло: удрали, – выдохнула Юлька и, немного отдышавшись, спросила: – Ну что, куда пойдём?

– Пригласи меня в гости! – барабашка как ни в чём не бывало заскакал вокруг Юли. – Меня ещё ни разу не приглашали в гости!

Они двинулись по направлению к Юлькиному дому.

– Как хорошо, что мы встретились! – вприпрыжку следуя за Юлей, радовался Яська. – Мне до этого вообще дружить было не с кем!

– Мне тоже, – разоткровенничалась Юлька.

– Почему? Это барабашек в школе больше нет, а людей – полным-полно!

– Неважно, сколько их, – с грустью возразила Юлька, чувствуя себя по сравнению с Яськой взрослой и умудрённой опытом. – Важно, какие.

Вот в старой школе, например, почти все были дружелюбными и невредными. Конечно, попадались там и не особо приятные экземпляры, но Юлька с ними не общалась. Как жаль, что родители поссорились, и Юле пришлось переехать в другой район и сменить школу.

Когда Юлька впервые пришла в новый класс, был уже октябрь. Кикимора представила Юлю ребятам и велела идти к свободной последней парте. Юлька сделала пару шагов и остановилась.

– Кира Кирилловна, мне нельзя сидеть дальше первой парты. Окулист не разрешает, – смущённо объяснила она.

Кикимора в раздумье поджала губы и оглядела класс.

– Ну тогда… Ладно, сядешь с Полиной. Крапчук, иди на последнюю парту.

– Как? Я же всегда тут сидела! – запротестовала Жанна Крапчук, симпатичная белобрысая девчонка.

– Кира Кирилловна, мы с Жанной привыкли сидеть вместе, – поддержала её соседка – красивая длинноволосая девочка, напоминающая перекрашенную в брюнетку Рапунцель.

– Значит, отвыкнете. Крапчук, не задерживай нас!

Жанна неохотно собрала тетради и учебники и, с обидой покосившись на Юльку, побрела в конец класса. Юля села на её место. Полина неприязненно хмыкнула и демонстративно от неё отодвинулась.

Начался урок литературы.

Сначала всё шло хорошо. Ребята по очереди читали текст в учебнике, с любопытством поглядывая на новенькую. А потом пришло время проверять домашнее задание.

– Надеюсь, все выучили басню, которую я вчера задавала? – выжидательно всматриваясь в лица ребят, спросила учительница.

Послышался громкий шелест страниц. Все уткнулись в учебники и принялись лихорадочно повторять стихотворение. Юлькина соседка подняла руку.

– Полина, сиди. Я знаю, что ты, как всегда, готова отвечать, – благосклонно кивнула Кикимора. – Ещё кто-нибудь?

Других добровольцев не нашлось.

– Что, больше никто не выучил? – Кира Кирилловна грозно оглядела учеников.

Юля тем временем открыла учебник на той же странице, что и остальные, и обнаружила, что уже учила эту басню в старой школе. И тогда – вот дура-то, и кто её за язык тянул?! – ляпнула:

– Я!

Если бы Юля знала, к чему приведёт её идиотская инициатива, она бы ни за что не подняла руку. Сидела бы тихо, как мышка, и даже если бы Кикимора лично её вызвала к доске – не пошла бы. Вцепилась бы в стул и ни за что не позволила себя от него отодрать. Но в тот момент Юля даже представить не могла, чем это ей аукнется.

– Савельева, у нас не принято выкрикивать с места, – сделала замечание учительница и, словно даруя Юльке прощение, милостиво разрешила: – Ну ладно, выходи, читай.

Юля смело вышла к доске и как можно отчётливее произнесла:

– Иван Андреевич Крылов. Мартышка и очки.

Мартышка к старости слаба глазами стала;

 
А у людей она слыхала,
Что это зло ещё не так большой руки:
Лишь стоит завести очки.
 

– Вылитая Мартышка! – вдруг вполголоса произнесла её соседка по парте.

В классе послышались смешки. Это сбило Юлю с мысли, и она замолчала.

– Ну, Савельева, мы ждём, – поторопила Кикимора.

Юля машинально поправила очки и начала заново:

– Мартышка к старости слаба глазами стала…

С задней парты донёсся злорадный шёпот Жанны:

– Мартышка текст забыла. У неё старческий склероз!

Все снова засмеялись.

– Савельева, немедленно прекрати паясничать! – разозлилась Кикимора.

Юлька и рада была бы прекратить, но у неё ничего не получалось. Не понимая в чём дело и стараясь не обращать внимание на реакцию одноклассников, она продолжила декламировать басню. Смех в классе постепенно становился всё громче. Догадываясь, что дело в некстати оказавшемся на носу «реквизите», Юлька на всякий случай сняла очки с носа и зажала в руке.

– Вертит очками так и сяк…

Раздался новый взрыв хохота.

– Савельева, не кривляйся! – сердито приструнила её учительница.

– Кира Кирилловна, я не кривляюсь! – в отчаянии попыталась оправдаться Юлька. Ей хотелось только одного: чтобы этот позор поскорее закончился. Она скороговоркой забормотала: – …То к темю их прижмёт, то их на хвост нанижет, то их понюхает, то их полижет…

Кто-то на задней парте задвигался, как будто подавая какие-то сигналы. Пытаясь разглядеть, что происходит, Юля снова нацепила очки. Один мальчик, высунув язык, старательно изображал, как будто что-то лижет. Юлька в ужасе сдёрнула очки обратно.

Одноклассники покатывались со смеху, словно их кто-то щекотал.

– Ну-ка цыц! Я такого не потерплю! – Кира Кирилловна хлопнула ладонью по столу. – Савельева, это безобразие. Садись. Будешь устраивать клоунаду в другом месте. Всем два!

В классе повисла тишина. У Полины от изумления приоткрылся рот.

– Как – всем? И мне? – поражённо переспросила она. – Кира Кирилловна, у меня же всегда только пятёрки…

– Всем, – отрезала вконец разъярённая Кикимора. – Скажите спасибо Савельевой.

– Ну, Мартышка, – процедила Полина и так посмотрела на Юльку, что той захотелось спрятаться под парту и не вылезать оттуда до конца уроков.

Вот так с самого первого дня в новой школе Юля деградировала из человека в обезьяну. Иначе как Мартышкой её с тех пор не звали.

Юля рассказала о том, что случилось, только раз – маме. И то без подробностей, в общих чертах. Признаваться в том, что она стала посмешищем для всего класса, да ещё в деталях, было невыносимо.

Мама вздохнула и посоветовала:

– Если над тобой смеются, то и ты начинай смеяться. Получится, что смеются уже не над тобой, а вместе с тобой, а это совсем другое дело. А если начнут дразнить, просто не обращай внимания. Тогда им быстро надоест, и вы подружитесь.

Это было совсем не просто. Попробуй посмейся, когда тебе невесело. А для того чтобы не обращать на одноклассников внимания, Юльке пришлось бы одновременно ослепнуть и оглохнуть. И всё-таки она старательно пыталась следовать маминому совету. Только вот лучше не становилось. Только хуже. И подружиться с новыми одноклассниками за всё это время так и не удалось.

Юлька с Яськой нырнули в подъезд и поднялись на третий этаж. У порога барабашка почему-то замешкался.

– А у вас домового нет?

– Наверное, нет. Во всяком случае, я его ни разу не видела, – пожала плечами Юлька. – А что?

– Очень хорошо, что нет! Все домовые – злюки и вредины! Только и умеют что кричать и браниться. Ужас-ужас! – категорично заявил Яська и забежал в квартиру.

– А конфеты есть? – донеслось уже откуда-то из кухни.

– Конечно! И много, – заверила его Юля, скидывая куртку и ботинки. – Только ты разуйся, а то мама будет ругаться.

Когда Юля зашла в кухню, Яська, вскарабкавшись на табуретку и встав на цыпочки, шарил по полкам кухонного шкафа.

– Нашёл! – на радостях он потащил на себя коробку с конфетами и случайно задел стоявшую рядом чашку из праздничного сервиза. Та просвистела вниз и разлетелась вдребезги. – Ой, – рассматривая осколки, сокрушённо пробормотал барабашка.

– Посуда бьётся к счастью, – из вежливости ответила Юля упавшим голосом, предчувствуя нагоняй от мамы. И не удержавшись, добавила: – Но ты всё-таки в следующий раз будь поаккуратнее, ладно?

– Не будет он поаккуратнее, – прозвучал чей-то мелодичный голос.

Вздрогнув от неожиданности, Юля завертела головой.

– Юлька, почему ты меня не предупредила, что у тебя дома живёт цветочная фея? – недовольно спросил Яська.

Юля проследила за его взглядом и увидела на подоконнике, под мамиными примулами, миниатюрную девочку, ростом примерно со столовую ложку. Её длинные волосы, солнечно-золотистые сверху, ниже меняли цвет и становились ярко-розовыми – прямо как цветки примул с розовыми лепестками и жёлтой серединкой. За спиной у девочки трепыхались пёстрые, как у бабочки, крылья. Тоже розовые, с жёлтым узором.

– Ты кто? – изумилась Юлька.

– Попрошу мне не тыкать. Ты со мной ещё не знакома, – чопорно заявила девочка.

– Но сама-то ты мне тыкаешь!

– Ну так я-то с тобой давно знакома. Мы всё-таки уже столько лет бок о бок живём, – поднявшись в воздух, девочка зависла, время от времени помахивая крыльями, чуть выше Юлиного лба, так, что той приходилось смотреть снизу вверх. – Будем знакомиться. Я Примула, цветочная фея, – церемонно представилась она и, подумав, великодушно добавила: – Но можно просто Прима. Прима – даже лучше.

Изумлённая Юлька разинула рот и машинально сняла очки, чтобы их протереть. Барабашка и фея тут же исчезли. Юля оглядела совершенно пустую кухню – даже не верилось, что она на самом деле здесь не одна, – и снова надела очки.

– …совсем не слушаешь, а это – неуважение! – цветочная фея возникла перед ней, словно из воздуха. – Ладно, повторю вопрос. Зачем, позволь спросить, ты притащила в дом полтергейста? Это вредный беспокойный дух, который только и умеет, что всё ломать и крушить.

– Неправда! – вспыхнул Яська. – Я не вредный, я очень полезный! Это феи вредные, противные и высокомерные. Хуже домовых!

– Мой тебе совет, – не удостаивая барабашку вниманием, обратилась Прима к Юльке, – выгони его сейчас же, пока он весь дом не разнёс.

– Он не будет разносить дом. Правда, Яся? – вступилась Юля. – И не обижай его, он мой гость. Давайте лучше пить чай. Сейчас поставлю чайник.

– А ты разве не пойдёшь сегодня в бассейн? У тебя по расписанию через полчаса занятие, – напомнила Прима.

Спохватившись, Юля взглянула на часы.

– Ой! Точно, совсем забыла, мне надо бежать. Постой, а ты откуда знаешь?

– Я всё знаю. И о тебе, и о твоих родителях. Мы ведь соседи по квартире, – пожала плечами фея.

– В общем, я скоро вернусь! Вы пока попейте чай, ладно? – Юлька поставила на стол две чашки и заварку.

– Я с тобой! – подскочил Яська. – Я тоже хочу в бассейн! Только я плавать не умею.

– Яся, как-нибудь потом. Учиться плавать надо сначала там, где мелко, а мы уже занимаемся в глубоком бассейне, – возразила Юлька. – Всё, пока, я быстро!