Читать книгу: «Юлька Савельева из 4 "Б" и волшебные очки», страница 2

Глава 2

На следующее утро мама, как всегда, долго не могла поднять Юльку с постели.

– Можно я сегодня не пойду в школу? Я себя плохо чувствую. Наверное, я заболела, – по своему обыкновению жалобно канючила Юля, не открывая глаз.

Но мама была неумолима.

– Юлька, не притворяйся! Ты очень избирательно болеешь: исключительно по учебным дням. Забыла, что я доктор? Меня не проведёшь!

Но Юлька и не обманывала. У неё в самом деле каждое утро перед школой болела голова, а ещё казалось, что повышается температура. Однажды Юля даже поставила себе градусник и намерила тридцать семь. А ведь у здорового человека температура должна быть тридцать шесть и шесть! Но мама заявила, что тридцать семь не считается, и без всякого сочувствия отправила её на занятия.

Юлька в полусонном состоянии вылезла из постели. Умылась, оделась и, плюхнувшись за стол, начала ковырять ложкой кашу.

– Юля, не спи на ходу, опоздаешь! – подгоняла мама.

Из дома они вышли вместе и попрощались у подъезда. Мама торопливо застучала каблучками налево – к метро, а Юлька поплелась направо – в школу. Её так и тянуло дождаться, пока мама скроется из виду, и вернуться потихоньку домой, но Юля понимала, что обман быстро раскроется. Она уже дважды так делала, и оба раза вредная Кикимора писала в родительский чат, требуя объяснений, почему Савельевой нет на занятиях. Пришлось собрать волю в кулак и тащиться в школу.

Первые четыре урока прошли без происшествий. А на последнем – это был русский язык – Кикимора устроила диктант.

– Ра-анним ма-артовским утром проснуулось со-олнце, – растягивая слоги, монотонно читала она. – Записываем: ра-анним… ма-артовским…

Ребята уткнулись в тетради. Юлька тоже начала писать предложение, и в этот момент дверь приоткрылась. В образовавшийся узкий проход проскользнул мальчик лет шести или семи и, задумчиво оглядевшись, протопал через весь класс к окну, оставляя на полу грязные следы.

К Юлькиному изумлению, ни одноклассники, ни Кира Кирилловна никак не отреагировали на его появление. Учительница спокойно продолжала диктовать:

– …просну-улось со-олнце. Отдёрнуло оно лёгкую кисею облако-ов…

Первоклашка запрыгнул прямо на учительский стол и, усевшись там, начал скучающе болтать ногами. Юлька думала, что теперь-то уж Кикимора одёрнет нахального сорванца, но не тут-то было.

– …лёгкую кисею облаков, – повторила учительница и, прекратив диктовать, строго обратилась к Юльке:

– Савельева, что сидим? Почему не пишем?

– Я пишу. Просто…

Кикимора не дала ей договорить.

– Не считай ворон, займись делом. Так, продолжаем. Отдёрнуло оно лёгкую кисею облаков и взгляну-уло на зе-емлю…

Тем временем мальчишке, видимо, надоело ничегонеделание. Вконец обнаглев, он начал расхаживать туда-сюда по столу прямо по разложенным книгам.

– Да вы посмотрите, что он вытворяет! – не выдержала Юлька.

В классе воцарилась тишина.

– Савельева, кто – он? – вновь прервавшись, раздражённо осведомилась Кикимора.

– Этот мальчик. – Юля указала на мальчишку.

Но Кикимора вместо того, чтобы схватить озорника за шиворот, гневно уставилась на Юльку.

– Савельева, опять твои штучки? Хочешь урок сорвать?

– Я? – изумилась Юлька. – Это не я, это он урок срывает. Разве вы не видите? Он же по столу бегает!

Юлины путанные объяснения заглушил взрыв дикого хохота.

– У Мартышки глюки! – перекрикивая шум, проорал Влад Чистяков.

– Безобразие! Савельева, немедленно дневник мне на стол! – Кира Кирилловна от негодования даже не покраснела, а как-то позеленела.

А нахальный первоклашка с любопытством взглянул на Юльку и, спрыгнув со стола, преспокойно вышел из класса.

После звонка, уже в коридоре, Юльку окружили одноклассники.

– Мартышка, а у тебя чё, глюки бывают? Так ты очки понюхай! А лучше полижи! – принялась подначивать Ритка Семёнова. – Может, тогда перестанешь видеть зелёных человечков.

– Почему зелёных? – простодушно удивилась Юля. – Он был обычный.

– Да, кажется, это серьёзно. Тебе пора лечиться, – с притворным сочувствием вздохнула Полина Уварова.

– Вот именно! Надо лечиться, – закивала Жанна Крапчук.

Неужели это такой розыгрыш? Тогда, получается, и Кира Кирилловна с ними в сговоре?

– Мартышка, признайся: у тебя крыша поехала или ты каких-то таблеток наглоталась? – влез Влад Чистяков.

Юлька стиснула зубы.

– Да отстаньте вы!

– Правда, пойдёмте уже. – Настя Иванова потянула Риту за рукав.

Рита отмахнулась.

– Иванова, отвали. Мы тут важный вопрос выясняем.

И тут впереди мелькнула знакомая фигурка первоклашки. Не раздумывая, Юлька бегом устремилась к нему.

– Стой! Куда? – возмутилась Полина. – Мы не договорили!

Сзади послышался топот: кто-то кинулся за Юлькой в погоню.

Мальчишка тем временем, обернувшись, недоумённо вытаращился на несущуюся к нему Юльку, оглянулся по сторонам – и пустился наутёк.

В этот момент распахнулась дверь женского туалета, и Юлька едва не налетела на возникшую прямо перед ней Машку Вишину. К счастью, реакция у спортсменки оказалась выше всех похвал: Машка успела увернуться, и Юля пронеслась мимо.

Юлькиному преследователю повезло меньше. Сзади послышалось ойканье и Ритин возмущённый вопль:

– Вишина, блин, куда прёшь?

– Семёнова, отцепись, а то сейчас как врежу! – внушительно пообещала Машка.

Это была её любимая поговорка на все случаи жизни. И хотя, насколько Юле было известно, за все четыре школьных года Машка ни разу своих угроз не исполнила, её почему-то всё равно побаивались. Наверное, так действовала её репутация то ли самбистки, то ли дзюдоистки.

Юлька уже не прислушивалась к тому, что происходит за спиной: она изо всех сил пыталась догнать проворного первоклашку. Выскочила вслед за ним на лестницу и помчалась вниз по ступенькам.

Превосходство удирающего мальчишки было очевидным: неспортивной Юле никак за ним не угнаться. К тому же непонятно, что она будет делать, даже если его догонит. Не драться же с ним!

Но чувство обиды, с одной стороны, придавало ей сил, а с другой – напрочь заглушало голос разума, и Юлька продолжала бессмысленную погоню.

На первом этаже в коридоре стояло оставленное уборщицей ведро. Рядом с ним притулилась у стены швабра. Мальчишка, разогнавшись, собрался перескочить через препятствие, но подпрыгнул недостаточно высоко. Ведро опрокинулось, заливая всё вокруг потоком воды, а споткнувшийся первоклашка грохнулся на пол.

Ага! Попался! Юлька ринулась к нему. Но не тут-то было: мальчишка ловко вскочил на ноги и снова бросился бежать.

Юле повезло меньше. Подошвы заскользили по мокрой плитке. Потеряв равновесие, она неуклюже взмахнула руками и шмякнулась в лужу. Новые очки соскочили с носа, а по плечу мстительно стукнула потревоженная швабра.

Сощурившись, Юля огляделась в поисках мальчишки, но его уже и след простыл. Коридор был пуст. Юлька нашарила очки (слава богу, уцелели! представить страшно, что сказала бы мама, если бы Юлька ухитрилась разбить их в первый же день) и водрузила на нос. Подняла взгляд… и вздрогнула. Над ней участливо склонился невесть откуда возникший первоклашка.

– Опять ты! Откуда ты только свалился на мою голову? – от испуга и смущения выпалила Юлька, как будто это не она минуту назад гонялась за ним по всей школе.

Мальчик повёл себя странно: оглянулся по сторонам и, возбуждённо подпрыгнув, затараторил:

– Ты меня видишь? Да? Да? Да?

Юлька насупилась. Ей уже осточертели подобные шуточки!

– Я, конечно, близорукая, но не слепая, – обиженно буркнула она.

– Тогда пошли в подсобку, – неожиданно миролюбивым тоном предложил мальчишка. – Там есть тряпки, можно вытереться, а то ты вся мокрая.

Юлька оглянулась на подсобку. Из замочной скважины торчал ключ. Наверное, уборщица куда-то отошла и забыла запереть дверь.

Идея была неплохой. Юля поднялась из лужи и, шагнув вслед за мальчишкой в дверной проём, оказалась в тесном помещении, заставленном шкафами и заваленном всякой всячиной. Из зарешеченного окна пробивался свет.

– Проходи-проходи. Будь как дома, – радушно суетился мальчишка, изображая из себя гостеприимного хозяина. – Бери тряпку, какую хочешь, – можно вот эту, синюю, или нет, лучше вон ту, красненькую, она красивее.

С этими словами он дёрнул за край лежавшей на полке под чистящими средствами тряпки. Несколько пузырьков и баночек с грохотом свалились на пол, а мальчишка, сияя, протянул Юле «добычу».

– Ты кто такой вообще? – угрюмо поинтересовалась Юлька, пытаясь промокнуть юбку.

– Ярослав. Барабашка, – представился мальчик и, подумав, милостиво добавил: – Но можно просто Яська.

– А я Юля. Странная фамилия – Барабашка…

– Какая ещё фамилия?! – возмутился Яська. – Вот ты – Юля-человек. Это разве фамилия? Ага! Вот и барабашка – не фамилия!

Какой всё-таки странный мальчик! Юлька вздохнула и, сняв очки, принялась тщательно протирать заляпанные после падения в лужу стёкла.

Яська умолк. Через пару секунд тишины Юля подняла глаза. Барабашки нигде не было. Куда же он делся? Растерянно оглянувшись, Юлька надела очки… и чуть не упала. Яська стоял прямо перед ней.

– Ты вообще меня не слушаешь! – с упрёком произнёс он.

Поражённая Юлька, желая проверить свою догадку, медленно стащила с себя очки. В тот же миг барабашка исчез. Шкафы и окно остались на месте, тряпки и вёдра расплылись, швабры начали двоиться и троиться, а Яська как будто испарился. Юля осторожно вернула очки на нос – и барабашка снова возник на том же месте.

– Ничего себе! А очки-то с дополненной реальностью! – пробормотала Юлька, пытаясь оправиться от изумления. – Слушай, а ты – настоящий? Или голограмма какая-нибудь? Компьютерная программа «Воображаемый друг»?

– Сама ты голо-драма! – надулся Яська. – А я – чистокровный барабашка. Или, по-научному, полтергейст. Я здесь учусь, в первом классе.

– А почему я тебя никогда раньше не видела?

– Люди нас вообще не видят невооружённым глазом и не слышат невооружённым ухом, – гордо объяснил барабашка. – Мама говорит, что так устроен ваш зрительный и слуховой арарат.

– Аппарат, – машинально поправила Юлька. – Арарат – это такая гора…

– Между прочим, у вас в школе – сплошные задавалы, – не слушая её, возмущённо размахивал руками Яська. – Никто не хочет вооружить глаз, хотя бы один. Меня вообще не замечают! Ты не представляешь, как это обидно, когда все на тебя – ноль внимания… Вот ты кем хочешь стать, когда вырастешь?

– Не знаю пока, – пожала плечами Юлька, сбитая с толку неожиданным вопросом. – Может, ветеринаром…

– А я – знаменитым! – с мечтательным видом сообщил ей барабашка. – Чтобы про меня все-все узнали! Вся школа! Вся страна! Весь мир! Я даже азбуку Морзе специально выучу, чтобы с людьми перестукиваться, когда ко мне телевизионщики приедут. Вот так, – продемонстрировал он, постучав по двери.

Дверь тотчас приоткрылась, и в образовавшийся проём просунулись сразу три головы: Полины, Жанны и Риты. Можно было подумать, что это – не три разных человека, а один Змей Горыныч. Точнее, Змея Горыновна.

– Мартышка, что ты тут делаешь? – полюбопытствовала голова Полины.

– Какого фига ты от нас сбежала? – присоединилась голова Риты.

– Не понял, – встрял Яська. – Так ты человек или мартышка?

Вспыхнув от негодования, – этот ещё лезет со своим остроумием! – Юля попыталась взглядом метнуть молнию, как это умеет мама, и процедила:

– А ты вообще помолчи!

– Ого! Она что, сама с собой разговаривает? – удивилась Полина.

– Свихнулась, – подала голос третья голова. Жанна покрутила пальцем у виска.

– Да уйдите вы! – огрызнулась Юлька.

К её изумлению, Полина вдруг покладисто улыбнулась.

– Хорошо, как скажешь. Пойдёмте, девочки.

Головы Жанны и Риты вслед за Полининой исчезли из дверного проёма. Дверь захлопнулась. За ней послышались заговорщический шёпот и хихиканье, а затем – зловещий скрежет ключа в замочной скважине. После этого всё стихло.

– Нас что – заперли?! – Яська подскочил к двери и заколотил по ней кулаками. – Эй вы! Откройте немедленно!

Юлька, они меня не слышат, скажи им, пусть откроют! Скажи-скажи-скажи!

– Яся, перестань, – Юлька оттащила барабашку в сторону и приложила ухо к замочной скважине. Из коридора доносился сдавленный смех. – Они не откроют. Нас для того и заперли, чтобы мы стучали. Надо ждать, пока они уйдут.

– Ещё чего – ждать! Мы так можем всю жизнь прождать и умереть от голода!

– Успокойся. Не всю жизнь, – рассудительно возразила Юля, – разве что до вечера. Потом наши мамы вернутся с работы, увидят, что нас нет, забеспокоятся и начнут искать.

– Моя мама не будет беспокоиться! – Яська заметался по подсобке, как хомячок по клетке. – Она и не узнает, что я тут сижу… голодный… Я же в школе живу.

– Как это – в школе?

Бедный Яська! Сама Юля ни за что бы не согласилась жить в школе. Однажды Юлька призналась дома, что терпеть не может школу, и мама целых полчаса ей растолковывала, почему учиться необходимо. Как будто дело в учёбе! Можно подумать, без этих придурков-одноклассников она учиться не сможет!

– Ну, вот так. Живу в школе, а к маме езжу на каникулы. Для меня это как школа-пантеон, понимаешь?

– Пансион, Яся. Пантеон – это, кажется, древнегреческий храм, – блеснула познаниями Юлька.

– Пантеон-пансион – какая разница? Всё равно надо как-то отсюда выбираться! – барабашка снова заметался по подсобке. – Придумал! Давай через окошко!

Юлька с сомнением взглянула на зарешеченное окно.

– Не получится. Я не протиснусь.

– А я протиснусь! – Яся от нетерпения заплясал на месте. – Открывай створки, а я буду спускаться. Открывай-открывай.

Юля оценивающе посмотрела на него. Маленький, худенький Яся, пожалуй, и вправду мог бы пролезть между прутьями. К тому же тут совсем невысоко, первый этаж.

Решившись, Юлька распахнула окно, помогла Яське вскарабкаться на подоконник и крепко сжала его руки. Барабашка просунул между прутьями сначала одну ногу, потом вторую. После этого осторожно лёг на подоконник животом и заёрзал, пытаясь, как гусеница, сползти ниже. С трудом ему удалось наполовину свеситься из окна, но дальше дело не пошло: стало ясно, что его плечи не протиснутся в узкое отверстие.

– Не получается, – поелозив ещё немного, огорчённо признал он. – Вытаскивай меня!

Юля изо все сил потянула его за руки… но барабашка оказался слишком тяжёлым. Ей никак не удавалась втащить его обратно.

– Ну чего ты? – занервничал Яська. – Скорее-скорее-скорее!

В этот момент за дверью раздались шаги.

– Хулиганки! – вознегодовал женский голос. – Всю воду разлили!

Послышался удаляющийся топот: вероятно, Юлины одноклассницы удирали от обладательницы сердитого голоса. Не отпуская барабашку, Юля, вытянув шею, оглянулась. Дверь открылась, и появившаяся в подсобке пожилая уборщица изумлённо уставилась на неё.