Читать книгу: «Не дружи со мной», страница 3

Глава четвертая

– Поля! Полин! – услышала я сквозь шум в голове ласковой голос Паши. – Вы совсем сдурели? Ты не видишь, куда бьешь?

– Да я что, – пробасил кто-то растерянно, – под горячую руку попала.

– Под горячую руку?! – продолжал возмущаться Паша. – Ты слепой, что ли?

– Ну еще вы тут подеритесь. Я ей сразу сказала, не скакать по всему рингу, как обезьяна. Рядом спарринг был… – это Шацкая пропищала.

– Когда она в себя придет? Нашатырь тащите!

Я почувствовала, как моей ладони коснулись чьи-то горячие пальцы. Прикосновение было таким нежным и родным. Это Паша! Паша, предназначенный мне самой судьбой… В груди радостно дрогнуло. Сразу перехотелось оповещать остальных, что я пришла в себя. Да я вроде даже и не отключалась. Вот только не заметила, как вокруг меня столпились все, кто был в зале. Паша тронул мое запястье, а я готова была зажмуриться еще сильнее, пусть держит мою руку и никогда не отпускает.

– Давайте я крохотуле моей искусственное дыхание сделаю, – раздался надо мной голос Германа, – рот в рот.

Что ж, эти слова подействовали на меня круче любого нашатыря. Я тут же широко распахнула глаза:

– Не надо мне никакого рта!

Тем более Буравьиного…

– О, очухалась! – обрадовался Буравчик.

– Как ты? Тошнит? – спросил меня с беспокойством в голосе Паша.

Определенно хотелось ответить: «Теперь лучше».

– Голова гудит, – хрипло сказала я. Поморщившись, осторожно дотронулась до макушки, на которой созрела огромная шишка.

– Тут есть медкабинет, – подошел ко мне тренер, – на втором этаже.

Было немного неудобно, что вокруг собралось столько людей.

– Спасибо, не надо, – пролепетала я, но Пашка уже подхватил меня на руки. Ох… Ничего другого не оставалось, как теснее прижаться к другу.

Когда мы вышли из кабинета врача, который меня осмотрел и сообщил, что с головой все в порядке (Неожиданно!), Долгих с сожалением в голосе произнес:

– Прости, Полин, не надо было звать тебя на эту тренировку.

– Что уж там, – проговорила я слабым голосом, хотя чувствовала себя просто замечательно. Может, Пашка еще раз на руки возьмет? И утащит сразу в загс. – Не успела Ульяне разрекламировать тебя. Видишь, как получилось.

– Вижу, – печально отозвался Паша.

Может, он и забьет на эту не самую удачную идею – сойтись с Шацкой? Они такие разные.

Я, зачем-то еще и прихрамывая в придачу, направилась к женской раздевалке. Долго приводила себя в порядок, потому как видок после первой тренировки по боксу был еще тот. Еле смыла макияж, расчесала волосы, переоделась в платье… Черт! Еще и шпильки. Ноги после непривычной нагрузки гудели. Выползла в коридор в страхе снова столкнуться с Буравиным. Но снаружи меня ждал еще более неприятный сюрприз.

Паша стоял напротив Ули рядом со стойкой, где продавались банки со спортивным питанием, свежевыжатые соки и кофе. Еще там было несколько аппетитных плюшек. Наверное, этот товар в подобном заведении пользовался наименьшим успехом, но я с горя готова была слопать все, что видела на витрине.

Ульяна кокетливо над чем-то хихикала, то и дело дотрагиваясь до Пашкиного плеча. Я непроизвольно сжала кулаки. Закрепить полученный сегодня теоретический материал? Мой непревзойденный стиль медведя… О чем-то договорившись, Шацкая отвернулась к витрине с плюшками, а Паша направился ко мне.

– Как ты?

– Если честно, опять поплохело, – призналась я.

– Черт, у меня тачка в ремонте. Так бы тебя подвез. Вызову такси, – сказал Долгих. – Буравчик домой уже ушел, извини, не успел его задержать.

– Ох, какая жалость! – скривилась я. Уполз мой пупсик.

Пашка молчал, видимо, не горя желаниям посвящать меня в свои амурные дела. Я осмелилась спросить первой:

– Ты разговаривал с Улей?

– Да, договорился с ней о встрече.

– Вот как! – На моем лице отразилось разочарование.

– Ты чего? – удивился Пашка.

– А как же мы с Буравчиком? – обиженно произнесла я. – Мое женское счастье от тебя зависит.

– После сегодняшнего я решил, что между вами вряд ли что-то получится, – сказал Пашка, – ты так на него реагировала…

– Я уже передумала, – быстро сказала я, – такая мужская решительность подкупает.

Друг внимательно смотрел на Улю, по-прежнему стоящую у стойки с выпечкой. Я же непроизвольно сделала шажок навстречу Долгих и засмотрелась на его красивый родной профиль. Прямой нос, чуть приоткрытые пухлые губы, изогнутые черные ресницы, глаза цвета спелого крыжовника… А не перетопчется ли Шацкая? Позарилась на чужое! Следующее предложение вылетело как-то само собой:

– Как насчет двойного свидания?

– Я, Уля, ты и Буравин? – удивился Пашка.

– Ну!

– Что ж… – Паша замялся.

– Шацкая и Буравчик – наша судьба! – горячо воскликнула я, повторив слова друга. – Ты забыл?

– Господи, Полимер, ты зачем так об этом вопишь? – Пашка воровато оглянулся на Ульяну. – Ладно, будет тебе двойное свидание.

Ха! Ура! Глаз с них не спущу.

– А ты мне поможешь с цветами и письмом? Вы ведь с Гошей хорошие друзья…

– Самые лучшие, – снова громко известила я, радуясь, что Долгих согласился на двойное свидание. – Да он мне роднее мамы!

– Надо же, – с сомнением проговорил Пашка. – Ты, кажется, здорово головой приложилась. О’кей, жди тут, такси вызову.

Долгих отошел в сторону, а я от нечего делать прислушалась к разговору между Шацкой и сотрудником спорткомплекса.

– Не могу без кофе, – жаловалась Ульяна. – Это какой-то наркотик.

Парень за стойкой протянул ей картонный стаканчик.

– Держи, наркоманка, – со смехом проговорил он, – только из-за тебя соевое молоко держим.

Ну конечно! Веганский кофе для Шацкой. Когда Пашка потянул меня за руку на улицу, я с самым невозмутимым видом проговорила:

– Кстати, классно было бы устроить свидание в новой бургерной.

– Да? – повернулся ко мне Паша. – Не самое романтичное место.

– Ой, ты что! – воскликнула я. – Мы тут с Ульяной разговорились, пока на меня не обрушился чужой кулак. Так выяснилось, что Уля, как и ты, просто обожает бургеры. Видишь, сколько между вами общего.

– Серьезно?

– С чего мне врать? – возмутилась я, догоняя на шпильках Пашу. – Пожирнее, говорит, люблю, чтоб котлетка попрожаристей. Ммм! И соус барбекю. Думаешь, почему она потом сразу в двух секциях пыхтит?

– Единственный, кто тут сейчас пыхтит, так это ты, – хмыкнул Пашка, глядя, как я на каблуках пытаюсь за ним поспеть. – Ладно, ныряй в тачку.

Долгих распахнул дверь такси и взмахнул рукой, приглашая меня сесть на заднее сиденье.

– А ты куда? – ревниво осведомилась я. Неужели вернется к этой голубоглазой?

– Я живу в этом районе, Поля, – усмехнулся Пашка, – отсюда недалеко и пешочком.

– Ну смотри.

Я уселась в такси, не сводя взгляда с друга. Пашка резко наклонился ко мне и внимательно осмотрел лицо. Я почувствовала его теплое дыхание на своей щеке и смущенно опустила глаза.

– Полин, точно все в порядке? – заботливо спросил Паша. – Может, с тобой поехать?

А потом пилить обратно из одного района в другой? Как бы мне ни хотелось, чтобы Долгих проводил меня до дома, я улыбнулась и покачала головой:

– Я в порядке, честно.

Не удержалась и на прощание запустила пальцы в волосы друга. Долгих удивленно взглянул на меня и улыбнулся. Затем, к моему сожалению, отстранился и захлопнул дверь. Паша продолжал стоять на месте, задумчиво поглядывая на машину. Когда такси тронулось, я припала к окну, чтобы помахать ему на прощание. Долгих с той же озадаченной улыбкой помахал мне в ответ.

Нет, Шацкая определенно перетопчется. А мы с Пашей скоро будем вместе.

* * *

Врага нужно знать в лицо. Именно поэтому я весь вечер изучала страницу Ульяны. Зашла в ее профиль скрепя сердце. Сколько раз избегала ее в рекомендуемых друзьях, чтобы не портить себе настроение.

И здесь она, конечно, выпендрилась. В информации о себе: «Я из той старой школы, когда эсэмэски пишут с соблюдением правил пунктуации и орфографии». За грамотность, значит, девочка ратует. Ну-ну.

Фотографии со сцены, с соревнований, с концертов… И куча восторженных комментариев. Даже моя маман отметилась под снимком Шацкой в аквамариновом платье с букетом кустовых роз в руках: «Ульяночка, ну какая красавица!» И ей в ответ: «Ой, Лидия Аркадьевна, спасибо!»

А Лидия Аркадьевна и мне таких комментариев не пишет. Только редкие личные сообщения: «Отец деньги перевел, заплати за комнату, за апрель», «Опять на пересдачу собралась? Так и думала», «Меньше в интернете надо сидеть», «У бабушки день рождения, не забудь поздравить!». Вот и все.

В тот же вечер позвонил Долгих.

– Как твой котелок? – спросил он.

– Спасибо за беспокойство, пока варит, – ответила я сквозь шум воды.

– Что ты там делаешь?

– В таз воду набираю, – ответила я, – Изабеллу буду купать.

– А-а-а, – протянул Пашка. На фоне играла музыка, слышался смех. Что ж, каждый сам вправе выбирать свой досуг. Я в выходной купаю черепаху.

– Если я завтра с утра притащу цветы и записку для Ульяны, твой Гошка передаст все в лучшем виде? Ты с ним говорила вообще?

– Говорила, – хмыкнула я. Конечно, не на тему Ушацкой. Мы снова поспорили из-за пропавшего днем черничного йогурта, который я купила после своей фееричной тренировки по боксу.

– Кайф! Тогда утром ждите. Что там малой любит? Шоколадки, чипсы?

– Чужие йогурты, – подсказала я.

– В общем, сочтемся, – заключил Пашка.

Искупав черепаху и насухо вытерев ее махровым полотенцем, я отправилась на кухню, где Гошка ужинал, одновременно просматривая видеоролики на YouTube.

– За едой вредно планшет смотреть, – строго сказала я.

– Ммм, – равнодушно промычал Гошка.

– Лучше бы книжку почитал, – снова проворчала я. Господи, откуда в моей голове столько маминых фраз?

– Читать за едой тоже не очень полезно, – тут же нашелся Гоша.

– И то верно, – вздохнула я, присаживаясь рядом.

– Что тебе надо? – спросил Гоша, не отрываясь от просмотра.

– Как ты узнал?

– Просто так ты со мной бы не сидела, – усмехнулся Гошка.

Я, подперев щеку рукой, разглядывала мальчишку. С виду он и правда настоящий ангелок. Круглолицый, со светлыми волосами и самыми искренними синими глазами. А еще так любим родителями… Конечно, Елена Петровна не одобрила бы такой ужин с планшетом. Но мои соседи снова при первой возможности укатили на дачу, а я ему не указ. Правда, свои наставления Елена Петровна сделала бы в ласковой, доброй форме… И тогда бы Гошка обязательно ее послушался, потому что он не любит огорчать родителей. Огорчает он обычно только меня.

Иногда я даже немного завидую мальчишке. Чаще всего это происходит, когда я случайно попадаю на их дружные семейные завтраки. Смирновы каждую неделю выбираются втроем за город, водят Гошку в театры, музеи… И никогда не ругают за плохие оценки. Моя же мама часто бывает ко мне необоснованно строга.

– Гош, а каково это – когда любят не за что-то, а просто так? – вдруг спросила я.

– Еще скажи «вопреки чему-то», – отозвался мальчишка. И по-взрослому так вздохнул.

– Нет, я серьезно!

– Это, Поля, очень хорошо.

– Так и думала, – кивнула я.

– Что ты от меня-то хочешь? – спросил Гошка.

– А, да ерунда. Пашка Долгих решил одну девчонку покорить, и ему нужна твоя помощь. Цветы, записочки… Не за бесплатно, конечно. Поможешь?

– Я думал, ты Пашку любишь!

Почувствовала, как покраснела.

– Мало ли что ты там себе надумал, – пробормотала я. Немного помолчала, а затем спросила: – И когда ты заметил, что я… хм…

– Да тебе уже давно капец, – вынес вердикт Гошка.

Точно, мне капец!.

– При Пашке ты еще как-то держишься. А когда его рядом нет, но ты что-то о нем рассказываешь, физиономия у тебя такая блаженная.

Ну и ну! Я только растерянно ресницами захлопала.

– А хочешь, мы этой девчонке цветы подменим? – предложил мальчик. – На какой-нибудь вонючий веник.

– Уж лучше записку подменить, – сказала я. Глаза мои загорелись. В голове уже созрел план. – И ты будешь на моей стороне?

Вообще-то у мальчишки хорошо котелок варит по части всяких гадостей. Сколько он мне за три года подлянок устроил.

– Конечно, это в моих же интересах, – важно проговорил Гоша, поднимаясь из-за стола, и тут же направился к раковине, чтобы помыть за собой посуду.

– Это еще почему? – удивилась я.

– Жду, когда у тебя появится парень и ты перестанешь быть такой психованной, – укоризненно покачал светловолосой кудрявой головой Гошка.

– Ну знаешь ли! – возмутилась я. – Самый умный? Будто что-то понимаешь в делах взрослых.

Гошка, звякая вилкой и тарелкой, обернулся:

– Естественно! Мне ведь уже не пять лет, а двенадцать.

– О-о-о, – протянула я. – К твоему солидному возрасту я отношусь с почтением, сэнсэй!

Гошка рассмеялся и снова принялся намывать тарелку.

– Слушай, а подменить записку – это слишком подло? – спросила я.

Мальчишка выключил воду и, вытерев руки о джинсовые шорты, повернулся ко мне:

– Как-то раз я сообщил девчонке, которая мне нравится, что ее сосед по парте козявки жует на переменах, потому что она ему тоже симпатична.

– Ой, это подло, – покачала я головой. Хотя жаль, что в двадцать лет финт с козявками вряд ли прокатит.

– Знаю, но как по-другому? All’s fair in love and war, Поля.

– Что? – не сразу поняла я.

– В любви, как на войне, все средства хороши, – снова вздохнул Гошка.

* * *

И все-таки мы подменили записку. В первоисточник, который оставил Пашка, я не заглядывала. Но очень уж хотелось, скрывать не буду. Что за признание он там написал Шацкой, интересно? Я, зажмурившись, вытащила из конверта послание друга.

– Что там? – заинтересовался Гошка.

– Нет уж, чужие письма мы читать не будем. Это некрасиво!

– Менять их тоже дельце так себе, – захохотал Гоша.

– Цыц!

С утра я составила новую записку для Ушацкой. Начиналась она со слов: «Дорагая Уля!..»

Я допустила еще парочку орфографических ошибок и абсолютно проигнорировала запятые – любовное послание было готово. Пашка с русским языком, конечно, не особо дружен, но ведь не настолько… Хотя, казалось бы, кто обратит внимание на правописание и сделает из этого трагедию? Но вот Ульяна точно ошибки не пропустит. Это письмо должно охладить ее интерес к Пашке. Уже представляю Улю в очках, сползших на кончик носа, делающую пометки красной пастой на полях. «У Шацких Ульяна обладает врожденной грамотностью!» – раздался в моей голове язвительный голос мамы. Да и вчерашний ее выпендрежный статус в социальной сети чего стоит.

– А цветочки красивые, – покачал головой Гошка, – что бы ты там ни написала, цветочки могут все перекрыть.

– Не перекроют, – пообещала я, – топай!

Вручив Гошке букет ирисов, я довольно потерла руки. Зачем умнице, красавице и перфекционистке Ульяне Шацкой такой оболтус, как мой Пашка? Тем более, как я поняла по пренебрежительному тону в зале, таких смазливых и накачанных парней, как Буравин и Долгих, наша Белоснежка не особо-то и жалует. Ей интеллектуалов богемных подавай – музыкантов, художников, поэтов…

Гошка бережно взял в руки букет и отправился в прихожую. По такому случаю он принарядился в светлую рубашку и темные брючные шорты, напоминая мальчика-зайчика из «Ну, погоди!». Гляди-ка, как чипсы и шоколадки от Долгих получить хочет.

– Стой! Я с тобой, – вдруг быстро проговорила я, сбрасывая с ног домашние тапочки. Вообще-то мне еще нужно было в университет к четырем, но букет и подмененная записка не давали покоя.

– Это с чего вдруг? – почему-то рассердился Гошка. – Сам дойду, не маленький.

– Да-да, – поморщилась я, – тебе ведь уже не пять лет, а целых сто двенадцать! Но мне нужно хоть одним глазком взглянуть, как она отреагирует на этот букет, понимаешь? Нравится ей Пашка или нет?

– Ты больная! – покачал головой сосед.

– Пусть, – кивнула я.

– Прямо так пойдешь? – придирчиво осмотрел меня Гошка. Сам-то он был одет с иголочки, а вот я в растянутой футболке и домашних клетчатых шортах. Со стороны мы, конечно, казались очень странной парочкой.

– Вот еще ради нее наряжаться, тем более здесь недалеко.

Уля жила в красивом новом одноподъездном доме-свечке. Насколько мне было известно от мамы, квартиру в городе купил Ульяне отец. Но жила Шацкая не одна, а с какой-то строгой теткой, которую подселили специально, чтобы та присматривала за Ульяной. Вот облом, да? Пуританское воспитание. Не удивлюсь, если от этой тетеньки Уле еще и за букет ирисов достанется.

Адрес Пашка пробил через свои достоверные источники. Пятьдесят девятая квартира, десятый этаж. Мы с Гошей молча поднялись на лифте и вышли на просторную площадку, где было шесть квартир. Вокруг царила тишина.

– Вот пятьдесят девятая, – шепотом проговорил Гошка, кивнув на черную массивную дверь.

– Ага, – зашипела я в ответ. – Сейчас поднимусь на пролет выше…

Я уже хотела взбежать по лестнице, но вдруг из-за двери квартиры Ульяны отчетливо послышался мужской бас. Мы с Гошей переглянулись.

– Отец? – одними губами спросил Гошка.

Я помотала головой:

– Она с теткой живет.

Вообще-то у Ульяны еще был старший брат, но, по рассказам моей мамы, он жил в Канаде и приезжал на родину крайне редко. Да если бы и приехал, то в наш курортный городок, к родителям, а не сюда.

– Пашка? – выдвинул новую версию сосед.

От этого предположения я готова была распластаться без чувств на полу. Да, Пашка шустрый, с него станется. Но Шацкая так быстро не пустила бы Долгих за порог своего дома.

– Может, ремонтник какой? – предположила я.

Снова звонкий смех Шацкой.

– Хм! Чего гадать? Короче, звони! – рассердилась я, направляясь к лестнице.

Гошка какое-то время нерешительно потоптался возле двери, а затем нажал на кнопку звонка. Я навострила уши. Уля долго не открывала, хотя, судя по доносившимся голосам, находилась от двери не очень-то и далеко, скорее всего, в прихожей. Наконец замки брякнули, и я услышала приветливый голос Шацкой:

– Здравствуйте, вы ко мне?

– Здравствуйте! – с почтение в голосе произнес Гошка. – К вам, Ульяна! У меня есть послание от вашего поклонника, который по совместительству является моим хорошим товарищем.

О-о-о, ну куда деваться! Гошка произнес это так важно, почему-то еще и картавя. Наверняка одну руку за спину спрятал, бабочку на шее поправил… Шацкая, конечно же, умилилась и растрогалась. Знала бы она, как он вещи мои за унитаз прятал и к бедной Изабелле жестяную банку на ниточке привязывал. Тогда Поля-младшая гремела по квартире, как машина с молодоженами.

Попутно Гошка отвесил Шацкой трогательный детский комплимент. Уля что-то негромко прощебетала в ответ, раздался шорох упаковочной бумаги, вздох умиления… Затем дверь хлопнула, и замки вновь кротко брякнули. Гошка взглянул на меня. Я сверху замаячила рукой, указывая на лифт. А если Уля в глазок наблюдает?

– Жди внизу, – одними губами проговорила я.

Гошка кивнул и нажал на кнопку вызова лифта. Когда он уехал вниз, я некоторое время раздумывала, с какого этажа спуститься мне. Подняться еще на пролет выше? Любопытство победило, и я на цыпочках пробралась к квартире Шацкой, прислонила ухо к двери и прислушалась. Некоторое время там было тихо, а затем снова послышались приглушенные голоса. И один из них точно мужской. Черт возьми! Кто там? Точно не Пашка. Иначе зачем этот цирк с букетом? Все-таки кто-то из родственников? Или у Ульяны есть парень? Тогда почему она приняла приглашение Долгих? Непонятно…

Замки соседней квартиры лязгнули, и я отпрянула от двери. Показалась седовласая голова в бигуди.

– Здравствуйте! – строго сказала голова.

– Здравствуйте, – тихо отозвалась я.

– Вы здесь живете? – поинтересовалась голова.

– Угу, – зачем-то соврала я. – Здесь. Вот… мусор ходила выкидывать.

Благо наряд у меня для этого самый подходящий – домашние шорты и футболка.

– Из какой вы квартиры? – не отставала говорящая голова. Что она привязалась ко мне вообще? Я похожа на бандита?

– Вы верите в бога? – спросила я.

– Ой! Сектанты! – в ужасе пискнула голова. И тут же скрылась в своей квартире. Дверные замки снова противно лязгнули. А я припустила к лифту.

На улице мы с Гошей, не сговариваясь, почесали по двору. Меня не покидало ощущение, что из окна за нами кто-то наблюдает. Ульяна, ее таинственный гость или мнительные бигуди?

– Видел в коридоре мужскую обувь? – спросила я на ходу.

– Не-а, какое там! Она дверь чуть приоткрыла. И, кстати, была явно напряжена.

– Да? Интересненько! – хмыкнула я. Зачем скрывать какого-нибудь ремонтника? Наверняка Шацкая решила, что это тетушка пожаловала, вот и спрятала ухажера. Ну все! Зря Пашка на ирисы раскошелился. Не светит ему ничего с красавицей Ульянушкой. Зуб даю, накрылось медным тазом наше двойное свидание. Я счастливо заулыбалась.

– Ты чего щеришься? – покосился на меня Гошка.

Я вместо ответа потрепала его по белобрысой макушке и негромко запела:

– У меня появился друго-о-ой, у меня-я-я появи-и-ился друго-о-ой! А-ча-ча!

– Не позорь меня, – испугался Гошка, – на нас люди смотрят.

Ох уж этот трудный возраст.

– У меня появи-и-ился друго-о-ой! – еще громче и фальшивее затянула я. – У меня-я-я появи-ился друго-о-ой!

– Достала! – злился Гошка. – Там есть другие слова?

– Наверное, есть! – засмеялась я. – Только их не помню.

– У Пашки твоего губа не дура, – в отместку за свой позор сказал мне Гоша, – Ульяна очень красивая.

– Много ты понимаешь, – фыркнула я, – маленький еще на таких девиц заглядываться. И вообще, она не его девушка пока.

Гошка молчал и важно вышагивал рядом со мной. Мы прошли мимо галдящей малышни, которая в каникулы торчала на улице с самого утра. Ребята вынесли из дома ведро, в котором развели шампунь и глицерин, и теперь при помощи конструкции из двух длинных палок и веревки выдували огромные мыльные пузыри. Из припаркованной неподалеку машины доносилась веселая летняя мелодия, а навстречу нам с Гошей летели большущие радужные шары. Я рот распахнула от восторга. Какая красота! А Гошка даже не взглянул в сторону пузырей. Ах, ну да, он ведь уже большой мальчик.

– Как думаешь, если я скажу Пашке, что Ульяна козявками увлекается, он от нее отстанет? – спросила я.

– Ты такая дура, Поля, – доверительно сообщил мне двенадцатилетний Гошка. – Взрослей!

– Любовь, что тут поделаешь, – развела я руками. – Когда-нибудь и тебя так скрутит.

– Скрутит? – удивился Гоша.

– Ага, как от просроченной колбасы, – припугнула я.

– Неужели все так плохо? – огорчился сосед.

– Если безответная любовь, то да… Очень бодрит. Как внезапный сильный град. Холодно и твердыми льдинками больно бьет. А главное – к такому не подготовишься. Ты же не знаешь, где и когда град тебя застанет?

– А прогноз погоды?

Я только отмахнулась. Этот Гошка портил мне всю теорию.

– Зато когда непогода утихнет, – продолжила я, представив на мгновение, что случится, когда мы с Пашей будем вместе, – наступит такая благодать. Помнишь этот свежий воздух после дождя и града? А знаешь, как здорово целоваться? Правда, в первый раз непонятно, как и что произошло, но ты счастлив до чертиков.

– Мне не нравятся такие разговоры. – Гошка, смутившись, покраснел до кончиков ушей.

– Эх ты! Взрослый! – покачала я головой, оглядываясь на мыльные пузыри, которые остались позади.

Во дворе мы столкнулись с Долгих, который, похоже, направлялся в нашу квартиру.

– Привет, малой! – Пашка пожал Гоше руку, совсем как взрослому. – Ну как все прошло? Передал?

– Передал! – кивнул светловолосой головой Гошка. – Все прошло отлично.

– С меня презент, – пообещал Паша, а потом взглянул на меня: – Вы… вместе, что ли, ходили?

– Вот еще, – усмехнулась я, – делать мне нечего? Сами только встретились во дворе. Привет, Гош!

Гоша укоризненно покачал головой и молча направился к крыльцу.

– Ковалева, а ты откуда в таком виде? – заинтересовался Паша. – В домашнем.

Сказать про мусор? Или поинтересоваться, верит ли Долгих в бога? С ним ничего не прокатит.

– Просто гуляла, – ответила я. – Дышала свежим воздухом. Ты не забыл, что у нас в четыре консультация?

– Не забыл, – ответил Пашка, продолжая меня разглядывать. – Хотел у тебя перекантоваться, чаю попить. Потом бы в универ вместе мотанули.

– Пойдем! Только к чаю ничего нет. Откроем банку варенья из алычи. Мама еще в марте присылала.

Жалко все-таки Пашку. Бедненький, с утра цветы покупает, записки любовные строчит, а Шацкая в квартире с другим запирается тайком от тетки. Я, злорадно усмехнувшись, взбежала на крыльцо и потянула на себя тяжелую дверь. Домофон у нас никогда не работал.

– Помнишь про двойное свидание? – спросил Паша.

– А оно состоится? – удивилась я.

– Почему бы ему не состояться? – отозвался друг. – Я вот пять минут назад разговаривал с Улей по телефону…

Я даже запнулась о порог от неожиданности. Ай-ай! Не станет наша целомудренная Ульяна сразу с двумя парнями роман крутить. Значит, на Пашку она виды все-таки имеет. Ну что ж, будем дальше бороться за счастье.

А тот, кого Шацкая прятала в квартире, выходит, вовсе не ее новый парень. Но тогда кто?