Читать книгу: «Пять хвостов кицунэ», страница 5

Шрифт:

Глава шестнадцатая

Вчерашний птенец

Сегодня встал на крыло.

Первая песня.

Второй день фестиваля был посвящён ремёслам. На главной площади развернулся городок, где мастера и только осваивающие искусство показывали свои лучшие работы. Тут были гончары и ткачи, портные и сапожники, ювелиры и плотники, чеканщики и кузнецы, умевшие выковать цветок, не отличимый от настоящего, изготовители мебели и футонов, на которых снились только приятные сны, каллиграфы и печатники, художники и красильщики… Голова кружилась от обилия прекрасных вещей, в каждой из которых жила частица души мастера.

Просто гулять по Долине весны уже было радостно и вдохновляюще, а тут воздух настолько насытился творческой силой, что казалось – нет никаких преград для таланта. Главное – следовать своему пути. Создавать что-то, радующее других. Пусть пока совсем простое, как маленькие грубоватые вазы этой девочки, но своё. Сомнения пропадали.

Плотина, воздвигнутая на пути дара, подтачивалась.

Я, послушно запрещавшая себе писать и откладывающая свои желания до лучших времён, растворялась в сладком воздухе Долины. И в нём проявлялась другая я. Незнакомая. Неизученная бездна. Я с любопытством всматривалась в открывшиеся глубины, и мне впервые было не страшно.

Не знаю, сколько я простояла под старым деревом.

У столов толпились покупатели, солнце пряталось между ветвей, а звуки, только что бывшие где-то в стороне, вдруг нахлынули.

Оглушённая, я шла по улочкам, пока не обнаружила себя где-то на окраине в благословенной тишине сидящей у воды. Солнце клонилось к закату.

О, боги!

Я же выступаю завтра! Первый раз в жизни!

***

К утру мной уже владела паника. Поспать толком так и не получилось. Я несколько раз вскакивала: сначала казалось, что проспала, потом от кошмара. В конце концов, я встала и пошла на кухню заваривать чай. Руки тряслись, но простые действия – растопить печь, размешать напиток и налить в любимую кружку – успокоили меня.

Ну, что самое плохое со мной может произойти? Освистают, забросают грязью? Станут обсуждать за спиной? Мне не привыкать.

Да и Хранители будут смотреть – не позволят ничему такому случиться.

Тем более за всё время фестиваля зрители ни разу не травили выступающих, наоборот, старались поддержать новичков.

Боюсь, что стихи не понравятся? Но они написаны честно, искренне. Это то, как я вижу Долину, как чувствую – стыдиться мне нечего.

Первые солнечные лучи я встретила умиротворённая. Пора одеваться.

***

В последний день фестиваля на главной площади свои произведения представляли поэты и драматурги. Новички выступали первыми.

Чтение стихов перемежалось короткими сценками с актёрами и куклами.

Для нас поставили отдельную скамью слева от сцены, и всё было прекрасно видно.

Я шла девятой. Молодой паренёк передо мной представил ссору влюблённых. Одна половина лица у него была в женском гриме, другая – в суровом мужском, полкостюма – нежное кимоно, вторая часть – накидка и хакама. Он так мастерски изображал обоих, разворачиваясь туда и сюда, что зрители покатывались со смеху.

У меня на глазах аж слёзы от хохота выступили.

Провожали актёра овациями и долго не хотели отпускать.

Наконец, распорядитель махнул мне. Пора, поднимайся. Я выдохнула и пошла.

Множество глаз, устремлённых на меня. Я одна на сцене.

На мгновение потерялась среди лиц, но зацепилась за взгляд Юкио-сама. Тёплый. Наполняющий уверенностью. Хранитель кивнул мне, подбадривая.

– Я Вада Хикари. Эти стихи посвящаются вам. Жителям прекрасной Долины.

***

Сегодня должна была выступать Хикари. Юкио наблюдал за девушкой украдкой. Волнуется ли. Она держала на коленях свиток и время от времени сжимала его.

Наконец, Хикари встала и пошла на сцену. Хрупкая фигурка на огромном помосте.

Она обвела взглядом собравшихся и остановилась на нём. Юкио улыбнулся. У тебя всё получится, малышка. Давай!

– Этими строчками я хочу выразить переполняющее меня чувство признательности и любви.

Девушка поклонилась.

Долина весны.

Лепесток на ладони.

Драгоценный дар.

Пронзительный звук

Среди ярмарки шумной.

Бива готова.

Тук-тук день за днём.

Молоточки распелись,

Рисуя волну.

Счастье для носа

В лавке мастера Хиро.

Палочки в руках —

Аромат дальних земель.

Где ещё побываю?

Мазок за мазком рождался портрет Долины.

Юноша с маком

На мосту поцелуев.

Любимую ждёт.

Ёкан цветочный

на тарелочке тонкой.

Сладкий вкус детства.

Выбрать не может

ткань для юкаты жена.

Все так хороши!

Цветок в волосах

распустился, алея.

Щедрый подарок.

Голос Хикари окреп. А зрители гудели: «Да, так и есть. Хорошо подмечено! Как она, а!? А это о тебе, Киоши!..»

Множество коротких строчек и ярких картинок, из которых складывалась здешняя жизнь.

Темно. Глубокая ночь.

Фонари засыпают.

Гости уходят,

чтоб вернуться однажды

в Долину весны.

Хикари замолчала и поклонилась.

***

Я сжимала свиток и не отрывала глаз от пола. Дощатый, покрытый лаком.

Зрители молчали. Не понравилось?

И тут меня оглушило криками. «Молодец! Ещё! Хикари! Хикари!»

Я разогнулась.

Кацу-сама улыбался, как и его отец. И Юкио-сама тоже. Госпожа Аки смотрела оценивающе. Райден-сама пугающе, но, кажется, одобрительно.

Я ещё раз поклонилась. Меня переполняло счастье. Получилось! Потом я спустилась со сцены, подошла к господину Рио и почтительно протянула ему свиток.

– Примите с глубочайшим уважением.

– Эти стихи получат достойное место в нашей коллекции. Так Долину весны ещё никто не воспевал.

– И мне копию, Хикари.

– Конечно, Кацу-сама. Обязательно сделаю. Позвольте мне занять своё место.

– Иди.

Под одобрения зрителей я села. До конца выступлений с моего лица не сходила улыбка.

Когда стемнело, в небо взлетели тысячи бумажных фонариков. Запуская их, загадывали желание. У меня никак не получалось расправить свой так, чтобы он наполнился тёплым воздухом. Первый раз всё-таки.

– Давай помогу.

Юкио-сама.

Он взялся за два дальних уголка. Мы стояли, придерживая, пока бумага не расправилась. Фонарик наконец-то взлетел. Я смотрела, как он поднимается всё выше, и радовалась, моё желание уже сбылось.

Глава семнадцатая

Лепесток на волне.

Река на два рукава.

Куда поплывёшь?

На следующее утро Кацу-сама пригласил меня в кабинет.

– Хикари, ты не думала остаться в Долине насовсем? Как помощник ты меня устраиваешь. Жители тебя приняли хорошо, судя по вчерашнему выступлению. Дом есть, постоянный доход тоже. Да и Долина тебе полюбилась, как погляжу.

Внутри всё запело. Мне? Остаться здесь? Где я наконец-то могу жить полной жизнью? Но всё-таки решила не торопиться.

– Я даже не мечтала о таком, господин. Пожалуйста, позвольте подумать.

– Хорошо. Но недолго. Завтра утром жду от тебя ответ. На сегодня ты свободна.

Я поклонилась и вышла.

***

Ближе к обеду к Хранителю Востока заглянул Юкио и после обмена новостями спросил:

– Как дела у Хикари? Сколько испытаний осталось?

Кацу прищурился.

– Гляжу, девушка тебе не безразлична.

– Не уходи от вопросов.

– Ну, два она уже прошла – на самостоятельность и дар. Остался выбор пути.

– И что ты ей предложил?

– Остаться здесь. Хикари понравилось в Долине весны. Сам видел.

– Кацу, ты сдурел, такое предлагать?! Она же погибнет, если согласится.

– Вот и посмотрим, достойна ли моего благословения, – Хранитель Востока щёлкнул веером, завершая разговор.

Юкио не находил себе места. И повлиять никак нельзя. Третье испытание самое сложное.

Вчера они с Хикари долго гуляли. Он провел её по любимым местам. Показал мост восьми отражений, скрытый от глаз простых гостей Долины… угостил шариками данго, холодными снаружи и горячими внутри…

Читал стихи и даже нарисовал её в лавке, где когда-то покупал краски и кисти. Старый мастер предложил вспомнить былое. «Какая красавица! Обязательно нужно запечатлеть». Юкио не стал отказываться. Девушка долго смущалась, потом позировала, с любопытством рассматривая картины, висевшие на стенах. А затем всю дорогу до дома бережно прижимала готовый портрет к груди.

С Хикари он чувствовал себя прежним, полным сил. Впервые за несколько лет.

Хотелось выть от беспомощности. И не вмешаешься. Это всегда оборачивалось бедой для обоих. Воля Богини.

Остаётся верить в благоразумие любимой. У неё зоркое сердце.

Юкио отправился к Райдену. Надо успокоиться. А что поможет лучше боя. Уголёк не откажет.

***

В Долине сегодня было спокойнее, чем обычно. Видимо, так везде после праздников.

Я гуляла по кварталам и пыталась представить свою жизнь здесь.

Вот просыпаюсь. Иду на чай к Изуми-сан. Мы придумываем название новой сладости. Потом работа. Обед. Поручения. Вечером прогулка и новые строчки. Фестивали, лавки, очередные ощущения…

Чего-то не хватало в этой картине.

И тут я увидела знакомый мешок. Такой был у смешного толстяка в Хрустальном лесу. Да! Я встрепенулась. Нужно отдать ему веер, который ношу с собой, надеясь на случайную встречу.

– Постойте!

Мешок скрылся за спинами. Я поспешила. Да, точно он.

Странника получилось догнать только через несколько кварталов.

– Подождите… – я наконец-то схватила его за мешок. Толстяк обернулся. – Мне… надо… вам…

Я не могла отдышаться.

– А-а, знакомая лисичка.

– Мне надо вам отдать… – я залезла в рукав и вытащила веер. – Вот… возьмите. Вы забыли тогда…

– О, пропажа! – толстяк взял веер и сказал тихо под нос: – Значит, уже управился?

С чем?

– Спасибо, внучка.

Тут на нас вывалились из ближайших дверей два пьяных мужчины и чуть не сбили с ног. Меня. Толстяк крепко стоял на земле. Они худо-бедно выправились, держась друг за друга, разглядели меня и полезли с объятиями.

– Красавица!

– Пошли с нами.

– Не, ик, пожале-е-ешь.

Я взвизгнула и спряталась за монаха, который стал охаживать веером попеременно одного и другого, приговаривая:

– Сначала кицунэ пьёт саке, потом саке пьёт саке, а в конце саке пьёт кицунэ.

С каждым ударом мужчины трезвели.

– Не видать вам больше радости в бутылке, – от толстяка повеяло мощью, у меня все волоски на теле дыбом встали. – Пошли вон!

После этих слов мужчины пропали.

– Испугалась?

– А они… куда…

– В речку, помыться. Новая жизнь у них началась.

– Ясно… – только и смогла произнести.

– Видел-видел твоё выступление. Впечатлила старика.

– Спасибо.

– И в несчастье бывает счастье, да?

Не поспоришь.

– Куда шла-то? Помнишь?

Точно! Я же шла…

Вот чего не хватало!

Можно не ждать до завтра. Я знаю ответ.

– Спасибо, господин. Вы очень помогли, – поклонилась я.

– Пустое. Беги уж. Вижу – ноги горят. И мне пора. Ещё свидимся.

Толстяк растворился в толпе. А я направилась к Вишнёвой пагоде.

Время лета

Глава восемнадцатая

Росчерки молний.

Горизонт охвачен тьмой.

Буйство стихии.

Зной. Обжигающий. Будто огонь вдохнула.

– Ну, бывай.

– Спасибо, господин, – я поклонилась.

Вчера после моего ответа Хранитель Востока щёлкнул веером и сказал: «Не сомневался в тебе. Что ж, ты прошла испытания. Прощайся со всеми. Завтра перенесу тебя в Долину лета. Не будем тянуть».

День поклонов и тёплых слов. Вечером Изуми-сан закатила пир в мою честь, пригласив всю округу, и всё пыталась накормить «худую деточку» впрок. Столько душевных пожеланий я никогда не слышала. Напоследок она вручила мне свёрток любимых сладостей на добрую дорогу и взяла с меня слово обязательно заглянуть, когда испытания закончатся.

И только глубокой ночью, вслушиваясь в волны голосов Долины, я вспомнила слова господина Юкио о До Го и каре для сошедших с Пути. Бояться было уже поздно. Да и незачем. Меня наполнило новое чувство… какой-то внутренней силы, наверное. Я сделала выбор и была готова принять все последствия своего решения. Чем бы оно ни обернулось. Путешествие меняло меня, и я не хотела останавливать это.

Утро нового дня началось с бутона розы на пороге и записки от господина Юкио. «Поздравляю. Удачного пути!» – я кружилась с цветком, повторяя. «Верю в тебя», – говорила мне роза. Вещи розданы, цветок у сердца, к самому ценному в мешке добавилась ещё одна записка. Пора!

Ладонь на лбу, обволакивающая сила. Новый хвост – на сей раз серый, как у Хранителя. И вот я здесь, посреди лета.

Кацу-сама оставил меня на площади, куда со всех сторон стекалось всё больше и больше кицунэ – высоких загорелых крепких мужчин и маленьких изящных женщин под зонтиками.

Грохот барабанов оглушал.

– Простите. А что происходит?

– Хранитель открывает сезон гроз, – прокричал мне в ухо стоящий рядом кицунэ.

Я решила подойти поближе.

На помосте, со всех сторон окружённом зрителями, по вертикально установленным тайко колотили, танцуя, семь мускулистых мужчин с белыми повязками на лбах, в одних штанах. Палочки взмывали в небо и опускались на барабаны. Пот струился по их телам. В центре сцены на специальных козлах лежал огромный одайко, расписанный молниями. Такого гиганта я ещё не видела.

Удары замедлились, и, наконец, смолкли.

На сцене появился Хранитель Юга. Он смотрелся выше и крупнее всех. Соломенные волосы стягивала повязка с гербом клана – молнией. Райден-сама был одет только в чёрные хакама. Палочки в его руках смотрелись как два меча.

Зрители затихли.

Мгновение – и битва началась. Удар. Низкий, отзывающийся во всём теле. Одна волна, другая. Медленно. Чуть быстрее. Темп ускорялся. Райден-сама пробивал небеса.

Через несколько мгновений к нему присоединились другие барабанщики. Поднялся ветер.

Удар. Ещё один.

И уже небеса вторят движениям Хранителя. Очень далеко, на пределе слышимости различим гром.

Темп нарастает. Ветер ускоряется. Солнце заслонило первое облако. Второе. Хранитель танцует. Потемнело. Гром всё ближе.

На нос падает капля. Другая. Третья. Дождь. И вот уже площадь в разноцветных зонтиках. Небо гремит изо всех сил, вторя голосу одайко.

Молния падает на специально установленную высокую поленницу, тут же вспыхивающую сверху донизу, и наконец-то гремит в унисон с последним ударом Хранителя.

Толпа кричит, ликуя.

Сезон гроз открыт.

Я промокла до нитки. Но, захваченная танцем природы, не обращала на это внимания. Пьянящий восторг. Очищение. Воздух посвежел. Я не могла им надышаться. И ловила лицом последние капли дождя.

Гроза уходила дальше.

Глава девятнадцатая

Клинок ириса

Под раскатами грома.

Уверен и прям.

– Ты что здесь забыла? Убирайся назад в свою Долину! ТЕБЯ ТУТ НЕ ЖДАЛИ!

Я стояла перед Хранителем Юга, вжав голову в плечи, и от страха теребила мешок. Найти господина Райдена было нелегко. Он перемещался по Долине. И вот когда я наконец-то обнаружила его в небольшом храме и попыталась объяснить, зачем здесь оказалась, он сразу начал на меня орать.

– Но я…

– Тут не место таким, как ты. Хилым, слабым духом. ПОШЛА ВОН!

Я стиснула завязки мешка изо всех сил и всё-таки решилась прыгнуть в пропасть.

– Нет.

– Что? Я не расслышал. Что эта мышь сказала? – Хранитель спросил у настоятеля.

– Нет, – второй раз получился громче. Я подняла глаза. Во взгляде Хранителя клубилась новая молния, которая вот-вот падёт на мою голову. – Я хочу пройти испытания, господин. Разрешите мне остаться.

– Тебе? Которая будет звать мамочку и трусливо сбежит при малейшей опасности?

– Я справлюсь, Райден-сама, – стояла из последних сил, но не отводила глаз. Казалось, буря обрушивалась на меня. Нещадно давила. Богиня, дай сил! – Выполню всё, что вы скажете, господин.

– Всё? И не будешь роптать?

– Да, Хранитель.

– Что ж, проверим. Риота-сан, поручите ей самую грязную работу. Посмотрим, сколько продержишься. Одна жалоба – и я вышвырну тебя. Поняла?

– Да, господин. Вы не пожалеете, – я поклонилась.

– Риота-сан, продолжим завтра.

Хранитель Юга исчез. А я рухнула на землю.

Настоятель разулыбался.

– Вставай, дитя. Вставай, – коренастый пожилой лис помог подняться. Ноги держали плохо. – Ты молодец! Не испугалась. Пойдём. Отведу в твой новый дом. Райден-сама строг, но справедлив. Не терпит трусов. А ты справилась. Всё хорошо. Всё хорошо, дитя, – глубокий голос успокаивал бешено стучавшее сердце. Я приходила в себя. – Обедала?

– Ещё нет, – слова выговаривались с трудом.

– Сейчас подберём тебе самуэ, переоденешься и покушаешь. А на полный желудок работается легче и жизнь веселее.

– Спасибо, Риота-сан.

Я шла за настоятелем и прижимала к груди мешок.

В Долине лета определённо будет непросто.

***

Я мыла, тёрла, подметала. Каждый день проходил одинаково. Подъём, молитва, зарядка, завтрак, работа, обед, опять работа, скромный ужин, омовение и сон.

Других послушников в храме не было – только Риота-сан и я. До меня сюда приходили дежурить провинившиеся подмастерья.

Руки не расставались с тряпками. Метла стала первой помощницей. Котлы, которые нужно было отдраить песком. Полы, которые следовало ежедневно натирать влажной тряпкой. Выполоть сорняки, полить цветы и кустарники. Стирка, забота о белье… Просушить футоны и лёгкие одеяла, подлатать циновки. Список поручений настоятеля был огромен и постоянно менялся.

Я загорела и привыкала к жаре. Кожа, которая была открыта солнцу, стала коричневой, почти как у настоятеля. Зной уже не жалил. А когда вспомнила урок Юкио-сама, защитивший меня от мороза, и вовсе прекратил досаждать.

Первое время я так уставала, что засыпала, стоило коснуться футона. Потом мой ум начал успокаиваться. Я заметила, что получаю удовольствие от самого процесса. Мела ли, стирала ли…

Вещи становились чище и вместе с ними какая-то часть меня.

Через некоторое время я вошла в ритм и уже не так выматывалась. Появилась возможность оглядеться.

Поскольку храм посвящался Инари как покровителю кузнецов, посетителей было немного. В основном, с окрестных кварталов приходили мастера, готовящиеся выковать что-то сложное. Богиня представала здесь перед всеми в мужском облике. В руках статуи, размещённой в молитвенном зале, был молот.

Как мне удалось понять из перешёптываний посетителей, в хондене, закрытом от чужих глаз, хранится рукоять точно такого же молота, знавшая прикосновение Инари – главное сокровище храма. А рядом огороженное верёвками симэнава до сих растёт священное дерево, из которого и был сделан синтай. Так это или нет, я не знала. Вход в главный павильон для меня, как и для всех остальных, кроме настоятеля и Хранителя, был закрыт. Но высокое дерево, и правда, за оградой виднелось.

Могучие, почти чёрные от солнца и огня мужчины приходили в хайдэн и часами молились. В особых случаях Риота-сан проводил для них ритуалы. Молодые подмастерья прибегали ненадолго: бросали монетки, звонили в колокола, кланялись, дважды хлопали, привлекая внимание божества, безмолвно высказывали просьбы и уходили, поклонившись напоследок. Иногда покупали амулеты-молоточки в надежде выковать лучшее будущее. Их изготавливал настоятель в храмовой кузне из подношений.

Под ежедневные дзинь-дзинь, тук-тук, бам-бам я мела, скребла и чистила.

Перед входом в павильон поклонения на наковальне лежал молот, копия инструмента в руках Инари. Он был небольшим, с виду совсем обычным. Однако поднять его мог только мастер. Порой компании учеников предпринимали попытки, каждая из которых при мне оборачивалась неудачей и хохотом. Не дорос ещё.

Стать мастером нелегко.

Наковальня блестела в лучах солнца. Считалось, что прикосновение к ней дарует кузнецу удачу.

Храм был окружён лесом. Ночами стоял стрёкот, пели цикады. Если не получалось рано заснуть, то сомкнуть веки до утра не удавалось и я весь день ходила, как кукла на ниточках. Уши всё никак не могли привыкнуть. Даже самодельные затычки не спасали. Когда усталость накапливалась, я засыпала как убитая, а потом всё повторялось сначала. Бодрость сходила на нет. Но я не сдавалась.

Изредка в храм на партию го заглядывал Хранитель. Они с настоятелем сражались в чайном домике и получали удовольствие от игры. А потом долго обсуждали партию.

Время от времени Райден-сама интересовался, как я справляюсь. На что Риота-сан говорил: «Нареканий нет, господин. Работает хорошо. Получше многих».

Я не раз благодарила Инари. С настоятелем мне повезло. Не придирчивый, он спокойно и доходчиво разъяснял ошибки, следил, чтоб была сыта и не перетруждалась. Подводить его не хотелось. У Риоты-сана я многому научилась. И в первую очередь терпению. Всему своё время, говорил он, не стоит спешить.

Когда мы встречались с Хранителем, он смотрел на меня так, что сердце останавливалось, и спрашивал:

– Не передумала, малявка? Не хочешь домой?

– Нет, господин, – я пугалась, но мой ответ оставался неизменным.

Вопросы Хранителя выковывали мой дух.

От Юкио-сама вестей не было.

Глава двадцатая

Внезапный ливень.

Стойко сносит удары

Космеи цветок.

Из храмов пропадают священные вещи. Эта новость пожаром пронеслась по всей Долине.

У хонденов выставили охрану. Местные жители тоже вызывались дежурить по ночам.

Прошло почти десять дней, синтай продолжали пропадать, а злоумышленников так и не поймали.

Сегодня я наконец-то убедила настоятеля позволить мне сторожить. Как только Риота-сан не отговаривал: «Ты девушка. Тебе не обязательно. Это может быть опасно». Я чувствовала, мне нужно попасть в дозор. Именно сегодня. Бояться нечего, ведь я буду там не одна.

Когда солнце село, настоятель вручил мне колокольчик, в который следовало звонить в случае чего. Миниатюрный, он был способен поднять всю округу.

Я заняла место чуть слева от входа в хонден под раскидистым хиноки. Тёмная одежда и обувь – в ночных тенях меня не было видно.

По краям ограды недвижимые, как статуи, стояли четыре воина. В Долине лета готовили лучших защитников, способных победить почти любого ёкая. Ещё один спрятался на высоком кедре.

Три часа после заката прошли спокойно. Я вслушивалась в ночные звуки. Переклички птиц, цикады, скрип покачивающихся фонарей, шелест листьев от лёгких порывов ветра. В мастерских все давно спали. Только огромные вадокей на главной башне Долины отбивали время. Девять ударов. Час крысы начался. Всё спокойно.

А потом цикады смолкли. Чуть слышные шаги, и дозорные упали. Разом. Даже тот, что был наверху. На тропинке появилась абсолютно чёрная лисица. Якан! Здесь! Я зазвонила в колокольчик и понеслась за юркнувшей в святилище девушкой.

***

На сердце Юкио было неспокойно.

Уже больше месяца он не видел Хикари. Бедствия в землях людей следовали друг за другом. Сушь, град, тайфуны… Последние десять дней они с Райденом переносились с одного места на другое, едва успевая предотвращать катастрофы.

Сил не хватало. Юкио держался только на отварах.

Ещё вчера он не был уверен, но сегодня все сомнения отпали – его жемчужиной пользуются, перехватывая контроль над ветрами.

Южный взбесился и не отзывался на приказы: поднимал воду в небо и обрушивал её на прибрежную деревню. Они едва успели. Поймать обезумевшего было непросто, а потом ещё и привести в чувство. Больше часа они носились по всему острову. Ветер пытался его сбросить, но в конце концов признал силу и до сих пор поскуливал, завывая, ластился, извиняясь.

Юми? Та женщина? С даром, превышающим уровень Хранителя. Она из якан? Откуда у них могла появиться настолько сильная? Да и для чего им создавать проблемы в местах своего обитания? Изгнанные из Долин лисы обживались в землях людей. Иногда вселялись в них, вредили, но обычно по мелочи. Обмануть, сбить с дороги, покружить по лесу, сжечь дом оскорбившего, украсть еды… Якан жили как хотели, не считаясь с другими. Но они всегда были одиночками, которым никто не указ. А чтобы так вмешиваться в погоду требовались совместные усилия сотен обычных кицунэ.

Или стоит искать среди своих? По силе подходит только старшая сестра Кацу – она претендовала на место Хранителя Востока. Но Касуми уже 5 лет как мертва.

– Ледышка, мы закончили.

Райден подлетел на Огненном хо-о и хлопнул Юкио по плечу.

– Чего завис?

– Хикари в беде. Нужно спешить.

***

– Ты смеешь мешать мне? Какая-то слабая крыса смеет мешать МНЕ?!

Каждое слово оборачивалось ударом. Я лежала на земле, свернувшись в клубок, и прижимала к груди драгоценный свёрток.

– Никто не придёт. Мой наговор никому не преодолеть. Перестань уже сопротивляться. Отдай.

– Нет, – слово вырвалось с кровью.

– Ну тогда пора отправляться к предкам. Я не хотела лишних жертв, ты сама виновата.

Свист меча. Нехудшая смерть.

***