Читать книгу: «Зелёный как ёлка», страница 4

– И что теперь? – поторопил он.

– Моё имя Мариус, – сказал хамелеон вслух.

– Что?!

Виктор так дёрнулся, что едва не развернулся кверху ногами. Конечно, в невесомости понятия верха и низа довольно условны, и четыре стены внутреннего интерьера секции практически одинаковы равноправны. Но у Виктора были свои предпочтения, что считать полом и потолком. Он коснулся стены, выровнял своё положение и развернулся лицом к ящерице.

– Ты можешь говорить?!

– Только мысленно, – услышал Виктор.

И действительно, хоть Виктор и ясно слышал будто тот произносит эти слова вслух, пасть зверька не шевелилась. Да и насколько известно, у хамелеонов очень длинный язык. Это, без сомнения, весьма удобно и полезно для ловли насекомых, но никоим образом не подходит для членораздельной речи. Да и вообще, Виктор был не уверен, что хамелеоны издают хоть какие-то звуки кроме шипения. Кажется, он даже слышал, что и со слухом у них не всё в порядке, они как змеи не имеют ушей и, скорее всего, только ощущают вибрацию. Хотя Виктор мог и ошибаться, этот конкретный хамелеон вполне был способен отвечать на вопросы, находясь даже на наружной обшивке станции.

«Уф! О чём я?! – возмутился про себя Виктор. – Я всерьёз рассуждаю, может ли рептилия слышать и издавать звуки, хотя следовало бы в первую очередь удивляться его разумности. Быть может, я всё-таки того… ку-ку? Несколько месяцев на космической станции не прошли бесследно для моего здравомыслия?»

– Итак, мы разговариваем мысленно? – задал он вопрос, собравшись с духом.

– Да. Так. – Хамелеон был краток.

– Но я словно слышу тебя.

– Энергетические поля синхронизированы, – последовал ответ. – Передавать мысли легко.

– Хм, ясно, – соврал Виктор, ему было ничего не ясно.

Если эта рептилия так легко внушала ему мысли, что он не видел разницы между реальным разговором и иллюзией разговора, то что тот может внушить ему ещё? Да всё что угодно. А он и не отличит реальность от внушения. Может, он и мысли читает? Левый глаз хамелеона развернулся к Виктору и застыл неподвижно, а правый продолжал обследовать помещение, поворачиваясь под недостижимыми для человека углами.

– Так. Как ты говоришь тебя зовут?

– Моё имя Мариус, – повторила рептилия.

– И кто ж ты такой?

– Я, выражаясь вашими терминами, инопланетянин.

– Ясно-ясно, – покивал Виктор. Такая мысль давно уже пришла в его голову, только верить в неё он упорно не хотел. Не поверил и сейчас, спросил с подозрением: – Инопланетянин по имени Мариус?

Хамелеон приоткрыл пасть, из которой немного высунулся толстый язык. Но он тут же втянул его обратно и словно сглотнул.

– Моё имя гораздо длиннее и сложнее, но ты не сможешь воспроизвести его даже мысленно. Самое подходящее сокращение удобное для тебя будет Мариус. Тем более, по странному стечению обстоятельств, так меня звала девочка Катя, у которой я долго жил в террариуме.

– И как же ты туда угодил? – заинтересовался Виктор. – Хотя, нет. Расскажи-ка лучше, как ты на Земле оказался и с какой целью?

Хамелеон поёрзал на стене, уцепившись за толстый кабель и развернувшись к человеку мордой. Должно быть, так ему было удобнее наблюдать за Виктором, хотя глаза ящерицы и жили независимой жизнью, вращаясь в разные стороны.

– Исследовательская миссия, – наконец выдал тот.

– Шпион, значит, – констатировал Виктор.

– Нет, – рептилия шевельнулась. – Исследователь. Гуманист.

– Кто? – опешил космонавт.

– Специалист по изучению людей, – пояснил хамелеон. – Неправильно подобрал слово? Должно быть, правильно: антрополог?

– И с какой же целью, позвольте спросить? Зачем изучаете?

Виктор насторожился. Хотя куда уж ситуации ухудшаться? И так впустил на станцию инопланетное существо, которое явно не первый день исследует людей, а те ни сном ни духом.

– Вам нечего бояться. Мы мирные существа, – хамелеон на секунду задумался, подрагивая свёрнутым в спираль хвостом. И добавил: – А! Да. Теперь верно. Мы гуманисты.