Читать книгу: «Шипы Помнят Кровь», страница 2

Я слушала все это, видела эту веру и этот страх. Кивала в нужных местах, крестилась, когда нужно. Но внутри… внутри я чувствовала себя чужой этому пылкому благочестию. Я не верила в Бога в том смысле, в каком верили они – как в милостивого Отца на небесах, который следит за каждым твоим шагом. Моя жизнь показала мне другой мир – мир, где борьба идет не за душу в загробной жизни, а за саму жизнь на земле. Мир, где есть силы, противостоящие не только церкви, но и самой природе. Где есть существа, которых, казалось, не остановит ни одна молитва, если не подкрепить ее серебром и острым колом. Я не была нечестивой; я просто не находила в своем сердце того огня веры, который горел в других. Церковные ритуалы казались мне красивыми, но пустыми формальностями. Слова отца Постумия о Божественной защите – не более чем успокоительными сказками для тех, кто не знал, что делать, когда сказки оживают в темноте. Я верила в силу серебра. Верила в остроту кола. Верила в знания, собранные Орденом. Но не в Бога, что сидит где-то далеко на небесах. Это была моя маленькая, тщательно скрываемая тайна, не менее важная, чем тайна Ордена.

Наш дом стоял в отдалении от городской суеты и благочестия, там, где последние крыши Блетесверга уступали место дикой, необузданной природе, и где власть церкви ощущалась куда слабее. К нему вела узкая, утоптанная тропа, начинавшаяся как продолжение деревенской улицы, но постепенно погружавшаяся под сень древних, плотно стоящих деревьев леса Кадавер. Воздух здесь был прохладнее, чем в городе, запахи – острее: влажной земли, прелой листвы, сосновой хвои и чего-то еще, неопределенного, дикого, что заставляло инстинктивно ускорять шаг и оглядываться. Наш дом стоял на небольшой прогалине, прижавшись к лесу Кадавер, принимая его близость как неизбежность.

Со стороны дом выглядел неприметно – двухэтажный, из темного дерева, с крепкой черепичной крышей, надежно защищавшей от любой непогоды. Окна были небольшими, защищенными прочными ставнями, которые мы запирали на ночь на несколько крюков. Как любой дом охотника, он был функционален, но в нем чувствовалась и некая суровая красота: просторная кухня с огромным очагом из дикого камня, где всегда тлели угли, источая тепло и уютный запах дыма; массивная, прочная мебель из темного дерева; много места для хранения припасов – висящие под потолком связки сушеных грибов и ягод, ароматных трав с едким запахом (некоторые из которых, я знала, использовались не только для готовки, но и для ритуалов), вяленое мясо и рыба, висящие на крюках. Пахло в нем древесным дымом, воском, которым мы натирали полы до блеска, и терпким, чуть металлическим запахом звериных шкур, выделанных и развешанных для просушки в отдельной пристройке. На стенах висели охотничьи трофеи – массивные рога оленей, шкуры убитых волков.

Но наш дом был больше, чем просто жилище охотников. Под тяжелой дубовой доской в углу кладовой, где обычно хранились мешки с зерном и бочки с соленьями и квашеной капустой, находился скрытый люк, запертый на два массивных, кованых замка. Это был вход в тайник – сердце нашей настоящей жизни. Там, в прохладе и полумраке, пахнущем металлом, старой пылью и чем-то еще, необъяснимым, хранился арсенал Ордена Последнего Света.

Мои родители не просто охотились на дичь для пропитания или продажи. Они были Главы этого древнего Ордена, чья история, как я слышала из обрывков их разговоров и видела в потрепанных дневниках в тайнике, уходила корнями на многие века назад, к первым временам, когда вампиры появились в нашем мире, сея хаос и смерть. Они были сильными, немногословными людьми, чьи лица часто носили отпечаток усталости, ответственности и тайной тревоги, которую они не показывали посторонним. Отец, с его густой бородой с проседью и проницательными глазами цвета осенней листвы, излучал спокойную, непоколебимую силу и уверенность лидера. Мать, с ее быстрыми, точными движениями и редкой, но искренней, сияющей улыбкой, была воплощением стойкости и решимости. Их положение как Глав Ордена означало огромную ответственность и постоянное бремя – они не просто выполняли приказы, они их отдавали, принимали решения, от которых зависели жизни, планировали операции, обучали новых членов. Я знала, что для них это не работа, а призвание, долг, переданный по крови и по традиции Ордена, которому они посвятили свою жизнь.