Ульяна Соболева

непредсказуемым. Но я была готова к этому. Боль научила меня быть сильнее. А сила – это единственное, что может помочь выжить в этом золотом аду.

обеими руками как тисками, сжал

Сейчас меня выкручивало ментально. И его запреты будоражили. Он сам себя «связывал» мысленно. Запрещал себе. Интересно, когда он сорвётся, как это будет? Я хотела увидеть зверя. Адреналин просто

быть, чтоб не повесилась или вены не вскрыла. – Но она бы и не сделала этого. У нее цель была…Она горела ею. Как будто последний смысл в жизни у человека. Сидела вон там, – кивнул головой на угол, – курила много и говорила, говорила. То сама с собой, то с тобой. Я не мешал. Я слушал. А еще… я ее записал. Не знаю почему, может предвидел, что рано или поздно ты меня найдешь и правду знать захочешь. Мы слушали ее вместе, я, закрыв лицо руками, а он, откинувшись на спинку стула. Никто не торопился извлечь пулю с его плеча и перевязать. Есть вещи, которые не прощают, и я пока не решил останется он в живых или отправится обратно в свою безымянную могилу. Нет, я не слышал ее слов. Да и зачем. Все, что она сделала я уже знал. Я слушал только голос…в нем снова была она, моя Ксана. Ее нежность, ее любовь, ее страсть. То, что связывало нас с ней всегда, с самой первой встречи и то, что я потерял. Ее любовь. Самое ценное из всего, что у меня было. – Пусть простить меня невозможно, пусть. Я знаю, сколько боли я тебе причинила. Видела ее в твоих глазах, слышала в твоем голосе, но я не могла поступить иначе…Не могла… Выключил запись. Какое-то время смотрел перед

смотрит на меня сверху вниз – с той же пустотой, что когда-то я увидела, когда он впервые снял

сделав вид, что ему позвонили быстро удалился с сотовым на веранду. Прохладный ночной воздух немного привел его в чувство. Какой фарс. Просто мерзко. Продала себя подороже. А вдруг она

Самая настоящая, единственная, истинно огромная, непревзойденная, ослепительно яркая, безумная, слепая, глухая. Я готова