Наставники великих: у кого учились знаменитые писатели
Каждый год 17 января мир отмечает Международный день наставничества. Он посвящён людям, помогающим другим расти, учиться и раскрывать потенциал. Вообще-то его учредили в день рождения знаменитого боксёра Мухаммеда Али, который вырастил не одно поколение спортсменов. Но мы, пользуясь случаем, решили вспомнить, у кого учились знаменитые писатели и к чему это привело.
Русские писатели-классики
Александр Пушкин и лицейские учителя «Старик Державин нас заметил И, в гроб сходя, благословил», – писал Пушкин в VIII главе «Евгения Онегина». Этот эпизод, действительно имевший место на экзамене в Царскосельском лицее, стал звёздным часом молодого поэта и принёс ему первую славу. Впрочем, для Пушкина Державин был скорее антиучителем. Литературовед Пётр Бицилли называет ранние произведения «солнца русской поэзии» реакцией на державинское творчество. Гораздо больше на молодого Пушкина повлияли французы, например Вольтер и Парни, античные авторы («читал охотно Апулея») и старшие коллеги по перу – Карамзин, Жуковский и другие.
Если же говорить именно об учителях, то среди прочих вспомним юриста Александра Куницына и философа и литератора Александра Галича. Первый преподавал нравственные и политические науки и, по словам Малиновского – директора лицея, «умел учить и добру учил». Пушкин вспоминал о педагоге в стихотворении «19 октября»: «Он создал нас, он воспитал наш пламень!»
Второй учитель – Александр Галич – преподавал у лицеистов чуть меньше года. Он заменял филолога Николая Кошанского, чей предмет Пушкин назвал «уроками учёной сухости». Совсем молодой Галич был с лицеистами на короткой ноге, живо интересовался мнением учеников о прочитанном и поощрял стихотворные опыты Пушкина. В 1815 году, когда Александр Иванович покинул стены лицея, Пушкин написал «Послание к Галичу».
Николай Гоголь и литератор и фольклорист Орест Сомов
Николай Гоголь не был прилежным учеником, если говорить об уроках и контрольных. Он обладал отличной памятью, поэтому всего за несколько дней готовился к школьным экзаменам и кое-как переходил в следующий класс Нежинской гимназии. Что ж, возможно, это пренебрежение было следствием того, что и само обучение было организовано плохо, а программы устарели. Так, преподаватель словесности не одобрял увлечение своих учеников Пушкиным и Жуковским, в творчество которых Гоголь был влюблен с юности, но превозносил авторов XVIII века.
Перебравшись в Петербург, Гоголь не сразу, но всё-таки сблизился и с Жуковским, и с Пушкиным. Первый познакомил его с Плетнёвым, который обеспечил молодому литератору место учителя в Патриотическом институте. Второй не только признал в Гоголе большой талант, но и подарил сюжеты нескольких произведений. Так что «Ревизор» и «Мёртвые души» появились с лёгкой руки Пушкина.
Среди именитых учителей и покровителей Николая Гоголя незаслуженно остался в тени украинский автор Орест Сомов. Он перебрался в Санкт-Петербург за десять лет до Гоголя и был первым, кто представил искушённой публике произведения, основанные на малороссийском фольклоре, подготовив тем самым почву для появления «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Литературовед Владимир Данилов считает, что именно Сомов ввёл Гоголя в круг «Литературной газеты». Кстати, несмотря на явные различия авторского стиля (для Сомова была важна фольклорно-этнографическая достоверность, Гоголь же свободно трансформировал народные сюжеты, создавая собственный художественный мир), исследователи находят немало пересечений между «Вечерами...» и предшествующей им прозой и поэзией Ореста Сомова.
Лев Толстой и правовед Дмитрий Мейер
Трудно представить, что знаменитый старец Толстой был когда-то студентом. Но тем не менее был и весьма нерадивым. Учился граф в Казанском университете и вступительные экзамены сдал блестяще, но в конце первого курса был оставлен на второй год из-за неуспеваемости. «Всегда ему было трудно всякое навязанное другими образование», – писала жена литератора Софья Толстая.
Чтобы избежать полного повторения программы, Лев Николаевич перевелся на юридический факультет. Проблемы с оценками там продолжились, но кое-как он всё-таки добрался до второго курса, где и познакомился с Дмитрием Мейером – учёным-правоведом, специалистом в сфере гражданского права. Современники характеризовали его как нервного и болезненного человека, чья вера в «торжество правды» доходила до фанатизма. Именно Мейер предложил Толстому крайне интересную тему для сочинения – сравнение «Наказа» Екатерины с Esprit des lois («О духе законов») Монтескьё. «...Меня эта работа увлекла, я уехал в деревню, стал читать Монтескьё, это чтение открыло мне бесконечные горизонты; я стал читать Руссо и бросил университет, именно потому, что захотел заниматься». Строго говоря, Толстой не готовился к экзаменам, и его снова отчислили за неуспеваемость.
Николай Некрасов и поэт Михаил Лермонтов
Не всегда история наставничества – это история восхищения и прямого подражания. Так, Николай Некрасов начал свой литературный путь с баллад и высокой лирики в духе Жуковского, но быстро сменил тактику и попробовал себя в жанре пародии. Замахнулся он на самого Лермонтова, которого уже тогда признавали вторым по значимости поэтом после Пушкина. И вот вместо «младенца прекрасного» на страницах появляется «безвредный пострел», а вместо дружеской руки, которую «некому подать», лирический герой сетует на то, что нет человека, готового «в карты надуть». Современников оскорбляло и возмущало такое панибратское и приземлённое отношение к поэзии, а Некрасов, несмотря ни на что, оттачивал таким образом своё мастерство и давал читателям возможность по-новому взглянуть на произведения.
«Сущность его пародий не в осмеивании пародируемого, а в самом ощущении сдвига старой формы вводом прозаической темы и лексики», – писал драматург, прозаик и литературовед Юрий Тынянов.
Валентин Катаев и писатель Иван Бунин
Иван Бунин известен своим сложным характером. Горький, по его словам, был «чудовищным графоманом», Зинаида Гиппиус – «противной душонкой», а Волошин – «толстым кудрявым эстетом». И это ещё относительно приличные прозвища из тех, которыми автор «Тёмных аллей» награждал своих современников. Возможно, одним из немногих, к кому писатель относился хорошо, был Валентин Катаев.
Познакомились они ещё в 1914 году, о чём Катаев вспоминает в своей книге «Трава забвения». Бунин прочёл тетрадь с текстами начинающего литератора и предложил ему найти время для новой встречи. В 1918, когда и Бунин с женой, и сам Катаев оказались в Одессе, их литературные штудии стали более частыми. Бунин будто бы много редактировал произведения Катаева и давал советы, что почитать молодому автору. С эмиграцией общение на какое-то время прекратилось, но Бунин следил за творчеством своего ученика и прочёл «Белеет парус одинокий». А в 50-х уже Катаев с женой Эстер навестили вдову Бунина – Веру Муромцеву, которая радушно их встретила.
Впрочем, все эти факты известны со слов самого Катаева и его супруги. В «Окаянных днях» же читаем: «Был В. Катаев (молодой писатель). Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорил: "За сто тысяч убью кого угодно. Я хочу хорошо есть, хочу иметь хорошую шляпу, отличные ботинки..."».
Зарубежные писатели-классики
Иоганн Гёте и историк культуры Иоганн Гердер
Один из самых известных людей своего времени, учёный-энциклопедист, мыслитель и, конечно, писатель и драматург. Гёте получил блестящее образование сначала в общественной школе и в кругу восьмерых репетиторов (они же, кстати, учили и его сестру Корнелию), затем в Лейпцигском университете, где среди прочего слушал лекции немецкого поэта Христиана Геллерта. А потом и в университете Страсбурга, где познакомился с Иоганном Гердером – человеком, открывшим ему красоту народной поэзии. Именно Гердер считается вдохновителем «Бури и натиска» – литературного движения, для которого фольклорные сюжеты стали основными.
Среди других видных учителей автора «Страданий юного Вертера» и «Фауста» был художник Адам Эзер, руководивший Академией живописи. Он познакомил молодого поэта с работами Иоганна Винкельмана – «отца» научного искусствоведения.
Мэри Шелли и натуралист Эразм Дарвин
1816 год запомнился в мировой истории как «год без лета». Ничего не подозревая об извержении вулкана Тамбора поэты Джордж Байрон, Перси Шелли, писательница Мэри Шелли, а также врач и писатель Джон Полидори собрались на вилле на берегу Женевского озера. Погода помешала долгим прогулкам и заперла их в доме. Среди прочего молодые авторы развлекались чтением историй о привидениях, и Байрон предложил всем написать по мистическому рассказу. Своего героя Мэри Шелли увидела во сне:
«Мне привиделся бледный учёный, последователь оккультных наук, склонившийся над существом, которое он собирал воедино. Я увидела омерзительного фантома в человеческом обличии, а потом, после включения некоего мощного двигателя, в нём проявились признаки жизни, его движения были скованы и лишены силы. Это было ужасающее зрелище; и в высшей степени ужасающими будут последствия любых попыток человека обмануть совершенный механизм Творца».
Видимо, немецкие сказки и разговоры Байрона и Шелли очень сильно повлияли на юную писательницу. Кроме того, компания обсуждала труды Эразма Дарвина – дедушки знаменитого Чарльза Дарвина. Эразм занимался вопросами гальванизации – воздействия электрического тока на мёртвую ткань для её восстановления. Ходили легенды, что ему даже удалось оживить труп. С большой вероятностью Мэри всё-таки прочла какие-то его статьи, иначе как бы она «оживила» чудовище в романе «Франкенштейн, или Современный Прометей»?
Эрнест Хемингуэй и писательница и теоретик литературы Гертруда Стайн
Стайн и Хемингуэй познакомились, когда ей было 48 лет и она уже была признанной писательницей, а ему – 22 года и о его художественном творчестве слышали немногие. В книге воспоминаний «Праздник, который всегда с тобой» Хемингуэй иронизирует над своей старшей подругой, рассказывая о её любви к болтовне и ненависти к правкам собственных работ. И всё-таки не может не признать, что мисс Стайн давала ему ценные советы и о творческих людях, его окружающих, и о его рассказах.
В «Автобиографии Алисы Б. Токлас», которая на поверку оказывается автобиографией Гертруды Стайн от третьего лица, писательница прямо говорит о своём наставничестве в отношении молодого Хемингуэя:
«Гертруда Стайн и Шервуд Андерсон частенько посмеивались над Хемингуэем. Последний раз, когда Шервуд был в Париже, они часто говорили о нём. Они вдвоём сформировали Хемингуэя, и оба немного гордились и несколько стыдились этого результата творчества их ума».
Рэй Брэдбери и фантаст Генри Каттнер
Не всегда даже самые талантливые писатели могут сразу найти свой стиль. Так, Брэдбери, который к двадцати годам решил стать писателем, в своих ранних работах подражает прозе Эдгара По. По легенде, Генри Каттнер – американский писатель-фантаст, входивший в «кружок Лавкрафта» – предложил молодому Брэдбери поискать своё направление. А в эссе «Генри Каттнер: незаслуженно забытый великий мастер» его ученик вспоминает более прозаичный эпизод:
«Когда мы познакомились, мне было семнадцать лет. В этом возрасте я был так неуверен в себе, что постоянно мельтешил, выступал и разглагольствовал, лишь бы только скрыть смущение и тайные страхи. Каттнер терпел это очень много лет, даже слишком долго, а потом дал мне совет. Это был самый полезный для творчества совет, какой я когда-либо получал.
– Рэй, – сказал мне однажды Каттнер, – сделай одолжение...
– Какое? – спросил я.
– Заткнись.
– Что?
– Ты вечно носишься, хватаешь людей за рукава, виснешь у них на лацканах и выкрикиваешь им в лицо свои идеи, – ответил он. – Так ты выпускаешь весь пар. Ничего удивительного, что ты никак не можешь закончить хоть один рассказ. Ты их выкрикиваешь без остатка. Заткнись».
С тех пор Брэдбери стал писать по рассказу в неделю и в конце 30-х годов создавал до 52 рассказов в год.
Джордж Оруэлл и писатель Олдос Хаксли
И Оруэлл, и Хаксли по праву считаются крупнейшими писателями XX века, но их знакомство состоялось отнюдь не благодаря книгам. Хаксли был преподавателем Итонского колледжа и обучал Оруэлла французскому языку. Видимо, творчество они тоже так или иначе обсуждали, потому что после публикации романа «1984» его автор попросил издателя выслать экземпляр своему преподавателю. За три года до этого Хаксли уже опубликовал «О дивный новый мир» и, прочитав произведение Оруэлла, был уверен, что выиграл эту «битву футурологов»:
«Я убежден, что в пределах следующего поколения мировые правители откроют, что адаптация детей и наркогипноз куда эффективней в качестве инструментов правительства, чем дубинки и тюрьмы, а подталкивание людей к тому, чтобы они любили свое рабство, может удовлетворить их жажду власти так же полно, как и пинки, ведущие людей к подчинению. Другими словами, мне кажется, что «1984» станет кошмаром в мире, больше напоминающем то, что я представлял в «О дивном новом мире» (Из письма Олдоса Хаксли Джорджу Оруэллу.).
Современные зарубежные писатели
Гай Гэвриел Кей и писатель Джон Рональд Толкин
Гай Гэвриел Кей не был лично знаком с автором «Властелина Колец», и его ученичество во многом – простая удача. После смерти отца Кристофер Толкин долгое время работал над редактурой «Сильмариллиона» – сборника мифов Средиземья – в одиночку, но в 1970-х понял, что ему нужна помощь. Его жена знала родителей Кея и слышала о талантливом и усидчивом юноше, в то время студенте Манитобского университета, и предложила Кристоферу кандидатуру Кея. Позже Кей признавался, что эта работа была похожа на совместный труд профессора и его талантливого аспиранта и положила начало его собственной писательской карьере:
«Я просматривал черновики „Властелина Колец“ и наброски первых глав „Сильмариллиона“ и осознал, что великие произведения не появляются сразу же идеальными, во всем блеске и красоте. Это достигается благодаря написанию и переписыванию, тяжелой работе и ошибкам, и в конечном итоге, если вы потратите время, может получиться что-то хорошее. Для меня это стало огромным и важным уроком».
Чак Паланик и Том Спанбауэр
Чак Паланик стал писателем в 35 лет. До этого он работал на радио, публиковал статьи в газетах и трудился механиком. Некоторое время будущий писатель волонтёрил в хосписе, помогая больным посещать «группы поддержки». Этот опыт нашёл отражение в «Бойцовском клубе».
На курсы писательского мастерства Паланик пришёл... чтобы найти друзей! Видимо, о серьёзной творческой карьере он даже не помышлял. Но мастер курса – литератор-минималист Том Спанбауэр изменил и его авторский стиль, и его жизнь. Несколько лет назад, будучи уже известным литератором, Паланик сам выпустил книгу о писательском мастерстве «На затравку», где постоянно вспоминал уроки Спанбауэра:
«На своих курсах Том Спанбауэр называл процесс написания первого черновика „выдавливанием из себя куска угля“. В соответствии с метафорой Тома вы должны сначала создать сырую историю прежде, чем возьмётесь за её улучшение. В идеале превратить уголь в алмаз. Это борьба, и она пугает. Вы не знаете, получится ли у вас что-то, что оправдает затраченные вами усилия и время. Но как только это выйдет из вас, вы можете расслабиться и наслаждаться переписыванием. Вы можете смотреть на общую форму получившегося. Вы можете носить с собой отпечатанные страницы текста и строка за строкой редактировать детали» .
Кадзуо Исигуро и литературный критик Малькольм Брэдбери, а также писательница и журналистка Анджела Картер
Нобелевская премия Исигуро стала доказательством того, насколько нужны и важны школы креативного письма, ведь свою писательскую карьеру он начал на постдипломном курсе «Литературное творчество» в Университете Восточной Англии. Японец по национальности и европеец по воспитанию и самоидентификации, в Нобелевской речи он вспоминал, как сложно ему было взяться за тему родины, которая звучит в его ранних текстах:
«Сегодня преобладает убеждение о том, что это практически инстинкт для целеустремленного молодого писателя со смешанным культурным наследием – исследовать свои „корни“ в работе. Но это было далеко не так. <...> С чувством открытия важного нового направления я начал задаваться вопросом, нельзя ли рассматривать это отступление как потакание своим желаниям и не нужно ли мне быстро вернуться к более „нормальной“ тематике. Только после немалых сомнений я начал показывать эту историю».
Убедить его в том, что он на правильном пути, удалось именно мастерам литературного курса – Малькольму Брэдбери и Анджеле Картер, поверившим в талантливого ученика.
Чухе Ким и Лев Толстой
Молодая писательница, которая в конце 2024 года получила премию «Ясная Поляна» за роман «Звери малой земли», конечно, никогда не была знакома с русским классиком. И всё-таки Толстого можно назвать её учителем. Во время работы над своей дебютной книгой Чухе Ким от руки переписывала целые фрагменты из «Анны Карениной» и считает, что такое упражнение очень помогло роману:
«Это задавало ритм моей собственной прозы и придавало уверенности. Я радовалась при мысли о том, что, вопреки всем жизненным сложностям, я – тоже часть большого дела литературы, у истоков которого находится мой кумир».
Современные русские писатели
Виктор Пелевин и писатель-мистик Карлос Кастанеда
В 1989 году знаменитый отшельник русской литературы поступил в Литературный институт имени А. М. Горького на семинар писателя Михаила Лобанова. Видимо, процесс получения высшего образования его не вдохновил, и уже в 1991-м его отчислили «за отрыв от института». Сам Пелевин сетовал, что учёба оказалась бесполезной, но именно в Литинституте он познакомился с прозаиком Альбертом Егазаровым и поэтом Виктором Куллэ. Для их издательства будущий автор «Омон Ра» и «Generation „П“» редактировал трёхтомник Карлоса Кастанеды. Теперь вопрос влияния последнего на творчество Пелевина – предмет споров и поисков филологов, занимающихся современной литературой.
Роман Сенчин и писатель Александр Рекемчук
Автор романов «Дождь в Париже» и «Елтышевы», сборников «Десятые», «Нулевые» и «Девяностые» и многих других книг, сегодня Роман Сенчин – признанный писатель. Но в конце 90-х и он был неизвестным студентом Литературного института в мастерской писателя и сценариста Александра Рекемчука. И в отличие от Пелевина, Сенчин со своим мастером общался и прислушивался к нему:
«...по совету Александра Евсеевича я отнес рассказы в два тогда полярных издания – „ЛитРоссию“ и „Знамя“. Рассказы напечатали, потом состоялись публикации в тоже полярных „Октябре“ и „Нашем современнике“. Мне тогда здорово досталось от обоих лагерей, от меня требовали „сделать выбор“. Я пожаловался мастеру; Рекемчук успокоил: это временно всё, не волнуйся, пиши и печатайся. И действительно, через несколько лет литература взяла верх над враждой, и писатель, публикующий свои вещи в разных изданиях, уже никого не возмущает. Могут отозваться полемической статьей или рецензией, но к стенке не поставят» («Почти век жизни. Памяти Александра Рекемчука»).
Ярослав Жаворонков и преподаватели Высшей школы экономики
Роман «Неудобные люди» – дебют Ярослава Жаворонкова – стал пусть небольшим, но всё-таки событием русской литературы в 2024 году. Книга быстро получила доптираж и тёплые отзывы других писателей и критиков, среди которых Ольга Брейнингер и Марина Степнова. Не так давно Ярослав закончил магистерскую программу «Литературное мастерство» и уверен, что учёба не прошла для него даром.
«Я не считаю, что на писателя надо обязательно учиться. Но если пишешь, то должен понимать культурный контекст, в котором существуешь, знать классическую и современную литературу, русскую и зарубежную, направления, жанры, критику: это расширяет границы возможностей, подсказывает интересные идеи и позволяет тупо не написать то, что до тебя написали уже десять раз. Должен знать приемы и возможности, правила, которые можешь соблюдать или осознанно нарушать».
Надя Алексеева и писательница Ольга Славникова
И ещё одно новое имя в русской словесности. Первый роман Нади Алексеевой «Полунощница» вышел в 2023-м, второй – «Белград» появился на нашем сайте в самом начале этого года. Надя – выпускница литературных курсов CWS, на которые попала почти случайно, но, как прилежная ученица, решила взять всё, что могли дать ей преподаватели.
«Я ходила и ныла, что хочу писать прозу. Когда-нибудь, когда я выйду на пенсию, у меня будет жизненный опыт, камин, собака и вид на залив, вот тогда я точно стану писателем. И вот моей подруге это надоело. И на тридцатилетие она мне подарила курс прозы, чтобы я хотя бы попробовала», – рассказывает Надя.
После этого она вошла во вкус, начала учиться дальше и написала свой дебютный роман в мастерской Ольги Славниковой:
«У меня всё как-то совпало: я побывала на Валааме, привезла оттуда идею „Полунощницы“, которая тогда так не называлась, и Славникова эту идею поддержала. Изначально я хотела написать роман в рассказах, но Ольга Александровна убедила меня, что я способна на большее».
Итак, взаимоотношения учитель и ученик проявляются порой очень по-разному, да и наставниками могут стать самые неожиданные люди. И всё-таки это всегда удивительный тандем, благодаря которому создаётся что-то новое.
