Читать книгу: «Яр-да-Яра. Сказы Пересвета», страница 4

– Милый олень, позволь нам коснуться тебя, разреши угостить травами, – девочка протянула ему небольшой букет из трав, который собрала, пока они шли по лесу.

Олень внимательно посмотрел на детей и Светлану, подошёл. Он с удовольствием схрумкал, предложенное Яромирой, угощение и позволил детям погладить себя.

Вечером были вечорки. Приехали в гости юноши и девушки из двух соседних посёлков и для них разожгли костёр. Они танцевали и пели, перекусили у огня, разговаривали. Многие нашли тех, кто пришёлся по сердцу. В конце слушали гусляра. Он пел о чудесных девах-птицах, что поют на берегах Ра-реки. Там, где впадает в неё волшебная Смородина. Песня говорила, что слушать их людям опасно. Сладки песни прекрасных птиц, но уводят они за собой слушающих в миры Навьные и мало кто способен вернуться оттуда.

Когда пришли домой, дети спросили, когда прилетают птицы петь свои песни. Слияние Ра-реки и Смородины было недалеко и им хотелось посмотреть на чудесных певуний. Светлана ответила им, что как раз сегодня началась та самая неделя, когда птицы поют у реки, но ходить смотреть на них нельзя без отца или матери. Они сильнее завораживающих песен и смогут защитить от них своих детей. Она пообещала им, что попросит Ратибора сходить с ними на реку и уложила малышей спать.

Утром Светлана не нашла детей в постелях. Она обошла соседей, думая, что они проснулись рано и пошли поиграть с соседскими детишками. Но ни к кому этим утром её внуки не заходили. Светлана сбегала к речке, но ни на берегу, ни на лесной полянке, которая так нравилась детям, их не было.

Родовичи сначала не участвовали в поисках Светланы, но вскоре поняли, что случилось что-то плохое, раз детей нигде нет и все, включая волхва, начали искать малышей. Ближе к полудню Светлана вспомнила вчерашние вопросы детей о птицах-певуньях и родовичи побежали к Ра-реке, туда, где впадала в неё Смородина и куда прилетали сладкоголосые птицы.

Примерно на половине пути они нашли Яромиру. Девочка сидела на тропинке и горько плакала. Волхв расспросил, куда они с братом ходили и где сейчас Белояр. Яра, захлёбываясь слезами, рассказала, что они не послушались бабушку, побежали смотреть на чудесных птиц сами. Сирин зачаровала брата и унесла его с собой, а Яра едва смогла убежать от её сестры…

Много дней Мира с мужем, все ведьмы посёлка и родовичи Рата пытались найти способ пройти в Навьный мир и отыскать маленького Белояра, но тщетно. Навьный и Явный миры связаны прочным мостом, но перейти его не дано живущим, а ушедшим не дано вернуться назад…

Долгих двенадцать лет искали Говорящие способ перейти мост и вернуться назад с сыном Рата и Миры, но ни у кого за все эти лета не получилось даже до середины моста дойти. Только Видар смог наполовину пройти мост, но и его останавливали охранные запоры.

Мира винила себя за то, что случилось с сыном и никто, даже муж не мог разубедить её. Она не отпускала от себя Яромиру, боялась, что дочка исчезнет, как её брат. Мира, как и все, ломала себе голову в поисках способа спасти сына, но его не было…

Яромира между тем росла. Чем старше становилась девушка, тем больше походила она на мать. Только глаза у неё были серыми, как у отца. Часто в них загорались искорки его огня, завораживая тех, кто был с ней рядом в такие моменты. Она никогда не забывала о потерянном брате, но жизнь брала своё. Яра росла весёлой и доброй, отзывчивой к людям, но гордой. Она старалась всё всегда делать лучше всех. Считала недостойным дочери Ратибора и Мирославы проиграть кому-то. Она была лучшей в Прикладной магии и даже пробовала овладеть Боевой, но мастера не смели учить её без дозволения отца девушки и она потихоньку подсматривала за уроками старших юношей.

Экзамен весты Яромира сдала играючи, но ни кого не приняла наречённым. Многие юноши приезжали в посёлок, где жила Светлана и часто бывала её внучка, чтобы попытать счастья, но ей никто не нравился, не могла она полюбить никого из них. Все они казались девушке слабыми и недостойными взять в свой род дочь Говорящего с Огнём.

Родители не торопили её. Они не прекращали попыток пройти в Навь и спасти её брата. Прошло одно лето, положенное вестам на поиск наречённого. По обычаю весты, которые не нашли себе суженого, плели венки и пускали по реке. Кто из чужих парней венок поймает, тому и мужем быть, коли понравятся друг другу. Так и Яромира сделала, хоть и не люб ей был никто в соседних родах. Только сплела она венок совсем простой, не как подруги, и пустила его не вдоль берега, а сильным броском отправила на середину реки.

Этот венок, пущенный девушкой по реке, принесёт много горя их семье, но Яра об этом не догадывалась. Как не знал никто и того, что Белояр уже в Явном мире…

…Несколькими днями ранее, Видар сидел на краю небольшого обрыва на берегу Смородины, поджав одну ногу под себя, и смотрел на переправу, построенную совместно живыми и ушедшими. Потап какое-то время сидел рядом с ним. Потом лёг, положив большую голову на лапу, и прикрыл глаза. Однако, Видар отлично знал, что друг не спит. Огромный бурый медведь слышит каждый вздох своего человека и тут же проснётся, если поймёт, что нужен Видару.

Калинов мост.

На вид переправа не была такой уж капитальной. Просто деревянный мост. Добротный, достаточно широкий, двое конных легко разминутся, но две телеги уже нет. Хотя, кому придёт в голову ехать по нему на телеге Видар даже не предполагал. Да, и верхом тоже. Этот мост переходили пешком и только в одну сторону.

Переправа была непростой. На каждой из земель, где жили люди, была такая. Берег, на котором сидел Видар был миром живых. Часть берега напротив, примерно по пять метров вверх и вниз от моста по течению Смородины, а также около десяти метров в глубину суши принадлежала миру ушедших. Перейти Калинов мост можно было лишь из мира живых и могла это сделать только Душа человека, ушедшего не больше одного лета назад. Ни живой человек, ни обитатель мира Навьного не могли перейти его. Мост пускал их только до середины. Дальше не давали пройти блоки охранных заклинаний, установленные вместе живыми и ушедшими. Эти блоки позволяли обитателям обоих миров увидеть кусочек соседнего мира, поговорить друг с другом, но не пройти или прикоснуться. Можно смотреть, слышать, говорить, но не почувствовать.

Провести живого или ушедшего человека по мосту могли только девы-птицы. Они были птицами лишь наполовину. Вторая их сущность, человеческая, делала обеих очень сильными ведьмами. Из-за этой двойственности и желания иметь силу большую, чем доступна людям, они были вынуждены жить в Нави. Однако, любопытство и яркость красок мира живых всё же привлекала их. Поэтому одну неделю в лете птицы-сёстры прилетали на дерево, растущее в излучине Смородины, в мире живых и пели свои чарующие песни. Людей их голоса завораживали и часто одна или обе птицы забирали кого-то из живых с собой, в Навь. Им нужны были слушатели, живые, с яркими эмоциями. Обитатели Нави этого дать птицам-сёстрам не могли. В один из таких дней маленькие племянники Видара, несмотря на предупреждение старших, побежали одни слушать птиц-волшебниц. Сирин понравился ясноглазый мальчик и она утянула Белояра с собой.

С тех пор все Светодаровичи пытались перейти Калинов мост и вернуть его домой. Они знали, что он жив, чувствовали тонкую ниточку родовой связи, продолжающей удерживать его жизнь. Но чем дальше, тем тоньше становилась нить, тем труднее было найти его в Нави и вернуть в мир живых. Прошло уже почти двенадцать лет, а Белояр всё ещё был в плену у Сирин и никто из родовичей не мог помочь ему…

За это время Видар стал одним из самых сильных магов Рагарда. Отец говорил, что и не только Рагарда, но и других земель родов Расы. Но охранные запоры, поставленные совместно живыми и ушедшими, не желали подчиниться его магической власти. Видар знал, чтобы гарантировано открыть их и найти мальчика нужна договорённость с ушедшими. Многие из родовичей пытались договориться с ними, но впустую. Предки их рода обитали в другом мире, в небесах не этой земли, поэтому Навь Рагарда оставалась глуха к их зову…

Видар печально вздохнул, вспомнив, как Мирослава, мать Белояра и жена его брата, молила на этом самом мосту обитателей Нави о помощи, но никто не откликнулся. Просьбы, произнесённые дочерью Расы впервые в жизни, слёзы безутешной матери, потерявшей своё дитя, никого не тронули по ту сторону запоров. Звал ушедших и просил их о помощи и его брат Ратибор, отец Белояра. Так же впустую. Ответом им была тишина Нави.

Тогда Видар понял, насколько правы Предки. Никогда ничего не проси, справляйся сам или прими помощь тех, кто предложит её. Просьба лишь подтверждает твою беспомощность перед тем, кого ты просишь. Они увидят, что ты слаб и не станут помогать сдавшемуся человеку. Ведь это его собственный Выбор сдаться, признать, что ничего не может сделать, прекратить бороться. Никто не станет мешать человеку, выбравшему слабость. Оба, и Ратибор, и Мирослава, понимали это. Но всё же был крошечный шанс, что Навь ответит и они не могли не попытаться… Каждый раз, вспоминая слёзы Миры, Видар упрямо повторял слово, данное ей и самому себе, что обязательно найдёт способ заставить запоры пропустить его в Навь и найдёт Белояра…

Маг настолько погрузился в воспоминания, что его память стала объёмной и Потап увидел её проекцию. Медведь поднял голову, слегка тронул друга лапой, заставляя вернуться в реальность, и вопросительно посмотрел на него.

– Нет, друг мой, – ответил Видар на невысказанный медвежий вопрос. – Я не придумал пока, как туда пройти. Ты поспи, Потап. Возможно, моей силы будет мало и понадобится твоя.

– Ладно, – Потап снова опустил голову на лапу. – Уснуть я тут не смогу, – он закрыл глаза. – просто полежу.

– Не можешь? Ты чувствуешь его? Мост? – Видар кивнул на переправу. – Или это дыхание Нави?

– И то и другое, – ответил Потап, открывая глаза. – Оттуда тянет холодом и немного страхом, – он повёл плечом. – Ты знаешь, как я это не выношу, – Видар кивнул, положил руку ему на плечо. – Холод ещё ладно. Но страх…

– Да, знаю, – Видар вздохнул. – Прости меня. Я тоже чувствую это, но не так, как ты. Забываю, как тебе здесь сложно.

– Ничего, я потерплю, – медведь сел. – Ты только придумай, как нам туда попасть и вернуть мальчика. Ты ведь столько всего умеешь сейчас. Совсем не то, что было в начале.

– Уметь-то умею, – вздохнул Видар. – Но охранные блоки каждый раз пересиливают моё умение.

– Это ничего, – Потап поднял огромную лапу и аккуратно коснулся спины человека. – Ты сможешь. Больше ведь никто не обладает твоими знаниями и силой.

– Знаешь, мы с тобой столько всего уже перепробовали, что я иногда думаю, что смогу пройти туда только мёртвым…

– Нет! Даже не думай! – медведь сердито фыркнул. – Ты не хуже меня знаешь, там, где есть замок, должен быть и ключ. Не бывает абсолютных запоров.

– Не бывает… – кивнул Видар, задумчиво глядя на переправу.

– Что?

– Погоди… Крутится что-то в голове… никак не поймаю. Что-то простое, почти примитивное…

– Вроде разбежаться и бахнуть по охранным запорам всей силой моего веса? – Потап заинтересовано наклонил голову.

Ему безумно надоело просто лежать рядом. Давно, в самом начале их битвы с Калиновым мостом, он пытался уже это сделать. Пусть кроме шишек никакого результата не получил, но зато выпустил накопившуюся ярость против Сирин, утащившей мальчика в Навь. Сейчас он был на двенадцать лет старше и намного сильнее и умнее себя тогдашнего. Вполне могло получиться.

– Да, – Видар посмотрел на друга. – Что-то вроде этого… Надо посмотреть ещё раз на запоры.

– Ты их давно с закрытыми глазами нарисовать можешь, – улыбнулся Потап, обнажая огромные клыки.

– Пожалуй, смогу. Только… – маг поднялся. – Всё равно пойду, гляну ещё раз. Вдруг увижу что-то новое. Ты не ходи, посиди здесь. Не надо тратить зря силу, – Потап кивнул. Ему совершенно не хотелось лишний раз приближаться к мосту.

Видар легко сбежал к воде и медленно пошёл к переправе. Чем ближе он подходил, тем сильнее было дыхание Нави. На мост Видар вошёл с ледяными руками и тихим писком сознания, предупреждающим об опасности. Он настолько привык к нему за годы попыток пройти в Навь, что не обратил на писк никакого внимания.

До середины моста он дошёл спокойно. Охранные заклинания стояли запорами точно на середине переправы. В шаге от них Видар остановился. Он положил ладони на невидимую преграду, прикрыл глаза, вслушиваясь в отклик защиты, немного нажал руками. Запоры завибрировали, а писк внутри него превратился в крик ужаса, тут же заглушенный сознанием мага.

С полчаса он стоял на середине Калинова моста, пробуя разные заклинания, вслушиваясь в реакцию запоров, останавливающих любую его попытку пройти. Потом вернулся к Потапу.

– Иди сюда, – медведь сел и развёл в стороны лапы. – Ты бледный, как ушедший…

– Благодарю, – Видар прижался к горячей медвежьей груди и Потап осторожно обнял его могучими лапами. – Как же хорошо рядом с твоей силой.

– Поспи, – Потап аккуратно перехватил тело друга так, что он оказался в огромной лохматой люльке его лап. – Тебе надо отдохнуть. Спи, – он чуть наклонился и ткнулся носом в волосы Видара, повторил. – Спи…

– Я немного… часок всего… – пробормотал маг, подчиняясь природной волшбе друга.

– Спи, – Потап тихонько заворчал, убаюкивая. – Я наворожу тебе отдых, брат. Спи сладко.

Проснулся Видар почти через девять часов с ощущением, что проспал несколько дней. Потап осторожно поддержал его, чтобы не упал и, когда Видар сел, растянулся рядом с ним на траве.

– Ну, что? Будем пробовать снова пробить запоры? – маг с сомнением смотрел на своего побратима большими серо-зелёными глазами.

– В смысле попробовать протаранить запоры со всей моей медвежьей дури? – Потап улыбнулся.

– Именно. Под заговорами, конечно. На усиление и максимум на защиту.

– Без тебя это без толку, брат, – медведь вздохнул. – Я могу найти человека здесь, в мире жизни. В Нави я без пользы. А у тебя с мальчиком связь.

– Знаю, – Видар ласково коснулся медвежьего плеча. – Ты и не пойдёшь дальше моста. Мне нужно, чтобы ты проскочил на ту сторону всего на шаг. Я буду на твоей спине и спрыгну, как только проскочим запоры, а ты сразу же вернёшься назад.

Медведь некоторое время молча смотрел на мага, пытаясь представить себе как это надо сделать. Потом медленно кивнул, соглашаясь.

– Да, возможно, это и сработает… – он сел. – Я остановлюсь между мирами. Вроде живого мостика над мостом ушедших. Главное, чтобы грубой силы хватило пробить их, – Потап улыбнулся, обнажая клыки. – Может, запоры не поверят в такую наглость и пропустят. Надо пробовать.

– Благодарю, брат, – Видар обнял медведя. – Тогда сейчас поедим и спать. Пробовать будем, когда утреннее Солнце коснётся моста. Это даст нам дополнительную силу.

Медведь согласно кивнул, поднялся и неспешно потрусил к лесу. Ловить рыбу в Смородине в такой близости от Калинова моста он не рискнул.

Пока он охотился, Видар разжёг костёр и стал готовить отвар из трав. Состав, подобранный магом, должен был дать им с побратимом спокойный сон и силу при пробуждении. К возвращению Потапа напиток был готов.

Медведь принёс небольшую косулю. Убивать ему было противно, но сейчас и ему самому, и его человеку нужно было мясо, чтобы набраться сил. Он спустился к реке, подошёл поближе к мосту, освежевал косулю и промыл мясо в прохладной кроваво-красной воде. Навь мгновенно затянула к своему берегу кровь, шкуру и даже кости животного, которые медведь отдал реке.

Они проснулись за час до рассвета. До восхода Видар должен был успеть наложить охранные и усиливающие заговоры на себя и побратима, чтобы с прикосновением первых лучей Солнца к переправе снова попробовать пробиться сквозь запоры. Большой холм, расположенный прямо напротив Калинова моста, вполне подошёл для разгона и, когда Солнце окрасило небо в золотисто-розовый, Потап с побратимом на спине стоял на его вершине. Оба внимательно следили за тем, как скользят по траве солнечные лучи, постепенно приближаясь к мосту.

– Давай! – выдохнул Видар, прижимаясь к медвежьей спине, стараясь слиться с побратимом, когда Солнце коснулось первых досок Калинова моста.

Потап тут же сорвался с места. Несущийся к переправе большущий медведь с человеком на спине был похож на огромную коричневую торпеду. Невозможно было даже представить, что может остановить его, но Видар отлично знал, что охранным запорам на середине моста это по силам. Впервые за долгие годы своей жизни он обратился к Предкам, снова вспомнив Миру, просившую помощи на мосту, и понимая всю бессмысленность просьбы. Но они пытались победить неизбежность и любая помощь была бы кстати..

«Помоги нам, Великие, сделать это! Помоги и защити Потапа от Нави!» – о себе он не просил. Он вообще просил впервые в жизни. Просил потому, что понимал, человеку, даже магу, не справиться с Калиновым мостом без помощи и силы Предков. Как и медведю.

Лапы Потапа затопали по доскам переправы. Чем ближе была точка перехода, тем медленнее становились движения медведя. Он, сердясь на самого себя, зарычал и рывком вернул прежнюю скорость.

«Защити Потапа от Нави!..» – шепнул Видар, сильнее прижимаясь к побратиму.

Солнце и медведь подошли к запорам одновременно. Потап в последнем прыжке поднялся на задние лапы и со всей силы ударил в преграду, разделяющую миры живых и ушедших. И запоры не выдержали. Передние лапы и половина его тела, вместе с Видаром, оказались в Нави. Задние лапы и часть спины остались в мире живых.

Маг мгновенно спрыгнул на мост.

– Получилось! Слава Великим! Получилось, Видар! – Потап поднял голову к небу и громко зарычал, радуясь.

– Слава Великим! – откликнулся Видар, положил руку на сердце, поклонился и тихо сказал, – Благодарю!

Он чувствовал себя вполне нормально, только дышать было немного трудно. Посмотрел на побратима. На первый взгляд Потап не пострадал от встречи с запорами, но рисковать не стоило и Видар поднял перед собой руки, развернул ладони к медведю, концентрируя силу, чтобы вытолкнуть его назад в мир живых.

– Погоди, – остановил мага Потап. – Может, всё же с тобой?

Видар понимал его. Он сам чувствовал то же самое. С момента, когда маленький Потап выбрал Видара в побратимы, они не расставались. Он понимал друга, но боялся за него. Отец говорил, что Навь пьёт силу человека, который посмеет войти в неё будучи живым. Видар не хотел узнавать, как поведёт себя Навь, если медведь полностью войдёт в неё.

– Нет, – он отрицательно качнул головой. – Ты останешься и подождешь меня на живом берегу. Если через три дня не вернусь, беги к отцу. Скажи ему, что я прошёл в Навь и не вернулся, – Потап вздохнул, но согласился и Видар снова направил на него ладони, выталкивая его в мир живых.

– Ты скорее там. Ладно? – медведь стоял перед запорами, смотрел на Видара полными боли глазами. – И осторожнее, брат… – маг кивнул и сбежал с моста.

Он знал, что Потап будет видеть его, пока он не отойдёт от переправы на десять метров, поэтому поспешил уйти поскорее. Видар хотел, чтобы друг быстрее ушёл с Калинова моста, ушёл от холодного дыхания Нави. Ладони горели, но он не разрешил себе посмотреть на руки, пока не отошёл от моста достаточно далеко, чтобы Потап потерял его из виду.

Обернувшись, он увидел, как медведь медленно сходит на берег. Со стороны Нави живой берег был прекрасно виден. Видар посмотрел на руки. Ладони выглядели так, будто он не медведя выталкивал, а огромного ежа. Кожа была исколота и посечена, раны сочились кровью. Глянул на землю, по которой только что прошёл, и увидел, как пепельно-серая Навь медленно втягивает в себя ярко алые капли его крови.

– Надо остановить кровь… – он соединил ладони перед собой и прикрыл глаза, концентрируясь. – Странно… Ворожить здесь проще… но сила моя намного меньше, чем на живом берегу… – развернул к себе ладони. Раны закрылись, кровь больше не шла, но заживить их он не смог. – Ладно. Время дорого. Надо найти мальчика.

Родовая связь с теми, кто был в мире живых оказалась здесь более сильной. Она заглушала тонкую ниточку связи с Белояром. Видар совершенно не хотел этого делать, но был вынужден заглушить свою связь с родом, оставив только линию мальчика. Он знал, что родители и каждый из его братьев и сестёр тут же почувствуют, что он исчез из их рода, но надеялся, что это не сильно встревожит родовичей. За последнее время он много что делал, чтобы усилить связь магией в попытке вытянуть Белояра силой рода и был вариант, что они примут его пропажу из связей просто за очередной эксперимент с ворожбой.

Едва он убрал связь с родовичами, как тут же услышал тонкий голос линии Белояра. Мальчик давно уже не был связан ни с кем кроме матери. Только её связь с ним выдержала испытание Навью, только она не рвалась под давлением времени и безысходности. Именно эту тонкую, почти прозрачную ниточку и использовал маг.

Он ещё раз проверил направление и пошёл уверенным быстрым шагом вглубь пепельно-серых холмов к таким же пепельным деревьям. Со временем он обратил внимание, что от каждого его шага разлетаются какие-то крохотные частички. Присмотрелся и понял, что земля Нави не только кажется пепельно-серой, она на самом деле покрыта тонким слоем пепла. Именно его частички отлетают в стороны от каждого соприкосновения его ног с землей.

Несколько раз он видел каких-то странных существ, не похожих ни на одно из мира живых. Они были темнее цветом, чем пепел под ногами, поэтому взгляд зацепился за них и Видар даже попытался рассмотреть их получше, не отклоняясь, впрочем, от выбранного направления. Он помнил зачем пришёл сюда, помнил, что время в Нави идёт иначе, чем в мире живых. Поэтому, когда существа, заметив его, удрали, он не стал преследовать их, а только ускорил шаг. Линия Белояра не становилась ярче. Это могло значить, что мальчик дальше от него, чем Видар определил в начале, основываясь на своём ощущении от связи рода в привычном ему мире. А могло не значить совершенно ничего. Навь меняла всё, к чему он привык, переворачивала восприятие мага с ног на голову, и Видар старался меньше опираться на свои ощущения и больше верить глазам и слуху, чем чувствам.

Когда, и без того серое, небо начало темнеть, он понял, что наступает ночь. Видар отошел шагов на пятнадцать от деревьев и выбрал место для ночного привала между серыми холмиками. Он не знал, сможет ли идти по Нави ночью, поэтому решил посмотреть, что будет дальше, какова ночь в Нави. Маг сел, достал из внутреннего кармашка своей лёгкой куртки небольшой сверток и бережно развернул, сияющий белизной живого мира, платок. Внутри оказалось три колоса, ржаной, пшеничный и ячменный. Видар аккуратно вытащил зернышко из ржаного колоса, беззвучно произнёс заговор и съел его. Остальные снова завернул в платок и убрал в карман.

Какое-то время он наблюдал за всё больше и больше темнеющим небом, а потом его внимание привлекла земля. По пеплу бегали маленькие существа, чем-то напоминающие муравьёв. Сидящего человека они избегали. Видар проверил, поставив перед одним из них свою ладонь, преграждая путь. Существо остановилось, поднялось на задние лапки, коснулось усиками даже не кожи, а теплового поля, рождаемого движением его крови, и тут же отступило. Секунду в замешательстве покрутилось на месте и побежало в обход живой преграды.

Утром, Видар продолжил свой путь. Ландшафт вокруг почти не менялся. Серые холмы, деревья, степь, снова холмы… Когда наступил вечер, Видар поел и пошёл дальше, не желая терять драгоценное время. Два дня и две ночи искал он Белояра, но навьный мир устроен иначе. Видар чувствовал, что юноша где-то рядом, но найти его никак не мог. Пока, наконец, не наткнулся на избушку, совсем небольшой домик на сваях. От него шёл свет жизни и Видар бесстрашно толкнул дверь. Внутри было светло, потрескивал огонь в печи. У окошка сидела девушка, красивая, как Звёзды. На её коленях мурлыкал черный кот. Девушка ласково гладила его по мягкой шёрстке.

– Здравия всем, кто живёт в этом доме, – Видар поклонился девушке и печи.

– И тебе здравия, Говорящий, – улыбнулась девушка. – Не думала, что увижу здесь когда-нибудь человека.

– Ты знаешь меня? – удивился Видар.

– Знаю, – она кивнула. – Ты Видар, Говорящий со Зверями. Твой друг, Потап, остался на явном берегу Смородины и очень волнуется за тебя.

– Кто ты? – девушка не ответила, лишь выгнула бровь. – Прости, мой вопрос кажется грубым… Но я годы пытался победить заслоны между мирами, использовал всю магию на какую только способен и едва смог пройти сюда. Ты же похоже живёшь здесь… Дом светится жизнью в этом мире тишины, ты человек и побратим с тобой, – кот перестал мурлыкать, открыл глаза, изучающе посмотрел на Видара, не почувствовав от него угрозы снова закрыл глаза и замурчал. – Кто же ты? Скажи, прошу тебя.

– Меня зовут Ёлка. Я не живу здесь, захожу иногда. Из Нави иной раз существа разные выходят, а я их домой привожу. Вот и сладила себе домик, чтобы передохнуть можно было.

– Красивое имя у тебя девица, – он улыбнулся. – И сама ты пригожа, красавица. Скажи, Ёлочка, не встречала ты в этом мире птицу Сирин? Она юношу за собой водит. Он сын моего брата.

– Благодарю, Говорящий, – она чуть поклонилась ему. – Сирин видела и юноша с ней. Он как игрушка для неё. Она его в полусне держит, от себя не отпускает. Он человек, жизнь в нём. Я пробовала отобрать его у птицы, вывести отсюда хотела. Да только не вышло ничего. Я же лишь девушка, силы моей недостало, чтобы победить Сирин.

– Скажи мне, как сыскать их. Я смогу с ней справиться.

Девушка сняла с колен кота, посадила его на лавку, поднялась. Она подошла к Видару, внимательно посмотрела на него. Ему казалось, что взгляд больших зеленых, как у её кота, глаз пронзает его насквозь.

– Ладно, – кивнула наконец Ёлка. – Помогу тебе. Вот, – она сняла с пальца кольцо, протянула Видару. – Как выйдешь отсюда, пусти колечко перед собой. Оно тебя приведёт туда, где сейчас Сирин своей игрушкой любуется.

– Благодарю, Ёлочка, – Видар взял кольцо, но уходить не спешил. – Скажи, как вернуть его тебе. В каком роду искать тебя?

– А ты его пусти на землю, когда в Яви будешь. Колечко само меня найдёт, – в глазах девушки играли весёлые искорки. Он ей нравился, но говорить ему об этом она не собиралась. Подумала: «Если захочет, найдёт меня. А там посмотрим, что сладится.»

Видар поблагодарил её ещё раз и вышел. Снаружи он постоял немного. Уйти от чудесного домика и его хозяйки ему было сложно, но он пришёл сюда за Белояром. Посмотрел на колечко. Оно было простым, серебряным. Всего один знак был на нём. Алатырь. Видар пустил колечко на землю. Серебряный ободок на мгновение замер, будто раздумывая, а потом покатился прочь от домика. Видар поспешил за ним.

Кольцо привело его к Великому Древу, сделало кружок вокруг Видара и упало около его сапог. Он поднял его, надел на мизинец. Осторожно пошёл вокруг Древа. У корней нашёл Белояра. Он спал, а на ветвях, над спящим юношей, сидела Сирин. Увидев Видара, птица расправила крылья и запела, пытаясь зачаровать его. Она не знала, что Видар двенадцать лет изучал Навь и всё, что так или иначе попадало из неё в мир живущих. Говорящий со Зверями знал, как защититься от её сладкого пения.

Не обращая внимания на птицу, Видар взял племянника на руки и понёс к мосту. Он знал, что птица не сможет коснуться его. Магическая защита надежно закрывала его и прикрыла Белояра, когда он поднял юношу на руки. Дорога назад была легче. Он просто шёл по берегу Смородины. Но как ни силён был Видар, он был всего лишь человеком, жизнь которого вытягивала по капле Навь. Слишком долго он искал мальчика. Почти у самого моста силы его иссякли. Он опустился на колени, положил спящего Белояра на землю, сосредоточился, пытаясь вернуть себе хоть немного жизненной силы, чтобы перенести юношу через мост. Вспомнил прекрасную Ёлочку и ему это почти удалось, хотя он был не уверен, что сможет пройти те несколько метров, что отделяли их от Яви. Потап ждал его на другом берегу, он почувствовал, что Видар гаснет и бросился на помощь. Однако, в одиночку пройти заслоны не смог и теперь танцевал на середине моста, пытаясь прорваться к другу.

Взгляд Видара упал на реку. У берега, в Яви, качалась лодочка, которую он зачаровал, думая, что если не может победить заслоны на мосту, то может сможет переплыть Смородину под ним. Посмотрел на Потапа. Заклятия силы и защиты, что Видар наложил на побратима, ещё работали.

– Потап, – позвал он. – Лодка. Толкни её к навьному берегу. Только постарайся, чтобы она прошла как можно ближе к мосту.

Потап понял его. Он оставил попытки перейти мост и вернулся на берег, остановился возле лодки. Посмотрел на Видара. Время побратима утекало и Потап вошёл в воду. Кровавая вода билась вокруг него, но медведю не вредила и он поплыл к середине реки, толкая перед собой лодку. Когда граница между Навью и Явью была уже близко, Потап сильно толкнул лодку, заставляя её пролететь почти до берега, на котором были Видар и Белояр.

Заслоны были призваны останавливать живущих и ушедших. Людей и побратимов. Лодка была пуста, поэтому легко прошла через них. Река подтолкнула её и она мягко ткнулась килем в берег почти рядом с мостом. Видар поднял племянника, спустился к реке. Он осторожно положил юношу в лодку, наложил на него защитное Слово, но это забрало у него остатки силы. В последнем порыве он резко оттолкнул лодку с Белояром от берега, направляя ее к середине реки в надежде, что заслон пропустит её, и упал на землю. Потап закричал на другом берегу и снова бросился к мосту. Это было последним, что запомнил Видар. Дикий, полный отчаянья, крик друга, лодку с юношей, которую уносила кровавая река, а потом пришла темнота.

Видар не видел, как его друг с диким рёвом бился об заслоны на мосту и как, наконец, прорвался через них. Он не почувствовал, как осторожные зубы взяли его за плечо и Потап потащил его прочь из Нави. Он не знал, как мост снова сопротивлялся, не желая пропускать медведя с его ношей назад, как Потап с размаху ударил спиной в заслон и пробил его…

Медведь вытащил Видара со злополучного моста, дотащил до деревьев. Он прислушался, уловил едва заметное дыхание друга и лёг рядом на траву. Мост, жуткая река и страх за друга вымотали Потапа. Он положил большую голову на руку Видара, чтобы почувствовать, когда он очнётся и закрыл глаза. Говорящий со Зверями и его медведь пролежали там долгих пять дней. Всё это время никто из родовичей не знал, что Видар смог найти юношу и вынести его из Нави.