Читать книгу: «S-T-I-K-S. Вера: миссия «Выжить»», страница 3

Первая остановка.

Группа остановилась через сотню километров от Форт Воля на маленьком стабе, где едва хватало места, чтобы припарковать весь их шапито. Нужно было размять ноги, проветрить голову, да и просто выдохнуть. Дорога тут шла с характером: разбитая, уставшая от жизни, с ямами, в которых вполне могла бы поселиться небольшая амфибия. По обе стороны зеленела и шелестела одна лишь поросль: кусты, деревья, трава длиной практически по грудь. Ветер гулял с ленцой, перебирая листья, поднимая в воздух запах полевых трав. Ароматно, очень ароматно. На фоне общего запустения и практически привычного запаха гнили трупов и экскрементов заражённых, запах трав казался божественным парфюмом.

А вдалеке, на горизонте, где взгляд терялся в пыльной дымке, виднелась чёрная полоска. Узкая, но пугающе прямая. Словно кто-то чернильной кистью провёл по ландшафту.

– Что там такое чёрное?.. Траву, что ли, жгли?.. – Легавая прищурилась.

– Не, – отозвался Жало, вытянув шею из окна транспорта. – Это чернота.

– Что такое чернота?.. – Она смутно припоминала, что где-то уже слышала это слово…

– Ну, как тебе сказать… – Тот задумался, почесал подбородок, на котором крошки от бутерброда воевали с недельной щетиной. – Кто-то называет черноту естественным ограждением Улья, разделением территории, барьером. Кто-то считает её просто аномалией… В целом, это непроходимый участок земли. На черноте ничего не живёт, всё там только увядает. Мрак, тлен и пустота, короче. Чернота так и называется чернотой, потому что всё на ней чёрное, и всё, что на неё попадает, рано или поздно чернеет.

Он замолчал, глядя куда-то сквозь деревья, будто вспомнил что-то особенно неприятное.

– Есть люди, – продолжил он, – у которых дар – это ходить по черноте. Иногда такой дар оказывается крайне кстати. Вот гонится за тобой какой-нибудь рапашка, или какие-нибудь отморозки, а ты такой – эть! – и запрыгнул в черноту. Никто за тобой и не сунется. Там без этого дара выжить просто нереально. И… если уж текать, то только на своих двоих, пушшо никакая техника там вообще не работает, сразу дохнет, даж самая примитивная. Место такое… туда лучше не соваться. Там в первые секунды человек теряет всякую ориентацию в пространстве. Вестибулярный аппарат летит в трубу. Не понимаешь, где низ, где верх, и… падаешь плашмя. И всё. Уже не поднимаешься, обращаясь либо в пепел, либо в стеклянную крошку. По-разному слышал. Я сам предпочитаю держаться подальше от этой ебулды.

– Я, кажется, что-то читала в буклете про это… – неуверенно пробормотала Лега.

– Угу. Так что, вот та полоска – это и есть чернота. Но она, вроде, узенькая. На нашу дорогу не попадает, так что проедем, не дрейфь. Господа хорошие! Ещё десять минут и погнали! – с деловым видом объявил Жало.

Берта зарычала, прижимаясь к земле, и не отрывая глаз смотрела в сторону перелеска. Холка вздыбилась, нос угрожающе морщился, обнажая оскал: собака что-то явно нехорошее учуяла. Если бы там были обычные пустыши, она бы всего лишь поводила бы ушами, тихо поскулила и быстро потеряла интерес. Но сейчас взгляд её был пронзительно сосредоточен на той стороне, где пряталась угроза, и это напрягло рейдеров. От такой настороженности у Легавой по позвоночнику пробежали дрожащие мурашки.

– У нас гости, – произнесла Серена, поддерживая реакцию Берты, не отрывая взгляда от линзы полевого телескопа, который развернула на треноге на капоте «Бегемота».

– Кто там? – обернулся Жало на её голос, нахмурившись.

– Полу-рак, полу-хер какой-то… – протянула она, щурясь в оптику.

– Похоже на волка, – вмешался Лао, напрягая взгляд и стараясь рассмотреть силуэт в той же лесополосе, куда уже устремились взгляды всей команды.

Хреново. Хреново, что бывалые рейдеры – вот так вот всем скопом пялятся в одну точку, совершенно позабыв о тыле и флангах.

– Завалить попробуем?.. – Кактус щёлкнул затвором, затем погладил спусковой крючок пальцем своего винтареза.

– Он один? – уточнил Жало, сдвинув брови, напряжение в голосе проявилось едва заметно.

– Да не похоже, – покачал головой сенс. – Никого, кроме него, я не вижу, но… волки же стайные животные, верно? Я еле-еле достаю до него даром… Может, кто и крутится рядом…

– Я тоже никого, кроме него, не заметила. И то, он уже скрылся, – сказала Серена, отрываясь от телескопа, но её взгляд остался настороженным.

– Легавая, чекни ты. Дотянешься? – спросил Жало, не оборачиваясь, голос стал чуть строже, с оттенком приказа.

Легавая кивнула, активировала дар. Её зрачки расширились, а радужка вспыхнула холодным отсветом, будто включился сканер.

– Вау… – выдохнула она, словно увидела что-то одновременно красивое и жуткое. – Он с компанией. Их трое…

Лега слегка вздрогнула. Она видела, как один из них, похоже вожак, горит фиолетовым, а другие розоватыми и оранжевыми оттенками.

– Они голодные… и очень злые, – добавила тихо.

– Таки чё думаем? – спросил Кактус.

– Эм-м-м… – протянула Легавая, нахмурившись и медленно поворачивая голову вправо, потом влево.

– Чего? – насторожился тот.

– Они… расходятся клином… Один специально маячит, отвлекает. Остальные расходятся в стороны… Нет… их не трое… их семеро, – выдохнула она, крутанувшись на месте.

– Чёрт… – процедил Жало, уже взбираясь на крышу грузовика. – Надо занять возвышенность. – Он встал на крыше, силуэтом вырисовываясь на фоне блекло-голубого неба, щёлкнув затвором винтовки. Металл отозвался хищным щелчком. – Стая подчиняется альфа-самцу или волчице. Легавая, определи главного. Он будет крупнее и сильнее. Ты его сразу узнаешь, он должен выделяться на их фоне. В атаку первым не пойдёт… Чукча-чукча не дурак… Вожак контролирует стаю, координирует её. Если мочкануть вожака, весь их клин рассыпится карточным домиком.

– А ты откуда знаешь? – удивлённо вскинула брови Лиса, пристально глядя на него снизу вверх.

– Женщина, я не вчера родился, – хмыкнул он, не сводя прицела с линии деревьев.

– Очевидно, вожак – тот, что маячит перед лесом. – Отрапортовала Легавая.

– Чеснок, а ну скройся в тачку, живо! – Гаркнул на него Жало.

– А.. угу.. – кивнул парнишка и забрался в додж. Его старались лишний раз не подставлять: слабоват был по части реакции, да и в бою пользы немного от него пока что. Дар у него редкий и ценный, в самый крайний случай мог спасти всех, поэтому и берегли. Волчарам этот вечно бледный и несчастный суповой набор на один укус. Так что, лучше где-то в сторонке отсиживается.

– Следи вместе с Лао за передвижением остальных, насколько они близко?

– Все шестеро – в траве, в радиусе двухсот метров от нас…

Это было даже не волнительно – это было страшно. Безумно страшно. В прошлой жизни Леге постоянно попадались новости о деревушках, где волки загрызли людей, или о том, как кто-то часами прятался на крыше остановки, спасаясь от стаи. Эти истории оставляли холодок по позвоночнику, даже когда они были лишь строками в газете. А тут… тут на их пути стояли не просто волки, а заражённые волчары.

Можно было бы и плюнуть на всё, рвануть на тачках прочь, заставить этих шерстяных глотать пыль за спиной, но спораны, горох и жемчуг сами в руки рейдеров не попадут. Этот риск был неизбежен. Эта схватка – обязательная плата за добычу.

– Будьте на чеку, – коротко бросил Жало, пружинисто меняя позицию.

Берта всё это время не переставала рычать, лай последовал через секунду. Она бочунилась к правой стороне дороги.

–На два часа! – выкрикнула Легавая. – Двое особей!

Жало и Серена синхронно подняли оружия, стараясь угадать, где именно может вынырнуть тварь. Но черт их дери, в этой высокой зелёной стене хоть танк прячь – ни хрена не увидишь.

Берта залаяла с новой силой, а потом и вовсе сорвалась. С громким хрустом проломила стебли травы, скрывшись из виду.

– БЕРТАААА! КО МНЕ! КО МНЕ!!! – взвыла Легавая.

Неистовый ужас охватил хозяйку внезапно сорвавшейся собаки. Это ещё как понимать? Берта никогда не отличалась безалаберностью – наоборот, как служебная овчарка, она всегда демонстрировала дисциплину и послушание, когда это от неё требовалось. А сейчас-то какого чёрта она так себя повела? Ведь всегда же была такой сдержанной девочкой! Хотя… то же самое происходило и с Легавой сейчас, она так же потеряла голову от эмоций.

– БЕРТААААА!

– Твою мать… – сплюнул Жало.

– Берта! Ко мне! Живо! – Легавая бежала за ней вдоль обочины, взгляд метался в предынфарктной истерике. Её глаза почти не моргали, зрачки расширились, сердце отчаянно галопировало, воздуха не хватало в груди.

А Берта, эта глупенькая девочка, летела прямо на тварей, которые были раза в три больше неё. Оранжевые силуэты, что с ужасом засекала Лега, источали сплошной голод и агрессию. Попадись им собака, ей точно не поздоровится.

– Ещё чуть-чуть… – Легавая не дышала. – Ещё чуть-чуть…

Берта резко ушла влево, уклонившись от широкой, хищной пасти, вывернулась на бегу, чудом не зацепившись лапами за кочку. За ней топили два мутировавших ублюдка, не отставая ни на метр.

– БЕРТАААААААА!!!

– Легавая! Тихо ты, бля! – жёстко осадил её Жало. – Не ори ты, не выдавай позицию всем тварям вокруг! Помимо волков тут много, кто ещё может шароёбиться!

И тут, словно чёрт из табакерки, засранка Берта вылетела из густой травы, прорезала её, как пуля, и метнулась на открытую дорогу. Легавая только и успела заметить, что до неё было не меньше сотни метров, сердце ухнуло вниз: за Бертой, будто монстры из ночного кошмара, неслись два волка.

Нет. Это были не волки. Это были какие-то адские псы на стероидах, живые тараны с глазами, полными безумного голода. Теперь, когда их можно было увидеть не сквозь восприятие дара, а собственными глазами, опасность обрела настоящие, осязаемые формы. Грудные клетки будто отлиты из металла, рёбра проступали костяными дугами. Пасти раззевались до самых ушей, готовые рвать и жрать всё живое. Шерсти почти не было – лишь жалкие клочья свалявшейся дряни кое-где топорщились на лысых черноватых телах.

Легавая вцепилась взглядом в силуэт своей собаки, несущейся прямо к ней сквозь полосу смерти. На лапах болталась грязь, взметалась пыль, из пасти во все стороны летели слюни. Главное – крови на ней не было, а значит, Берта пока не ранена. Но едва хозяйка успела выдохнуть это хрупкое «пока», как слева, в высокой траве, зашуршало: ещё два чудища вынырнули, целясь перехватить её собаку.

Секунда…

Берта, мать её, экстрасенс, за миг до того, как их пасти должны были захлопнуться у неё на боках, резко ушла вправо. Манёвр был выверен до миллиметра, филигранный, словно отточенный на учениях. Может, она втихаря от хозяйки ходит на курсы собачьего дрифта? Или же это результаты тренировки с Риком? Волки из травы сорвались на рывок, но промахнулись, чиркнули зубами по воздуху. И тут…

– БАХ! БАХ! БАХ-БАХ-БАХ!

Рванули очереди. С крыши грузовика резанул по ушам виниловый хрип винтовки Жала, рядом с ним зазвучало ровное, холодное «трак-трак-трак» автомата Лао, а чуть сбоку размашисто и гулко загрохотал винторез Кактуса. Древняя дорога в одно мгновение превратилась в чёртов тир. Пули, как бешеные осы, носились над травой и старым асфальтом, вырывали клочья земли, с мясом вышибали шерсть и плоть волков. Один из псов взвизгнул так, что мороз пошёл по коже, перевернулся в воздухе, будто мешок и с хрустом рухнул в кусты. Ещё двое присоединились к нему.

– Берта! БЕРТА! ДАВАЙ! – голос Легавой уже ломался, срывался, вибрировал, она была на грани слёз и истерики.

Берта задними лапами задела камень, чуть не поскользнулась, но удержалась. влетела к хозяйке в ноги, как выпущенная торпеда, едва не сбив её. Последний монстр, тяжёлая волчья туша, мчался уже совсем рядом – ещё шаг, и его зубы сомкнулись бы на горле одной из них.

Но нет.

– БАХ!

Одиночный, гулкий выстрел ударил в уши. Пса развернуло в воздухе, словно ветром, и приложило оземь в метре от Легавой и Берты.

– ЁПТА… Ну Берта, ну красотка… – выдохнул Жало, весь в поту. Не вспотеешь тут, как же…

Берта тяжело дышала, её бока ходили ходуном, но глаза сияли непередаваемым светом. Она понимала всё. Легавая рухнула на колени, обхватила собаку за шею и прижалась лицом к взмыленной шерсти.

– Молодец… Молодец, родная… – прошептала она сквозь стук собственного сердца. Мир вокруг гремел и дрожал, но в этот миг всё свелось к одному – к этому тёплому, трепещущему комку отваги в её руках.

А в следующее мгновение в Легавой что-то щёлкнуло, будто кто-то перевёл тумблер. Взгляд стал стеклянным, дыхание застыло, и она снова включила дар. Секунды тишины, натянутые до предела… и с хриплым напряжением она заговорила:

– Вожак… отошёл от леса. Теперь по дуге движется справа… – она мотнула головой в ту сторону, где кусты едва заметно колыхались на ветру, выдавая чьё-то присутствие. – Два волка стоят на семь часов, и не двигаются. Стоят. И чего-то ждут…

– Продолжаем наблюдение, – коротко бросил Жало и, выпрямившись во весь рост, встал на крыше. – Долго они просто так стоять не будут…

– Вожак явно хочет зайти нам за спину, а двое слева наоборот уже пытаются обойти спереди… – голос Легавой звучал на удивление ровно и спокойно. Хотя ни о каком спокойствии речи точно не шло, просто сейчас она была сосредоточена. Перед её глазами мелькали пятна – фиолетовые и оранжевые, расплывчатые, словно небрежные мазки акрила на сером холсте. Они двигались медленно и целенаправленно. В высокой траве они скользили, как тени, не оставляя ни звука. Вот так без сенсорного дара легче лёгкого влипнуть, не заметить опасность и, вследствие, оказаться в пасти мутирующей твари.

– Один слева встал… второй продолжает обходить… Вожак уже на пять часов, позади нас…

И тут – БАХ! – кусты едва раздались в стороны, и наружу вырвался монструозный волчара. Он не кинулся сразу, а сначала замер, низко припал к земле, уворачиваясь от одновременно выпущенных пуль Жала и Лео. выгнув спину дугой. Губы разъехались, обнажая два ряда почерневших клыков, из которых тянулись густые нити слюны. Задние лапы мелко дрожали, мышцы перекатывались под лысой кожей, зверь собирал силу в одну точку, копил ярость для рывка. Буркалы, горящие жутким светом, не отрывались от людей.

Жало реагировал мгновенно. Винтовка ожила в руках, зажужжала, плечо отдало мощным толчком, и пули разорвали воздух. Сухие, резкие щелчки грохотали, рвали пространство пополам. Но тварь умела уходить от смерти: она бросилась в сторону, проскользнула под очередью Лао и Лео, будто знала наперёд, куда целится стрелки.

И тут же из зарослей осторожно показался второй и сразу ушёл в прыжок, в отличии от своего дружка. Он быстро выбрал себе жертву, ему нужно было сделать всего лишь два прыжка до Лисы.

– Сука-а-а! – вскрикнула она, пятясь назад. Она понимала, что убежать не удастся, а свои прикрыть её уже не успеют: тварь летела прямо на неё.

Лиса завалилась назад, стараясь не дать волку вцепиться в шею, и с грохотом рухнула на землю. Винтовка с металлическим «бдзынь!» выскользнула под «додж». Девушка судорожно отползала под машину, скребя ногами по земле, но хищник оказался проворным. Под визги пуль Серены и Лео его зубы сомкнулись на лодыжке Лисы. Прозвучал хруст, который было даже больно слышать, а уж ощущать…

– А-А-А! – закричала рыжая.

Берта бросилась на выручку. Её рычание угрожающие и раскатисто вырвалось из груди, зубы вонзились в шею заражённого волка. Она тянула, рвала и хрипела от усилия, ощущая, как зверь сопротивляется, не желает отпускать свою истерично бьющуюся в смертельной агонии добычу. Лишь на секунду он отвлёкся, чтобы одним резким рывком отшвырнуть овчарку в сторону. Берта пролетела несколько метров, глухо ударилась о землю и покатилась, оставляя за собой небольшой и тонкий кровавый след. Из пасти у неё брызнула алая пена, зато на шее самой твари остались глубокие следы её укуса, к сожалению, вместе с несколькими клыками. Да уж, по сравнению с этим монстром Берта выглядела как маленький кутёнок рядом с разъярённым львом.

Лиса, из последних сил цепляясь пальцами за раздолбанный асфальт, залезла под днище «доджа» и замерла, лишь хриплый стон выдавал, что она ещё жива. Отвлекшийся на назойливую Берту волк, метнулся к ней обратно, готовый вцепиться вновь, но моментально был подрезан выстрелом из “фиксы” (модульная винтовка Q Fix Rifle). БАХ-БАХ! – пуля срезала скорость движения твари, вонзаясь прямо в переднюю лапу. Хрясь – и один из пальцев, кривой, толстый, похожий на гнилой корень, отлетел, оставляя за собой брызги тёмной, вязкой крови, и волк издал визг, полный боли и ярости. Да уж, визг… Легавая до сих пор не могла привыкнуть к тому, чтобы обычно глухо рычащие заражённые, могут так высоко визжать.

Ребята тоже были не против помочь своей подруге, если бы в это время на Жало не обрушился вожак заражённой стаи. Он налетел сверху, будто из поднебесья, и приземлился прямо на крышу грузовика. Проделать прыжок из кустов с обочины на расстояние пяти метров оказалось для него ерундой. А Лега с Лао, отвлёкшиеся на спасение Лисы, благополучно прощёлкали этот момент. Лишь Серена смогла переключиться и расставить приоритеты, помощь Жало была для неё первичнее спасения Лисы.

Вожак оказался огромной, невообразимо массивной тварью – он превосходил остальных минимум в полтора раза. Из его пасти рекой текла густая, мутная слюна, а клыки, торчащие в два ряда, походили на зазубренные ножи. Металл крыши грузовика жалобно прогнулся под чудовищным весом.

Жало не растерялся: он всадил приклад винтовки прямо в распахнутую пасть твари. Между кривых, жёлтых клыков легла деревянная накладка, и когда Вожак захлопнул челюсти, казалось, что она вот-вот сломается. Древесина застонала, винтовка заскрипела, но выдержала напор чудовищных зубов.

Серена и Кактус вовсю пытались выручить своего боевого друга, но волчара будто и не чувствовал пуль, жадно впивающихся в его плоть. Там были уже такие мышцы, что просто так их не возьмёшь.

Благо в бой ворвался Лео с его кинетикой. Ударная волна врезалась твари в бок, при этом сам грузовик тоже пошатнулся, а Жало чуть не слетел следом за четвероногим. Вожак явно не ожидал, что ему отвесят пенделя. Его отшвырнуло с крыши вместе с оружием Жала в клыках. От досады и, судя по всему, удивления тварь завыла так, что земля под ногами дрогнула.

С другой стороны поляны, почти одновременно, раздался всплеск энергии и хлопок. Телепорт открылся, и Серена материализовалась прямо на ходу. Не дав гамма-волку ни секунды на нападение на дезориентированную Легу, она всадила с пять пуль ему в шею в упор, от чего его мясо, кровь, ошмётки шерсти разлетелись в разные стороны. Чудовище сложилось пополам и рухнуло, не издав ни звука. Ну да, гамма – это вам не альфа.

В это время поднялась Берта, наконец пришедшая в себя после удара. Она хромала, поджимая заднюю лапу, но это её не остановило. Собрав остатки сил, овчарка снова ринулась на бета-волка, который всё ещё пытался добраться до Лисы. Тварь то огрызалась на Легавую и Лао, то рывком уходила от их атак, клацая пастью в их сторону и снова прорываясь под пузо пикапа, одержимо пытаясь вытащить раненую девушку наружу. Кровь Лисы он уже попробовала на вкус, и отпускать добычу не собиралась.

Берта, срывая голос лаем, бросалась на волка снова и снова: вцеплялась в обрубок хвоста, рвала клочья и без того уже скудной шерсти, хватала зубами где только могла. Она не отступала, не сдавалась, не уступала ни миллиметра. Легавая успела поймать себя на мысли, что обычно заражённые любят мясо животных даже больше, чем людей, но почему же, этот засранец так упорно продолжает её игнорировать? Неужели заражённым животным человеческое мясо предпочтительнее своих собратьев? Наверно, так оно и есть.

И всё же в момент, когда заражённого зверя откровенно задолбало назойливое внимание со стороны овчарки, он повернулся, чтобы укусить её, раздался сухой хлопок – пуля вошла прямо в слёзный мешок глаза, который слегка прикрывал нарост. К счастью, этот «панцирь» ещё не успел окрепнуть. Пуля Леги прорезала укреплённую плоть и раздробила кость. Волк, кажется, даже заскулил, сделал два пьяных шага и рухнул рядом с Бертой.

Если бы нарост успел окостенеть чуть больше, «фикса» бы его возможно и не остановила. Интересно, а заражённые животные мутируют сильнее и быстрее людей? Как бы это выяснить…

Вожак же оказался не дурак. Он поднялся, со злостью тряхнул головой и буквально выплюнул винтовку, словно ему в пасть сунули тухлятину. А потом, несмотря на свои чудовищные размеры, с поразительной лёгкостью метнулся прочь, сделав размашистый прыжок снова не меньше пяти метров длиной.

Кактус, стоявший на крыше «бегемота», вёл по нему огонь, но вожак петлял, уходил зигзагами, как хитрый заяц. Ещё мгновение: и он растворился в высокой траве, оставив за спиной всю свою погибшую стаю, всех выкошенных мутантов. Но, судя по его повадке, ему было уже плевать. Соберёт новую. В Улье такие дела – привычное явление. Здесь стаи часто собираются, бывает, что и вперемешку: заражённые люди бок о бок с заражёнными собаками, медведями, волками. Винегрет, да и только.

– Вот же сука! – с досадой выругался Кактус, глядя туда, где только что исчез альфа. – Ушёл, тварюга! – Он сплюнул на землю, вытер рукавом пот со лба и снова вскинул винтовку, но стрелять уже было не в кого.

Тем временем Легавая и Лео, не теряя ни секунды, вытаскивали Лису из-под «доджа». Девушка была бледной, как снег, губы посинели, а в глазах отражалась дикая смесь боли и испуга.

– Садись, красавица, – Лео осторожно подсадил Лису на заднее сиденье пикапа.

Лао без лишних слов снял с пострадавшей ноги наколенник, ботинок, достал нож и одним уверенным движением разрезал брючину до колена. Лезвие скользнуло по ткани, и грубая материя, напитанная грязью, потом и кровью, разошлась в стороны, обнажая рану. Лодыжка Лисы была сломана, опухла и пульсировала багрово-синей болью. Мышцы под кожей дёргались, как перетянутые до предела струны.

Вокруг укуса расползалась густая, бурая кровь, перемешанная с серым, полупрозрачным гноем – «автограф» мутанта. Не будь Лиса иммунной, эта дрянь как пить дать убила бы её: заражение крови обеспечено. Четыре рваных отверстия от клыков, а между ними – глубокая вмятина, словно кто-то вдавил железный лом в плоть.

Лиса стиснула зубы так сильно, что казалось ещё немного, и эмаль крошкой посыплется на пол. Скрежет стоял такой, будто она грызла камень. Но молодец, ни крика, ни стона не издавала, только сиплый выдох, больше похожий на змеиное шипение.

– Та, ничоу. Выживешь, – коротко бросил Лао, даже не поднимая глаз. Легавую всё никак не отпускал вопрос: что за акцент у него такой?

Он уже торопливо разворачивал свою походную аптечку. На сиденье легла фляжка с живцом, “нольпяшка” чистой воды, рядом прижалась пузатая бутылка спирта, пузырёк с повидон-йодом, шприц со спеком. Первым делом Лао решил промыть водой разодранную плоть. Смывал грязь, кровь и мутный налёт, пока жидкость не заструилась прозрачной. Лиса при этом скрежетала зубами и зажмуривалась так, будто её били кнутом, но всё равно молчала, лишь плечи подрагивали от толчков боли. Прямо рядом с раной командный медик вколол спек.

Только после этого он разлил йод прямо в разорванную рану, к чёрту ватки и бинты – без них лучше обработается. В салоне мгновенно запахло морской солью и ржавым железом, запах въедался в ноздри, но не резал до слёз. Типичный аромат йода. Жёлто-коричневая жидкость растеклась по белой коже, впиталась в разорванные мышцы и сразу “подожгла” их. Лиса вздрогнула, выгнулась дугой, вцепилась пальцами в подушку. Слёзы сами выступили на глазах, но она их не замечала, только, как и прежде шипела сквозь зубы.

– Глубокий вдох, – негромко сказал Лао.

Рыжая едва заметно кивнула, сомкнула белые губы и вдохнула через нос, когда он одним резким, точным движением вправил смещённую кость. Боль ударила током, прошла по всему телу раскалённым разрядом, и на секунду ей показалось, что она теряет сознание. Но упрямство и злость оказались сильнее, выдохнула сквозь спазм, не сорвавшись на крик. Лао отметил это коротким кивком.

Затем в ход пошёл бинт. Он обмотал ступню и голень туго, но всё же так, чтобы не пережать кожу окончательно и не задушить ткани.

Затем он достал из рюкзака несколько тонких металлических пластин – бывших лопастей от дрона, он их носил как раз на подобные случаи. Лёгкие, гибкие, но при этом крепкие, они идеально подходили для импровизированной шины. Он скрутил их шнуром из паракорда, тщательно подогнув углы, чтобы не порезать кожу. Для смягчения примотал два куска поролона, выдранные наспех из декоративной подушки, которую Лиса таскала с собой на случай ночёвки вне стаба. Только после этого он аккуратно установил получившийся ортез.

– Через сколько я смогу нормально ходить, док? – с кривой усмешкой выдавила Лиса.

– Недели три, и ты даже не вспомнишь о ране, – пожал плечами тот, будто речь шла о пустяке.

Регенерация в этом мире зашкаливала, спасибо паразиту – грибу. В своём бы мире Лиса месяца два, не меньше, восстанавливалась, и это в лучшем случае.

Рыжая коротко хмыкнула и откинулась чуть назад, опираясь на локти. Казалось, она собирается подняться, но тут же передумала: ортез тянул, а нога пульсировала так, будто под кожей завелась маленькая ударная установка, безжалостно отбивающая ритм. Спасибо спеку, что значительно снимал боль.

– Может, повернём домой? – осторожно подала голос Легавая.

– Не, не надо! – моментально запротестовала Лиса, едва отдышавшись. – Эй, Жало, через сколько будет Гнездо?

– Ммм… ну… километров сто двадцать, – прикинул тот, почесав затылок. – Тебя там оставить?

– Угу. На обратном пути заберёте.

– Ну смотри сама… – покачал он головой, потроша споровый мешок одного из волков.

– Возвращаться точно не вариант… – промычала рыжая, устраиваясь поудобнее на заднем сиденье доджа, заливаясь живуном.

Легавая протянула ей мутноватый квадрный пакетик – плоский, из ламинированной плёнки.

– Держи.

– Ой, что это? – Рыжая подняла бровь и покрутила упаковку в пальцах. – Похоже на какое-то желе.

– Это горох. Просто выдави содержимое в рот. Веда такие делает, – пояснила Лега.

– Ммм… с ананасом! Довольно приятно на вкус… Спасибо большое!

– Отдыхай, – мягко сказала Лега и заботливо накинула на неё старый плед.

Пока Лао латал бедолагу, которой похоже уже стабильно прилетает в каждом рейде, остальные занимались привычным делом – тем, что всегда делают после бойни. Трофеи. С убитых волков собрали шесть горошин и двадцать четыре спорана. Но снова без жемчуга.

– Всё, что ли?.. – простонал Жало, ковыряя разодранный споровый мешочек кончиком клинка. – Столько шума, визга, сраного экшена и ни одной жемчужинки?

Обидно, конечно. Столько нервов, столько пота, столько матов на квадратный метр… А вожак ещё и ушёл. И Лису серьёзно зацепило. Чистая непруха.

– В жопу такие остановки! – сквозь зубы выдохнула Лиса и тут же болезненно поморщилась. – Легавая, спасибо тебе… и Берте. Девочки, вы супер… Если бы не вы, меня бы точно сожрали…

Она попыталась усмехнуться, но получилось скорее нечто похожее на гримасу.

– Барта вообще золото, – подхватил Жало с привычной своей лёгкостью. – Видели, как она тварей на открытую местность из травы выманила?

– Они бы и сами вышли… – Про себя подумала Лега. – Выманила, как же… Мать чуть не поседела!

Он наклонился к собаке, сидящей у его ног, и небрежным, но тёплым жестом потрепал её за ухом.

– Умная овчарка, – произнёс он уже тише, словно сказал это только для неё.

Барта прищурилась от удовольствия и мягко ткнулась носом ему в ладонь в знак благодарности за похвалу.

Только вот Легавая не разделяла этого тихого ликования.

Её глаза оставались сухими, но в уголках застыла тревога. Не паника, не животный страх, а та вязкая, тягучая тяжесть, которая возникает, когда слишком сильно хочешь уберечь кого-то и при этом понимаешь – не получается… Почему же люди так слабы и уязвимы, когда им есть кем дорожить? И почему же человек становится по-настоящему опасным и бесстрашным только тогда, когда ему уже нечего терять, когда у него никого нет, и не за что держаться?

А у неё есть Барта. И это становится проблемой.

Легавая понимала: за этот бой, пусть и короткий, пусть и вроде «успешный», она внутри поседела раз десять. Каждая секунда, пока Барта металась между кочками, отвлекая на себя мутантов, была для неё пыткой. Потому что в какой-то момент всё её внимание, все нервы, сердце и даже мышцы концентрировались не на цели, не на безопасности группы, а на одной собаке. На том, чтобы не потерять её. И это было чертовски опасно. Она растерялась, позволила эмоциям себя поглотить.

Решено. Всё. Хватит. Берту больше в рейды брать нельзя.

Легавая тяжело выдохнула и провела ладонью по лицу, желая стереть всё сразу и усталость, и привязанность, и этот проклятый страх. Эмоции лишь мешают.

Увидела, что Лао не отрываясь от фляжки с живцом, уже сканирует округу. Тоже решила помочь, дар её достаёт куда дальше его.

– В лесополосе заражённые, штук двадцать, – отчеканила она. К ним уже вовсю стягивались зеленоватые и желтоватые силуэты.

– На выстрелы сбежались, – цыкнул Кактус.

– Серьёзные? – Жало уставился прямо на неё.

– Спидеры в основном, вроде как один топтун…

– Вот тебе и отдохнули, ножки размяли, мать вашу…

Двадцатку заражённых выкосили быстро и беспроблемно, и отправились дальше.

За окнами машин один за другим мелькали кластеры: то золотые, налитые солнцем пшеничные поля, то мрачные и настороженные леса, будто шепчущиеся между собой о том, что люди снова сунулись туда, куда им лучше не соваться. Запад Улья, если вообще уместно говорить здесь о сторонах света – кто ж скажет, где у него север, где юг, и есть ли у Улья хоть какой-то край, – отличался именно лесами. Их здесь было действительно много. Чем дальше уходишь на север или восток, тем мельче они становятся, а тут ещё держалась первобытная, плотная стена зелени. Лес, мимо которого проезжали «мстители», был смешанным: хвойные великаны стояли плечом к плечу с чахлыми, белоствольными берёзами.

Легавая всматривалась в чащу, и её поразило то, насколько там темно. Настоящая кромешная мгла, там царила ночь, хотя сейчас был разгар ясного дня, и солнце било по стеклу так, что глаза резало. Но густые лапы хвойных и кроны лиственных деревьев наглухо закрывали всё, не пропуская ни лучика света в своё тёмное царство. По спине прошёл холодок. Бр-р, неуютное зрелище… И что самое странное, в пределах действия её дара там никого не оказалось – совсем никого, кроме редких птиц. И то птиц было подозрительно мало, словно и они избегали этой тьмы.

Вскоре лес сменился мёртвыми деревнями. В первой из них торчали только остовы домов. Заражённые ушли отсюда давно, жрать там больше нечего и некого. Вторая деревня оказалась совсем другой: здесь смерть прошла недавно и не спешила убираться. У обочины всё ещё чадила легковушка, уткнувшаяся носом в профлистовый забор; огонь глотал её медленно, выбрасывая в небо тяжёлые клубы чёрного дыма. Дверь с водительской стороны была вырвана кем-то снаружи, и теперь валялась в канаве. Пыльная дорога напиталась кровью так щедро, что сама земля приобрела розовый оттенок. Трупа видно не было: тварь явно утащила добычу прочь от горящей машины.