Читать книгу: «S-T-I-K-S. Вера: миссия «Выжить»», страница 2

– Придётся брать отгул…

– Едем дня на четыре. Максимум – на неделю, – серьёзно сказал Жало, поднимая глаза на самодельный календарь, мысленно отмеряя на нём дни.

Кстати, а как вообще вести календарь в совершенно новом мире? В Форт Воля календарь установил сам глава стаба, отталкиваясь от даты своего попадания в Улей.

В иной ситуации люди поступили бы иначе: оказавшись в абсолютно новом мире, они стали бы наблюдать за светилами, за солнечными и лунными циклами, за сменой сезонов, обнулили бы год. Ведь логично, что общий календарь должен быть привязан не к воспоминаниям о Земле, а к естественным ритмам нового мира. Но здесь всё работало иначе. В Улье не существовало привычной смены времён года. Кластер прилетал и закреплял за собой сезон. Лето могло тянуться бесконечно, зима не кончаться годами. А затем рядом загружался новый кластер, который временно мог влиять на соседние, и климат перезагружался: наступала осень на пару недель, весна на несколько дней, пока всё снова не приходило в равновесие.

Со светилами тоже было неладно. Луна? Она то появлялась, то исчезала, и никаких привычных циклов за ней не наблюдалось. Солнце? Непонятно, совершала ли планета вокруг него полный оборот, и был ли Улей вообще планетой. Может, солнце здесь просто включали и выключали по чьей-то прихоти? Никто из попавших сюда не знал, светит ли оно одновременно во всех кластерах или только в отдельных. А может вообще, этот мир представлял собой искусственное пространство – Диск Алдерсона, Мир-кольцо, Сферу Дайсона?

Эльбрус не стал ломать голову. С того дня, как он появился в Улье, он начал отсчёт от своей даты. И большинство его поддержало: спорить смысла не было. Тем более загрузка кластеров почти всегда происходила в одну эпоху, в пределах одного года. Случаи, когда попадал кластер из другого десятилетия, а тем более века, были совершенной редкостью. Не будем более ломать об этом голову, вернёмся к нашим мстителям.

– Хорошо, – ответила Легавая, уже мысленно собирая рюкзак и отмеряя километры.

Служба в стабе выжала из неё все соки. Всё стало однообразным, сухим, скучным: протокол, отчёт, допрос, кофе, повтор. Не хватало движения, не хватало риска, не хватало запаха свободы. Ей нужно было сбросить напряжение, выпустить наружу эмоции, отыграться хотя бы на заражённых за всё, что навалилось в последнее время. Почему бы и не принять это предложение? Заодно – вернуть Окси должок с процентами.

Нет, она вовсе не была мстительной. Обычно предпочитала вычёркивать из памяти и из жизни как неприятные события, так и людей, которые их спровоцировали. Но эта ситуация была принципиально иной. Пока Окси ходит по этой земле, покоя Легавой не будет. Она просто не сможет чувствовать себя в безопасности и будет постоянно тревожиться за себя и близких.

***

– Не, ну ты гля! У тебя точно шило в заднице! – вскинулась Веда, грозно подаваясь вперёд через стол. Блондинистые локоны взметнулись вперёд, глаза извергали молнии.

– А фто не так? – Легавая даже не подняла взгляда. Вместо этого она сосредоточенно подметала остатки карбонары с тарелки кусочком хлеба.

– Ну тебе не кажется, что после всего случившегося дурдома стоит, как бы, в состоянии покоя хотя бы месяц лишний побыть, нет?! – Веда хлопнула ладонью по столу. Посуда подпрыгнула. Чашка с кофе выдала судорожный плевок на блюдце. – Ты сознательно себе приключения на задницу находишь!

Легавая хрустнула огурцом. С выражением глубочайшего философского недоумения посмотрела на свою копию:

– Не понимаю твоих вофмуфений.

– Да ну тебя! Каждый раз! Каждый грёбаный раз, когда ты возвращаешься из рейда, ты ноешь, что больше никогда в жизни и ни в какой рейд не пойдёшь! Но стоит тебе немного отсидеться дома, как петух в задницу долбить начинает! О?! Ты же понимаешь, что твой квазий апгрейд откладывается? – она прищурилась и демонстративно подняла бровь. Голос звучал строго, но вот в уголке губ еле заметной тенью притаилась такая себе маленькая, ехидная победа.

– Эх, а это пефально, конефно… – Легавая выразительно вздохнула, театрально опуская плечи. – Ну, вадно… Уфпеется! Омномном.

– Ты ненормальная, – буркнула Веда, но в голосе уже не было злости.

Легавая взяла мини-отпуск на работе. Во втором отделе появилось пополнение: два бывших ДПСника, найденные буквально на ближайшем городском кластере, влились в коллектив. Теперь, если что – помогут Муну с внезапными делами. Но, к счастью, в стабе сейчас было затишье на криминальном фронте.

Что же касается даров… Сама Легавая не сидела на месте: ремнанта потихоньку развивала, а вот телепатию приходилось глушить – слишком навязчивая, глючило её, иногда включалась сама по себе, считывала то, что совсем не стоило. За два дня до рейда она уловила мысли Веды, те хаотично бегали в её голове, рисовали какие-то страшные картинки с участием Леги. Причём такие, что “телепатка” потом целый вечер ходила сама не своя. Мда уж. Телепатический “думскроллинг” до добра не доводит.

Как и опасалась Лега, из-за подобных мыслей Веда немного погодя была категорически против рейда. Не просто «а может лучше не надо?», не «давай в другой раз», а именно что – категорически. Её несгибаемое «нет» грохнуло так, что Легавая чуть не подавилась чаем.

– Не надо тебе этого! Оно того не стоит! Не надо мстить ей! Она сама сгинет и без твоей помощи! А если пойдёшь за ней… Как бы она потом не утащила тебя за собой…

Легавая пыталась парировать, но спор быстро превратился в затяжной мозговой штурм с элементами мелодрамы. Где-то между «ты хочешь, чтобы я тебя по частям на разных кластерах собирала?!» и «ты же понимаешь, я потом себе этого не прощу», проскальзывали попытки Веды, порой отчаянные и судорожные, заглянуть в обозримое будущее. Но, видимо, будущее упорно показывало средний палец. Никакой конкретной картинки она не видела. Не видела, но что-то страшное скреблось внутри, а её воображение потакало этому чувству.

После суток криков, слёз и взаимных обвинений, Веда сдалась. Не потому, что поверила в копию. А потому что вымоталась, устала от борьбы. Но с условием: Берта едет с Легавой в рейд. И вот тут Легавая зависла.

– Серьёзно? – моргнула она. – Ты ж за неё всегда больше тряслась, чем за меня.

Веда кивнула.

– Да. Она тебе не даст сгинуть…

Веде далось это нелегко. Она искренне любила свою копию, воспринимала её как родную близняшку. А Берту – с самого начала, без всяких «но». Просто, потому что это была «шабака-барабака». Отпускать их не хотелось. Совсем. Это было как тупым, ржавым ножом по сердцу – в самое чувствительное. Веде было страшно и одиноко. Она боялась остаться без них – без тех, кто стал её новой семьёй. Боялась снова остаться в тишине, одинёшенькой в этом жестоком мире. Но ведь раньше она отпускала без истерик Легавую в рейды. Сейчас-то, что не так? Натуральное предчувствие знахаря или человеческий страх одиночества? Непонятно. Просто мерзкое коматозное беспокойство. Что-то не так, что-то должно пойти не так…

Легавая поймала себя на мысли, что её тревожной копии давно пора уже кого-нибудь завести… Этот её страх одиночества мешает жить им обеим. Лега бы и ужа притащила, если б могла. Но Веда змей не переносила – ни в дух, ни в нос, ни даже на картинке. А другой живности тут и не водилось. Голуби да казённые псы с псарни – и всё. Даже котики, и те давно были при хозяевах. Встречаться же знахарка из принципа ни с кем не хотела, ей уже хватило отношений за глаза.

***

В рейд поехали уже проверенным и надёжным составом: Жало, Серена, Лиса, Лео, Лао, Чеснок и Кактус. Кстати, нога последнего уже как новенькая, будто и не ломал её. Пока они на КПП грузили машины боеприпасами, в стаб въехала вереница тяжёлых армейских тачек и грузовиков, вызывая дрожь земли и раскатистый гул по всей подъездной площадке. Сразу стало ясно, в какой машине ехал Эльбрус – конечно, в самой большой. Из кабины он выбрался с ленцой и обреченно выдохнул, когда к нему начали стягиваться мужики, чтобы пожать лапищу да поинтересоваться результатами охоты.

Выглядел он… мягко говоря потрёпанным, как прошёл через мясорубку. Мощный броник был слегка разодран чьими-то когтищами, на лице виднелись синяки, ссадины, разбитая бровь, разбитая губа. Левое предплечье замотано эластичным, уже грязным бинтом, сквозь который проступила сукровица. Но при этом он широко и довольно улыбался. Видимо, действительно спустил пар.

А потом он увидел её.

Легавая в этот момент помогала Лисе затаскивать тяжёлую сумку с зелёными пластиковыми коробочками патронов в грузовик, как ощутила прокатившуюся волну чужого взгляда на своей спине. Она резко обернулась и увидела его.

Что-то в нём изменилось. Пока непонятно что, но изменилось. Всё тот же огромный, выше неё сантиметров на семьдесят, шире раза в три, но лицо… лицо стало другим. Более мягким, более ладным что ли? Наверное, это эффект от белого жемчуга. В проспекте было написано, да и Веда говорила: “белуха” в девяноста процентах случаев возвращает квазам «человеческую форму». Но процесс, похоже, долгий, потому что каких-то кардинальных перемен в облике Эльбы не наблюдалось.

Легавая смутилась и отвела взгляд. Вот же тоска – сука какая! Горечь прошлой ночи вернулась и стервозно напомнила о себе. Она снова копошилась в солнечном сплетении, ползла в живот, свивалась тугим клубком и не собиралась её отпускать.

– Эльбрус, здарова-а-а! – послышался сзади голос Жала. – Как охота?

Он с уважением протянул свою скромную руку квазу – скромную, конечно, по сравнению с лапищей самого Эльбруса.

– Мы славно поохотились, – почему-то смущённо начал тот, – забили двойку скребберов, пятёрку жирных элитников и так… по мелочи.

– Здорово! Отличный улов! А мы вот тоже выдвигаемся на охоту. Надо пару важных вещичек раздобыть, да споранов с горохом выбить. Надеемся на жемчужины… но это уж как пойдёт.

– Пусть Стикс благоволит вашей охоте, – протянул в ответ Эльбрус.

– Добре! Добре! – Жало хлопнул его по плечу и пошёл дальше грузиться.

Было видно, что квазу есть что сказать. Он стоял, не двигаясь, как будто ждал момента. Лиса, поправляя сумки в машине, тихо шепнула Легавой:

– Он смотрит на тебя, что ли?.. Поздоровайся… Или ты, после того как ему вмазала, стараешься не отсвечивать?

Легавая вспыхнула багрянцем…

– Да нет…

Она развернулась, увидела у бронированной машины Эльбруса, уже потянувшегося к дверце, и в тот же миг поймала на себе его внимательный взгляд. Он заметил, что она повернулась к нему, поэтому остановился. Лега сделала два осторожных шага вперёд и замерла, как если бы наткнулась на невидимую стену, и внутри сразу поднялась тупая ломота, тяжёлая волна под рёбрами, знакомый внутренний стоппер, который сжимал грудь и перехватывал дыхание. Она скрестила напряжённые руки на груди в защитном жесте. Всё, дальше она не пойдёт. Ноги не идут.

Эльбрус сам сделал короткий шаг навстречу и ещё один, и ещё. Холодный ток пробежал по её позвоночнику, дыхание стало неглубоким и редким, ноги словно налились свинцом, голова ясно поняла, что надо отступить, а сердце упрямо тянуло вперёд, и эти две силы столкнулись лбами, не давая ни приблизиться, ни уйти, оставляя их неподвижными фигурами на пустом пятачке между машинами.

– Здравствуй, – сказал он.

– Здравствуйте, – ответила она. Губы предательски задрожали. Она тут же их закусила, чтобы не выдать дрожь, а то те уже в пляс пошли.

– Ты в рейд?

– Как видите.

– Понял. Удачи тебе. Возвращайся живой и невредимой.

– Спасибо.

И тут голос его стал другим, немного мягче.

– Легавая… Я не жду твоего понимания. И не жду прощения. Но всё же… я его у тебя попрошу. Прости меня за причинённую тебе боль. Ничто не исправит того, что я натворил. Но не держи зла. Знай, что я сожалею. Виню себя каждый день.

– Я вас прощаю, – выдавила она, предательски срывался.

Мышцы на лице свело от напряжения. Она резко развернулась и пошла получать оружие в рейд. Хрен там, не покажет она ему своих эмоций. На этом, пожалуй, хватит соплей.

Он тоже развернулся, сел в свою крепость на колёсах и уехал.

– Это что такое было? – Встретила её вопросом в лоб Лиса, прищурившись, сканируя подругу на уровне молекул. Глаза у неё при этом блестели так, что не понять – то ли она просто любопытствует, то ли сейчас начнёт вытряхивать признания с душой в придачу.

– Что? – Совершенно спокойно ответила Легавая, выпрямляясь с невозмутимым лицом, которое буквально кричало: «Никаких эмоций. Я – остров спокойствия». Только вот у острова предательски розовели щёки.

– Ну, между вами? – Лиса мотнула подбородком в сторону отъезжающих в ангар машин. – Такое сексуальное напряжение, что аж воздух искрил… Я реально думала, что у кого-то из вас вот-вот из штанов начнёт дым валить.

– Да ты что?.. – Засмущалась она, и вот тут собственное лицо сдало её полностью. Щёки вспыхнули. – Нет, просто я помогала ему в одном деле…

– А-А-А, погоди-ка… Кость же недавно кто-то завалил. Точно. – Она качнула головой, прокручивая в памяти события, как старую плёнку. – Это ж ты про него?

– Да, ты слышала об этом? – спросила Лега, обрадовавшись, что повела Лису по ложному следу.

– Так все об этом слышали, – отмахнулась та, усаживаясь поудобнее. – Кость был правой рукой Эльбруса. Такая вещь, как смерть важной шишки, быстро по стабу разлетается. И чо? Как расследование?

– Сказать не могу, – резко отрезала Легавая. – Дело Полкан забрал. Подробностей не знаю.

– Так ты ж сказала, что помогала? – удивлённо переспросила Лиса, приподнимая бровь.

– Меня вызвали на место преступления. Но потом отказались от моего расследования, – отчеканила она, поджав губы.

– М-м-м, понятно, – протянула та, глядя на неё оценивающе. – Говорят, он умер от сердечного приступа. Это вообще небылица какая-то, чтобы кто-то вот так просто взял и умер от инфаркта в Улье. П-ф-ф-ф. Бред. Если, конечно, его иллюзионист или кинетик не завалил.

– Они так могут?.. – серьёзно спросила Лега, опершись на край капота. В голосе звенел профессиональный интерес.

– Да, могут, – кивнула Лиса. – Если кинетик сильный, ну прям очень сильный, то может вдарить такую волну в грудную клетку, что сердце реально остановится.

– Поняла… – Лега прикусила губу.

– Ну что? По коням?! – рявкнул Жало, хлопнув ладонью по капоту своего броневика.

В камуфляжный Dodge Ram забрались Лиса, Легавая и Берта. Салон встретил запахом кожаных сидений, металла и какой-то подозрительной травы. Лиса при этом уверяла, что это «натуральный ароматизатор». Ну да, конечно. Только этот «натуральный аромат» больше напоминал смесь протухшего сена, нестиранных носков и дерьма. Хоть окна открывай, иначе за пару часов глаза будут как минимум слезиться, а как максимум – ловить глюки. Узнал бы Жало о таких её выходках, мигом бы задницу куриную общипал. Почистила бы и проветрила салон перед выездом что ли. Их теперь вся заражённая округа учует.

В бронированный грузовик «Камикадзе» залезли Жало, Серена и Чеснок. Машина была собрана как и всё здесь – под реалии Улья: массивные листы брони, решётка из толстых прутьев поверх капота, башенка с турелью на крыше, а внутри – полный комплект вооружения. Жало уверяет, что этот монстр выжил в столкновении с элитой и выехал без единой царапины. Брешет, конечно, царапинок тут было в обилии.

А на Ford F-750 Super Duty, прозванном «Бегемотом», погрузились Лао, Лео и Кактус. Машина и правда напоминала зверюгу. Всё, что можно было усилить, усилили, всё, что можно было прикрыть – прикрыли. Даже приварили таранный отвал спереди.

Металлический гул, грохот ботинок по гравию, рёв моторов, хлопки тяжёлых дверей, щелчки замков – так мини-колонна ожила, потянулась коротенькой змеёй по пыльной дороге прочь из стаба.

Задачи звучали просто, а вот выполнить их… Первое – добраться до стаба Красных Фонарей. А это больше трёх сотен километров по Улью, через ни разу не радужные и пушистые кластеры. Второе – не упустить шанс поживиться по пути споранами, горохом, жемчужинами, и чем больше, тем лучше. В Улье лишнего не бывает: сегодня у тебя полный мешок, а завтра ты уже сосёшь лапу. Ну и третья задачка, так сказать – под звёздочкой: заскочить в ФСБшный схрон. Поговаривают, что он грузится раз в месяц, и кто успевает, тот уходит оттуда с отличным хабаром. Правда, чаще уходят не с ним, а с пулей в заднице. Место очень горячее: охотников за трофеями хватает, и каждый считает, что именно он самый умный и самый быстрый, и самый достойный.

Выезжали они при идеальной погоде. Ясное голубое небо с лёгкими облачными разводами, свежий ветерок, температурка градусов двадцать с небольшим. Солнце мягко грело кожу, щекотало нос. Но тёплые вещи в колонне всё равно лежали наготове. В Улье погода меняется так же внезапно, как настроение у женщины. Один кластер мог быть южным курортом с цветущими цветочками и сочными фруктами, а следующий за ним мог оказаться кусоком Аляски с ледяными скалами и заражёнными медведями-людоедами.

Настроение у команды было лёгким, эйфоричным. Всё-таки дорога, поездка, друзья и впереди море. Это было то самое чувство, знакомое с детства: когда едешь в другой город на экскурсию или в лагерь, и сердце щемит от предвкушения приключений. Взрослые люди радовались как дети, разговаривали совершенно дурацкие разговоры, обменивались пошлыми шутками и подначивали друг друга. Все были на кураже.

И всё же в этом было что-то странное. Ведь ехали они вовсе не на курорт и не по безобидным полям. Их путь лежал через выжженное пепелище Улья, в котором за каждую ошибку придётся заплатить кровью, если не жизнью. Они ехали восстанавливать справедливость и выбивать всё дерьмо из обидчиков. И кто знает, чем закончится это путешествие?..

Лиса, как всегда, не унималась: тараторила без умолку. Её голос звенел как ложкой по кастрюле.

– Ну так чё ты думаешь? Он ведь на тебя смотрел, как кот на мышь в клетке. – снова завелась она, вцепившись взглядом в Легавую.

– Я же говорила, просто помогала им с одним делом.

– Ну-ну?! – фыркнула та. – А думаешь, у него большой? А вдруг он бабник? Наверно, девок у него вагон и маленькая ночлежка!

К счастью, через пару часов группки начали тасовать. Смена обстановки – лучшее средство от болтливых подружек и навязчивых тем. Легавая пересела в «Бегемота», где уже восседал Кактус. Но он тоже был охочим до разговоров, благо его темы отличались от Лисиных.

– Арахны³ или арахниды – это, значит, дети. Ну, были когда-то. Только теперь они больше напоминают паВуков, сбиваются маленькие стайки, охотятся и прыгают сверху на жертву. Если такая тварюшка на тебя прыгнет, всё. Прощайся с головой.

Легавая слушала молча, но внутри всё сжималось. Жуть-то какая… То, что надо перед долгой и опасной дорогой.

– А ещё мы лупасили заражённого медведя у «Железного моста». – не унимался Кактус. – Тварь была три метра в холке. Мы в неё десяток магазинов всадили, а она всё не подыхала. Лео там обосрался. А, ещё заражённых собак били, много!

– Бедные собаки… – погладила овчарку Легавая.

– Да-да! Собаки… Умные, твари такие, а след так берут, что хер ты удерёшь от них. – Кактус особо не вдавался в ответы и комментарии своей попутчицы, не до этого ему было, поток его речи просто не иссякал.

Глаза скользнули по окну, и Улей раскрылся во всей своей безжалостной красе. За стеклом тянулись пустоши и поля, иссушенные ветром и временем. Земля была серо-бурой, словно выжженная кислотой, но в трещинах и ранах почвы пробивались упрямые стебли какой-то местной травы, жёсткой и колючей, как проволока. Изредка попадались вросшие в землю остовы тракторов, перекошенные комбайны. Когда-то давно здесь было пахотное поле. Кластер не являлся стабом. Просто имел долгий промежуток между загрузками.

Дорога вывела их к городу. Они не заезжали внутрь, а пошли в обход, по объездной. С высоты обочины был виден центр: высотки стояли обугленные, и многие горели до сих пор. Окна дымились, языки пламени вырывались наружу. Сквозь раскалённый воздух доносился крик, да не один, а целая какофония. И от этих звуков пробирало до костей. Не город, а сплошная мясорубка, гул смерти, завязший в бетоне. Ничего… Совсем скоро тут станет тихо, как и раньше, до следующей загрузки…

Объехав город, дорога на следующем кластере превратилась в широкое шоссе, гладкое и пустое, вычищенное ветрами Улья. Спустя десять минут езды рейдеры заметили хвост: один пикап, два автодома и джип, уверенно держались за ними на небольшом расстоянии.

– У нас тут попутчики, аллё-аллё, как слышно, с вами мистер Кактус? – отрапортовал Кактус. Он явно развлекался. Ещё бы: приподнял себе настроение, присев Леге на уши. Они с ней шли замыкающими, поэтому были обязаны доложить информацию о тех, кто садился на хвост.

– Берём влево, снижаем скорость, пропускаем. Штурманы прикрывают водителей, пушки наготове. Лиса, не смей флиртовать, бабы, сделайте максимально угрожающе и воинственно настроенное лицо, – скомандовал Жало.

Какая здравая мысль… Женщинам в Улье, вне стаба, лучше было не отсвечивать. Их и так было мало, слишком мало, поэтому на них всегда заглядывались и посягали, даже на не очень симпатичных. Женщины в обычном мире часто становились причиной раздоров, а уж здесь их присутствие было ещё более опасным фактором конфликта между группами.

Обвешенный железными пластинами пикап цвета навозной мухи с решётками на всех окнах заметно сокращал расстояние между ними. Лега отчётливо видела грузного водителя и худосочного пассажира рядом с ним. Тот держал в руках какой-то ствол, но разглядеть модель было невозможно. В кузове пикапа тряслось ещё двое мужчин, похожих друг на друга, естественно в камуфляже и вооружённых автоматами. Кто они? Что им нужно? У Легавой от напряжения немного вспотели ладони.

– Чо, штурман? Готова? —Кактус слегка наклонился к ней.

Она промолчала, размышляла, как себя лучше повести. Продемонстрировать винтовку? Может вовсе прицелиться? А вдруг это спровоцирует случайных попутчиков? Казалось, нервы у всех были на пределе. У всех, кроме Берты. Пушистая беззаботно распласталась на заднем сиденье, наслаждаясь ездой и совершенно не беспокоясь о вооружённых мужчинах в камуфляже, преследующих их мини-колонну.

Когда пикап поравнялся с «Бегемотом», сначала грузный водитель с интересом посмотрел на Легу, а затем и его худой пассажир. Потом она поймала взгляды двоих из кузова. Нельзя было назвать это любопытством или похотью, здесь было что-то совершенное иное. Облегчение, скорее всего. Мужчины явно опасались их группы, а когда увидели женщину, а не заросшего мужлана, вооружённого до зубов, их напряжение немного спало.

Следом проехали два автодома. Лега никогда раньше не видела автодом вживую, а тут сразу два шли за пикапом. Правда, они тоже были укреплены, и из-за этого выглядели уродливо и совсем негостеприимно. Лега с удивлением заметила, через широкое окошко махали два мальчишки, ещё не потерявшие доверие к миру и беззаботность. Они улыбались и махали руками, а когда увидели Берту, глаза у них округлились, и они начали что-то возбуждённо обсуждать. Содержание разговора, конечно, было не слышно, но и без того понятно. Лега тоже улыбнулась и помахала им в ответ.

Следом за вторым автодомом проехал джип. Змейка попутчиков свернула на восток и, мягко покачиваясь уже на узенькой двухполоске, отчалила дальше, растворяясь в светлых просторах кластера.

Чуть дальше уже и колонна Леги свернула с дороги к разрушенному элитному посёлку. Заехала через разнесённые в пух и прах ворота, воротины которых валялись внутри всего в паре метров от въезда. Когда-то это были дорогие дома с высокими заборами, ровными газонами и модными фасадами. Домик в таком месте наверняка стоил целое состояние. Теперь же всё выглядело одновременно живым и мёртвым, как фотография, оставленная на солнце: краски ещё угадывались, но от них уже веяло тленом.

Один двор привлёк внимание своей яркостью. А яркость в нём создавалась за счёт праздничных украшений и декораций. Припылённые, тусклые и сдутые, разноцветные шарики болтались под козырьком террасы. На огромном праздничном столе, покрытом грязными и кровавыми разводами, виднелись остатки испорченного именинного торта, пустые или побитые бутылки шампанского. Да уж, здесь для кого-то День Рождения выдался грустным праздником… На траве лежали объеденные костяки, в бурых клочьях одежды вперемешку с праздничной мишурой.

Внимание Легавой привлёк странный “шевелёж”: у надувного бассейна, где вода уже вовсю цвела плавающими островками водорослей, ползло нечто. Это была половина тела аниматора в костюме мультяшного героя, плюшевой собачки. Из-под распоротого костюма торчали обглоданные кости ног, за ним волочились подсохшие внутренности. Когда кукла услышала приближающиеся машины, встрепенулась и протянула мягкие плюшевые лапы к ним.

С горки батута свисала одинокая уже потемневшая рука. А бумажную гирлянду, украшенную засохшими брызгами крови, рвал и дёргал ветер. Да уж, не хотелось бы здесь оказаться в “разгар кровавого пиршества”.