Отзывы на книгу «Дрожь», страница 2

Пожалуй, единственное, за что я не люблю семейные саги - за всю жизнь у человека набирается достаточно черных событий, чтобы на 350 страницах создать впечатление, что жизнь - редкая сука. Польша, время действия - начало ВМВ и почти до современности. Герои - спутанный клубок из сельских и мелкогородских поляков. Мой личный косяк, который добавил героев в книгу (а тут, честно, их достаточно для такого объема) в том, что я решила параллельно слушать "Хлыновск" Петрова-Водкина с его историями бабок и дедок из крестьян и "Дрожь" Малецкого с его историями бабок и дедок из деревни. Конечно, в "Дрожи" интересный дуализм отношения людей из глубинки к людям с отличающейся от них внешностью - один из героев альбинос. При этом, добавляется еще оптика - у другой героини так же есть очень явные проблемы, но ей это вовсе не мешает жить. Сколько же тогда в этом гонении на нашего альбиноса реальной деревенской ереси, а сколько его личного образа и личного отношения? Другой момент, позволяющий проводить между героями параллели - отношение к неизбежному. Кто-то в сложной ситуации складывает руки и каждый момент готовится к неизбежному. Другой - пожимает плечами и просто побеждает. А закольцованности сюжета позавидовал бы Набоков. Мы - продолжение. Вся книга - сплошной клифхэнгер и неожиданный горный ручей, в который попадешь, а вынырнуть сложно. Так что, это книга - неплохой способ скоротать вечер и посопереживать героям.

Именно так захотелось назвать рецензию.

Интересное чтиво, в том смысле, что я впервые встречаю книгу, в которой автор НИКАК относится к своим героям. Ни симпатии, ни антипатии. Пишет, будто констатирует факт. В книге всё предсказуемо. И то, что после пса Коня Бронек назовёт коня Псом, и то, что альбинос Виктор женится на обезображенной взрывом гранаты Эмильке и даже то, что Виктор сам себя убивает за пару месяцев до рождения своего сына.

Серые герои, серые... простите, их эмоции и переживания.

И суть книги в том, что всё возвращается на круги своя. Как жили родители, так и дети будут жить. Поэтому в конце Себастьян и Майя лежат под дождём на стерне, как когда-то лежал его дед Ян и бабушка Ирена...

Есть непонятные моменты, например: Ирена отвела Бронека за кладбище и, по сути, изнасиловала его. Какой смысл в этой сцене? Для чего это? К чему это приводит в дальнейшем? Если те, кто читал, объяснят это мне, буду признательна.

От книги веет чувством безысходности и четыре я поставила только потому, что читать её было легко. Но знаю точно, что пройдёт немного времени - и сюжет и все герои выветрятся из памяти, потому что не впечатлило и не зацепило.

Все странно. Странная история, странно написана, казалось бы об обычных людях, но.... Героев книги немного, жизнь простая и незамысловатая, отношения в целом предсказуемые и ординарные, но.... Много чего странного разглядел в них автор и сумел вывернуть наизнанку, показать нам все потроха и всю подноготную, причудливость или даже ненормальность поступков и порывов, чего только не варится в головах)), и какую затейливую кашу заваривает каждый в словах и поступках. Начинается (условно) все во времена второй мировой войны, а заканчивается (или опять начинается?) в 21 веке. Три поколения (даже четыре?) двух семей проходят трудный, изнуряющий и калечащий путь, и нельзя сказать что их прицельно бьет жизнь, скорее тут красочно и ярко проявляется карма - каждый разгоняется на своем пути и уже не может свернуть или затормозить... и вот новый поворот... и ... новая жизнь? (как в игре?).

Человек подобен механизму: в нем есть всякие вещи, воздействующие на тебя, и то, как они сложатся, определяет твое поведение. Это значит, что свободы воли не существует.

Рожь… Дождь… Дрожь…

Польша первой трети 20 века. Где-то вблизи Пёлуново происходит судьбоносная встреча Янека Лабендовича и Ирены, девушки с волосами «цвета ржавчины». Им суждено пожениться, когда в Польшу придет война, а с ней – немцы, или вернее, немка фрау Эберль, к которой они отправятся в услужение. Несмотря на тяготы военного времени, у них родится старший сын Казимеж, Казю. Но счастье будет недолгим: фрау Эберль, гонимая советскими войсками, вынуждена покинуть Польшу, а Янек должен отвезти ее в Германию. Однако он трусит, и бывшая хозяйка в страшную грозовую ночь проклинает его, его семью и еще не родившегося сына. А когда тот рождается, действительно оказывается дьяволом во плоти. Мертвенно белым. Красноглазым. Альбиносом.

Но история была бы неполной без другой семьи – Бронислава, Хелены и Эмилии Гельды. Ей, Эмилии, уготована судьба ангелочка, который отправится в ад при жизни. По случайной, глупой ошибке, она получает страшные ожоги при пожаре в доме своих теток. И далее через всю ее жизнь проходит не столько боль, сколько страх: остаться ущербной, одинокой, никому не нужной и не любимой.

Так сначала в параллельности, а затем и в переплетении истории этих героев рождается самая лаконичная, самая емкая и самая концептуальная семейная сага. И воспринимается она скорее как поэма, полная перекличек, случайностей-скрещений, сродни пастернаковским, рифм между событиями, героями и образами. Янек, убивающий свинью, и Бронислав, пытающийся убить пса. «Особенные» Виктор и сын Кшаклевского. Похожие внешне и судьбой Янек и Себастьян. Грозовая ночь, судьбоносная для неродившегося Виктора – грозовая ночь, судьбоносная для коня.

«Луна. Река. Голоса», – гласит один печальный рефрен. «Ты крик, ты дрожь, ты капля в реке», – отрубает другой.

Не только бесцветный Виктор, но почти все герои в той или иной мере увечные либо становятся такими: безногие, безглазые, беззубые, безобразные, безумные. Они все так или иначе играют со смертью (либо она сама втягивает их в эту игру), и кажется странным, парадоксальным, что итогом этой схватки-игры становится… Жизнь. Эта тема подкрепляется мотивом прозрения, провидения. Здесь и цыганское предсказание, и авторские флэшфорварды, и мистические озарения Виктора, в которых личное и индивидуальное переплетается с общественным и глобальным.

Явный недостаток - различная атмосфера и содержание повествования о Викторе и его сыне Себастьяне. Во-первых, история Виктора обрывается слишком резко, ведь позиционируется он как главный герой. Во-вторых, казалось, будто автор «сливает» историю Себастьяна: вместо судьбы героя на первый план теперь выходят исторические события (которые раньше были лишь фоном): .распад Союза, новая одежда, музыка, кино, экономические проблемы Затем – прямо детективные перипетии, финансовые махинации того же Себастьяна, криминальный триллер, который весьма и весьма проигрывает магическому реализму, сюрреализму и лиризму, что характерны главам о Викторе.

Вновь эта мистическая атмосфера усиливается к финалу, и только тут осознаешь всю гениальность авторского замысла, схожего с Маркесовским, но мажорным. Становится очевидна кольцевая композиция, цикличность с повторами и возвратами (не механическими, а содержательно отличными) и мифологичность этого романа-реки: «Все будет так, исхода нет».

И хочется читать и перечитывать все случившееся снова и снова.

Дрожь… Дождь… Рожь…

Концентрация несчастья в истории нескольких поколений одной семьи. Такой порочный круг страданий, из которого, как мне кажется, некоторым героям все-таки вырваться к концу повествования удалось. Удивительно, что как бы ни отличались культуры жителей разных стран, книги об их страданиях везде более-менее одинаковые. Такого рода семейные саги, где автор концентрируется на всем грустном, отчаянном и несчастливом, что происходит в жизнях его геров, можно найти на любом языке; отличаются они лишь в деталях, в контексте. Мир, который населяют герои романа, кажется бесконечно серым, практически лишенным красок, солнца, яркости. Будто все герои без исключения находятся в бесконечном депрессивном эпизоде, из которого не способны выбраться, с которым не способны конструктивно справиться. Самоповреждающее поведение, употребление алкоголя и психоактивных веществ, преступления, самоизоляция от окружающих - чего только не делают герои Якуба Малецкого, чтобы заглушить боль, негативные эмоции, ощущение бессмысленности существования. Жизнь героев складывается из цепочек неверных решений, малодушных поступков, страхов, мешающих жить более осмысленно. Пожалуй, только Эмилия Лабендович, та самая "девушка, изувеченная в огне" из аннотации к книге, справляется с жизнью и даже ухитряется, вопреки очень многим обстоятельствам, бывать счастливой. Единственным персонажем, как будто вырванным из тусклости и ужасности мироздания, оказывается девушка Майя, подрабатывающая оказанием услуг сексуального характера. Не из-за профессии своей, разумеется, а из-за взгляда на мир и какой-то отделенности от того беспросветного мрака, в котором большую часть времени пребывали остальные герои романа. Якуб Малецкий собрал в своей книге целую коллекцию внутренних демонов души человеческой. Мне кажется, что с количеством демонов на квадратный метр души здесь перебор, но назвать происходящее в книги нереалистичным тоже не могу. Читать такие книги грустно, возникает ощущение, будто нет спасения, и мир бессмысленен и опасен. Но это не так. Герои "Дрожи" находят свое спасение в отношениях, в человеческом тепле. Не в культуре, не в религии (уж точно не в ней, автор отчетливо это показал в нескольких весьма ярких эпизодах), не в материальных благах, а только в близости с другим человеком. И это единственная мысль, которую мне показалось важным записать. Остальное - тлен, как и все в этой книге.

Несмотря на то, что спусковой крючок всего романа - проклятие немецкой оккупантки/беженки, все-таки эта семейная сага не привязана к историческим событиям. Основные вехи польской истории здесь даются словно вскользь, и напрямую на жизнь персонажей не влияют. Честное слово, я в иронических детективах пани Хмелевской намного чаще натыкалась на проблемы Польши как страны соцлагеря, чем в этом романе. Более того, некоторая сухость и монотонность описаний буквально не позволяет читателю оглядеться и увидеть смену декораций. Даты в начале каждой главы - вот, собственно, и все хронологические ориентиры.

Еще одно отличие от сферической семейной саги в вакууме - отсутствие абсолютного зла: войны, раскулачиваний, репрессий, революций - всего, к чему приучила нас собственная историческая действительность. Это не означает, что у герои живут свою жизнь без роковых обстоятельств, их здесь как раз в избытке: рак (многовато случаев на одну семью, как по мне), альбинизм, взрыв и пожар, ампутация конечностей, потеря глаз и прочая. Отсутствие внешнего врага вполне успешно заменяется врагом внутренним. Каждый герой рано или поздно совершает поступок, совершать который не следовало. Дальше мы наблюдаем снежный ком из событий и саморазрушающих раздумий.

Итак, проклятие. Проклятие обещает нам, что родившийся ребенок станет дьяволом, однако он рождается всего лишь альбиносом. Удивительно, что в Европе в середине двадцатого века люди легко ставят знак равенства между врагом рода человеческого и младенцем без мелатонина. Кроме того, крестьяне (боже, я надеюсь, что только крестьяне) искренне верят, что нужно убить альбиноса в целях повышения плодородности почв, а так же выпить его кровь и съесть кишки для обретения бессмертия. Словно этого мало, мальчик Виктор получает от матушки-природы дивную разновидность проблем со зрением (а может, и с мозгом) - он постоянно видит тени, пожирающие буквально всё - от ступеней лестницы до Луны. Именно он становится замыкающим звеном всего романа, именно он принимает на себя почти евангельский подвиг борьбы с искушающим его дьяволом. Сначала он знакомится с бездомным, который сеет в его душе зерно мысли о сладости убийства, затем старший брат Казик по-детски подначивает его убить кота (спойлер - кот жив, но этот роман сплошной триггер "жестокое обращение с животными", я предупредила). Виктор оказывается слаб и все-таки уничтожает свою душу убийством (учитывая, какую мразь он убил, я бы сильно не осуждала). В этот момент и возникает оголенный нерв романа, сломанный и глубоко одинокий человек, который тем не менее делает своих близких счастливыми. В противовес Виктору, Казик живет без особенных раздумий, предается всем мыслимым грехам, лупит свою несчастную жену и беспробудно пьет. Послу смерти брата Казик приходит в себя и становится вполне симпатичным персонажем, заботится о племяннике и вдове брата, однако семейная печать одиночества остается с ним до конца романа. С маленьким (крошечным) проблеском надежды. Проблеск надежды зовут Крыся (обожаю польские имена!)

Как и в большинстве семейных саг, последнее поколение, выпестованное, вкусно выкормленное и заботливо выученное, становится абсолютно недостойным своих великих предков. Сын Виктора, Себастьян, иллюстрирует поколение конца восьмидесятых - безыдейное, вороватое, беспринципное, бездуховное. Интересно, что читатель так и не узнает, проиграл ли свою борьбу с дьяволом Себастьян - его будущее мы видим как вспышку, но при этом не знаем, принял ли он в контрольной точке правильное решение. В финале романа внутренний Родион Раскольников глядит на нас в упор - здесь и готовность принять наказание, и решение спасти невиновного, и даже Сонечка Мармеладова своя имеется, и ждать его она будет, и профессия у нее идентичная. А в роли Сонечки - внучка той самой немки, которая стала источником проклятия. Красиво? Пожалуй. Правдоподобно? Ни в малейшей степени. Хотя вот вам немного банальностей на закуску: жизнь - лучший драматург.

Маркес. Сто лет одиночества по-польски. Для меня это было что-то похожее. Только у Маркеса певуче, мелодично, тягуче. У Малецкого рвано, стежками, рублено даже. 4 поколения семьи. На фоне политических событий разворачивается эта семейная сага. Серость, боль, юмор у автора довольно своеобразный, нужно ещё понять, что это было. Магический реализм тоже есть, но по мне так больше реализма. Или такая объяснимая реальная магия. Ян Лебендович бросает немку (которая была добра со всем его семейством) на дороге, отказавшись помочь переправить в Германию после окончания войны. И она проклинать его неродившегося ребёнка. Родился мальчик альбинос. Все беды в деревне, голод, неурожай, болезни связывались с этим мальчиком. Жители деревни даже пытались его убить. В школе над ним издевались все, даже самые зашуганные дети. Наверное, немудрено, что мальчик был немного странный. Но умный и добрый. Роман закольцован. Начинается с парня и девушки в поле на меже. И на этом же поле на меже заканчивается. В третьем поколении. Парнем и девушкой. По мне, это было круто. Но не буду никому советовать. В книге есть спорные политические моменты про отношение поляков к нам. И издевательства над животными. А также осквернение церкви. И туалетные подробности. Но мне хочется ещё читать этого автора. Это какая-то магия. А больше ничего не перевели. Жаль.

Я в шоке! Давно не читала такой эмоционально сильной книги. При этом слог автора достаточно прост, но настолько завораживает то, как это написано! Книга страшная, депрессивная, с некоторыми элементами магического реализма (или мистики), очень жизненная (именно своим прямолинейным реализмом), с отличным финалом, который закольцевал все повествование (наконец-то попалась книга, где я не разочарована финалом ). Удивительно, как такой молодой писатель передал всю бренность и скоротечность человеческого существования. Если вы не боитесь «чернухи» (при этом в книге нет каких-то жутких кровавых подробностей или описаний физиологических процессов), то очень советую! Осталась под большим впечатлением! Автор однозначно талантлив. Если что-то у нас ещё будет переводить из его произведений, обязательно буду читать.

Все начало книги я была готова плеваться ядом на километры. Мне не нравится читать о военном времени. И поляки. Видели имена? Там все как будто вот даже не из деревни, а прям вот совсем из дальнего села. Страшные сокращения, когда все думаешь, ну и как же зовут на самом деле Крысю. Потому что лично я звала так вполне себе откормленного крыся с длиннющим хвостом, а тут бедную девушку.

А потом я вообще не поняла, а в какой момент "Дрожь" мне попала. Наверное, когда меня совсем размазало от предложений, которыми заканчиваются главы. Они оставляют ощущение, что история есть не только здесь и сейчас, но была столетия до и протянется через все жизни и смерти имеющихся героев.

А героев здесь много. Как-никак у нас заявка на сокращенную версию семейной саги. Такой, правда, саги, где попробуй найти хоть кого-то без свисточка и разной степени травмированности внутри, снаружи и снова внутри.

Наибольшее ощущение сюрреализма привносят на самом деле не сцены с альбиносом-Виктором, живущим в своей реке голосов. А часть, где Себастьян живет во вполне современном мире. И деревня уже описана обычной современной деревней. Как будто я все это читала вообще не про предвоенный колхоз. Такой легкий налет Цивилизации, где сначала строится маленький доисторический город, а к трехсотому ходу и пяти утра, когда глаза практически закрываются, внезапно обнаруживаешь, что у тебя уже современный мегаполис. Хотя, вот честно, если я когда-нибудь окажусь в Варшаве, то охренею увидеть сопоставимый с Москвой город, если он вдруг таким окажется. Стереотипы такие стереотипы.

Так вот, возвращаясь к книге. Она как о каком-то тумане и сумраке, где теряются очертания всего, но ты точно знаешь, чувствуешь не столько улавливающими что-то помимо темноты глазами, сколько чувствуешь кожей, что все же совсем рядом есть и источник света.