Читать книгу: «Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик», страница 12

– Какой-какой душ? – заинтересовался я.

– Польский товар. Ножной душ. Вот смотрите. Подводите этот шланг и кладете его в воду, потом встаете на подставку и ногой нажимаете на эту шишку, из сифона идет вода, и вы можете вполне качественно помыться.

– Заинтересовали, – заинтригованно сказал я. – Упакуйте. Еще что есть?

Новинка меня действительно изрядно заинтересовала, Черное море, конечно, не такое и соленое, но все же после купания приходилось окатывать себя пресной водой из ручья, а тут натуральный душ, чтобы ополоснуться после купания. Отличная вещь, еще не пользовался, но уже знаю.

– Материя, чтобы сделать что-то вроде кабинки, не будете же вы мыться на глазах у всех.

– В принципе, можно взять, – не совсем уверенно протянул я, после чего уже уверенно добавил: – Беру, запас карман не тянет.

Из магазина направился в другой, только в книжный. Там купил все, что нужно: бумагу, десять тетрадей и писчие принадлежности. Лишь конвертов там почему-то не было. Я их взял в киоске Союзпечати. Тут же рядом было что-то типа рюмочной, там я плотно и пообедал.

Время еще было, поэтому посетил три магазина, где продавали одежду. Там кожаных курток не было. Совсем плохо. В последнем магазине я совсем уж разочаровался, где мне теперь кожанку найти?

– Молодой человек, – ко мне подошла продавщица. – Вы вроде бы кожаную куртку ищите?

– Мотоциклетную, – кивнул я, с интересом и надеждой посмотрев на нее.

– У меня от сына осталась. Новенькая, как раз ваш размер. Посмотрите?

– Почему бы и нет.

То, что куртка новая, и ее еще никто не носил, было видно невооруженным глазом. Понятно, что продавщица делает гешефт, пользуясь дефицитом товара. Правда, продать ее не так и просто, она действительно имела небольшой размер. Мне еще нормально, даже свитер под нее можно надеть, но более крупным мужчинам она будет катастрофически мала.

– Как видите, прямо на вас сшита. Будете брать?

– И сколько она стоит?

Куртка мне действительно понравилась. Черная, из натуральной кожи, с высоким стоячим воротником, который застегивался, что позволяло предохранить шею от сильного ветра. Достаточно длинная, фактически до ягодиц. Самое то, что нужно. Про пять карманов, включая один внутренний, и говорить не стоит.

– Сорок пять рублей, – чуть запнувшись, сказала продавщица.

Меня цена удивила, не намного выше государственной, похоже, мне просто скидывают лежалый товар. Но мне же лучше. Вручив продавщице четыре червонца и пятерку, я дождался, когда она упакует мне куртку в сверток, перевязав бечевкой, и со всеми покупками вышел из магазина. Вот так оно и происходит.

Вернулся на том же автобусе, в смысле номер я его запомнил. С «Явой» и вещами все было в порядке, как стояли сиротливо на парковке, так и стоят. Вот только приближаться к мотоциклу я не спешил. У кафе стоял гаишный «Урал». Надо подождать, пока менты не уберутся. А то у кафе окна большие, обзорные, увидят, что подросток к мотоциклу подходит и уезжает. Пусть свалят сначала. Оставаться на остановке я не стал, а нагло с вещами прошел как раз в то самое кафе. Гаишник был один, в форме с погонами капитана. Он сидел и ужинал. Время вечернее уже, шестой час.

Устроившись за свободным столиком, посетителей очень мало было, всего шестеро, я оставил вещи и прошел к раздаче. Сперва меню на сегодня изучил, а потом и заказ сделал. Если капитан тут ужинает, значит, вполне съедобно. Подносов почему-то не было, пришлось несколько раз с тарелками побегать и стаканом. Взял суп-лапшу, на второе макароны с котлеткой и подливой, чай, ну и сладкий пирожок к нему. Два кусочка хлеба еще. Вот и все. В принципе, я не особо голоден был, всего два часа назад в городе поел, но можно и поесть неторопливо.

Пока я ужинал, капитан закончил и, поблагодарив раздатчицу, вышел. Снаружи, взревев, затарахтел мощный мотоциклетный мотор, и после включения передачи стал удаляться. Я боком к окну сидел, что позволяло мне видеть «Яву», так что отъезд гаишника видел. Кстати, он от города поехал, как бы не встретиться. Закончив с ужином, я стал медленно цедить чай вприкуску с булочкой. В это время к кафе свернул автобус, и из него крупной стайкой в кафе прошла группа пассажиров. А вот я заторопился. Дело в том, что я собирался подождать в кафе, пока не стемнеет, воспользоваться темнотой и уехать, но тут автобус загородил мотоцикл, так что из окон кафе и гостиницы он теперь не виден. Жаль, конечно, я хотел письмо Братскому написать, пользуясь возможностью, но, похоже, придется все это перенести на потом.

Выскользнув наружу, я прошел к мотоциклу, быстро вскрыл пакет, запихав оберточную бумагу в коляску, пойдет на растопку, и, надев куртку, стал застегивать ремешок шлема. Дальше повесил рюкзак за спину, запустил мотор и, покинув парковку, поехал по дороге в сторону Ростова. Гаишника я действительно увидел через три километра на развилке, только он занят был, салон у водителя «Победы» проверял и на меня не обратил внимания, поэтому и ехал я дальше спокойно. Километров семьдесят держал, пользуясь дневным светом, а вот как стемнело, сбросил до пятидесяти. Потом остановка на дозаправку, и так всю ночь в седле.

До Ростова-на-Дону я не доехал, не успел, километров сто пятьдесят осталось. Встал на дневку в роще, она находилась в полукилометре от дороги, там и выспался. Когда проснулся, то покушав, занялся письмами, все равно делать нечего. Сидя на своем складном стульчике, используя как столешницу жесткий чехол аккордеона, я и заполнял один листок ученической тетради за другим. Все, что помню по предателям, ну и как будет развиваться Союз с тысяча девятьсот семидесятого года до тысяча девятьсот семьдесят пятого. Кадровые перестановки и остальное. Многим политическим деятелям давал краткую биографию с датами смерти. Брежнева и всего его окружения тоже. Что от Европы и США ждать. В общем, тетрадь полностью была заполнена. Пришлось складывать ее пополам, чтобы в конверт ушла. Сами конверты я покупал с клейкой полосой, а то некоторые приходилось намазывать клеем самому, так что заклеив, сверяясь с записью Братского, поставил на конверте адрес и почтовый индекс. На самой тетради и на конверте поставил цифру – единицу, причем на тетради жирно написал, еще и в кружок поместил.

Как стемнело, я поехал дальше. Проезжая небольшой поселок, подъехал к закрытому зданию почты и бросил конверт в ящик, сразу же покинув населенный пункт. Первая птичка с информацией ушла.

Дальше я добирался до Ростова, пока тот не встал у меня на пути. На въезде, пользуясь тем, что ночь, нагло заехал на заправку, залил топливо в бак и заполнил пустую канистру, уплатив за горючее. Полусонный кассир мне и слова не сказал, тем более я даже шлем не снимал. Объехав город, направился к Краснодару. Вот в его окрестностях и встал лагерем, на склоне небольшой сопки. Тут кустарник был, он меня скрывал, и ручей тек, значит, свежая вода рядом имелась.

Днем я отсыпался, а под вечер заполнил Братскому вторую тетрадь, от тысяча девятьсот семьдесят пятого до тысяча девятьсот восьмидесятого года была информация по Союзу и кратко по миру. Указал все, что в стране творилось, а также за рубежом. Этот конверт я бросил в почтовый ящик какой-то пропыленной деревушки. Несмотря на ночь, я как-то понял, что она пропыленная. В общем, на этом конверте был цифра два, как и на тетради.

Проехав Сочи, я направился к Адлеру, его тоже пересек и уже на рассвете пятого дня путешествия, наконец, оказался на берегу моря. Отъехал от Адлера километров на десять, похоже, попав в Грузию, и стал искать место для лагеря. Мне нужно пустое, а главное красивое. В лагерь автодикарей заезжать не хотел, вопросов много будет. К сожалению, как я ни искал нормальный чистый и главное пустой пляж, так и не смог найти. Были, но несмотря на только начало курортного сезона, уже занятые. Пришлось вставать на дневку в невысоком хвойном леске в километре от побережья. Все же устал после дороги, да и спать сильно хотелось, вот и поставил палатку, натянул навес и, поужинав консервами, завалился спать. Душновато тут, солнце так и жарит. То, что я с ходу не нашел пляж, ничего страшного, еще будет возможность, как проснусь, так и займусь, главное, что я на море.

Проснулся почти в шесть вечера, хорошо я щеку придавил, обычно встаю куда раньше, а тут, видимо, расслабился. Вот и отоспался. Собрав сухих веточек, развел костерок и повесил над ним чайник. Пока вода закипала, приготовил немудреный завтрак и после него, собравшись, сложив вещи, надел рюкзак, выехал на трассу и поехал дальше. Я помню фильм «Три плюс два», и мне хотелось бы найти такой же пляж, главное с источником свежей воды, и чтобы никого рядом. Честно говоря, не нашел бы, но в одной грузинской деревушке, покупая хлеб, я спросил насчет таких пляжей. Мне с ходу назвали три, и песок белый-белый, и вода рядом. Родники. Правда, к двум на машине не проедешь, тропки узкие, только пешком, поэтому там в основном никто и не отдыхает, редко когда.

Я заторопился проверить, все же местные тут каждую тропку знают. Тот пляж, где можно проехать на машине, был занят, три авто и палатки стояли, дети бегали, и это только те, что я видел, не приближаясь. Развернувшись, поехал осматривать другие. Если на машине не проедешь, это не значит, что на мотоцикле нельзя. К сожалению, действительно ко второму пляжу на мотоцикле проехать я не смог, даже не узнал, пуст он или нет. А вот к третьему, как раз когда темнеть начало, с трудом, чуть не сполз в расселину вместе с кучей стронувшихся камней, но дав газу, проехал. Проскочил, можно сказать. Пляж был отличным, и никого вокруг.

На высоком берегу, осыпанном мелким песком, росли деревья, шесть штук, тут и устраивали лагерь отдыхающие до меня. По следам понял, тут же лучше и палатку поставить. Вот родник было далековато, подниматься выше нужно было, метров триста от лагеря. Сам я туда не ходил и не видел, от местных жителей узнал. Позже разведаю. Вниз от лагеря вели четыре удобные и оборудованные для спуска тропинки, но сам пляж был галечный, хотя зайти в воду можно было везде. Только правее в ста метрах виднелись камни, показывающиеся из воды, там волны разбивались о них, образуя пену.

Так как уже темнело, я загнал мотоцикл под деревья. Тут вроде почище было. Заглушив хорошо потрудившийся мотор, осмотрелся. Место для палатки я подобрал сразу. Поэтому сняв рюкзак и достав чехол с палаткой, занялся ее установкой. Тут и тень постоянная, и если что, ветерок обдувает, хорошо. Закончив с палаткой, вбив клинышки, натянул распорки, ну и часть к стволам деревьев привязал. Все, моя четырехместная платка стояла как влитая, над входом навес, входящий в комплект платки. Ей теперь и шквального ветра можно не опасаться. Уже окончательно стемнело, спать особо не хотелось, искать дрова тоже, поэтому решил испробовать походную плиту. Отошел за палатку, чтобы ветер не мешал, разжег таблетку сухого горючего, а ничего так пламя, приличное, и поставил чайник. Снова всухомятку буду есть, зато вместе с хлебом купил колбасу и сыр. Сейчас попробуем. Бутерброды получились просто объедение, после чего я разделся, бросил одежду на сиденье мотоцикла и залез в палатку. Завтра закончу с лагерем, а сейчас спа-а-ать.

Утром меня разбудил будильник, сам бы не проснулся. Специально его завел, чтобы снова сменить время сна с дня на ночь. Времени семь утра, заметно прохладненько, хотя народ в море и купался, поэтому быстро одевшись, я взял свое брезентовое складное ведро и побежал наверх, к роднику. Пробежка вверх по склону помогла, и взбодрился, и зарядка какая-никакая. Попробовал воду на вкус, вполне ничего, пить можно, хотя конечно, привкус непривычный, но со временем привыкну. Умывшись, ополоснув новенькое ведро, наполнив его, направился вниз к лагерю. Теперь возникала одна проблема, я не мог поставить ведро, оно сложится и вода выльется. Пришлось вешать его на ветку. Причем ветки высокие, едва дотянулся. Подумав, отрезал от мотка кусок веревки, привязал один конец к ветке, к другому самодельный крючок, вот на этот крючок ведро и повесил. На уровне груди получилось. Сам крючок был самодельный, одну из ложек согнул, больше ничего под руку не попалось.

Пока чайник закипал на той же плитке, я своей пехотной лопаткой, которую взял на отдых из гаража, стал в стороне рыть в песке большую яму. Закончив, попив чаю с бутербродами, стал чистить лагерь, пока не довел его до идеала, мусор сбросил в ту же яму, но пока не закапывал, перед отъездом это сделаю. Мне же тоже куда-то мусор нужно убирать. Палатка стояла там, где нужно, даже вход с противоположной стороны от солнца, а вот мотоцикл я переставил и натянул над ним навес. Потом в стороне сделал туалет, не хочу загаживать все вокруг. От отдыхающих тут туристов осталось несколько небольших досок. Так что вырыл ямку, положил две доски покрепче и готово, открытый со всех сторон туалет готов. Сиди в позе мыслителя и любуйся на закаты. Вот обеденный стол был сделан до меня, монолит. Камень в виде яйца со вполне ровной и вымытой дождем поверхностью. Я лишь принес к нему раскладной стул и оставил тут стоять. С оборудованием кухни провозился намного больше. Единственное удобное место – это за палаткой, там ветра не было. Так и сделал. Переваливая, прикатил небольшой валун с мой торс, тяжелый, еле ворочал. Ту поверхность, что поровнее, отмыл водой из ведра. В общем, помыл. Будет разделочным столом. Рядом вырыл ямку. Обложил ее более мелкими камнями. Это очаг. Потом прошел до деревьев, росших на склоне, в лагере веток не было, отдыхающие до меня все собрали. Мелочь была, которая попадала за зиму, но мне это на один раз. Так что туристический топорик на сгиб локтя и потопали к деревьям. Сам я ходил в одних трусах, даже майку снял, жарко. Обгореть не боялся, все же больше в тени работал, да и загорать начинать надо, чтобы быстрее облезть и приобрести нормальный южный загар. А то я среди местных своим бледным видом очень сильно выделяюсь. Кстати, что мне нравилось, в отличие от других рыжеволосых, которые нормально загореть не могут, все в пятнах каких-то, у меня он всегда ложился ровно и красиво.

С лагерем я почти закончил, сейчас запас сухого валежника нарублю, а еще нужны ветки для треноги и палка, на которую можно вешать котелок, и фактически можно начинать отдыхать. Инструменты надо убрать в палатку, нечего их в коляске держать, провизию прикопать в тенечке, погребок вырыть, так для сохранности лучше. Лодку испробовать, ну и порыбачить. Может, даже сегодня успею. Хм, а не окунуться ли мне?

Размышляя так, с трудом удерживаясь на крутом склоне, я собирал сухие ветки, были даже толщиной с мою руку. Эти я рубил на несколько частей, приготавливал дрова. Почувствовав, что спину начало припекать, как бы не обгореть, с очередным переносом дров к очагу накинул рубаху, майка тут уже не спасет. За полтора часа я натаскал веток, нарубленных в дрова, дня на три-четыре. Воткнул в песок две покрепче, предварительно заострив их с одной стороны и сделав «ласточку» с другой. Потом еще одну ветку положил в эти «ласточки», и тренога готова. Сразу повесил отмытый котелок, пусть висит. Рядом положил посуду, сковороду и чайник. На этом все, мотоцикл разгружен, часть вещей в палатке, места там для меня еще вдоволь, так что осталось только отдыхать.

Пообедал я супом, сварил, использовав те же консервы с бычками в томате. «Братская могила», как про них говорили. Суп получился объедение, съел все, так как запас не делал. Проще свежий сварить. Помыв посуду, убрал ее сохнуть и, раздевшись, в одних трусах поспешил к воде. Хм, а тут осколки от битых бутылок на гальке. Нужно будет собрать, это я проглядел.

Вода оказалась холоднющая. Да и я, на солнце разомлев и прогревшись, с ходу полез в воду. Нужно было постепенно, охлаждаясь, а я, с ходу разбежавшись в воду до колен, ухнул в волны. Вынырнув, чуть орать не начал. Но ничего, поплавал, охладился, стуча зубами, и дальше купался с немалым удовольствием. Не меньше часа из воды не вылезал. Потом, выбравшись на берег, собрал все осколки, которые нашел, – судя по горлышкам, тут две бутылки было разбито – и отнес их в яму для мусора. Мотоциклетный насос действительно подошел, и я достаточно быстро, минут за пятнадцать накачал лодку. Проверил наполненность бортов и, надев нос, придерживая руками борта, направился обратно к воде, чувствуя, как лодка с каждым шагом бьет меня по ногам под коленями. Оба весла я держал в правой руке. Накинуть рубаху я не забыл, сгореть по-глупому не хотелось.

Немного поплавав метрах в двухстах от берега, покачиваясь на волнах, я вернулся и, сбегав наверх, спустился обратно с рыболовными принадлежностями и небольшой удочкой, не забыв ловушку. Снова отплыв от берега, я собрал удочку, проверил, как привязана леска, прицепил на крючок кусочек колбасы и бросил приманку в воду. Ничего другого у меня не было, что попалось под руку, то и прицепил. Хлеб еще был, но я пока разминал его пальцами, делая шарики. После чего, изредка подтягивая уплывающую снасть, стал наблюдать за поплавком. Хм, есть подергивание, о, и рывок вниз. Подсек и вытащил в лодку вполне приличную кефаль. Килограмма не было, но грамм восемьсот имелось. Уже хорошо. Мне такие экземпляры в прошлом году попадались, но не часто. Привязав ловушку к ноге, я убрал внутрь пойманную рыбу и перекинул ее за борт. Все, пусть живет, я предпочитаю свежую рыбку.

Не успевал я забросить снасть, как шла поклевка, и кефали одна за другой оказывались в ловушке. Причем на хлеб поклевка так себе шла, часто срывались, а вот на сырокопченую колбасу даже очень. Я уже и пожалел, что отрезал себе небольшой кружочек. К сожалению, он закончился, и пришлось перейти на хлеб, пока поклевка не прекратилась. Поймал я шестнадцать рыбин, из которых одна имела максимальный вес килограмма три, не меньше, самая небольшая – грамм триста. Похоже, подо мной был косяк, это удачно у меня первая рыбалка первого дня отдыха прошла. Надеюсь, в следующие дни она будет не менее удачной.

После такой восхитительной рыбалки, оставив ловушку за бортом, я поплыл к берегу. Сама ловушка, как и мое брезентовое ведро, складывалась кольцами, разве что со всех сторон она была обтянута сеткой, а сверху на пружинах дверца, через которую рыбку можно опустить в ловушку. Дальше ей деваться некуда, на то она и ловушка. Естественно, вся рыба мне не нужна, отобрал себе две, ох, и намаялся ловить руками. Шустрые в воде они. Выбросил подальше на пляж, а саму ловушку, отплыв к скалам, привязал к одной из них, тут вода тихая, легкое покачивание, волны-то с другой стороны разбиваются, так что никуда не денутся. Тем более больно уж клык удобен привязывать. Так что рыба осталась в воде, а я, на лодке вернувшись к пляжу, вынес ее на берег, оставив подальше от кромки воды у одной из тропинок, и, подхватив рыбины, поспешил наверх. Сегодня на ужин я желал жаренную с луком кефаль. Лук был, как и сушеный укроп для ухи, купил в местной деревне вместе с хлебом. Там же в магазине взял небольшую стеклянную полулитровую баночку с подсолнечным маслом, заранее рассчитывая на рыбку. Так что побаловать себя можно. Конечно, уху варить я не буду, а вот пожарить обе рыбешки вполне не прочь.

Наверху чистить рыбу я не стал, взял нож и, спустившись, спокойно почистил рыбины, бросая требуху в воду. Не хотел тут мусорить. Тут же прямо промыл рыбу, головы отрубил и, поднявшись наверх, начал творить. Первым делом ополоснул рыбу в пресной воде. Потом достал пакет с мукой, и пока костер разгорался, обвалял нарезанную кусками рыбу в муке. Одна рыбка с икрой оказалась, ее тоже обвалял. Дальше плеснул из стеклянной баночки масла на сковородку и стал резать лук. Три луковицы пустил. Потом положил лук, и пока он поджаривался, становясь золотистым, приготовил рыбу. Ну а потом и рыбу положил, посолив. Нормально. По лагерю пополз умопомрачительный запах жареной кефали. Пока она жарилась, я приготовил стол, нарезал хлеб. Чайник повесил кипятиться. В общем, готовился к ужину. Почистив сковороду от пожаренного лука, а то он дальше только сгорит, перевернул рыбу и отошел в сторону, приготавливая душ. Скинув с себя все, стал мыться пресной водой, смывая с себя морскую соль. Ведро с прогревшейся теплой пресной водой я спустил чуть ниже, веревку перевязал на ветке. Остатки воды на себя использовал. Нужно будет чуть позже за свежей сбегать. Душ не впечатлил, рывками лилось, не совсем удобно, однако за неимением лучшего и это хорошо. Быстро протеревшись полотенцем, надел чистые трусы и отнес шкворчащую сковороду к столу, где приступил к приему божественной собственноручно приготовленной пищи. Отдельно в тарелке горкой лежал пожаренный лук. Ох и слюна набегает. Сам себя не похвалишь, никто не повалит. Лука было достаточно, я его ложкой ел, и еще как бутерброд на хлеб клал. Рыба исчезала достаточно быстро, особенно мне икра поджаренная понравилась. Вкусно.

Честно говоря, я собрался часть рыбы на потом оставить, однако накупавшись и проголодавшись, не заметил даже, как схомячил всю. Сковорода, а я ел прямо с нее, сияла девственной чистотой. Ну не совсем девственной, масло было, но сияла. Отдельно лежала горстка косточек, надо будет к мусорной яме унести, выкинуть.

Встав, я потянулся, живот был натянут как барабан, поэтому решил пока полежать, подождать, чтобы провалилось. В сторонке вроде лежанки у меня одеяло было расстелено, так что, улегшись на нем, я стал подремывать. Немного саднило спину, все же сгорел, не уберегся, а так очень даже нормально. Лежать мне быстро надоело, да и чувство пресыщения прошло, поэтому я занялся делами. Рыба пока есть, так что, спустившись к лодке за снастями, убрал их в коляску мотоцикла, закрыв чехол. Потом сходил за водой к роднику, пополнил запасы воды. Но сначала отскоблил сковороду, убрал остатки масла. Крышкой при жарке я пользовался, так что и ее отскоблил. Потом котелок, миску и ложку с вилкой. Спустившись обратно, повесил ведро на тот же крючок на веревке, теперь ведро висело у меня на уровне колен.

Я убрал посуду и, задумавшись, – под солнце выходить не хотелось, точно сгорю, время надо дать для передышки, – решил написать следующее письмо Братскому. Устроившись за столом, стал заполнять третью тетрадь, выведя на титульном листе большую цифру четыре. Пускай теперь третье письмо поищут. В этой тетради я не стал писать ничего, что будет происходить в мире в промежуток между тысяча девятьсот восьмидесятым и тысяча девятьсот восемьдесят пятым. Нет, в этот раз я стал описывать тех, о ком нужно было написать немедленно, чтобы давили эту мразь. Вся тетрадь у меня была расписана данными о маньяках и серийных убийцах с биографией каждого. Места, где совершал он преступления, имена жертв, известные места захоронения, будущие жертвы с их захоронениями. Когда арестованы и расстреляны по приговору суда, кто был задержан за их грешки и также расстрелян. Кто из следователей виноват в убийстве государством невиновных в процессе выбивания из них признания. Одной тетради не хватило, начал во второй писать, да стемнело. Убрал тетради в рюкзак и пошел спать.

Утром я встал после привычного трезвона будильника, позавтракав, закончил вторую тетрадь и проверил, как там мое оружие. Пистолет я старался держать при себе. А вот МП спрятал за лагерем вместе с боеприпасами и гранатами. В лагере был один только ТТ с запасным магазином. В общем, закончив с делами, прихватив авоську, я направился в деревню. Тут если напрямки, километра четыре до нее будет. Нужно свежих овощей купить, ту же картошку, а то у меня пять клубней осталось, ну и хлеба.

Насчет двух тетрадей о маньяках, которые только что закончил писать, я планировал их отправить, когда сменю местоположение лагеря, прискучит мне отдыхать постоянно на одном месте. Месяц точно не надоест, про остальное не скажу. Так это что, чтобы маньяки ходили этот месяц на свободе? Нет уж. Вернусь из деревни и вечерком прокачусь до Сочи, опущу конверт в почтовый ящик. Пусть занимаются ими компетентные органы. О, заодно газет накуплю. Туалетной бумаги фиг купишь, хоть газетой воспользуюсь, а то уже заканчиваются. Вот так, крутя пропеллером в руке авоську, я и шагал по гористой тропинке в сторону деревни. На ногах сандалии, вместо брюк с самолично обрезанными брючинами – черные шорты до колен. Сверху распахнутая незаправленная белая рубаха с короткими рукавами, ну и широкополая панама на голове. С виду – отдыхающий в своем законном отпуске, как в принципе и было.

Весело насвистывая, я шагал, изредка прыгая с камня на камень, по малохоженой тропинке к деревне и размышлял. Пляж – просто красота, все что нужно, у меня с собой есть, отдыхай не хочу, однако чего-то не хватало, и это «чего-то» – женщина. За проведенное в детдоме время, несмотря на сильную занятость, у меня все же были интрижки. Для подростка, да еще в такое время, переспать с женщиной – это из разряда фантастики, тут стараются соблюсти приличия не только для виду, но и на деле. В детдоме, согласно своему принципу прошлой жизни, интрижки я не заводил, не имел такой привычки, старался это делать на стороне. С Ирой, той самой хохотушкой, что чуть не подставила меня с Братским, я так и не смог найти время встретиться, хотя она москвичка и вполне безотказная. Все четыре дамы, что у меня были, являлись музыкантами или певицами по линии Магомаева. С ними проще всего было договориться, особенно с пьяненькими. Сами целоваться лезли, а дальше дело техники. Но это были именно интрижки, и надо сказать, они меня не совсем радовали, что подразнить ребенка одной конфеткой. Я ими не наелся. Постоянная женщина нужна, чтобы под боком была на все время отдыха. Где бы найти такую?

Вот такие мысли и бродили у меня в голове, пока я бегал в деревню, занимался покупками и возвращался. В лагере, проверив, не был ли тут кто, однако секретки оставались нетронутыми, убрал продукты частично в погребок, частично в рюкзак. Был первый час, уже обед, времени на прогулку к цивилизации было много потрачено. Поэтому, налив в котелок воды, разжег костер, последняя оберточная бумага, оставленная после куртки, ушла на растопку, я повесил котелок, и пока вода нагревалась, начал чистить картошку. Сегодня у меня будет уха. Пока не приготовил, но поверьте, ум отъешь, как будет вкусно. Начистив картошки, я направился вниз к лодке. Спустил ее на воду, остался в одних трусах и рубахе. Сплавал к рифу-клыку, забрал две рыбины, бросил на дно лодки, вернувшись, стал чистить. Лодку я снова отнес подальше от берега. В этот раз повезло, обе рыбы с икрой. Почистив и нарезав, ополоснул их, все так же, как и в прошлый раз. Вернувшись наверх, – вода уже бурлила в котелке, потихоньку выкипая, – снова ополоснул рыбу, но пресной водой, бросил вместе с картошкой в воду. Добавил лук, на этот раз нарезал, так вкуснее, посолил и чуть-чуть поперчил. После этого закрыл крышкой, пусть томится.

Пока уха доходила, я приготовил стол. Нарезал свежего хлеба – купил полкаравая ржаного и три лепешки. Последние пока отложил, уху лучше с ржаным хлебом есть. Меня в прошлый отдых на море в лагере автодикарей научили правильно готовить уху и ее есть. Действительно, испробовав всякие способы, я теперь знал, как лучше и вкуснее.

Потом, налив половником полную миску ухи, пока чайник доходил над костром, отнес миску на стол и, взяв в одну руку хлеб, вдохнув аромат горячей обжигающей ухи, посыпал сверху свежим укропом. М-м-м, объедение. Дальше осторожно, дуя на ложку, я приступил к обеду. Думаете, не съел всю уху в миске? Ага, щаз-з, еще и за добавкой ходил. Причем саму рыбу я выловил, и она у меня на отдельной тарелке лежала, ее тоже поел. Но не всю. Уха оставалась, полкотелка, на потом оставил.

После чая с сухарями я совсем разомлел. Если так дальше пойдет, я явно прибавлю в весе, но меня это не особо беспокоило, у меня растущий организм, тем более на природе нахожусь. Не удержатся калории. Котелок я убрал в тень, туда же чайник, делать пока нечего, да и лень, самая сиеста, поэтому забравшись в палатку, достал из рюкзака свой радиоприемник. Тот самый, что привез из прошлой поездки на море, и стал крутить его в руках, рассматривая. Те вещи, что после приезда спрятал в камере хранения на железнодорожном вокзале, я чуть позже перевез в гараж. Так вот, батарейки я для него свежие купил, несколько комплектов. Да вот беда, уронил я приемник, и тот отказывался работать. Вскрыть бы его да посмотреть, но постоянно не было времени, а когда было, тупо лень заниматься было. Сейчас же почему нет?

Сходил к мотоциклу, там под сиденьем в бардачке был в кожаном чехле набор инструментов, и вернувшись в палатку, развязал завязки и раскатал рулон. В каждом кожаном кармашке лежал какой-то свой инструмент. Мне нужна была отвертка. Тут их было три, большая и маленькая простые, а также одна крестообразная. Достав маленькую простую, я стал отвинчивать шурупы. Вскрыв заднюю крышку, убрал ее в сторону, отложить подальше не получалось, провода от батарей на крышке не давали. Найти повреждение оказалось не проблема, один из тех самых проводов и отошел. Правда, припаять оторванный проводок было нечем. Но хоть попробовал, вставив батарейки, прижал его пальцем и включил приемник, крутя пальцами свободной руки ручку настройки. После шипения поймав «Маяк», я довольно улыбнулся. Работает. В принципе, повреждение пустяковое, сейчас придумаем, как припаять.

Сперва я решил нагреть на костре кончик отвертки, чтобы прижать проводок к остаткам припоя и тот бы остался на месте, но я решил поступить по-другому. Достал из рюкзака одну из свечей, спичками разжег ее и начал накаливать тот самый кончик провода. Когда остатки припоя на нем, пованивая, задрожали, готовые вот-вот скатиться вниз, аккуратно прижал провод к месту отрыва. Сам кончик впаялся, и после того как я подул на него, остужая, остался на месте. Вот и все дела. Конечно, это не совсем надежно, но ронять его я больше не планировал, а так главное работает. Потушив свечку и завинтив шурупы на задней крышке, я стал подкручивать ручку настройки, ловя волну. Из Турции доносились свои передачи, надо же, в прошлый раз я так чисто их не ловил, но, послушав заунывную музыку и новости на неизвестном мне языке, вернулся на наши каналы. Как раз пела Пьеха. Так что, оставив на этой волне, слушая музыку, я стал собирать инструменты и другие вещи, возвращая их на места. В этом я жуткий педант. При видимой расхлябанности, я не любил, когда мои вещи лежат не на месте. Бесило это. Все мои вещи всегда лежать должны там, где я их оставил, чтобы не мучиться с поисками.