Читать книгу: «Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик», страница 14

Прогулялся нормально. Купил и тетради, и чернила для моей самописки, а вот когда возвращался, замер и спрятался среди скал. По лагерю ходили шестеро военных с автоматами, рядом стояло два армейских ГАЗ-69, прародители уазиков. Когда из палатки вылез мужчина в гражданке с моей гитарой и аккордеоном в руках, я понял, что ловить мне тут нечего, контора-таки обнаружила мой лагерь. Бегом вернувшись в Геленджик, я нашел телефон-автомат и через коммутатор набрал номер, который мне оставил Братский, дождался, когда там снимут трубку.

– Алло, – сказали на том конце провода.

– И тебе алло, добрый человек. От кого поставлен?

– От Олега Игоревича.

– Лады, проверка пройдена. Похоже, ваши люди обнаружили мой лагерь рядом с Геленджиком, там было шесть военных, два армейских «козлика» и кто-то по гражданке. В общем, наши договоренности до наступления осени расторгаются. Это последний звонок, сами виноваты, отдохнуть не даете. В общем, в лагере у меня тайник с записями. От дерева рядом с мотоциклом десять шагов строго на север и пять на восток. Копайте и найдете. Пять тетрадей. Все что успел. И еще, за все мои вещи в случае пропажи спрошу. За каждую мелочь отписываться будете. Я жуткий и обидчивый собственник… Ах да, я там кефаль засушил, на веревке висит, сам попробовать не успел, сегодня хотел, потом скажете, вкусно или нет, в первый раз солил.

Повесив трубку на рычаг, я чуть помедлил и, покинув кабинку, заторопился в сторону причала, откуда скоро должен отойти экскурсионный трамвайчик. Шел тот в Сочи. Вроде успевал, вон матросы только стали готовиться убрать трап. Успел.

Пробежав на борт экскурсионного суденышка, я показал билет матросу и пошел к корме, откуда открывался отличный вид на берег и город. Полупустой трамвайчик благополучно покинул бухту и неторопливо направился в Сочи. Правда, я до него не доплыл, незаметно снял пассажирский круг, разделся, сложив вещи в узел, чтобы деньги и оружие не намочить, после чего скользнул в воду как раз между обоими городами, с правого борта, с противоположной стороны от берега. Большая часть пассажиров находились у буфета, было обеденное время. Я успел первым поесть, поэтому и смог вполне благополучно выполнить свой замысел. С этой стороны борта были дети, так что, чтобы все проделать незаметно, пришлось шугануть их. Удалось.

Корма трамвайчика медленно удалялась, пришлось с головой уйти под воду, чтобы не заметили с мостика. Как я уже успел убедиться, капитан, что вел судно, очень редко оглядывал горизонт и воды за кормой, так что повезло и тут, не заметил. Наконец, когда тот удалился на достаточно большое расстояние, я забрался на круг, положив немного намокший узел на живот и погреб к берегу. Час выгребал, но смог пристать к пустынному берегу. Тут спрятал в скалах круг да подсушил одежду, деньги намокли, а вот оружие и боезапас нет, тут повезло. На кармане при себе у меня были слегка подмокшие спички, как я уже говорил, деньги и оружие, а также перочинный нож. На этом все. На голове панама, рубаха, я ее нараспашку привык носить. Немного великовата, но от солнца защищает только так. Хотя загореть я как раз успел отлично. Потом были самодельные шорты, сам брючины отрезал до колен, и на ногах немного стоптанные сандалии. Вот и все. Ах да, кожаный ремень на поясе, я его вынужденно носил, чтобы за него оружие убирать.

Покинув берег, я направился к близкой трассе, по которой изредка проносились машины. В этот раз я тормознул попутную машину с туристами. Она и так была забита, «Волга» «двадцать первая», с багажником на крыше и прицепом сзади, но освободили одно место, и дальше мы поехали с ветерком. Ребята, а их было в машине четверо, ехали в Геленджик, но не по путевкам, а дикарями. Там рядом стоянка современных автодикарей была. Что это такое, я знал, но все равно слушал с интересом. Парни из Ленинграда были, друзья, таким способом третий год отдыхают, в общем, все им нравилось. Они меня высадили на остановке, там я дождался автобуса и поехал в Новороссийск. Кстати, у съезда к моему лагерю, где мы проезжали, я рассмотрел армейский грузовик и нескольких солдат. На берегу тоже было какое-то движение, но что именно, не видно, скалы и берег скрывали. То, что я воспользовался морским путем ухода, думаю, местные комитетчики уже выяснили, но так как я спрыгнул, мой след они потеряли. Чуть позже снова выйдут, но будет поздно.

Горд-порт был недалеко, так что уже через несколько минут мы въезжали в город. Покинув салон автобуса, я немедленно направился в порт, по пути заглянув в пару магазинов. Меня интересовали заграничные суда. Да-да, я решил продолжить свой отдых где-нибудь за границей. Тут мне точно не дадут, это уже не предположение, уверенность. А так в других государствах меня никто не знает, выберусь, там видно будет. Хоть попутешествую, на жизнь в других странах посмотрю, сделаю сравнения. На курортах Средиземноморья побываю. С чужих слов это одно, а увидеть своими глазами – совершенно другое. Тем более, как живут в Союзе, я знал, было с чем сравнить. Посмотрим, в общем. Сейчас самое сложное – пробраться на борт судна и свалить на время из этой страны. Первым делом я прошел в туристический магазин и купил две фляги, один термос на три литра, ложку, котелок, одно одеяло, гамак, фонарик с запасом батареек, бинокль и компас. Все, что у меня было, осталось в лагере, так я восполнял потери. К сожалению, плиток с сухим горючим, так полюбившихся мне, не было, раскупили. В продовольственном магазине купил несколько бутылок лимонада и минеральной воды, запасы консервов, сухариков, ну и, естественно, печенья. Две пачки макарон тоже взял, но сомневаюсь, что мне удастся их приготовить на борту судна. На будущее, все же я планировал покинуть борт судна. Еще пачку спичек купил. Все покупки убрал в рюкзак. Он был небольшой, пятнадцатилитровый. В принципе, уместилось все. Так что я стал изучать, кто из иностранцев сейчас в порту. Советские грузовые суда, что ходят заграницу, меня не интересовали, поймают и сдадут. А с иностранцами и договориться можно. Тем более, я сейчас активно работал над этим. Я уже часа четыре наблюдал за портом, лишь раз отлучившись пополдничать и посетить туалет, поэтому приметив толпу иностранных матросов, подошел и ввинтился в нее, проходя насквозь, двигаясь дальше. Я был без рюкзака, он внимание привлекает, так что меня не заметили, что было просто отлично. За пояс у меня были засунуты два портмоне, что я дернул у двух растяп, отойду сейчас в укромное место и посмотрим, что там.

Так я и сделал, ушел в сторону, в небольшой парк и, спрятавшись в кустарнике, достав трофеи, стал их по очереди открывать и осматривать. Команда моряков была многонациональной, поэтому я не знал, с какого они судна, что за порт приписки, да и деньги это не прояснили. Мной были обнаружены сорок два французских франка, а также семнадцать английских фунтов. Это все, не считая мелочи. Помимо валюты, были и наши рубли. Их я тоже забрал, еще пригодятся. В портмоне были документы моряков и их пропуски, но они меня не интересовали, воспользоваться пропусками я не собирался.

Протерев кожаные портмоне, чтобы отпечатков не осталось, мои отпечатки уже наверняка имеются в картотеке конторы, я бросил их на месте, покинул кустарник и поспешил к порту. Дальше я собирал информацию. В порту было одиннадцать иностранных судов, из которых четыре скоро уходили. Один сегодня ночью, другие в течение завтрашнего дня. Меня интересовал ночной английский сухогруз, что шел в Ливерпуль с заходом в несколько иностранных портов, один из них в Испании, порт Малага. Я только про них слышал, какие еще порта будут, при мне не говорили, больше подслушать не удалось, моряки ушли. Не знаю, продержусь ли я до него, может, раньше удастся соскочить, но посмотрим.

Когда стемнело, я забрал из тайника в парке свой рюкзак и, обойдя порт, столкнул в воду заранее подготовленную корягу. Одежду на рюкзак, его закрепил на одном высоко торчащем корне, чтобы не намок, и голышом войдя в воду, толкая корягу, поплыл к порту. Обошел бакены и направился к месту, где был пришвартован сухогруз. Там уже бегали матросы. Все было достаточно хорошо освещено. Порт работал и ночью. Плохо, заметят. Пришлось подплывать не к тому борту, что был со стороны открытой воды, а как раз к противоположному, у пирса. Сухогруз был слишком хорошо освещен. В принципе, я тоже подготовился, носовой якорь висел ниже пирса, поэтому, подплыв к нему, рюкзак пришлось ниже опустить. Накинул петлю на одну из лап и, разматывая веревку, спрятался под пирсом. Дальше дело техники, ждать будем. Через час я успел немного замерзнуть, пришлось подвигать руками и ногами, чтобы согреться, но когда стали отдавать швартовы, оживился. Сняв рюкзак, я надел его на спину, после чего примотал веревку к поясу. Когда судно стало отходить от пирса, оно потянуло и меня. Тонкую веревку в темноте было почти не видно, а вот меня могли заметить, но к счастью, не заметили. Дальше судно, волоча меня как на буксире, пошло к выходу из порта. Волна так и журчала у борта, прижимая меня к нему. Однако я терпел. Рюкзак заметно намок, но тут ничего не поделаешь, форс-мажор, хоть и предусмотренный. Как только стемнело, пока были силы, я стал подтягиваться, помогая себе ногами. С трудом, на последних остатках сил, ухватился за лапу и, подтянувшись, уселся на якоре. Ох, и тяжела же доля зайца. Посмотрев на пальцы, все же немного изрезал, я вылизал их. Мера временная, но действенная.

Быстро смотав веревку, обмотал ее вокруг пояса, потом уберу в рюкзак, я продохнул и стал подниматься по якорной цепи на нос судна. К счастью, людей тут не было, светилась неярко рубка с дежурной вахтой в центре сухогруза, было отчетливо видно рулевого и вахтенного офицера, а в остальном было тихо. Судно несло огни, видимо, положено, сигнальные, скорее всего, но они мне не помешали перевалиться через борт и прошмыгнуть за контейнеры, что стояли на палубе. Через узкое отверстие в борту, откуда выбегала цепь, я с рюкзаком не пролезу. Пришлось через борт пролезать.

Лабиринт из контейнеров привел меня к рубке. Тут был свой кран, но я вдоль борта прошел. Чуть не спалился, там у борта, облокотившись, курил моряк из экипажа. Пришлось подождать, пока он не уйдет. Хорошо, что сейчас ночь, осталась одна вахта, остальные ушли спать, поэтому мне никто не помешал спуститься через незапертую дверь вниз. Какая прелесть, у лестницы на стене висела схема судна. Судно оказалось грузопассажирским, больше грузовым, но и каюты имелись. Запомнив схему судна, я направился к каютам. А что? Вряд ли из Союза так много пассажиров отплыло. Если имеются незанятые, займем одну. Все лучше, чем прятаться по углам, опасаясь, что вот-вот тебя обнаружат.

К сожалению, идея с каютами не сработала, они все заперты были, кроме одной, и в этой одной был отчетливо слышен храп. Пришлось уходить в сторону трюма и укрываться там, так сказать, прятаться по тем самым углам. Подсвечивая фонариком, я нашел действительно глухое место и, несмотря на духоту, прицепил гамак, на котором и устроился. Одеться я не забыл, свои трусы и шорты. Спал без рубахи, завернувшись в одеяло.

Проснулся я резко, рывком. Кто-то рядом уронил железку, которая звонко зазвенела, и сочно выругался на английском. Пока тот неизвестный английский моряк матерился, я собрал в кучу свои вещи и спрятался. Там, сидя на корточках, убирал свернутый гамак в рюкзак, доставая сандалии. Все, что я выложил сохнуть перед тем как лечь спать, уже подсохло, поэтому аккуратно сложил обратно. А вот что с макаронами делать и сухариками? Намокли все же. Ладно, пусть пока в рюкзаке полежат, дальше видно будет. Я лишь пистолет протер, но он сверху лежал, фактически не намок.

Застегнув сандалии, я довольно кивнул. Ходить босиком по железному судну не очень приятно, ногой задел какую-то железку, пока прятался. Сам чуть не выругался матом, отбив пальцы. Еле сдержался.

Моряк возился в трюме с полчаса, производя какой-то мелкий ремонт в щитке. После чего ушел, а я осмотрелся уже более внимательно. Наверху были открыты сворки грузового люка, так что можно было осмотреться и не используя фонарик, света вполне хватало. Напившись, я открыл одни консервы и плотно поел с хлебом. У меня была с собой буханка ржаного хлеба, и ее нужно было как можно быстрее съесть, пока не зачерствела. Тем более, в отличие от макарон и сухариков, она как раз не пострадала.

Дальше я спрятался уже в другом месте, пережидая день. В трюме становилось жарко, солнце нагревало палубу, но делать нечего, пришлось терпеть, изредка делая глотки из фляги. Ночью я выбросил весь мусор за борт и в туалет сходил, свесившись через борт. Нормально.

Дальше плавание так и проходило. Я совершал чудеса маскировки и ловкости, уже научился незаметно пользоваться общим гальюном по ночам и пополнять воду из питьевого бачка в столовой. В общем, освоился. А когда мы подошли к берегам Италии, приготовился, скоро нужно будет покинуть гостеприимный борт сухогруза. Как я ни экономил, но еще вчера запасы продовольствия подошли к концу, даже макароны с сухариками съел. А лазить на камбуз не хотелось, больно уж повар там был подозрительный. Надеюсь, сухогруз зайдет в один из местных портов. Мне проще путешествовать все же по земле, автостопом, чем играть в прятки тут. Повезло, судно действительно направилось к одному из портов. По береговой линии и самому порту я опознал Неаполь. Не сразу, пришлось поломать голову, где я это видел, но сравнив то, что помнил, и то, что увидел, смог определить, что это за порт. Хорошо иметь фотографическую память. Правда, открытки с достопримечательностями этого города я по случаю изучал в прошлой своей жизни, сейчас город имел немного другую архитектуру. Но береговую линию не изменишь, точно он. Подходили к двум часам дня, то есть в светлое время суток, так что пришлось прятаться. Ночью свалю.

Мое решение свалить из Советского Союза и посмотреть мир было вполне осознанным. Я это еще в детдоме планировал, но на более позднее время, а тут раз дали такой толчок, то почему нет? Если бы контора так сильно не искала меня, не испортила мне отдых обнаружением лагеря, я бы не рискнул, но тут уже выбора другого не было, или так, или никак. Ведь я отлично понимал, что как только попаду в руки профессионалов конторы и разведки, то больше никакой свободы не будет, закончится она, и возможно, навсегда. Я, конечно, постараюсь потрепыхаться, выбивая себе льготы, ну и хотя бы видимость свободы, но вот дадут ли? Так что этот шаг у меня был совершенно осознанным. Поэтому отдых и драйв – вот что я желал получить перед возвращением в Союз. А с возвращением я как раз особо мудрить и не планировал. Стоит в любом посольстве или консульстве сообщить, кто я, сами вывезут. Это самый простой план, но особо использовать его не хотелось, проще самому вернуться и сказать, что не покидал границ Союза. Доверия больше будет. Честно говоря, несмотря на всю свою бесшабашность и знания, по характеру я был больше расистом. Да какой расист, я вообще считал себя натуральным патриотом, что было близко к националистам. В своем понимании, но все же. Я могу сколько угодно ругать правительство за глупость и недальновидность, ругать свою страну, но когда наступит беда, я без сомнения встану на ее защиту, потому что она – Родина. Другого не дано. Зная, как в будущем вели себя все страны по отношению к России, я как в некотором роде патриот люто их всех ненавидел и готов был уничтожить. Дали бы мне ту мифическую красную кнопку, я бы мозоль на пальце натер, каждый раз нажимая и уничтожая очередную страну, причем без колебаний или сомнений. Понимаю, что молодой, эмоции так и бурлят, но что есть, то есть. Я патриот, и этим все сказано. Правда, я могу свободно путешествовать по странам, любоваться и откровенно отдыхать, общаясь с жителями тех стран, где буду находиться. Никаких проблем я в этом не видел. Да и интересно было посмотреть, как в эти времена жили за границей, но Родину пусть мою не трогают.

Наблюдал я за берегом через один из бортовых иллюминаторов, но долго тут лучше не находиться, обнаружат, поэтому я снова ушел в трюм в одно из пяти своих укрытий и стал спокойно ожидать наступления темноты. К счастью, сухогруз не успел покинуть бухту до наступления темноты, шла погрузка, и я, скользнув в воду по якорной цепи, отплыв, направился к берегу. Рюкзак на спине, где была сверху узлом сложена одежда, конечно, был мной по максимуму опустошен для снижения веса, но все равно мешал плыть. Приходилось активнее работать руками и ногами. Понятно, что на берегу от одежды и остального нужно избавляться как можно быстрее, слишком разным был стиль в пошиве, это привлечет внимание, но это я оставил на завтра, на утро. А там уже можно купить одежду, оснаститься и двинуть отдыхать дальше. Кстати, Неаполь я не собираюсь покидать в ближайшие сутки-двое, город красивый, я как раз и смотрел его достопримечательности на фотографиях, а теперь хотелось бы посмотреть их вживую.

Выбрался я на ночной пляж, кстати, не пустой, тут вполне любили купаться ночью. Там надел трусы, мои черные боксерские, с потерей лагеря я потерял и сменку, в одной одежде все хожу. Ну да ладно. Потом майку сверху, рубаху, шорты и сандалии. На голову помятую панаму. Вот от нее-то я избавлюсь в ближайшее время. Главное местного цирюльника посетить. Волосы у меня отросли, конечно, не сильно, но если коротко постричь, то всю краску срежем, и я снова стану рыжим. А то без шляпы засмеют, да и видно будет, что я крашеный. Вот только что с бровями делать? Надеюсь, в парикмахерской будет растворитель, чтобы убрать краску. Обнюхав себя, я поморщился – пока находился на сухогрузе, успел пропотеть и провонять, купание и заплыв до берега, конечно, частично смыли с меня грязь, но одежда та же. Вот она пованивала.

Одевшись, я закинул мокрый рюкзак на правое плечо и пошел прочь с пляжа, поглядывая по сторонам. Оружие у меня было по привычке заткнуто сзади за пояс, я уже привык к нему и без пистолета чувствовал себя как голый. В карманах фунты и франки, от рублей я избавился, не было их при мне, в остальном все в норме, можно вливаться в местную жизнь и, сменив имидж и облик, автостопом рвануть во Францию. Я в Риме и в Париже хотел побывать, на Эйфелеву башню подняться. В общем, раз отдыхаю, то отдыхать нужно как следует. Конечно, больше желалось поваляться на пляже какого-нибудь курорта, но экскурсии тоже никто не отменял, они меня интересовали не меньше.

Выйдя на набережную, я осмотрелся, вдыхая незнакомый мне воздух, пока все непривычно, но освоимся. Несмотря на ночь, тут все так и дышало жаром, камни и песок отдавали накопленное за день тепло. Градусов двадцать пять было, не меньше. Похоже, днем тут явно за тридцать. Вполне нормально, как я успел убедиться, пляж тут отличный, оборудованный, можно и покупаться завтра днем. Закончив с осмотром, гуляющих на берегу хватало, я задумался. Зачем мне идти в ночной город, где я фактически ничего не знаю, и искать удобное место для ночевки? Когда вот он, пляж. Тут и пляжные кабинки были, и зонтики, вот на скамейке можно вполне выспаться. Так я и поступил. Нашел скамейку в тени, где фонарь не работал, рюкзак под голову, одеяло на доски и, устроившись, я прикрыл глаза. Честно говоря, что за эмоции меня переполняли, я все никак разобрать не мог. Однако определил несколько главных. Это легкая тревога и боязнь нового, радость, что, наконец, путешествие на сухогрузе закончилось, желание увидеть много нового, ну и немного сожаления. Все же прекращать давать информацию конторе я не хотел, вынудили. Надо подумать, может, удастся возобновить контакт, как бы ни хотелось сообщать, что я уже за границей. Я еще сомневаюсь, продолжать контакт отсюда или, вернувшись в Союз, выложить все, что знаю. Все же, наверное, выберу последнее. Вот за такими размышлениями я незаметно и уснул.

Проснулся я сам, поднимающееся солнце своими лучами попало прямо в глаза, так что волей-неволей проснулся. Привстав на локтях, я быстро осмотрелся.

– Хм, вовремя проснулся, – пробормотал я, обнаружив уборщиков на пляже.

Пляж был городской, соответственно, находился на балансе города. Отдыхающих и купающихся тут хватало, поэтому и мусор после них оставался. Бывало, купающиеся до самой темноты не покидали его, и когда убирать? Да на рассвете, когда пляж полностью пуст. И вот сейчас с десяток уборщиков, двигаясь цепью от кромки воды до каменистой набережной, зачищали территорию. Им до меня метров триста было, так что, свернув вещички, я поспешил в город. Очень хотелось есть и пить. Ну, с водой-то я проблему решил, запас воды во фляжке еще был, поэтому добив ее до конца, с рюкзаком на плече я направился в город, двигаясь по тесным улочкам. Кстати, насчет пляжа и уборщиков я больше предположил, но то, что сам пляж находится на балансе города, знал точно, прочитал плакат на входе.

Город только-только просыпался. В основном шастали курьеры, ну и прислуга, закупающая для хозяев свежие овощи и прочие продукты. Соответственно, и нужные лавки и магазины были уже открыты. Вот другие, кафе там и остальное, пока нет. А я хочу попробовать местной пиццы, как-никак родина ее именно тут. В общем, большая часть города еще спала. Все же едва шесть утра, я уже перевел часы на местное время по большим часам на площади, туристы тоже спали, поэтому и улицы были полупусты, редко проезжали разные машины.

Попытка купить фруктов поначалу не увенчалась успехом. Никто не хотел брать мои франки и фунты, все требовали какие-то лиры или чентезимо. Где я их возьму? Третий лоточник, у которого я пытался купить спелые на первый взгляд груши, показал мне монеты и сами банкноты. Банкнот ладно, у меня не было, а вот, кажется, такие монетки были. Достав горсть мелочи, я действительно обнаружил две итальянские монетки, на которые и купил фруктов. Хватило на шесть груш, два яблока и половину дыньки. Ну, дыньку-то я сразу приговорил, отрезая ножом куски, а вот остальные фрукты, умывшись у фонтанчика, тут же помыл и убрал в рюкзак, продолжая изучение города. Голод немного притупился, но насыщаться я все равно не собирался. Ожидал открытия первого кафе, чтобы заказать горячую только что приготовленную пиццу. Само общение с итальянцами было сложным. Я знал четыре языка – немецкий, английский, испанский и теперь вот французский, но не все итальянцы, кроме родного, владели еще каким-либо. Ладно хоть меня за иностранца принимали, я англичанином представлялся, английский у меня как раз был очень неплох, за родной влет можно принять. Третий лоточник, как и я, с грехом пополам говорил на французском. Так и договорились. А насчет местных денег это он прав был. Сейчас, конечно, мало народу, но как будет чуть больше, я решу этот вопрос проверенными средствами.

Конечно, всех итальянцев описывают как сильно эмоциональных людей, но я за все время осмотра таких видел всего дважды. Да и то они ругались между собой, остальные люди как люди, смуглые да кучерявые. Хотя блондины тоже встречались. Вот так вот, устроившись на скамейке центральной площади у местного дворца, монументальное здание, надо сказать, я и наблюдал, как просыпается город. К восьми часам уже все кафе были открыты, вот я и направился к ближайшему. По пути ввинтился в толпу местных жителей. Тут авария произошла. Развозной фургон столкнулся с рейсовым автобусом, что собрало целую толпу зевак и зрителей. Гвалт стоял еще тот, чуть не оглох, пока не оказался с противоположной стороны толпы. Нет, с итальянцами сложно работать. Тут они были все возбуждены, на месте не стояли, почти все двигались, едва смог, чудом практически, вытащить два кошелька у двух мужчин.

В кафе я сразу заказал обе неаполитанские пиццы, по два куска «Маринару» и «Маргериту». Официант, приняв заказ, ушел, еще я чай заказал сладкий. Пока пиццы готовились, устроившись в темном углу, достал незаметно оба портмоне и под столом стал изучать содержимое. Одно было почти пустым, мелочи много, а банкнот всего три, видимо, у хозяина сейчас проблемы с деньгами. Три с половиной тысячи лир и мелочью еще с пару тысяч. Фактически пустой кошелек. Я уже знал местные расценки и примерный курс к советскому рублю. Он был не в пользу лиры. Примерно курс такой, я по ценам определил, тысяча лир к одному рублю. Никак не меньше.

Вот во втором было порядка двухсот тысяч лир, еще мелочью на пятнадцать тысяч. Все эти деньги, кстати, большие, как носовые платки, я распихал по карманам, а портмоне, протерев, убрал в рюкзак. Потом от них избавлюсь. Тут как раз заказ принесли, так что сразу расплатившись, я с жадностью накинулся на него. М-да, что-то я поскромничал, поэтому заказал еще «Маргериту», она мне больше понравилась, а также второй стакан чая. Наконец насытившись, я покинул кафе и отправился по магазинам. Мне нужно переодеться, а то вон многие косятся на меня, с любопытством разглядывая одежду. Все же сильно она отличалась от цветастой местной, да и пошив…

Кстати, местные мопеды продавались свободно, даже сдавались в аренду. У меня мелькнула мысль купить один, все же свои колеса – это свои колеса, но я решил пока погодить. Да и деньги накопить нужно. Мой поход по магазинам удался, старую одежду убрал в рюкзак, потом от нее избавлюсь. В процессе шопинга купил два комплекта легкой летней одежды для отдыха, с бельем, также походную, ну и обувь тоже. Приобрел большую спортивную сумку с замком-молнией. Все свежие покупки ушли в нее. После этого я зашел к цирюльнику. Ко второму, первый не понимал, как и я его. Языки учить нужно. Вот второй посмеялся, разглядывая, как мне наложили краску, сказал, что подмастерье делал, и вместо того чтобы постричь предельно коротко, предложил покрасить волосы в мой натуральный цвет. Сам цирюльник вполне неплохо говорил по-французски, так что мы понимали друг друга. Он пояснил, что узкий тип лица не позволяет мне носить короткие прически, уродство какое-то получается, у меня должна быть буйная прическа с лохмами, торчащими во все стороны. Ага, как будто я не знаю, это и мой стиль тоже. Так и ходил, лишь подравнивал время от времени. В общем, предложение парикмахера меня заинтересовало, и я дал разрешение на покраску. Действительно, зачем чуть не наголо стричься, когда есть такой отличный выход? Почти час в парикмахерской провел, меня не только покрасили, но и подравняли, так что я сам был доволен, когда себя разглядывал в зеркало. Бровям также вернули свой натуральный цвет. Мастер, несомненно, мастер этот парикмахер. Цену, названную мне, я проглотил, не моргнув и глазом, кстати, тут любую валюту принимали, но я лирами расплатился.

Покинув город, я на окраине на пустыре развел костер и сжег все, что было со мной. Одежду, в которой прибыл на судне, сам рюкзак, портмоне бросил, но они кожаные, скукожились, но почти не горели. В общем, от всего избавился, даже нож и флягу прикопал, лишь бинокль и одеяло оставил, вещи нужные и не такие приметные. Дожечь мне не дали, смотритель прибежал. Он владел английским и смог пояснить, что этот пустырь является памятником архитектуры, развилины дворца тут какие-то, экскурсии водят. Хоть бы табличку повесили. Вернувшись обратно, я прямиком направился к магазинчику туристического снаряжения, который заранее приметил. Когда я открыл дверь, проходя внутрь, надо мной звякнул колокольчик, отчего продавец на миг отвлекся от посетителей, мельком глянув на меня.

Пока продавец был занят, судя по говору, он обслуживал двух янки-туристов, причем говорил на неплохом английском, я стал изучать ассортимент. Магазин-то я приметил, но не заходил, и вот сейчас как раз и изучал товар, разложенный на полках и в немногочисленных витринах. В принципе, очень даже достойно. Я не редкий посетитель магазинов разного охотничьего и туристического снаряжения, поэтому было с чем сравнивать. Занюханный неаполитанский небольшой магазинчик даже во многом выигрывал у разных магазинных монстров Союза. В мелочах как раз и выигрывал.

Американцы, наконец, убрались, купив рыболовные снасти, – на акулу, что ли, рыбачить собрались? – и продавец прошел ко мне. Поначалу он что-то сказал на своем наречии, видимо, приняв меня за аборигена. На местного жителя Италии по загару я не походил.

– Не понимаю, – покачал я головой, ответив на английском.

– О, молодой человек англичанин? – поинтересовался тот.

– Есть немного, – согласился я.

– Посмотреть зашли или что-то вас интересует?

– Да, к сожалению, я потерял часть своего снаряжения, на плоту уплыло, наверное, сейчас где-то в Средиземном море бултыхается. Хотелось бы обновить. Мне нужен спальный мешок, пенка под него, я смотрю, у вас есть. Надувная подушка, двухместная палатка. У вас какие модели есть? Меня интересует качество и легкость.

– Советую брать французские, и качество, и легкость на высоте. Все их хвалят. Германские потяжелее, хотя по качеству и превосходят французские.

– Полог над входом есть?

– Это только у четырехместных. Кстати, как раз французские четырехместные палатки чуть тяжелее двухместных. Совсем ненамного, на полтора килограмма.

– Солидно, но согласен, беру четырехместную. Люблю простор. Еще к ним моток веревки. Вещь в путешествии нужная.

– Это точно, – согласился продавец, отдельно складывая заказанные мной товары, перед этим давая мне их изучить. Пока все устраивало.

– Рюкзаки есть?

– Любых размеров, даже для гор, столитровые.

– Анатомические? – заинтересовался я.

– Анатомические редкость, новинка, но пара есть. Тоже для походов в горы или зимой во льды. Есть возможность катить их на салазках, они в комплекте идут.

– Нет, не надо. Мне обычный двадцатилитровый.

– Есть отличные двадцатипятилитровые.

Осмотрев рюкзак, я согласился, этот мне больше нравился. Боковых внешних карманов больше было. После этого я занялся посудой. По своей давней привычке беря по два комплекта ложек, мисок, вилок и тарелок для второго. Потом взял котелок, сковородку и чайник. Причем чайник с затычкой на носик на цепочке. Я такие еще не встречал, но новшество мне понравилось, взял. Складной нож взял и один термос на два с половиной литра, а также две литровые фляги. Нужные вещи в путешествии. Кстати, котелок тоже на два с половиной литра, с крышкой.

Походные плиты тут тоже были, правда, ничего похожего на сухое горючее не нашел, но то, что предлагали, такое тяжелое, что я бы рюкзак с места не сдвинул. А так остановил пока продавца и стал сам складировать покупки в рюкзак. Осторожно и предусмотрительно работал. Я знал, как загружать рюкзаки. Чуть не так положишь, и в пути перекладывать придется, а то можно натурально спину натереть выступающим предметом. Нормально уложил, сверху палатку закреплю, а так, в принципе, рюкзак почти полный, я туда и одеяло с биноклем убрал, переложив из сумки.