Читать книгу: «Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик», страница 13

Прибравшись, заглянул на кухню. Уха заметно остыла, бок у котелка стал теплым, и я убрал его в мой погребок, где была прохлада. Не стоит оставлять блюдо на жаре, хоть и в тени. После этого я почти полтора часа купался, а потом ловил рыбку. В этот раз косяка не было, как и колбасы для приманки. Поймал четыре кефали и камбалу. Убрал все в ловушку. Кстати, интересная история там со мной случилась. Когда подплыл к рифу, то побросав свежевыловленную рыбу в ловушку, обнаружил, что одна кефаль не самого большого размера плавает вверх брюхом. Это уже не свежачок. Я ее взял, безвольную, и выкинул. Так она махнула хвостом и ушла на глубину под мою ругань. Больше я на такую хитрость не попадусь. Вполне возможно, от удара о воду пришла в себя, но все равно, проверять теперь буду.

После ужина – таки доел уху вместе с остатками рыбы – я стал собираться, подготовил мотоцикл, проверил его. Что с собой брать, тоже приготовил. Пузатый конверт с обеими тетрадями взять не забыл, адрес Братского я уже написал. Наконец, прибравшись в лагере, оставив охранки, еще засветло поехал к тропинке, что вела к трассе. По ней только днем можно пытаться проехать, ночью смертельно опасно. Подъехав к тому месту, где был оползень, который чуть не увлек меня вниз, в расселину, я заглушил мотор и, скинув куртку и шлем, достав лопатку, пошел скидывать излишек камней, подготавливая себе вполне проходимую тропинку. Почти сорок минут с шумом обрушивал вниз камни и гравий, пока не расчистил проезд. Вообще, серьезных валунов тут не было, справился. Даже успел перегнать через это место свою «Яву» до наступления темноты. А вот на трассу выехал, когда уже совсем стемнело и, следуя за световым пятном фары, покатил в сторону Сочи. Проехал через Адлер, чуть не заплутав среди улочек в потемках, а потом и на трассу к Сочи выбрался. Тут недалеко, минут за пятнадцать доехал. Покрутившись по освещенным улочкам и счастливо избежав встречи с гаишниками, хотя и видел их один раз на посту на трассе, другой раз уже на улице Сочи, добрался до закрытой почты одного из районов города.

Проехав мимо почты, я свернул за угол и, припарковавшись, заглушил мотор. Быстро скинул с себя куртку и шлем, убирая их в коляску, накинул чехол, забрал ключи и легкой неспешной походкой отдыхающего подростка направился к почте. Уже подходя к ящику, держа плотный конверт в руке, покосился на двух прогуливающихся милиционеров, которые только что вывернули из-за угла, – видимо, патруль, – и бросил конверт в ящик. В тот, что справа от дверей почты. С каждой стороны по ящику висело. Оба сотрудника милиции прошли мимо, а я отошел в сторону. На углу стояла телефонная будка и, закрывшись в ней, я снял трубку телефона. Бросив монетку, дождался, когда ответит телефонистка коммутатора.

– Сообщите номер телефона и код города, куда хотите позвонить, – произнесла она.

– Город Москва, позвонить хочу на номер дежурного Центрального управления КГБ СССР по Москве и Московской области.

– Мальчик, ты действительно хочешь туда позвонить? – удивилась та.

– Вы обязаны это сделать.

– Но я не знаю номер.

– Не смешите меня, у вас должен быть журнал с номерами таких организаций. Если нет, звоните в Московскую справочную и не тяните время. Вопрос жизни и смерти. Все зависит от вас.

– Ожидайте.

Ждать пришлось недолго, буквально через полминуты пошли гудки. На третьем трубку сняли.

– Дежурный Центрального управления КГБ СССР по Москве и Московской области капитан Жуков. Слушаю вас.

– Чем докажете?

– В смысле? – явно растерялись с той стороны.

– Чем докажите, что вы действительно дежурный, а не мошенник какой?

– Юноша, это вы нам звоните, а не мы вам.

– Ладно, проверку на честность вы, считай, прошли. У меня есть сообщение для офицера Братского Олега Игоревича. Только не знаю, какое у него звание и где служит, у вас или в ГРУ, предполагаю последнее. Я Максим Ларин. Думаю, вы обо мне слышали. Если нет, то это я стрелял в магазине музыкальных инструментов семь дней назад в Москве.

– Слышал по сводкам, – медленно проговорил дежурный. – Действительно такая информация проходила. Да, и некто Максим Ларин, воспитанник детского дома, сейчас разыскивается как пропавший без вести.

– А, ну это я. Значит вот что, Братский наверняка инициировал мои поиски, подняв всех. Как мы с ним там, в магазине и договаривались, я на его почту отправил четыре письма. Последнее положил в правый почтовый ящик отделения почты города Сочи на Восстания. Пришлите своих людей забрать. Конечно, письмо предназначается не вам, но я разрешаю вашим сотрудникам его вскрыть. То, что я сейчас скажу, это информация по вашей линии особо секретная, но я не хотел бы, чтобы ею владела только одна группа людей. Меня как источник информации могут ликвидировать, это одна из версий. Проще выдать информацию другим людям, подстраховавшись таким образом. Я поэтому и решил позвонить вам. В магазине при свидетелях, покупателях и одном продавце, именно в него я и стрелял, проверяя, рабочий пистолет или нет. Не люблю стукачей. Так вот, при свидетелях я сообщил Братскому, что пришел в шестьдесят девятый год из будущего, из две тысячи шестнадцатого года, причем достаточно убедительно подтвердил это. Братский мне поверил, это по глазам было видно. Потом я сбежал, и он, как видно, инициировал мои поиски. Я плохо знаю этого человека. Сказав ему, что в девяносто первом году Советский Союз развалится и преобразуется в Российскую Федерацию, демократическое образование, в которой я как раз и родился, возможно, я допустил ошибку, открывая эту информацию. Вполне возможно, этот сотрудник состоит во фракции тех, кто и развалил Союз. Хотя возможно, и нет. Повторюсь, я хочу подстраховаться. В трех письмах, отправленных по адресу, что он мне дал, запишите… Я отправил три письма, где четвертое, я вам уже сообщил. В этом письме ваши сотрудники найдут информацию о серийных маньяках и убийцах, которые действуют сейчас и еще не задержаны и будут действовать потом, хотя они сейчас еще дети, а некоторые и не родились. Там их биография, информация об их жертвах. Где захоронены, как убиты, во сколько и почему. Места встреч тоже. В списке, а там почти три десятка фамилий, два прочерка, даже в будущем неизвестно, кто убивал людей, их не нашли. Или умерли, или прекратили свою деятельность. Оба убийцы сейчас уже действуют, кто их следующие жертвы, написал, можете поймать на живца. Мне самому интересно, кто это… Я вас там не заговорил?

– Нет-нет, что вы, очень интересно.

– Ага. Это вы время тянете, давая время своим людям задержать меня. Вы уже наверняка выяснили через коммутатор, откуда я звоню. Древность у вас оборудование, в мое время сотрудники Федеральной службы безопасности уже минут десять бы стояли рядом, дожидаясь, когда я договорю. Ну или не дали бы этого сделать. Спутники на орбите контролируют каждого человека, шагу ступить нельзя, чтобы об этом не стало известно… Ладно, заговорился я. В общем, через две недели, с первого по второе июня, я снова позвоню на этот номер дежурного ровно в полночь. Надеюсь, к этому моменту Братского вы найдете. Говорить буду только с ним. Кстати, во втором письме описаны все предатели, которые работают в ГРУ и в вашей конторе, один из них генерал, другой, тот, что из ГРУ, через восемь лет это звание должен получить. Всего хорошего. Ах да, Брежнева убьют в восемьдесят втором. Вот теперь точно всего хорошего.

Повесив трубку на рычаг, я вышел из будки и направился к своему мотоциклу. Укрывшись в дубовой аллее, я смог пронаблюдать, что почти сразу после моего ухода к зданию почты достаточно быстро подъехала машина, из которой, к моему удивлению, выскочил всего один человек. Он осмотрел будку, потом направился к почтовому ящику. Его тоже осмотрел, но какие-либо манипуляции проделывать не стал. Наоборот, вернулся в кабину и стал кому-то звонить. С шипением выпустив воздух, я в сомнении покачал головой и, встав с корточек, направился к мотоциклу. Там быстро надел куртку, застегнул ее, затем шлем и, запустив мотор, поехал к выезду из города в сторону Адлера. Проехал оба города и двинул дальше по пустой ночной трассе. Прибыв на место, я с некоторым трудом проехал по тропинке к пляжу и, проверив секретки, – в лагере никого не было, – умывшись и почистив зубы, стал готовиться к отходу ко сну.

Утром, когда зазвенел будильник, я с поскуливанием потянулся и выбрался наружу, ежась от прохладного ветерка, что дул с моря. Посмотрел на тучи, которые виднелись над морем, и невольно залюбовался видом. Пришлось даже встряхнуться. Умывшись, поставил чайник кипятиться на костер, и пока он закипал, сделал легкую разминку и оделся. Бег на месте взбодрил меня. После завтрака, лепешки поел с «Завтраком туриста», я собрался и, прихватив сумку, направился по тропинке в сторону трассы. Всего от лагеря уходило три тропинки. Та, что шла к трассе, по которой я проезжал к берегу, вторая вдоль берега вела к деревне, наверняка местные протоптали, третья к роднику. Вот и все.

На дороге пришлось прождать почти сорок минут, пока не показался рейсовый автобус. Без особых сомнений водитель, явно грузин, тормознул и посадил меня, благо места были. До Сухуми мы доехали за полтора часа, можно было бы быстрее, но водитель заезжал во все придорожные населенные пункты, высаживал и брал пассажиров. Причина, почему я поехал в этот город, была в том, что мне был нужен магазин радиотоваров, а единственный ближайший как раз в Сухуми. В Сочи после вчерашнего звонка ехать не хотелось. Тем более, когда я писал информацию о маньяках, достаточно едко прошелся по умственным способностям следователей и всех, кто ловил маньяков и убийц. С фактами и предположениями. По этим предположениям становится ясно, что этих следователей брали на работу только за то, что они очень хорошо умеют биться головой о стену. Звон получается громкий. У кого мозги, у тех глуховато, но их не берут.

То, что в Сухуми есть радиомагазин, я не был уверен, просто предположил, что должен быть, и к счастью оказалось, что все же был. Там я купил все необходимое: разные припои, которые нагреваются не от электричества, а от открытого огня, паяльник, детали, и главное – телефон. Обычный дисковый телефон. Мне нужно было сделать из него трубку монтера. Пока ни разу не делал, но будет интересно попробовать. К сожалению, не вышло. Осмотрев, что я накупил, продавец спросил, уж не трубку ли монтера я собрался делать. В некотором сомнении я подтвердил. Оказалось, не зря, тот достал из-под прилавка такую трубку заводской сборки. Блин.

Вернув все, что назаказывал, купил монтерскую трубку и, докупив несколько единиц инструментов, вроде бокорезов, пассатижей, индикаторов и пары отверток, покинул магазин. С сомнением посмотрев в сторону туч, они уже приблизились к берегу, я заторопился к автовокзалу, там купил билет и стал ждать свой автобус. Через тридцать минут я выехал в Сочи. То есть по этому маршруту. Однако было поздно. Начал накрапывать сначала мелкий дождь, а потом ударил сплошной ливень. Да такой, что водитель встал на обочине, и мы почти три часа пережидали, пока он не перейдет в моросящий. Только потом поехали дальше. У деревни была остановка, там я и сошел, после чего, прикрывая своим телом покупки, они были завернуты в пакет, а то он хоть и вощеный, но бумажный, побежал к своему пляжу.

Добежав, забросил покупки в палатку и осмотрелся. М-да, наделал дождь делов. Палатка еще ничего, один бок просел, и я его быстро натянул. Вот тент над мотоциклом, несмотря на наклон, держал лужицей воду, и из него текло прямо на мотоцикл. Ничего, слил и перетянул его. Бегал я все так же в мокрой одежде, поглядывая на непогоду вокруг. Громыхало серьезно в небе, вспышки молний были. Спустившись на пляж, осмотрел лодку. Нормально. Как лежала перевернутая, прикрывая собой весла, так и лежит. Волны до нее не достают, далеко. Правда, я все равно поднял ее наверх.

Только в такую непогоду я оценил все прелести владения плиткой с сухим горючим, все дрова промокли. Под навесом палатки, куда не доставал дождь, спокойно отварил макароны, слил воду и заправил все тушенкой, потом, пока доходил чайник, неспешно и пообедал, и пополдничал. Поездка моя, конечно, увенчалась успехом, но не совсем так, как я рассчитывал, не в обед, а аж в четыре вечера вернулся. Подвела погодка-то.

Делать было нечего, я лежал в палатке, слушая, как барабанят капли дождя по материи. Сначала поиграл на гитаре. Потом перешел на аккордеон, а задремал вообще под музыку из приемника. К вечеру дождь закончился и я, скинув с себя одежду, в одних трусах побежал к воде. Она оказалась на удивление теплой, после дождя всегда так бывает. Накупавшись, я на лодке сплавал к рифу, решил камбалу завялить, соль была. Да вот сюрприз. На клыке висела только оборванная веревка, похоже, перетерло, по разлохмаченному концу было видно. Думаете, я сильно расстроился? Ага, сейчас.

Сразу же спустил со лба на глаза подводные очки и, перевернувшись через борт, стал искать ловушку. Тут она должна быть. Не могло ее снести. Не рыбы же утащили. Так и оказалось, нашел чуть дальше в море. Видимо, прибоем начало сносить. Ухватив за конец веревки, всплыл и неторопливо погреб к лодке, которую начало сносить к берегу. Ничего, качаясь на волнах, догнал и забрался в нее. Дальше вернулся к клыку и заново привязал ловушку. Эту ночь веревка выдержит, а вот завтра надо будет другую использовать, ту, что воды не боится. Был у меня такой моток из туристического набора.

Отобрав самые мелкие рыбешки и камбалу, я поплыл обратно. Дальше сделал просто, на одном из валунов, что стоял на краю берега, была глубокая выемка. Я как-то не обращал на нее внимания, а тут после дождя уже обратил. Как небольшая кастрюлька, полная воды, почему бы ее не использовать? Вот тогда я и подумал о засолке. Я читал о четырех способах засолки, хотя лично этим и не занимался никогда, но сам любил малосоленую сушеную рыбку. В общем, я вернулся с рыбками и сложил их в эту выемку. Вода сразу забурлила, кефаль и камбала исследовали новое место содержания. Дальше высыпал соль, полпачки бухнул и, подтащив валун, накрыл им рыбу. Часть воды, конечно, вытекла, добавил соли, но рыба осталась под валуном. Главное груз, это во всех четырех способах описано, а ничего лучше этого валуна я не нашел. И так еле поднял его.

Уже темнеет, завтра нужно будет повесить мешок с песком на ветку одного из деревьев для отработки ударов, не хотел навык терять, я десять таких мешков купил в Сухуми, ну и будем дальше отдыхать. Муравейник я в Москве точно расшевелил, у меня так прямо аж волнующая изморозь проходила по телу, никогда в игры со спецслужбами не играл, но привлекало, мне нравилось ходить по кончику лезвия. Новые чувства будоражили.

Поужинав макаронами с тушенкой, там еще оставалось, на завтра хватит, убрал котелок в погребок, он у меня непогоду с трудом пережил, пришлось открыть, чтобы просох, и достать продукты и овощи, и после чистки зубов завалился спать. Ах да, душем воспользоваться не забыл, смыл с себя соль, а то кожу тянуло подсохшую.

* * *

Подняв бинокль, я посмотрел на пограничный катер, который медленно шел вдоль берега. Слишком близко, на мой взгляд, да и матросов на борту, повернутому к берегу, хватало, причем у четверых были бинокли. Подозрительно.

Этот катер я еще девять дней назад засек, как раз был в деревне, зашел за свежим хлебом. Причем и тогда катер шел неподалеку от берега, и команда его рассматривала. Подозреваю, кого-то искали, и было подозрение, что меня. Вертолеты я видел, но вдоль берега они не курсировали, как этот катер.

Пришлось погулять по деревушке, пока там были пограничники. Зато узнал, что они ни о чем не спрашивали, просто взяли свежего хлеба, молока и остались стоять на ночь. Видимо, вести расспросы им не поручали, просто осмотреть берег, зафиксировав все места отдыха. Думаю, потом по ним вышлют местных участковых для проверки. Верная схема. Однако предупрежден, значит вооружен. Быстро вернувшись обратно, я перенес лагерь в сторону, за скалу, что за ней творится, с моря не видно. Как раз тут пробегала тропка, по которой я на мотоцикле и попадаю на пляж. Не совсем удобно, конечно, но зато пляж и берег чистые, никакого следа присутствия отдыхающих.

И вот утром следующего дня я лежал в кустарнике на песке, солнце со спины, бинокль бликов не даст, и в оптику рассматривал катер. Красавец. Он прошел мимо и ушел за мыс. Однако я не идиот возвращать лагерь и оставил его как есть, за скалой. Как оказалось, это помогло, катер, возвращаясь, снова прошел в пределах видимости, что я сейчас и вижу. Причем снова наблюдатели были на своих местах.

Честно говоря, вовремя прошел. Сегодня истекала дата моего звонка в Москву. В полночь нужно позвонить на номер дежурного. В принципе, у меня уже все было собрано, когда я, купаясь, заметил, как этот катер выходит из-за мыса, ну и свалил в укрытие, наблюдая за пограничниками. Похоже, не заметили. Это хорошо.

Эти две недели отдыхал я от души, всего дважды покидая лагерь по делам. Походы в деревню за хлебом не считаются. Оба раза я искал место, откуда удобно позвонить, и как это лучше сделать. Естественно, я решил звонить со столба. В первый свой поиск ничего подходящего не нашел, а вот во второй нашел столб, причем со вбитыми в него скобами и незапертой распределительной телефонной коробкой наверху между проводами. Подключайся к любому номеру и звони. Удобно. Когда стемнело, я поднялся и так и сделал, быстро разобравшись, как отключать хозяина телефона, чтобы не мешал разговору, и возвращать все на место после звонка.

Отдыхал я знатно, купался, рыбачил, излишки рыбы относил в деревню двум бедным одиноким старушкам, они им очень радовались. Также и по хозяйству я им помогал. Старался помочь. Эти две недели пролетели как один день, как и прошла поездка в Адлер, от отдыха остались одни приятные воспоминания. Разве что меня сильно напугала молния. После того дождя, когда я ездил в Сухуми, через четыре дня снова был дождь, все как полагается. С грозой и молниями. Вот одна молния и ударила в верхушку дерева над палаткой, где как раз лежал я и слушал песню в исполнении Анны Герман. А тут шум, треск и свечение сверху. Выскочил и как раз пронаблюдал, как дождь потушил огонь. Вокруг озоном пахло, но в принципе на этом все. Вернулся в палатку и переключился на турецкое радио. Я уже привык к их заунывным мотивам. Даже свою прелесть стал в них находить. А на следующее утро пошел в деревню и как раз увидел пограничников. Дальше вы знаете, укрыл лагерь и отдыхал дальше спокойно, каждый вечер любуясь очень красивыми закатами. А вот женщину себе так и не нашел, да и не искал, очень они ненадежные в плане секретности. Первым делом меня сдадут, так что пришлось терпеть.

Наконец катер ушел за другой мыс, что находился со стороны деревни, и я с некоторым облегчением вздохнул. Вещи, как я уже говорил, были собраны, лагерь свернут, все находится на мотоцикле, так что, убрав бинокль в чехол, я направился к роднику. После купания нужно ополоснуться. Оттуда посвежевшим спустился и ушел за скалу, где у меня в последние несколько дней находился лагерь. Сейчас даже следов от него не осталось. Один мотоцикл сиротливо стоит. Все же хорошо, что за эти две недели мне никто не помешал отдыхать, ни одного туриста не было. Вчера я был в деревне, попрощался со старушками, отдал им все запасы рыбы, так что больше я к ним не вернусь. Припрятанный автомат не забыл, забрал. Все забрал.

Подойдя к мотоциклу, я открыл клапан рюкзака и убрал бинокль, положив сверху. После этого завязал завязки, надел куртку, шлем и, закинув рюкзак за спину, сел на мотоцикл. Самый опасный участок на тропинке я проехал благополучно, выехал на трассу и покатил в сторону Сочи. Уже вечер был. Так что я подкатил затемно, однако до назначенного срока было еще далеко. Ничего страшного, въехал в город и покатил в центр. Потом свернул и ушел в частный сектор. Именно тут и был примеченный мной нужный телефонный столб. Кстати, за эти две недели волосы у меня отросли и появилась рыжина на корнях волос. Если кепку или панамку надеть, не заметно, а вот без них… Без головного убора в люди я теперь не выходил. Мало ли.

Проехав нужный столб, я зарулил в старые кирпичные, явно купеческие развалины, заросшие кустарником, и вот тут затаился. До нужного столба метров триста. Недалеко. Ждать было тягостно, но стоял и ждал. Когда до нужного срока осталось десять минут, я взял веревку, пояса телеграфиста у меня не было, и тишком добравшись до столба, стал подниматься. Фонарь, горевший тут рядом, я разбил еще в прошлый свой приезд, и его так и не починили, хотя прошло три дня. У меня был фонарик с синим стеклом, свет его трудно рассмотреть со стороны, а вот мне вполне удобно. Повесил его на шею и, привязавшись к столбу, открыл коробку, отключил одного из абонентов, после чего проверил телефон. Гудок был. Отключившись, я стал посматривать на часы. Наконец минута до назначенного срока. Пока соединят, она и пройдет. Часы у меня точные, каждый день по «Маяку» проверяю.

Снова подсоединившись, я вызвал коммутатор, только через них проходили междугородние звонки.

– Коммутатор, – услышал я знакомый голос.

– Оба-на. Это у вас дежурство так попало или специально в этот день подсадили? – заинтересовался я.

– Простите?

– Москва. Центральное управление КГБ, – коротко велел я. – Вас должны были предупредить.

– Минуточку.

После второго гудка сняли трубку, и снова зазвучал знакомый голос:

– Дежурный центрального управления КГБ СССР по Москве и Московской области капитан Жуков. Слушаю.

– Слушайте, у меня уже дежавю. То телефонистка на коммутаторе та же, то вы тут. Это случайность или подготовились?

– Кхм, подготовились, Макс, – услышал я в трубке голос не дежурного, а моего хорошего знакомого боксера.

– Ага, значит, вы все-таки из этой конторы. Или все же нет?

– Скажем так, коллеги.

– Значит, ГРУ. Как там Поляков?

– Информация проверена. Спасибо тебе за него. Все подтвердилось. Сейчас другая проблема. Писем пришло только три, первое, второе и четвертое. Третье ищут, но пока информации по нему не было. Шесть работников почты подтвердили, что держали его в руках, но потеряли. Информация проверяется.

– Знаете, три года назад обиженные на учителей школьники одного американского колледжа решили зло подшутить над учителями. Они привезли в школу три свиньи, нарисовали на боках цифры, один, два и четыре, после чего выпустили. Надо ли говорить, что когда учителя поймали все три свиньи, они до самого утра искали третью?

– Знаешь, – после недолгой заминки сказал Братский. – Когда мы с тобой встретимся, я лично выпорю тебя.

– Это насилие над ребенком. Я своды законов Советского Союза прочитал. С моей совершенной памятью это нетрудно. Это была просто шутка. Самая обычная шутка. Что-то вы больно серьезные, расслабьтесь, получайте удовольствие, пока мир не исчезнет. Кстати, как там уроды поживают, про которых я в четвертом письме написал?

– Четверо уже задержаны, информация полностью подтвердилась, как ты и описывал, обнаружены вещи жертв, ведется следственная работа. Идут поиски захоронений. По остальным также ведется работа. Тот неизвестный, который прекратил свои действия, взят на живца. Твоя идея сработала. Кто он, информация засекречена. По второму пока ожидаем результатов.

– Ага, значит, партиец, – сделал я правильный вывод. – Помнишь, что я говорил? Не осталось в Союзе коммунистов в верхах, только приспособленцы. Именно сейчас они уже на пороге власти, малейший толчок, и все. Эти уроды сидят в таких верхах, что узнай они обо мне, и вас сомнут, и генсека без проблем задавят.

– Почему этой информации нет в твоих письмах?

– Не созрели вы пока, Олег Игоревич, не созрели.

– Ты понимаешь, как необходимо нам с тобой встретиться? Что это нужно сделать как можно быстрее?

– Ага, чтобы вы мне отпуск испортили? Премного благодарен. Общаться так же будем, письмами. Кстати, только что я положил пятое письмо в тот же ящик у почты в Сочи. Там информация по восемьдесят пятому году, смерть Брежнева, Андропова, Черненко. Все они за этот промежуток времени генсеками побывали, да здоровье подвело. Старенькие уже.

– А как же убийство Брежнева?

– Умер от сердечного приступа. Это одна из версий. Вторая, в которую я как раз верю, – убили. Были в пользу этой версии убедительные доводы. Время заканчивается. Ваши сотрудники уже наверняка выехали по адресу дома, из которого я звоню. Пора уходить. Прежде чем попрощаемся, давайте обговорим новые способы переговоров. Вы мне сообщаете, что хотите знать, я все же усредненные даю данные, а я пишу письмо и отправляю. Как вам?

– Устраивает. Запиши номер, на нем всегда буду я или мои сотрудники. Можно звонить в любое время. Все же я прошу тебя встретиться с нами, если твоя информация правдива, это просто необходимо.

– Олег Игоревич, ну вы как ребенок. Пока я не работаю напрямую с вами – я жив. Как только произойдет наша встреча, и не знаю, может, там вы меня отправите куда-нибудь в закрытый город, но я просто не доеду до него. Дело куда серьезнее, чем вы думаете, я ведь не шутил, что те самые предатели сидят в верхах, и даже… руководят вами. Их дети свободно ездят по заграницам и видят разницу между жизнью в Союзе и разгульной – запада. Они хотят, чтобы и в Союзе было так же. А кто после стариков, что сидят в Политбюро, займет их места? Конечно же, дети шишек. А дальше коллапс. Хрущев отменил наблюдение за высшими партийными чиновниками, и пошел разгул. Прикрытый, но все же. Власть якобы народа потеряла страх и творит что хочет. Пока товарищ Брежнев не вернет этот контроль и не возьмет реальную власть, я к вам не выйду, потому что боюсь за свою жизнь. Только вот эту самую настоящую власть ему никто не даст, несчастный случай, и все. А если попытается, будет новая гражданская война, пострашнее прошлой, не отдадут власть предатели, никогда не отдадут. По-тихому их резать надо, как ослабнут, тогда и… Через три дня я позвоню на этот номер, подготовьте вопросы, на которые хотите услышать ответы… И да, я знаю, кто стоит за развалом Союза, не Андропов, он просто не дожил, хотя руку приложил к тому, чтобы следующим генсеком вышел Горбачев, его креатура. Он просто не знал, что это за человек, использовали его втемную… А сейчас до следующей встречи.

Отключившись, я не стал подключать хозяина этого номера обратно, подставлять так не хотел. А тут разберутся, откуда был сделан звонок. Быстро спустившись вниз, я побежал к мотоциклу. Дом, к которому я подключался, вообще на другой стороне улицы был. Не знаю, почему так далеко находилась эта распределительная коробка, но мне же лучше. Проще уйти было. Вернувшись к мотоциклу, снова надел куртку и шлем, после чего рюкзак на спину и покатил к выезду из города. Не успел, военные патрули перекрыли выезд. Быстро среагировали. Тут или москвичи знали, что я снова, нагло поправ режим секретности и просто здравого смысла, буду из Сочи звонить, или параллельно с моим общением подняли ближайшие части, чтобы перекрыть город. Хм, раз коммутаторша та же, значит, предполагали. Вот ловкачи, а я еще сомневался в их умственных способностях. Умеют работать на местах.

Развернувшись, я поехал обратно, выключив фару и габариты. Потом свернул на другую улицу и, подъехав к забору, на котором была нацарапана гвоздем метка, покинул седло и, сняв секцию штакетника, прямо по посадкам картошки проехал к другой стороне. Там тоже снял секцию и под лай разбуженной собаки и загорающиеся окна в частном доме, покинув огород, а заодно и Сочи, по тропинке поехал в сторону сопок. Там можно выехать на трассу Сочи – Краснодар. Ха, как будто я не продумал, что выезды могут перекрыть, и не подготовился в свои прошлые приезды.

Выехав на трассу, дальше я уже погнал по ней, пристроившись позади двух армейских грузовиков, набитых солдатами. Они остановились на ближайшем перекрестке, где происходила высадка, а я поехал дальше. Затемно добрался до Геленджика, проигнорировав поворот на Краснодар. Перед рассветом свернул к морю. Тут встречались места, где можно спокойно подъехать к нему и встать лагерем, хотя до этого были одни скалы с бушующим морем внизу. Соседей в обозримом пространстве не было, так что, заехав под деревья, я тут и заглушил хорошо потрудившийся мотор. Потом разбил лагерь. Уже совсем рассвело. Спать хотелось, но я не торопился ложиться. Провел обслуживание «Явы», мотор уже остыл, заправил, подготовив к последующей поездке. Приготовил ужин и поел. Готовил на конфорке с сухим горючим. Только после этого я лег спать, поставив будильник на двенадцать дня, пять часов сна мне вполне хватит.

Проснулся я ровно в двенадцать, будильник не подвел. После легкого перекуса – воду использовал из термоса, потому как источников воды тут не было, – занялся делами. Достал тетрадку, чехол от аккордеона как столик и начал писать. Первая тетрадь: системы коммуникаций, развитие связи, что такое интернет, персональный компьютер, мобильные телефоны и спутниковые. Сам я информацию имел поверхностную, хотя знал и больше обычного пользователя. Но тут главное направление, толчок в нужную сторону. Не забывал делать зарисовки внешнего вида всех приборов, плат и другого оборудования. Платы это я уж от себя, по памяти рисовал. Тем более я давал некоторую техническую информацию. Надеюсь, она пригодится. Исписал по этой теме две тетради. Особенно много ушло на персональные компьютеры, их польза в быту и у военных.

Закончив с этой темой, немного размялся, убрал тетради и пошел купаться. Почти час плавал в достаточно прохладной воде. Не-е, не сезон еще, поэтому и народу тут так мало, только второе число июня. Вода только-только начала теплеть. Вернувшись и пообедав, открыл следующую тетрадь и продолжил писать. Новая тема: развал Союза и кто за это отвечает. Ушли все оставшиеся тетради, все три, но все равно не хватило. Подробно писал. У меня было куплено всего десять тетрадей. Их них пять я уже использовал, оставалось столько же, пять, и как стало видно, надолго мне их не хватило. Почему-то, не знаю, то ли чуйка, то ли еще что, заставляло меня вот так сразу выложить свои воспоминания на бумагу. Вдруг что со мной случится, информация пропадет? Нет уж, надо писать, подготовиться.

День провел в работе, аж рука устала писать, мало ли, пять тетрадей исписал мелким почерком, чтоб побольше вместилось, да еще старался разборчиво писать.

На следующее утро, встав по звонку будильника, я припрятал часть ценных вещей и направился в Геленджик, грязный такой и неухоженный городок тысяч на тридцать жителей. Он тут недалеко был. Одежда простая, курортная. Денег с собой побольше взял, мало ли что приглянется, пистолет с запасным магазином и, в принципе, все. Тетради прикопал в песке, там же автомат с боезапасом. Остальные вещи тоже спрятал что где. А так остался с виду лагерь отдыхающего, палатка и рядом под тентом мотоцикл.